– Дим, в порядке? – папа выбрался с дивана и, со стаканом в руке, пошатываясь, отправился проверять
Включил свет в детской. Сын стоял на кровати и обеими руками держался за трусы спереди.
– Пап! – голос испуганный. – У меня стрекоза в трусах!
– Дим, скажи нормально, я этот ваш слэнг не это… Про бабочку в животе слышал только. Болит, щипет – что?
Дима только озирался по сторонам.
Видимо, пришло время для разговора. Что ж, папа готовился.
– Смотри, ты растёшь, так? – спокойно начал он. – Тело твоё меняется. Что бы тебя ни напугало – это нормально, у всех мужиков так. Я тоже был как ты и тоже удивлялся: ой, что это вдруг тут такое? Нравится одноклассница, например… Э-э-э… Или даже учительница… И всякое бывало… Э-э-э… И…
– Фу, пап, хватит! Дай… – Дима отобрал у него стакан, плеснул капли виски в угол, отвернулся и закопошился. – Ах ты… Тихо мне… – зафыркал он куда-то вниз.
Когда сын повернулся снова, то на ладони у него, накрытое сверху стаканом, сидело что-то с крыльями.
– Правда, что ль, стрекоза? – удивился папа издалека. – Здоровенная! Хотя, апрель же ещё… Погоди-ка…
Он приблизил лицо к ладони сына. Зажмурился, снова открыл глаза.
– Ты тоже видишь? – спросил ошалело. Дима кивнул.
Под стаканом скрючилась маленькая женщина с прозрачными крыльями насекомого за спиной. В такой костюмчик, как на ней, в папином детстве наряжали на Новый год девочек-снежинок. Юбка из нескольких слоёв занавесочного тюля. Расшитый кругляшками блёсток атласный топ. Пластмассовая диадемка на голове. Наряд её был сильно поношен, замызган, и растянут, блёстки выцвели и частично отвалились. Казалось, давным-давно жила-была девочка, она пошла на утренник, но отбилась от хоровода, потерялась и лет тридцать искала себя по гаражам и притонам. То же ощущение вызывало её злое лицо. Прям злое.
Стоя на четвереньках, женщина затрепетала крылышками, замолотила кулачком по стеклу. Она так усердствовала, что из растянутого топа выскочила грудь, которую та мигом заправила обратно. Кричала что-то высоким голоском, слов не разобрать.
– Злюка какая, ругается... – обалдевший папа щёлкнул пальцем по стакану, женщина завопила яростнее. – Как мышка, глянь: пи-пи-пи, чего-то там, пи-пи-пи…
Женщина замерла и посмотрела на папу. Широко улыбнулась. Из перекосившегося рта блеснули жуткие металлические зубы. Папа с Димой одновременно вскрикнули.
Женщина вгрызлась в ладонь.
В черноте над зоной, над миром мерцала Звёздочка. Она любила взлететь высоко-высоко, чтобы постройки как на ладони, чтобы малюсенькие зуфы задирали головы и гадали: кто же это там, такая энергичная, молодая, красивая, в милом зелёном платье?
Бросилась камнем к земле: в ушах воздух свистит, в глазах слёзы. В последний момент расправила крылышки, замахала, подняла над дорогой пыль. Ух! Страх и восторг! Ну, как?
Её подруги остановились. Ланита прикрыла лицо платком, интеллигентно прокашлялась. После отряхнула строгое, чёрное платье. Поправила пучок седых волос.
Другая – Девочка – сплюнула под ноги. То ли пыли наглоталась, то ли выходка Звёздочки ей не по душе. Этой злюке всё не по душе. Дурацкий, карнавальный наряд запылился, а ей хоть бы что. Мышуля-грязнуля. Конечно, вслух такое Звёздочка никогда бы не произнесла.
– Смотрю, мало тебе работы. Ничё… Мерцай, пока мерцается… Не заметишь, как зад от койки не поднимешь, не то, что… – Девочка скорчила противную рожу и мелко замахала руками будто крыльями. Её собственные вяло висели за спиной, их кончики оставляли следы в дорожной пыли.
– Всё верно, сейчас тебе силы надо беречь, – учила Ланита. – Вам в школе сколько порошка давали?
– На двадцать часов в неделю.
– Фига! – удивилась Девочка. – Зажрались. Ясно, чё ты мерцаешь до сих пор.
– Теперь будет сильно меньше, – продолжала Ланита.
– Если вообще будет, – пробурчала Девочка.
– Твой пессимизм заразен. Сегодня дадут. Должны дать.
Девочка замечаний не любила, сделала рожу, но выругаться на старшую в тройке не посмела. Пошли молча.
Звёздочка чуть ли не бежала впереди всех и сдерживалась, чтобы снова не полететь, так ей не терпелось попасть на своё первое собрание. Но возле доски объявлений пришлось подождать. Ланита шла не торопясь, прямая, как жердь. Девочка тащилась и спотыкалась. У неё свалилась диадема, а когда нагнулась поднимать – грудь выскочила. Фу такой быть.
На доске объявлений, среди яркой рекламы ведьмовских шаров, чернела афиша. С плаката лыбился бледный иностранец, этот, как его… Дракула. Приезжает в зону с лекцией: «Сила через веру, вера через популярность». Вход за человеческую кровь.
Подошла Ланита, просмотрела:
– Стыдно. Вера в Дракулу у детей давно на спаде, а он всё цепляется за прошлое, врёт, будто популярен и силён. Чему такой научит?
– Согласна с вами. Ещё слащавый какой-то. Лицо пудрит.
– Одно слово – инфоцыган.
– Он не цыган, он румын, – произнесла Ланита учительским тоном.
– Да какая разница! – всплеснула руками догнавшая Девочка. – Всё равно не пойдём. Не будем же мы кровь у ребёнка брать, да, Ланита? Прям вот брать? Или, может…
Звёздочке стало интересно:
– А правда, что Дракула умеет превращаться, ну… В эту…
– В кого? Скажи! – подначивала Девочка.
– Нас в школе наказывали за это слово…
– Мышь! Довольна? В летучую мышь!
– Ха! Слышали, Ланита? Звёздочка научилась ругаться!
– Это тебе от недосыпа померещилось. Пожалуйста, перестань, – попросила Ланита. – Я этих тварей с войны не переношу.
– У нас Ланита ветеран, – с гордостью поделилась Девочка со Звёздочкой. – В зуфо-мышиную в авиации служила. Летала порезвей тебя. Летучих мышей на таран брала, полевых ядом бомбила. Ас! Медали-ордена и дополнительный порошок. Правда, Ланита? Вам сколько порошка дают, как ветерану?
– Успокойся ты с этим порошком. Получишь сегодня.
Тройка добралась к Дому культуры. Маленький актовый зал наполнился зуфами – вся районная артель здесь. Звёздочка впервые увидела одиннадцать троек сразу. В основном коллеги выглядели как разновозрастные женщины с прозрачными крылышками, и только один как лысый, перекаченный мужчина. Некоторые женщины вместо платьев носили белый халат с нарисованным человеческим зубом. Сели на свои места.
Зал шумел, артель болтала в ожидании Председателя. Обсуждали новости и сплетни из ведьмовских шаров. За пять минут Звёздочка узнала, что:
Недовольный Колобок пытается давить Смешариков за плагиат.
Готовится коллаборация, надо будет узнать, что это, Иисусов с Дедом Морозом. Хотят объединить верящих в них детей и ещё больше усилить свои позиции.
Маша, вероятно, снова станет самым сильным персонажем страны и её снова выберут Императрицей. Всё из-за популярности мультфильма «Маша и Медведь» на Ютубе. Впрочем, шептались, что Императором могут выбрать и Медведя, ведь уже было такое несколько лет назад. Другие разъясняли спокойно, что мультфильм один, а значит, разницы между ними нет, не о чем тут и говорить.
Челонавты пытаются внедрять в детей района сказку про Песочного Человека, а дети никак не хотят в него верить. Мнения зуфов разделились. Одни считали, что надо не сюсюкаться, а качественнее пугать этих сволочей. Чем сильнее боятся, тем сильнее верят. Другие напомнили, что челонавты сами не дураки, кроме Ивана-Дурака, они избранные профессионалы и разберутся без ваших советов. И вообще помолчите, Председатель идёт.
На сцену вышел зуф-мужчина, лысоватый, в белом халате с вышитым синим зубом и радугой. Встал под флагом с устаревшей эмблемой «З.Ф.» Звёздочка ловила каждое его слово в надежде, что её похвалят за работу, она ведь уже целых пять дней старалась.
Но Председатель начал с плохих новостей:
– На неделе, друзья, молочного зуба человека до́быто мало, но к этому все привыкли. Детей на районе стало меньше – меньше и продукта. Однако, артель непродуктивна также по слезе, ногтю и волосу. Почему? Ведь этого добра полно. Дети полысели за неделю? Перестали плакать в подушку? Что? Будем разбираться. По ушной сере, по сопле, «утренней радости» и прочим выделениям претензий нет – тут все молодцы. Крови почти не добывается, понятно, ещё не сезон комаров. Вот только запрос на кровь от Ведьминститута пришёл уже сейчас.
В зале недовольно зашептались.
– Ни в коем случае я не призываю отбирать кровь самим. Всегда помните правило – только собирать! Только то, что выпало или вышло само, как ненужное человеку. Это важно. Но и делать с кровью что-то надо. Подумайте. Может, придётся отправлять по несколько троек к детям из неблагополучных семей, там её часто много. По прыщу тоже недобор. Ищите следы на подушках, на зеркалах. Хотя, зачем я вам говорю, все профи, да?
Зал одобрительно загудел.
Вдохновлённый Председатель от плохих новостей перешёл к ещё более плохим.
– Знаю, все ждут сонного порошка, но его не будет.
– Выдаём только по социальной льготе и лучшим тройкам, как поощрение. Конечно, работы много и все устали…
Крики и свист. Председатель только развёл руками
– Вы же понимаете – мы сами его не производим! А поставки от Песочного Человека блокируются. Вредит, извините, мышонок Перес, король этой зубной мерзости. Не может забыть освободительную войну и оставить нас в покое. Настраивает мир против зуфов.
– Мы отправили запрос на сонный порошок нашим лучшим специалистам: Бабе Яге и её дочери. Не Ведьминститут, конечно, но бабы дело знают, преступили к работе. Скоро изготовят отечественный заменитель. Кроме того, работают челонавты, вы в курсе. В общем, проблема решается, но придётся потерпеть!
– Сам-то терпишь? – раздалось из зала.
Председатель молчал и ждал. Зуфы погалдели, погалдели и успокоились.
– Исходя из массы, качества и количества до́бытого материала было принято решение наградить… Тройку номер пять, старшая – Рыбка!
Пятая тройка завизжала от радости, выбежали на сцену. В зале заохали и заругались.
– Да как так-то! Опять они! – не верила Девочка. – Ланита, вы же говорили…
– Я сама не понимаю, как они смогли нас обойти.
– Да понятно всё! – не унималась Девочка. Она вскочила и закричала:
– Вы чё думаете, мы не в курсе, как вы собираете? Вам же все правила побоку! Наказывать надо, а не порошок давать!
– Слышь! – заорала со сцены Рыбка. – Ты свечку держала? За базар ответишь?!
– Ты чё там пищишь, сыру объелась?! Сначала шерсть с морды побрей!
Девочка махнула рукой и села на место. Согнулась, уткнулась лицом в ладони и замерла.
На сцене в это время приступили к ритуалу. Из большого ведьминского шара заиграла колыбельная, под которую троим лучшим выдали по пакетику с золотистым порошком. Те, не теряя времени, специальной ложечкой высыпали часть порошка себе в глаза, часть оставили на потом. Помощники Председателя вынесли ритуальные мешки, напоминавшие коконы бабочек. Спальные мешки. Разложили на полу. Рыбка с подругами быстро залезли внутрь, закрыли глаза. Они лежали там с блаженной улыбкой, когда помощники на руках отнесли каждую в комнату отдыха, где счастливые зуфы проспят четыре часа. Потом очнутся бодрыми, отдохнувшими, придут в общежитие и своим мерцанием напомнят каждому: надо было лучше работать!
Девочка так и сидела скрюченная, молча. Это немного пугало. Пропустила красивый ритуал. В конце только тихо пообещала кому-то:
Ланита погладила Девочку по засаленной голове.
– Ну-ну... Что ты. Здесь невозможно умереть.
Девочка застонала ещё сильнее.
Звёздочка тоже жалела Девочку, грубую и страшненькую, хотела её успокоить и подбодрить, только не знала как.
Оно, может, и к лучшему – сдохнуть. Эта мышиная возня надоела. Сил нет. Порошка нет. Можно покушать стимуляторов, только всё равно привыкнешь. Каждый раз надо будет больше и больше… Проходили уже. Перед работой – да, чтобы с детьми не тупить. Перед работой и всё. А до работы надо как-то дожить.
Утром собрание. Туда, сюда – обед. Пожрали сухофруктов, твёрдых, как дерьмо мышиное. А дальше? Восемь часов куда деть? Проспать бы их. Проспать бы половину. Поспать бы час хоть. Прогнать бы эти мысли.
Девочка мяла крылья на койке.
– Страдаешь? – спросила Ланита.
Девочка отмахнулась. Зато тихо, как мышь, подошла любопытная Звёздочка. Что?
Ланита оглядела общежитие. Одни зуфы уставились в ведьмовские шары. Другие наглотались стимуляторов и шатались по комнатам. Кто-то лежал на кровати с зажмуренными глазами, симулируя сон. Главное, что никто не подслушивал.
– На участке есть ребёнок, мы его с первого зуба ведём. Ночью выходим на работу и собираем только его. Берём всё, но главное – зуб. Он последний.
– Реально последний? – заинтересовалась Девочка.
– Именно. Последний молочный зуб. Правая нижняя пятёрка. Возьмём его – соберём всего ребёнка. Пора брать. И так лишний год уже этот зуб ждём, паренёк немного отсталый.
– Ланита, подскажите, а что значит это «соберём»?
– Не срывайся на Звёздочке!
Девочка скорчила недовольную рожу.
– Звёздочка, не обижайся, ей трудно. Смотри, собрать ребёнка – это значит взять все молочные зубы и достаточно материала, чтобы в Ведьминституте сделали его точную копию. Чем больше материалов – тем копия точнее. После ребёнок уже не нужен.
– Ага, – согласилась Девочка. – Потом феи или тролли или кто там, нечисть заграничная, подменяют ребёнка на нашего такого же, которым управляет челонавт. А родители, мыши тупые, не замечают.
– Так и есть. У людей в странностях поведения ребёнка всегда принято винить переходный возраст.
– Это я всё зна-а-ю! – обижено протянула Звёздочка.
– Тогда за какой мыш… Ладно… Говорят, кстати, что следующий челонавт – Ряба.
– Хороший выбор. – Ланита улыбнулась. – Мы во время войны познакомились. Сильная зверюга! И врага больше нашего ненавидела. Помню, несётся, шея вытянута, топчет, квохчет…
– Ладно, ладно. Мышь с ней, с Рябой, с ребёнком что?
– Отчитаемся за ребёнка целиком. За это порошок досрочно. Так и поспим.
– Остальной материал тоже сдадим, выиграем недельный конкурс и опять поспим. Как вам?
– Идея понятна. А если зуб сегодня не выпадет? – Девочка пристально посмотрела на Ланиту.
– Придётся ему помочь немножечко, – прошептала та. – Но только в этот раз.
– Ну наконец-то! Тогда я вот это возьму. Ща… – Девочка вытащила что-то из-под кровати, обмахнула тюлевой юбкой от пыли и вставила в рот. Повернулась к Звёздочке:
Звёздочка вскрикнула. Ещё бы – рот Девочке растягивали огромные металлические зубы.
Раньше дети не были так одиноки. Перед сном приходила мама, а часто и папа с ней. Или хотя бы няня. Улыбались, тихо пели, рассказывали, целовали лоб и щёки. Ланита всегда умилялась с этих привычек. А сейчас что? Ложись – ага, ложись – ага, ложись – ага…
Тройка наблюдала со шкафа.
Ребёнок захлопнул дверь. Придирчиво оглядел лицо в зеркале. Выдавил прыщ, протёр ватным диском лоб.
– Звёздочка, следи за ватой, – прошептала Ланита. – С неё потом соберёшь материал. Прыщи сегодня на тебе.
Мальчик выключил свет, лёг, уставился в телефон. Может та́м у него сказка на ночь или колыбельная? Вскоре погасил экран и отвернулся к стене.
– Ща уснёт, – констатировала Девочка. – Лёг, глаза закрыл и спит. И всё. Ненавижу сволочей…
Она вытащила из декольте железные зубы, вставила. Готовится.
Мальчик задышал ровнее, спокойнее.
Она закинула в рот две таблетки стимулятора, вернула зубы на место.
Под носом грязь, во рту таблетка и клыки. Идём на риск. В углу мерцают огоньки.
– Звёздочка, не мерцай так сильно. Волнуешься?
Ланита кивнула. Тоже проглотила таблетку стимулятора.
– Работаем. Сначала материал. Потом зуб.
Тройка слетела со шкафа на кровать. В руках пластиковые пакеты.
– Звёздочка, давай под одеяло, мерцай там, собирай всё, что найдёшь, – командовала Ланита. – Девочка, бери ногти.
Ланита начала с подушки. Волосы, засохшие сопли и внутренности прыщей – всё в пакет. Нашла и отряхнула туда же охровую ушную палочку. На её другую сторону намотала что-то у мальчика из носа. Тоже в пакет.
Работали тихо. Слышно было только ровное сопение ребёнка, и как со скрежетом Девочка обгрызала ногти. Недовольная Звёздочка выбралась из-под одеяла, брезгливо отряхнулась. В пакете немного волос. Не густо.
– Звёздочка, давай на прыщи.
Та, послушная, тут же обобрала следы на зеркале и кусочки с ватки. Потом рассмотрела лицо мальчика и, как грибник в траве находит сыроежку, нашла один маленький в брови.
– Дави, – кивнула Ланита. – Я посторожу.
Собрали, мальчик только немного поморщился.
Подлетела Девочка с пакетом ногтей. То ли зубы так растянули ей рот, то ли она действительно улыбалась.
– Давно бы так, говорю. Давайте ещё носок заберём.
– Зачем? – Звёздочка пока не знала.
– Для домовых. Они обожают грязные носки, – пояснила Ланита. Не спрашивай.
– Что их? – удивилась Звёздочка.
– Не спрашивай. Девочка, раз опять при зубах, иди на подушку, перегрызай волосы. Мы носок свернём.
Вскоре пакеты почти наполнились. Пришло время последнего зуба.
Зуфы осторожно повернули голову мальчика, немного запрокинули. Рот приоткрылся сам. Ланита оттянула нижнюю челюсть и как распорку вставила ушную палочку. Мальчик не проснулся.
Девочка достала из широкого декольте моток зубной нити, сделала петлю на конце и наполовину скрылась во рту. Из его уголка потекла слюна.
– Не стой, Звёздочка, подставляй пакет. Слюна пошла.
Девочка привязала нить к зубу, выбралась, показала большой палец.
– Так, мы шатаем зуб. Звёздочка, ты иди к уху и шепчи туда приятные слова. Это чтобы ребёнок не проснулся. Шепчи: Ди-ма, Ди-ма.
Работали. Двое, стоя на груди, шатали зуб за нить. Третья шептала в ухо. Тянули. Шептала. Тянули. Шептала.
Вдруг ребёнок застонал, дёрнулся, вытянулся. После шумно выдохнул и снова ровно задышал. С улыбкой повернулся на бок.
– О, – прошептала Ланита, – повезло. Девочка, бери пакет для слюней и давай, лезь туда, собирай ценный материал.
Девочка посмотрела на Ланиту, посмотрела на Звёздочку, смирилась, махнула рукой и полезла под одеяло.
– Дома объясню, продолжай шептать. А я тянуть. Нам без зуба лучше не возвращаться.
Тянула. Шептала. Тянула. Шептала.
Это случилось неожиданно. Он вдруг резко сел, Ланита схватила пакеты и уже через секунду они со Звёздочкой прятались на шкафу.
Мальчик же вскочил, оттянул резинку трусов и заорал:
Ланита и Звёздочка с ужасом наблюдали, как прибежал взрослый. Включил свет. Как Девочку поймали под стакан. Как рассматривали её.
Когда взрослый произнёс «мышка», Ланита догадалась, что сейчас произойдёт, разжевала и проглотила ещё одну таблетку стимулятора. Приняла стойку: согнулась, упёрлась ногой в край шкафа. Задышала, как паровоз. Вот Девочка укусила мальчика. Ожидаемо. Тот вскрикнул и подкинул стакан. Пора.
Сердце ускорилось. Время замедлилось. Ланита оттолкнулась, сделала несколько яростных взмахов крыльями. Разгон. Бросок. Стакан летит в одну сторону, Девочка в другую – нелепая и растопыренная. Ланита вытягивается в стрелу, натягивается в струну. Руки вперёд. Как на таран. Сбивает Девочку, обнимает Девочку, несёт Девочку. Вспышки энергии Ланиты хватает на двоих. Возле стены работает крыльями, чтобы не вмазаться на всей скорости. По стене обе стекают на пол, в угол, в тень.
– Всё, всё, всё, – повторяет Девочка. – Всё, отцепись уже, платье помнёшь.
Они садятся, оглядывают друг друга. Ланита тяжело дышит. Девочка извлекает из декольте пакет с материалом. Надо же, не потеряла.
– В мясе застряли. Мышь с ними. Это… Спасибо, что ль.
Ланита отмахивается – не сто́ит. Хотя, конечно, сто́ит. Жалко, этот полёт не видел никто, кроме Звёздочки.
Люди в растерянности. Их медленному глазу не уловить знаменитый бросок аса. Для них была Девочка и исчезла.
– Где? – удивляется взрослый.
– Кто? – удивляется ребёнок.
– Оса сидела, пап. Ты чего? Ужалила вот.
– Да не, ничего… Я, наверное, выпил лишнего. Или слишком долго живу один... То есть, вдвоём, конечно. С тобой. Один – в другом смысле. Мерещится всякое…
– Ладно, я спать. И ты ложись.
Взрослый выключил свет и вышел. Мальчик сел на кровать, вытащил конец зубной нити из-за щеки. Нащупал, где она привязана.
– Тебе мой зуб нужен? – спросил в тёмную пустоту. – Ты зубная фея?
Он ухватился за расшатанный зуб, крутанул и вытащил. Большой, чистый, молочный, со следами крови на корнях. Идеальный. Последний.
– Бери. Отец не зайдёт больше, не бойся. Бери, ну.
Зуб лежал на ладони вытянутой руки. Мальчик вертел головой.
– Вот ты где. Спускайся, забирай. На. Всё равно я тебя вижу.
Звёздочка слетела со шкафа, приблизилась к ладони, к зубу, протянула дрожащие руки, отпрянула, опять протянула.
– Нет, нет… – шептала Ланита из укрытия. Она не кричала, чтобы не выдать себя и Девочку. Сил на ещё один рывок уже не было.
Звёздочка резко бросилась на зуб, не рассчитала силы и ударилась в ладонь мальчика. Он сжал кулак, но она успела вылететь и выдернуть добычу. Развернулась к шкафу, и тогда мальчик вскочил и сбил её ладонью, как мячик для пинг-понга. Она ударилась о кровать, он набросился, накрыл. Поймал.
Ланита беспомощно шевелила губами. Девочка тупо смотрела перед собой. Звёздочка замерла в мальчишеском кулаке.
– О, другая… – рассматривал он её. – Красивая. Кажется, ты мне снилась.
Ребёнок открыл ящик прикроватной тумбы, как куклу сунул туда одеревеневшую Звёздочку, следом закинул зуб. Задвинул ящик и повернул ключ.
В расстёгнутой рубашке, в брюках, натянутых на одну ногу, Дима и правда замер посреди спальни. Он оцепенел от простой мысли: всё, что видел вчера – по-настоящему. И в ящике сейчас заперта взаправдашняя сказочная фея. И если э́то по-настоящему, то что ещё? Да всё, что угодно! Вывод пугал.
Ему даже захотелось «включить папу»: прибухнуть и убедить самого себя, что ничего не было. Что оса, блин. Но, во-первых, идти с утра в школу пьяным – это слишком. Может, так делают взрослые девятиклассники, но в седьмом это будет скандал. Во-вторых, вот ранка от укуса, вот тумбочка. А может, нет там уже никого?
На одной ноге Дима подскочил к ящику, прислонил ухо. Тишина. Постучал – тук, тук. Тук. В ответ изнутри – тук, тук. Тук. Вот блин!
Весело в детстве верить в героев сказок, но совсем не весело подростком знать о них наверняка. Совсем, блин, не весело!
Дима почувствовал себя нехорошо. Без конкретики, просто стало как-то не очень.
– Пап, мне что-то плохо! Можно дома останусь?
Отец, уже в верхней одежде, заглянул в комнату. Оглядел Диму, будто просканировал. Выдал заключение:
– Хорошо. Только обязательно новые темы почитай.
Вскоре Дима остался один. Стряс с ноги ненужные брюки, натянул шорты и отправился завтракать яичницей, как всегда.
На плите ждала привычная сковорода. Дима взял её за ручку, понёс к столу, но ручка оказалась резиновой, согнулась, и завтрак вывалился ему на ногу. Какого… Дима поболтал сковородкой. Пранки не в папином стиле, он про такое и не знает. Тогда что это? Откинул завтрак с ноги, приземлил сковородку на плиту. Со стола взял вилку – та тут же согнулась в руке. Потряс обмякшей вилкой. Отбросил – она выпрямилась. Почувствовал, что сейчас заплачет, плюхнулся на стул, но тот смялся и потерянный Дима оказался на полу, окружённый стулом-желе. Подступила тошнота.
Он выбрался, отступил на шаг. Хитрый стул тут же стал обычным. Дима потыкал его пальцем, потрогал, сел снова. Теперь всё нормально. Взял вилку – обычная вилка. Попробовал согнуть ручку сковороды – не гнётся. Обычная сковорода.
Так с ума и сходят. Может, это сон? Надо лечь, уснуть и проснуться заново. Перезагрузиться.
Пошел в комнату и в коридоре одной ногой по колено провалился в пол. При этом нога стала прозрачной, и Дима сквозь неё увидел паркет и зелёные обои соседей.
Он сел и аккуратно потянул ногу к себе. Пол захлюпал, как болото, пошёл волной и выпустил сначала голень, потом и стопу.
Дима встал на одну ногу, тряс и массировал другую, пока та не вернула цвет – на прозрачную было страшно наступать. Дошел до двери, открыл и возле тумбочки обнаружил пару суетящихся фей: ту марлевую злюку, и новую, чёрную и седую. Они уже повернули ключ в замке, но вытащить ящик им не хватало сил.
– Вы! – накинулся на них Дима. – Вы во всём виноваты!
Феи метнулись в сторону и спрятались куда-то.
Дима завалился на кровать и начал медленно тонуть в матрасе.
– Прекратите немедленно! – он всё опускался, опускался и только возле пола перестал, оказавшись в мягкой яме. – Или я вашу подругу на части разорву! Слышите? На куски! Я в вас даже не верил никогда, мне мышка подарки за зубы приносила!
– Значит, так тебе и надо! – раздался писк сверху, с бортика кровати. Это была злюка. Седая стояла рядом.
– Ты, ребёнок Дима, и такие, как ты, своей верой создали нам врага, – серьёзно пропищала старая. – Отпусти нашу подругу, отдай зуб, и всё станет как было, – феи переглянулись.
Тут Дима услышал звяканье ключа о пол и писк из замочной скважины:
– Смотря что скажешь, зелёная. Я не хочу больше в текстуры проваливаться. Помоги и отпущу.
– Просто твой мир перестаёт принимать тебя как свою часть. В этом, действительно, мы виноваты…
– Звёздочка! Прекрати болтать, ты что!
– Но так и есть! Ночью мы нарушили правило, не собирали, а забирали: ногти, волосы, прочее. И пока я сидела в ящике, мои «подруги» вместо того, чтобы спасать меня, сдавали материал в Ведьминститут…
– Звёздочка, ты обиделась? Но мы же вернулись.
– За мной или за зубом, а?
– Не отвлекайтесь, – прервал Дима, – Это что, всё из-за ногтей и другого мусора?
– Ох, – вздохнула старая. – Человеческая судьба прописана, поэтому ваш мир непрочен. Представь, что мы забрали, к примеру, ногти. А на другой день ты свалишься с обрыва, потому что не сможешь зацепиться за что-нибудь. Твоя судьба изменится, понимаешь? Судьбу ребёнка менять запрещено, но мы торопились… Потом ведьмы использовали твой материал для копии, и начались проблемы. Теперь реальность не понимает, кто ты, зачем. Ты «виснешь», как ведьмовский шар при плохом соединении.
– Копию? Мою? Меня что, заменят? Подождите, а я куда?
– Не знаю. Куда-то… Какая разница?
– В смысле, какая разница?!
* Окончание в закрепленном комментарии *
