— И надолго ты задержишься? — недовольно спрашивал Ваня, держа в руках зеркальце. — Почему ты вообще должна этим заниматься?
— Потому что это личная просьба Кощея, — ответила Аленушка из отражения. — Он волнуется за дочь и хочет знать, где она. Они повздорили несколько месяцев назад, и она не выходила на связь. Кощей думал, что сможет узнать, как она и что с ней во время шабаша, но она там не появилась. Семикольцовая яга проигнорировала самый крупный шабаш, сам понимаешь…
— Я все еще не понимаю, почему попросили именно тебя...
— Потому что Кощей мне доверяет, — терпеливо объясняла Аленушка. — Вань, я туда-обратно. Ты как раз вернешься с доставки, погуляешь в городе неделю-другую, отдохнешь.
— Ладно, мелкая выключила воду в душе, сейчас выйдет, — прислушался Ваня. — Не задерживайся. И связывайся со мной каждое утро, чтобы я знал, что с тобой все хорошо. Иначе буду зеркалить тебя постоянно.
— Зеркаль, я рада поговорить с тобой в любой момент.
Ваня улыбнулся исчезающему отражению сестры. Но мысли его были совсем невеселы. Когда Аленушка решила получать шестое кольцо, Ваня был категорически против. Он уже тогда понимал, что рано или поздно сестру заметят — и их достаточно монотонная работа по доставке начнет обрастать новыми задачами.
Сам Ваня не стремился занимать высокие должности. Его воля — вообще бы ушел со службы. Так он и поступит, когда все внутренние и внешние враги Русой гавани будут уничтожены. Его мечта — уехать в Ростов. Ваня родился в деревне, но всегда мечтал жить в городе, с тех самых пор, как отец подарил мальчику на двенадцатилетие поездку в город. Ваня был настолько впечатлен, что уже не мог забыть роскошные терема и усадьбы, огромные рынки, на которых можно было купить все что угодно, и спешащих по своим делам нарядных людей. Тогда Ваня решил, что именно в Ростове он проведет свою жизнь. Через три месяца после этой поездки его с сестрой отправили на обучение в лагерь. И с тех пор Ваня отца больше не видел. Он с Аленушкой ездил в деревню, сразу как выпустились, но баба Надя из соседнего дома сказала, что их отец уехал после того, как их забрали, никаких контактов он не оставил, и она понятия не имеет, жив ли он, здоров ли. Аленушка все хотела попросить в управлении его найти, но Ваня ей запретил. Это было бессмысленно.
— Собирайся, — сказал Ваня, проходя мимо Вари, — через пару часов будем на месте.
— Хорошо.
Девочка размотала полотенце и начала вытирать им длинные волосы. Она не привыкла обходиться лишь подручными средствами — это занимало слишком много времени. Варя покосилась на Ваню, сильно ли он разозлится если она ослушается его — Ведьмак категорически запретил девочке ворожить еще в первый день их пути.
— Можно я помогу волосам высохнуть быстрее?
— Нет, — резко ответил Ваня, который все сильнее нервничал по мере приближения к лагерю.
Он прекрасно знал, что Марья Моревна способна отследить ведовской след единственной дочери, даже самый незначительный. Он и так не уследил на вокзале, когда девочка, вырываясь, начала ворожить. Повезло, что тогда они еще не успели отъехать. А в лагере стоит защита, там девчонку не найдут. Хорошо еще, что она едет одна: когда по лагерям развозят нескольких детей, следить за каждым ребенком — та еще задача. Ведь они по привычке могут применить бытовую ворожбу, которой их учат с детства, в любой момент.
— Там, наверное, холодно, — сделала еще одну попытку Варя, — волосы слишком длинные, не успеют высохнуть. А шапку я с собой не взяла. Заболею...
— Тогда давай я высушу.
— Но…
— Или я сушу, или идешь с мокрыми, — отрезал Ваня.
Варя хотела отказаться, бросить презрительно “обойдусь”, но потом ей вспомнился отец. Как они ходили в лес с шатром, он всегда хотел чтобы дочь была ближе к природе. Каждый раз набирая в руднике воду или складывая сучки для костра он смотрел на нее с улыбкой и рассказывал как они жили в военное время.
— Всегда нужно думать о своем теле, Варенька, — говорил он ласково. — Если оно тебя подведет аль болезнь его сломит, то и без того опасный путь станет невыносимым.
— Батюшка, — говорила Варя, — но ведь война закончилась.
— Закончилась, конечно, Варенька. Но ты все равно запоминай: как костер сложить, как разжечь, как еду в лесу найти... — отвечал он. — Только перчатки надень, чтобы о ветку руки не ободрать.
Сначала его слова казались веселой игрой отца и дочери, которые любили проводить время в лесу. Но отец с завидным упорством продолжал подробно рассказывать, как он жил в военное время. Отец знал, с ужасом думала Варя, он всегда знал, что с ней может случится нечто подобное, просто потому что она его дочь. Варя молча подошла к Ивану. Он вплотную провел руками по мокрым волосам девочки.
— Сухо, — прошептал он и выпустил приятные на ощупь мягкие русые волосы. — Готово.
Собирать вещи молодые люди продолжили в тишине.
Станция, на которую они приехали, была безлюдной. Поезд остановился всего на пару минут. Едва Иван с Варей успели ступить на платформу, как паровоз начал снова набирать ход.
Уже стемнело. В сумраке за станцией виднелся лес. Холод на платформе стоял такой, что Варя тут же вся сжалась и пожалела, что надела всего две пары штанов. Ване тоже было зябко. Ведьмак бросил взгляд на замерзшую девочку, закатил глаза и, подойдя к ней ближе, прошептал согревание. Лучше сам ее согреет, чем девчонка примется ворожить.
Пока Иван внимательно высматривал в снежной лесной дали паромобиль, который должен был забрать их с платформы и отвезти в лагерь, Варя осторожно осматривалась по сторонам. Было поразительно тихо. Станцию скудно освещало всего несколько тусклых фонарей, а дальше — непроглядная тьма. Варя с трудом подавила желание вцепится в Ванину руку: страх перед тем, чтобы остаться тут одной, был куда сильнее страха перед ведьмаком.
— Не волнуйся, — будто почувствовал ее настроение Ваня. — Скоро за нами приедут.
— Тут же вокруг ничего нет, только лес.
— Ну как нет. Там, за деревьями, расположен лагерь. — Ваня махнул рукой вперед. — Видимо, они запаздывают из-за сильного снегопада. Видишь, дорога вся занесена снегом? Странно, что в этом году снегопады так рано. Обычно раньше ноября снега не было.
— Что там со мной будут делать?
— Да ничего такого, учить будут.
— Чему учить?
— Ворожить учить. Видишь, я пять колец уже получил, хотя мне всего девятнадцать.
—Почему я еду учиться именно туда? Ведь я могла вернуться в свою школу…
— Потому что так приказали, — сухо ответил Ваня. — Я ничего не решаю, только доставляю до точки назначения. Наше государство решило, что некоторым детям нужно учится по спецкурсу.
— То есть это государство приказало тебе убить мою старую няню? — спросила Варя.
— Свидетелей приказано убирать, это все секретно.
—Ну если секретно, то конечно, — тихо сказала Варя, — ради секретности и людей убивать можно.
— Едут. — Ваня заметил свет фар. — Ты бы такие речи в лагере при себе держала. Считай, дружеский совет.
— Ты мне не друг.
Ваня пожал плечами, не друг так не друг. Посмотрим, что скажет эта девчонка через несколько лет. Когда она выпустится, а Ваня был уверен, что Варя точно сможет, они уже перестанут быть врагами и будут жить и работать ради защиты русого народа. А там уже Варя и позабудет свою няньку. Ваня поморщился, будто зуб прихватило. Надо было все же как-то убить старуху не на глазах у девочки, тогда бы не было этой враждебности, которая остро ощущалась, стоило ему поймать Варин взгляд. Но что сделано, то сделано. Теперь нужно только подождать, когда девочка вырастет, всему научится, тогда он заберет ее к себе под крыло. Варя сама потом поймет, что с ним ей будет хорошо и спокойно.
В паромобиле ехали в полной тишине. Водитель был из новых дружинников, Ваня его не знал, поэтому даже служивые в дороге молчали, словно рыбы. Ведьмак внимательно наблюдал за девочкой: она старательно смотрела в окно, хотя на улице стояла такая непроглядная тьма, что даже свет фар не очень помогал. Но в паромобиле было хотя бы тепло.
До обратного поезда еще больше суток, поэтому Ване предстоит ночевать в лагере. И это никак не поднимало настроение ведьмака. Хотя в какой-то момент ему стало даже любопытно, как выглядят изнутри спальни дружины, учителей и знахарей. Ведь во время его учебы ход в эти комнаты был для него закрыт.
Дети жили в холодных неуютных комнатах, с одной или несколькими двухъярусными кроватями, шкафом и столом. Ваня жил в сиреневой комнате с еще двумя парнями. И, насколько ему известно, из комнаты выпустился только он. Но в лагере их, конечно, уже не могло быть. Из тех, кого он знал, в лагере мог остаться разве что Ратмир. Тогда он был совсем юным неразговорчивым мальчиком. Ему сейчас, наверное, уже лет тринадцать-четырнадцать. Его было запрещено трогать и за ним всегда пристально следили. Поговаривали, что мальчик — сын какого-то князя, который решил, что мальчику в лагере будет безопаснее. Ваня всегда ему сочувствовал — он прекрасно понимал, каково это, когда отец решает, что ребенку будет лучше где угодно, только не дома.
Высокие железные ворота отворились, и машина, поскрипывая колесами по снегу, заехала в просторный двор. Варя сразу отметила, что решетчатый забор под большим напряжением, вокруг него все чуть ли не искрилось от мощных наговоров.
У входа в здание, куда проводил девочку ведьмак, их уже встречали дружинник, стоявший смирно, и широко улыбающийся мужчина в темном шерстяном костюме. На служивом был потрепанный кафтан из грубой коричневой кожи, а вот при взгляде на второго встречающегося глаза Вари округлились: его наряд явно был сшит Борисом Видогостом, самым известным портным во всей Гавани. О платьях этого умельца мечтала даже ее матушка, но очередь на пошив была расписана на несколько лет вперед. И стоил тот костюм, что Варя видела перед собой, примерно как половина их семейного дома в Муроме.
— А это, должно быть, Варвара Ильинична, — радушно поприветствовал Варю мужчина. — Меня зовут Добромир Казимирович, я Мастер этого славного учебного заведения.
— Здравствуйте, — чуть скованно кивнула Варя, разглядывая Мастера.
Несмотря на то, что внешность у мужчины была более чем располагающая к себе, девочке Мастер не понравился. Он был высок, худощав, на вид ему можно было дать лет тридцать. Его чуть вытянутое лицо с выразительными чертами обрамляли светлые волосы. В целом он выглядел даже притягательно, если бы не его улыбка: когда мужчина улыбался, его взгляд был холоднее, чем лежащий вокруг снег.
— Иван, вы свободны. Вас проводят в гостевую комнату. — Добромир легонько кивнул ведьмаку. — Я сам отведу девочку в ее комнату.
—Хорошо, — отозвался Ваня, немного удивившись, что девочку встречает сам Мастер. — Если вы не против, я завтра зайду к ней попрощаться перед отъездом.
— Вообще это не положено, — задумчиво протянул Мастер, потирая подбородок. — Но, пожалуй, сделаю послабление для своего лучшего ученика.
— Спасибо, — Ваня благодарно кивнул и скрылся в темном проеме здания.
— Пойдем, милая, — обратился Мастер уже к девочке. — Я покажу твою комнату и познакомлю с твоей соседкой.
Варя перехватила поудобнее сумку, которую до этого держала в руках, и молча пошла за Мастером. На секунду ей захотелось вцепится в Ваню и начать умолять не оставлять ее тут. Он был уже понятным, привычным. Тут же все чужое. И самое главное — неизвестное. Коридоры были темными, недружелюбными, лестница, по которой они поднимались, крутой и неудобной, а железные перила — холодными.
Наконец они вышли на жилой этаж, и Мастер заговорил.
— Ты будешь жить в алой комнате, — сказал он, потом повернулся и указал в конец коридора. — Вход в уборную и ванную — через ту дверь. Их ты можешь посещать без ограничений. А вот во все остальные комнаты вход после восьми вечера закрыт. И уж тем более запрещено покидать этот этаж.
— Хорошо.
— Все комнаты закрыты рунами, — продолжал Мастер, — сегодня ты получишь особый нашейник, чтобы попадать в нужные комнаты. Его нужно носить на шее. Он связан с рунами на дверях, и снимать его категорически запрещено. А завтра тебе выдадут форму.
Мастер поднес руку, на которой был браслет из черной кожи, испещренный символами, к дверной ручке. Руны сверкнули — и дверь отворилась. Добромир пропустил девочку вперед. Варя вошла в освещенную комнату и тут же встретилась взглядом с рыженькой девочкой, которая сидела прямо на столе.
— Варвара, это А’лая. Alaya, this is Varya, your new roommate. And get off the table. Immediately.
— Она что, имперка? — тихо спросила Варя, не сводя взгляда с хмурой девочки, легко спрыгнувшей со стола. — Она говорит на нашем языке?
— Немного, она учится.
— И как же мне с ней общаться?
— Уже поздно, Варвара, — ушел от ответа Добромир. — Вот твой нашейник. Ученики носят его на шее, чтобы ведовские потоки не сбивали магию рун во время школьных занятий.
Мастер достал кожаный ремешок из кармана и попытался застегнуть его на шее девочки. Но сделать это ему не удалось. Чем дольше Добромир старался застегнуть ремешок, тем сильнее хмурился.
— Что-то не так, — вдруг сказал он и склонился над девочкой. — Что это?
— Артефакт, — ответила Варя, когда Добромир вытащил из-под ее свитера защитный камень на цепочке.
— Снимай.
— Нет. — Девочка испуганно вцепилась в камень обеими руками.
— Варвара, — спокойной начал Добромир, — из-за него невозможно застегнуть нашейник. Нельзя носить два активных артефакта одинакового уровня.
— Не отдам.
— Я не собираюсь его забирать, — успокоил девочку Мастер. — Просто сними и оставь себе. Тогда я смогу застегнуть нашейник. А охранный артефакт — штука хорошая. Наденешь его после выпуска.
Варя все еще сомневалась. Но спорить с местными правилами может быть себе дороже, хотя снимать отцовский артефакт девочке категорически не хотелось. Он нагрелся в ее руке, а застежка будто выскальзывала из пальцев. Варя провозилась с ней не меньше минуты прежде чем аккуратно положить кулон на стол. Наконец замок ошейника защелкнулся на ее шее, и на кожаной полоске засияло несколько рун.
— Вот и хорошо, — улыбнулся Добромир. — Спокойной ночи, Варвара. Sweet dreams, Alaya.
— До свидания, — с механической вежливостью попрощалась Варя. А вот соседка упорно продолжала молчать.
Варя осмотрела комнату, нашла шкаф и подошла к нему: внутри висело несколько абсолютно одинаковых серых платьев, на верхней полке лежали спортивные штаны и несколько рубах. Внизу стояли такие же, серые как и платья, ботинки. Часть шкафа пустовала. Варя разделась, аккуратно повесила свои вещи на свободные вешалки и выудила из сумки пижаму. Ее соседка все так же не обращала на вновь прибывшую внимания. Переодевшись, Варя молча вышла из комнаты и пошла в уборную. За дверью оказалось довольно большое помещение с раковинами по обеим сторонам раковины, над которыми висели зеркала без рам.
— Новенькая? — неожиданно раздался голос светловолосого мальчика, вытирающего мокрые волосы полотенцем. Незнакомец был одет лишь в серые льняные брюки.
— Варя, — представилась девочка и посмотрела на собеседника. Он был выше нее, худощавый, русоволосый, с голубыми глазами и высокими скулами, его кожа была настолько светлой, что, казалось, она вообще не видела солнца. Варе хотелось задать мальчику тысячу вопросов, но она не была уверена в том, что ее любопытство будет уместным.
— Хочешь, приходи сегодня с Алой. Мы каждый вечер собираемся у Ратмира. Там все и узнаешь, — вдруг сказал незнакомец. — Если тебя подселили к ней, то, скорее всего, ты будешь в первой.
— Что значит “в первой”?
— Тебе Добромир вообще ничего не рассказал о правилах? — Мальчик искренне удивился. — Ладно, неважно, просто приходи вечером. Меня, кстати, Братислав зовут.
— Очень приятно.
— Взаимно. Сколько тебе лет?
— Одиннадцать, а тебе?
— Я тут одну зиму. Когда меня привезли, мне тоже было одиннадцать,— начал размышлять он, — значит, сейчас мне двенадцать.
Варя кивнула. Он тут уже целый год, должен знать, что и как здесь устроено.
— Туалеты направо, душевые налево, — вдруг сказал Братислав. — Посередине шкафчики. Мы еще утром заметили, что появился еще один — видимо, твой. Там всякие банные принадлежности.
— Спасибо.
— Не за что, позже поболтаем, — Братислав дружелюбно улыбнулся на прощание и направился к двери.
Умывшись, Варя вернулась в свою комнату. Соседка снова сидела на столе с книгой в руках, название было написано на имперском языке.
Варя села на железную кровать, которая, судя по облупившейся краске, стояла тут уже много лет. Девочке хотелось бы спать на верхнем ярусе, но вряд ли соседка по комнате так просто согласится уступить свое место. Варя сама не заметила, как начала рассматривать читающую девушку: у нее была нетипичная внешность — рыжие волосы, зеленые глаза, веснушки почти по всему лицу. Она была немного старше Вари, но ниже ее ростом.
— Что? — вдруг спросила рыжая девочка, резко повернувшись к Варе, которая вздрогнула от неожиданности.
— Я думала, ты не разговариваешь…
— Разговариваю. Когда этих поблизости нет.
— Кого?
— Adults. — Девочка подняла руку и помахала ей над головой.
— Взрослые? — Поняла Варя. — Как ты тут оказалась?
— Трудно. Он потом расскажет.
— Кто — “он”?
— Джудо.
Варя ничего не поняла, но решила не допрашивать девушку. Ее знания языка не хватало для полноценной беседы. Проще будет пообщаться с тем мальчиком, Братиславом.
— Я встретила Братислава, — сказала Варя. — Он пригласил меня в комнату Ратмира. Сказал, чтобы я приходила вместе с тобой.
Алая нахмурилась, осмотрела девочку с ног до головы, но в итоге все-таки кивнула и снова взялась за книгу, которую читала. Было понятно, что разговор закончен. Варя же с ужасом подумала о том, что ей придется провести с этой грубой девочкой в одной комнате несколько лет. Но может, мама все-таки ее найдет...
— Погоди, комната алого цвета и тебя зовут Алая, как так?
— Имя нет. Зовут как комнату.
— Как это “имени нет”? — удивилась Варя. — Так не бывает, у всех есть имя.
— Нет, — грозно сказала девочка. Варя прикусила язык, запоздало понимая, что эта тема неприятна для ее новой соседки.
— Извини.
Девочка снова кивнула и заправила рыжую прядку за маленькое ушко необычной, чуть вытянутой и заостренной формы.
Варя поняла, что очень устала. Она уже не хотела думать о странностях своей новой знакомой, поэтому молча легла в свою кровать, уже даже не претендуя на верхний ярус. Засыпала Варя с надеждой, что соседка ее все же разбудит и возьмет с собой к Ратмиру.
Проснулась Варя от резкого толчка в плечо. Все-таки разбудила. Когда девочки выходили из комнаты, Варя потянула Алую в сторону уборной, чтобы умыться. Имперка не возражала. Затем они пошли по коридору до черной двери, Алая постучала. Через секунду дверь отворилась. На пороге стояла маленькая блондинка, точная копия Братислава.
— Заходите скорее, — поторопила она их. — Опаздываете.
— The new girl fell asleep, had to wait .
— Варвара спала, Ал не хотела будить ее раньше времени, — тут же перевел мальчик, сидевший в кресле.
Варя уставилась на него. Так вот откуда такое странное имя “Джудо”. Если имперцев девочка еще видела на картинках в книгах и в домашнем зеркальце, то шанталийца она видела впервые. У него были темные волосы, узкий разрез глаз, слегка вытянутое приплюснутое лицо с небольшим носом и большой рот с пухлыми губами. Варя поняла, что все молча ждут, пока она на него насмотрится, и покраснела.
— Ратмир, подъем. Тут новенькую привели, — позвал друга Братислав, который сидел на полу, привалившись спиной к кровати.
Одеяло на кровати зашевелилось, и оттуда показался еще один незнакомый Варе парень. Выглядел он довольно обычно, разве что его темные волосы были слишком длинными и закрывали почти половину лица. Девочка поняла, что он откуда-то с юга, из Галича или Еросолима.
— Я Братислава! — Блондинка уселась на пол рядом с братом и похлопала рядом с собой рукой, приглашая Варю.
Комната была небольшой. На кровати лежал Ратмир, занимая все место. В кресле сидел Джудо, а на стол забралась Алая. Видимо, на других поверхностях имперцы не сидят. Варя ничего не оставалось, как сесть рядом с Братиславой.
— Наверное, у тебя много вопросов? — вдруг спросил Джудо. — Но сначала расскажи нам, кто ты и откуда. У нас так принято.
Все взгляды обратились к смутившейся Варе. Впервые за неделю она оказалась в окружении, которое не ощущалось враждебным. Девочка расслабилась, выдохнула и начала рассказ.
