zadumov

Гучков

Иногда в трагедии одного человека, как в капле воды, отражается трагедия всей страны, всего народа или, по крайней мере, какой-то значимой его части.

Генерал Ренненкампф сначала был оболган и осуждён передовой либеральной и прочей революционной общественностью, как человек, подавивший восстание на линии Транссибирской железной дороги в 1905 году. После революции на многие годы его имя стало сугубо отрицательным, символизируя собой яркий образ реакционного царского генерала, умевшего только пороть и вешать восставших рабочих и вчистую бездарно проигравшему в Восточной Пруссии встречу с немецкими коллегами, которые были профессионалами в своём деле.

Сегодня некоторые говорят наоборот, что Реннекампф был героем, оболганным революционерами, уже тогда отодвигавшими от власти верных, готовых стоять за Империю до конца и, следовательно, самим своим существованием бывших угрозой для заговорщиков, готовящих переворот.

На наш взгляд, в судьбе П. К. Реннекампфа более интересно другое. Образ его всецело трагичен, как трагична была судьба всей нашей страны и всего русского народа в 20 веке.

Интересные эпизоды привела в своих воспоминаниях Вера Николаевна Ренненкампф, жена генерала. В её изложении было так. Незадолго до войны, будучи в Петербурге на аудиенции у Государя, генерал Реннекампф решил раскрыть глаза Николаю II, рассказав ему о неготовности армии к войне, дескать, нет достаточного запаса сапог для солдат, и мало снарядов, что неминуемо скажется в первые месяцы войны. Государь, как пишет Вера Николаевна со слов супруга, ответил совершенно по-детски, что Ренненкампф расстроил его своим пессимизмом.

Всё это в устах Веры Николаевны выглядит очень наивно, совершенно по-женски, но мы не будем придираться: она очень любила своего мужа и защищала его память как могла (Мы писали в предыдущем выпуске, что, по сути, эта женщина была счастлива, очень счастлива только те годы, когда состояла в браке с П. К. Ренненкампфом, с 1907 года и до года 1915; первого мужа она потеряла в самом начале брака, потом страшная гибель второго, трагическая гибель дочери; попыткам реабилитации имени Ренненкампфа несчастная женщина посвятила практически всю свою эмиграцию, по крайней мере вплоть до начала Второй мировой и занималась этим серьёзно: переписывалась со многими видными военными деятелями Первой мировой, печаталась в эмигрантской литературе. За такую верность памяти мужа ей можно только низко поклониться).

Главное в этой истории другое. Предоставим слово самой Вере Николаевне.

«Генерал решил заставить Сухомлинова во что бы то ни стало заняться подготовкой к войне. П. К. Ренненкампф никак не мог это сделать, поскольку по положению Сухомлинов был его начальством, и приказывать ему мой муж не имел права. Генерал думал, думал и решил посвятить в это дело двух больших умниц и патриотов, которые могли так или иначе воздействовать на беспечного ленивца Сухомлинова. Действовать следовало осторожно – П. К. Ренненкампф рисковал своей службой, но патриотизма у него было больше, чем честолюбия, а главное – он хотел помочь дорогой Родине с честью выйти из испытаний войны.

И вот, в один прекрасный день, муж отправился к видному члену Государственной думы А. И. Гучкову. Он всё ему объяснил, рассказал о своей аудиенции у Государя и просил поднять в Думе вопрос о нашей подготовке к войне. Генерал просил Гучкова не выдавать его, т. к. не хотел ставить на карту свою карьеру. А. И. Гучков – умница, он понял, что П. К. Ренненкампф – горячий патриот и нужный России человек. Понял он и то, как генерал страдает из-за неподготовленности военного ведомства к войне.

Гучков обещал хранить тайну и при первой же возможности выступил в Думе по поводу нашей подготовки к войне. Из этого вышел большой переполох и много разговоров. Сухомлинов потребовал от Гучкова сообщить, откуда у него эти сведения. Умница Гучков не растерялся. Он просил военного министра представить это дело ему и доказать Думе, что его сведения не точны. Сухомлинов же не мог этого сделать.

Меньшиков

Дальше – больше. Статьи о нашей неподготовленности к войне и бездействии соответствующих должностных лиц (правда, без указания фамилий) появились в серьёзном правительственном органе печати «Новое время» - петербургской газете, издававшейся Сувориным. Писал их умнейший сотрудник этой газеты Меньшиков – уже немолодой, солидный и осведомлённый. К его словам все прислушивались и верили ему. Вот тут-то Сухомлинова и приперли к стенке. Все заговорили о нашей неподготовленности к войне. Государь читал «Новое время», ему докладывали и о речи А. И. Гучкова в Думе. Тут, может быть, он и призадумался, и благодаря этому Сухомлинова заставили хоть что-то сделать.

Нетрудно догадаться, что и Меньшиков получил информацию от П. К. Ренненкампфа и что мой муж был виновником большого шума, поднятого этими выдающимися людьми. Сухомлинову никогда и в голову не приходило, что поход против него в Государственной думе и на страницах «Нового времени» - дело рук Ренненкампфа. Иначе военный министр погубил бы его, обвинив генерала в раскрытии государственной тайны. Ренненкампф же называл эти проблемы не тайнами, а язвами, которые надо лечить.

До нас доходили слухи, что Сухомлинов безуспешно пытался узнать, кто сообщил эти данные А. И. Гучкову и Меньшикову. Так это и осталось тайной. Мужа моего, как он и надеялся, не выдали. Впервые это делаю я. Молчать нельзя, на всё надо пролить свет».

Отрывок, конечно, потрясающий в своей наивности, но тем он и ценен. Вера Николаевна искренне верила в то, что писала, сомнений в этом быть не может. О том, что Гучков был одним из главных организаторов Февраля, активным заговорщиком и личным врагом Николая II, она, видимо, не знала. Обращаясь к содействию этого человека, генерал Ренненкампф, этот рыцарь, сам того не понимая, совершал, на наш взгляд, недопустимый для русского офицера поступок. Совершал, несомненно, из самых лучших побуждений, не понимая, что Гучковы используют их откровенность не для улучшения дел в армии, а для потрясений, расшатывания страны.

Что поделать, русских офицеров сызмальства специально воспитывали так, чтобы они ничего в политике не понимали и, следовательно, оной не занимались.

Интересно, знал ли Николай II об этом поступке Ренненкампфа?

Вера Николаевна, как видим, была уверена, что нет, но для нас вопрос остаётся открытым. Ведь Император сумел без какого-либо шума прекратить деятельность образовавшейся вокруг Гучкова т. н. «Военной ложи», просто переведя её активистов в дальние гарнизоны. Мог вполне получить сведения о контактах Ренненкампфа с Гучковым от жандармов, кои за последним следили достаточно серьёзно.

Но это все, конечно, домыслы. По факту случилось то, что случилось.

Страшна была участь генерала Реннекампфа, страшна была участь и всей России.

А что поделать: за предательство надо платить.

PS. Можно добавить, что и господин Меньшиков, которого сейчас принято называть "русским националистом и монархистом" - тоже не так прост, как кажется. Например, он распространял явную клевету про то, что русские призывники из деревни впервые пробовали мясо только в армии. Представить себе, что люди, которые поголовно держали кур, свиней, могли охотиться, да, крестьяне имели право до революции на ношение оружия - никогда не пробовали мясо просто невозможно. Это явный абсурд и враньё. Цитата из письма генерала, на которую ссылается Меньшиков - подложная. Её просто не существует. Видимо, публицист так же, как и в истории с Ренненкампфом, ввязался в интригу будущих февралистов. И тоже страшно расплатился. Его расстреляли красные.

Убойная аналитика только для зрителей канала "Русский Интерес" от Каминского. Предсказали итоги первого тура, предскажем и второй тур? В семь вечера по Москве сегодня выходим в прямой эфир!

#Порошенко #РФ #Украина #Зеленский Какие итоги первого тура выборов президента Украины в 2019 году? Почему именно Зеленский и Порошенко вышли во второй тур? Почему проиграла Тимошенко? Какие будут прогнозы на второй тур? Возможны ли силовые варианты смены власти на Украине. Кто стоит за оставшимися кандидатами? Наезд на Коломойского.

В среду, 3 апреля 2019, в 19-00 стрим с нашим политическим экспертом по Украине - Александром Каминским из Санкт-Петербурга.

Стрим проводит социолог Сергей Задумов.

Сталь, завёрнутая в бархат

Одряхлевшая рука с трудом отодвинула портьеру.

- Тяжёлая, - поморщился старик, - бархат. Мысли, до этого с трудом ворочавшиеся, вдруг приобрели стройность, и на измождённом лице из-под очков задорно блеснули серые, отнюдь не старческие глаза - он вспомнил.

Бархат...

*****

Отто фон Бисмарк посмотрел на остывшие сосиски и отодвинул их вместе с кружкой пива - любимая еда не радовала. Скривив грубое, украшенное шрамом лицо, он махом опрокинул в себя очередную рюмку шнапса. Сейчас «бешеный юнкер» и «дикий Бисмарк» напоминал побитого пса, которого более сильный соперник заставил припасть к земле. Ещё немного, и останется только перевернуться на спину, подставляя беззащитное брюхо...

- Дерьмо! - прорычал «железный» канцлер, рванув ставший тугим ворот.

Он не был трусом - 24 дуэли и репутация безудержного кутилы, повесы и пьяницы. Да, это было в молодости, но когда он всерьёз занялся политикой, то проявились все качества отличного дипломата. Он мог метать громы и молнии, но также мог быть подчёркнуто учтивым - всё для дела, всё для объединения германских земель и создания Великой Германской империи. И преуспел ведь, да и наставник был хорош.

Мысль о наставнике заставила вновь скривиться, рука потянулась к графину...

С Горчаковым Бисмарк познакомился во Франкфурте, когда ещё никакой Великой Германией и не пахло. Молодой дипломат, представляющий Пруссию в Германском Союзе, со всем присущим молодости напором буквально напросился в обучение к министру иностранных дел Российской империи Горчакову, и тот не отказал. Учил честно, и уроки его не пропали даром. Ученик оказался достойным своего учителя и сумел спровоцировать франко-прусскую войну 1870 года так, что виноватой оказалась французская сторона.

- Да, «эмсская депеша», - самодовольно усмехнулся Бисмарк. Он просто слегка подправил текст телеграммы Вильгельма I Наполеону III, сделав его оскорбительным для французского императора, а позже опубликовал этот «секретный документ» в центральных немецких газетах. И всё. Глупые «лягушатники», оскорблённые в лучших чувствах, поторопились объявить войну Пруссии и с треском её проиграли, потеряв Эльзас, Лотарингию, а заодно 5 миллиардов франков, выплаченных в виде контрибуции. Там же, во Франции, Вильгельм I был провозглашён германским императором, преобразовав Северогерманский союз в Германскую империю. Это был подлинный триумф прусского оружия и прусской дипломатии. Но кто мог предположить, что французы выплатят контрибуцию столь быстро.

И снова «железный» канцлер морщил лоб в поисках причины для новой войны. К весне 1875 года всё было готово, но тут в Берлин прибыл с визитом российский император Александр II, а вместе с ним и Горчаков, бывший уже 8 лет канцлером Российской империи. И, кстати, именно тогда, когда Франция была занята войной с Пруссией, Горчаков объявил о том, что Россия отказывается от соблюдения статей Парижского договора, заключённого после Крымской войны и сильно ущемлявшего её интересы. И вот франко-прусская война, а за ней неожиданно последовавшая поддержка России со стороны США, заявивших, что они никогда не признавали ограничения свободы России на Чёрном море, привели к отмене статей Парижского трактата.

Горчаков тогда пребывал в зените славы - успех, доставшийся без единого выстрела, сделал его фигуру весьма популярной в Европе, а аристократические манеры, дружелюбный нрав, мягкость и обходительность подвигли современников назвать его Бархатным канцлером.

- Как же, бархатный, - хмыкнул Бисмарк, поёживаясь от неприятных воспоминаний. Он хорошо помнил его размеренный, холодный тон, когда Горчаков веско сказал: «России нужна сильная Франция...»

Да, знал он, знал прекрасно, что начинать войну, когда вся Европа сочувствует Франции, граничит с безумием, но вот что Россия, явно ранее благоволившая Германии, теперь поддерживает Францию, ставило крест на всех имперских амбициях Германии.

На прощанье Горчаков небрежно заметил: «Кстати, я перестал осуждать французов, желающих возвращения Эльзаса и Лотарингии… Говорят, из недр этих провинций вы, немцы, сейчас выгребаете немало сырья для крупповских домен в Эссене… Неужели это правда?»

И Бисмарк дрогнул. С тех пор вся его политика строилась с оглядкой на Россию. В 1879 году ухудшились франко-немецкие отношения, и Россия в ультимативной форме потребовала от Германии не начинать новую войну, то Бисмарк даже попытался уйти в отставку, но всё закончилось пятимесячным отпуском. И лишь в июне 1887 года, когда Бисмарку удалось заключить с Россией Договор перестраховки, по условиям которого обе стороны должны были сохранять нейтралитет при войне одной из них с любой третьей великой державой, кроме случаев нападения Германии на Францию или России на Австро-Венгрию, он посчитал для себя возможным выйти в отставку, которая была утверждена новым императором (кайзером) Вильгельмом II 20 марта 1890 года.

*****

Одинокий старик, сидевший в отеле Баден-Бадена, куда он приехал для поправки здоровья, грустно усмехнулся - какое здоровье в 84 года. Последний, оставшийся в живых выпускник Царскосельского лицея, последний канцлер Российской империи светлейший князь Александр Михайлович Горчаков не жалел ни о чём. Хотя... в отставку всё же следовало уйти раньше, ещё до Берлинского конгресса 1878 года, на котором он уже не мог нормально передвигаться, но об этом пусть судят потомки.

Источник: http://russlovo.today/rubricator/Literaturnaya-stranica/stal...

Историческое здание Домской школы, с 1768 года «Академическая рыцарская школа», позже Рыцарское Домское училище в Ревеле (нынешний Таллин)

Братья Павел и Владимир учились в одном классе, несмотря на то, что Владимир был старше. В архаичной царской системе образования такое было не редкость. И заведение, в котором учились братья, было не простым: не школа или гимназия какая, а Рыцарское Домское училище (так оно называлось) - старейшее учебное заведение эстляндского дворянства. Как читатель уже догадался, герои наши были из русских или прибалтийских немцев, а дело происходило в Эстляндской губернии Российской империи, что ныне, благодаря всяким революциям и прочим перестройкам, относительно независимая Эстония.

Итак, 1870 год. Рыцарское училище. Старший брат Владимир был слаб здоровьем и страдал желудком (отчего он в своё время и умер). Однажды на уроке, который вёл сам директор училища, у Владимира желудок разболелся так, что он попросил разрешения уйти с урока. Директор не позволил, да ещё назвал эту просьбу свинством. Без всякой иронии скажем – так вот воспитывали рыцарей, наследников всех этих Орденов, - ну не может у рыцаря болеть желудок во время такого ответственного мероприятия, как урок.

Кстати, мы не сказали. Полное имя нашего героя Павел Карлович Эдлер фон Ренненкампф. И из двух братьев именно он был лидер, несмотря на то, что был младше. Видимо, сказывалась болезненность старшего.

В общем, оскорбившись словами директора, Павел сказал, что свиней между Ренненкампфами быть не может, а для вящей, видимо, убедительности запустил в директора чернильницей. Потом взял за руку больного перепуганного брата и увёл домой.

Дома он, конечно, обо всём рассказал и попросил отца забрать их документы из школы. Отец немедля поспешил в училище. Он понимал, что по поводу случившегося состоится училищный совет, и сыновей неминуемо исключат – проступок нешуточный; это в наше время интернет переполнен сценами издевательств учеников над учителями, а в отсталой империи учителей уважали, и бросать в них чернильницами законы и обычаи не позволяли. Отец ещё радовался, что снаряд не попал в директора, а пролетел над его головой.

С другой стороны, остзейский немец Карл Густав фон Ренненкампф, владелец наследственного имения своего рода, штабс-ротмистр Российской императорской армии в отставке, сам воспитывал своих многочисленных детей (кроме Павла и Владимира в семье росли ещё четверо) рыцарями (он сам так говорил) и душой и телом, вплоть до того, что, к примеру, гуляя, оставлял в лесу какую-нибудь вещь, и с наступлением темноты кто-то из маленьких должен был найти эту вещь и принести домой – так закалялся характер. Соответственно, позволять обзывать себя и своих родных свиньями рыцари не должны были ни в коем случае.

Тем интересней то внушение, которое сделал отец сыну, вернувшись с документами из школы. Он сказал, что сын прав, заступившись за больного брата и не позволив даже директору оскорблять его грубыми выражениями. Желание защитить свою фамильную честь отец счёл правильным. А вот выбранный для этого способ назвал неверным, нерыцарским и неблагородным.

- Бросать в директора чернильницей – дикость, - сказал папа Карл Густав Ренненкампф, - которую я объясняю твоей молодостью и неумением себя сдержать. Директор, прежде всего, – человек, к тому же старый, ты же – мальчик. И ещё директор – твоё начальство. Никогда не забывай этого. Ты мог взять брата и уйти из класса, сказав, что вам не место в школе, где её глава – директор - позволяет себе так выражаться и незаслуженно оскорблять. Я бы, конечно, забрал вас из школы после таких слов директора.

Словесным внушением дело не ограничилось. Нерыцарское поведение требовало наказания. Наказанием было определено… Гельсингфорское пехотное юнкерское училище, куда отец отдал отпрыска. При этом напутствовал вполне отечески: «Если ты сильный характером и умный, то и там не пропадёшь. Выйдешь с честью человеком и сделаешь карьеру».

Предсказание сбылось. Окончив не самое престижное, но известное своими строгими порядками юнкерское училище, Павел Ренненкампф впоследствии смог выдержать бешеный экзамен в Академию Генерального штаба, что проложило путь его карьере. Дальнейшая его судьба хорошо известна.

Владимир пожелал разделить судьбу брата, пострадавшего из-за него, и уже по своей воле пожелал учиться в том же Гельсингфорском юнкерском. Военную карьеру ему пришлось прервать по причине слабого здоровья, хотя неудачной её назвать нельзя: штабс-ротмистр Литовского уланского полка Владимир (Вольдемар) Константин фон Ренненкампф - участник Русско-Турецкой войны 1877-1878 гг., освобождал Болгарию, в отставке продолжал служить укреплению обороны России на должности директора «Русского общества для выделки и продажи пороха». Умер в начале 1912 года, пятидесяти девяти лет от роду.