user9696797

Несколько сбивает с толка и первоначальная идея Петра о закреплении на Чёрном море, где новой столицей государства Российского вполне мог стать Таганрог, основанный Петром в 1698 году (на пять лет раньше С.-Пб.). У государя были серьёзные намерения закрепиться на Азовском и Чёрном морях. Но крайне неудачный Прутский поход вынудил подписать с Османской империей мирный договор, по которому Россия обязалась разрушить крепость на мысе Таганий Рог и убрать флот с Азовского моря.

Весьма возможно, что мысль о столице (вначале, о могучей крепости) на Балтике великий реформатор лелеял в тайне. Но психологическую возможность этого опровергнуть трудно, настолько естественно она могла появиться. Поэтому можно допустить, что у царя - реформатора, «в котором была сосредоточена энергия и жестокость конвента 93 года и революционная сила его» (Герцен), должна была созреть мысль о новой столице на покорённой им земле, которую он мог организовать по своему вкусу, которая открывала бы новый период русской истории.

Здесь можно провести аналогию между Петром и Константином Великим, который не побоялся, проводя свои реформы, перенести столицу из «Вечного города» в маленький Виза́нтий, ставший благодаря этому великим Константинополем.

Но для того, чтобы основать столицу на берегах Невы, нужно было вначале сломить мощь Швеции, переживавшей в это время период расцвета.

Северная столица могла быть создана только в городе, стратегически сильном, и вместе с тем, обладавшим большими экономическими перспективами. Великая река (короткая, но широкая, единственный сток огромного Ладожского озера, прекрасно подходящая для судоходства) подсказывала мысль о торговых выгодах прилегавшей местности. Её дельта и виднеющийся в морской дали остров Котлин, лежащий, как страж, у устья, могли быть прекрасно использованы и в стратегическом смысле.

Здесь ещё при шведах, рядом с крепостью Ни́еншанц, возник небольшой город. К концу XVII века он имел уже до ста своих торговых кораблей, являлся посредником в торговле между Россией и ганзейскими городами, а отчасти, и Швецией. Таким образом, он брал на себя функции, которые должны были скорее принадлежать русскому городу. Успех Ниеншанца ясно показывал, во что должен был бы обратиться город, воздвигнутый здесь в качестве русского порта. Этот порт принадлежал бы государству, обладающему огромными ресурсами для быстрого создания города на «болоте».

Историк Петербурга П. Н. Петров утверждает, что «пример быстрого вырастания на Неве шведского города, несомненно, приходил на мысль Петру I при обсуждении мер для будущего развития производительных сил России», и Северная война, предпринятая им, должна была вернуть России дельту Невы. Весь ход русской истории готовил почву для основания здесь великого города, Руководители государства, боровшиеся за балтийские берега, должны были ясно сознавать лежащую перед ними задачу.

Что же представлял из себя окружающий ландшафт в эпоху, предшествующую основанию Петербурга.

…На берегу пустынных волн
Стоял Он, дум великих полн,
И вдаль глядел: пред ним широко
Река неслася, бедный чёлн
По ней стремился одиноко.
По мшистым, топким берегам
Чернели избы здесь и там,
Приют убогого чухонца…

Эта выразительная картина верна только относительно прибрежной полосы дельты, где мог стоять Петр «на берегу пустынных волн», погружённый в думу о великом будущем этого края. Окрестность представляла собою в значительной степени болотистую почву, частично покрытую лесом.

Места, находящиеся несколько выше по течению, ближе к Ниеншанцу (повторимся, существовавшей там в тот период шведской крепости), были более или менее заселены. Большая новгородская дорога проходила приблизительно по краю Литейной части (района) города, за церковь Знамения и около Кирочной улицы (в советские годы – улица Салтыкова-Щедрина) разделялась на три тропы: правая вела к Спасскому посаду, где и сегодня виднеются главы Смольного собора; средняя — на Сюврину мызу, у будущего Литейного моста; левая — к Фонтанке, где находилась мыза майора Кона́у (у будущего Инженерного замка). На месте нынешнего Летнего сада был разбит голландский садик.

Там, где теперь расположено Адмиралтейство, ютилась маленькая безымянная деревушка в 5 дворов. На Благовещенской площади (в советские времена – площадь Труда), против Николаевского моста (в советские времена – мост лейтенанта Шмидта, в настоящее время – Благовещенский мост) — другая деревушка, «Гавгуево».
Обратимся теперь на  Васильевский остров, недалеко от Стрелки которого находится место моей работы. Финны нарекли его Хи́рвисари, что значит Лосиный остров. Надо полагать, что место это было глухое.

На Стрелке, отмеченной сегодня зданием штаба Военно-Морского флота России (в советские времена -  Государственный Военно-Морской музей) и рострами, находился охотничий домик Делагарди. Петербургская сторона (в настоящее время – Петроградский остров, главная часть Петроградского района) в старину называлась Фомин остров. Её финское название - Ко́йвусари (Берёзовый остров). Здесь находилось поместье Биркенгольм. Видимо, в лесу, покрывавшем остров, в те времена преобладали березы. За этим островом виднеется небольшой Аптекарский (тогда Ка́рписари - еловый) остров. Перед Петербургской стороной, прямо у Невы, расположен островок Е́нисари (Заячий). Это сердце Петербурга, здесь расположена Петропавловская крепость.

Все эти названия говорят о власти окружающей, ещё дикой природы. На месте Марсова поля – болото, в котором терялись речки Мья (Мойка) и Кривуши (в дальнейшем - Екатерининский канал, а в настоящее время – канал Грибоедова). Отыскивая эти места на лежащем перед нами пространстве, мы ясно сможем представить разбросанность всех этих селений среди неприютного ландшафта и сравнить с теми изменениями, которые произошли в дальнейшем.

…Прошло сто лет, и юный град,
Полночных стран краса и диво
Из тьмы лесов, из топи блат
Вознесся пышно, горделиво…

Поэт не исказил истины, а только слегка сгустил краски. Но это право гения.

Должны были произойти великие события, высвободившие ту огромную энергию, которая, забутив топь костями, смогла создать здесь новую столицу. Конечно, до тех пор, пока не была сломлена мощь шведов, положение русских на берегах Невы было непрочным. Надо было укрепить дельту Невы стратегически, затем создать порт и административный центр в занятом крае. Только тогда можно было предпринять шаги по перенесению сюда всероссийских учреждений, и превратить новый город в столицу.

На это потребовались годы. Петербург был официально основан 27 мая 1703 года. В 1714 году город Святого Петра стал столицей России. В 1721 году, после того. как Пётр Первый стал императором, Санкт-Петербург превратился в столицу Российской империи.

Ещё дикари неолита заметили, что внутри человеческого тела находится что-то очень необычное, ритмичный стук которого можно услышать, если прислонить ухо к левой стороне груди, и почувствовать, если приложить палец к руке, например, в районе запястья. При этом ритм этого стука мог меняться в зависимости от испытываемых человеком физических или эмоциональных нагрузок. Для дикаря, поклонника анимизма, это было настоящим чудом.

Некими знаниями о сердце, по-видимому, обладали жрецы Древнего Египта, которые приписывали ему сакральные свойства, считали сердце символом души человека. Именно поэтому при мумификации у человека удалялись все внутренние органы (в том числе, и головной мозг), а сердце оставлялось внутри мумии. Если у мумии не было сердца, путь в загробный мир был для неё закрыт.

Кроме того, именно сердце в религии египтян было нравственным мерилом для пропуска человека в загробный мир. Его взвешивали на специальных весах боги Тот и Анубис. При этом на другую чашку весов помещалось почти невесомое «пёрышко Правды богини Маат». Если сердце было тяжелее этого пёрышка, человека тут же пожирало чудовище (и одновременно богиня возмездия) Амат.

В дальнейшем человечество узнавало об этом необыкновенном органе всё больше и больше, что только добавляло вопросов к его работе. Например, во время кровавых человеческих жертвоприношений теми же ацтеками, жрецы буквально вырывали сердце из груди жертвы, оно ещё пульсировало, как что-то живое, но уже не связанное с самой жертвой.

Именно поэтому сердце и сегодня воспринимается большинством религий мира, как нечто сакральное, что именно в нём обитает душа человека. Это не опровергает и христианская церковь, не упоминая при этом ни словом, почему именно этот внутренний орган заслужил такую честь. И ведь действительно, не будешь же ссылаться, как дикарь-анимист, на то, что оно, в отличие от других органов «стучит», признавая тем самым, с учётом нынешнего уровня знаний, что речь идёт о насосе для перекачки крови.