Подъезжая к Кеми, Комиссия предполагала найти в режиме Соловков, старейшего лагеря СССР, более или менее установившийся правопорядок. Кажущаяся налаженность производства, трудоемкие работы, обширное жилищное строительство, наличие относительно солидных чекистских кадров – все это как будто бы должно обеспечивать твердый, нормальный трудовой режим.
На деле оказалось другое. На основании только добытых в процессе работы данных Комиссия приходит к заключению, что издевательства, избиения и пытки заключенных количественно уже перешли в качество, т.е. в систему режима. Фактически[м] материалом к этой части доклада служат:
1. Непосредственное обследование Кемского отдельного пункта, командировки Лесозавод № 4 при ст. Кандалакша, 1-го отделения СЛОН на о. Революции, 6-го отделения СЛОН при ст. Апатиты и к[омандиров]ки Разноволока близ станции Сорока и
В качестве метода обследования лагерей Комиссией применялся личный опрос всех арестованных по следственным и дисциплинарным делам и заключенных в общих бараках.
Как твердо установленный факт необходимо констатировать общую запуганность заключенных: жалобы на жестокость режима удавалось получить исключительно в отсутствии администрации, давая гарантию, что избиений больше не будет. Несмотря на это, уже на Лесозаводе № 4 поступило значительное количество жалоб и заявлений, подтвержденных при следственной проверке.
Объективная картина режима на Лесозаводе такова: прежде всего Комиссией осмотрен карцер. Это дощатый сарайчик площадью в одну квадратную сажень, без печи, с громадными дырами в потолке, с которого обильно течет вода (в этот день была теплая погода), с одним рядом нар. В этом «помещении» буквально друг на друге в момент прибытия Комиссии находилось 16 полураздетых человек, большинство из которых пробыло там от 7 до 10 суток. <….> Только накануне приезда Комиссии арестованным стали давать кипяток; ранее это считалось излишней роскошью.
По поступившим жалобам Комиссией было опрошено 8 человек, туловища и руки которых были покрыты явными даже для неопытного глаза кровоподтеками и ссадинами от избиений. Характерно, что вызванный для освидетельствования избитых лекпом, авторитетно прикладывавший ухо к различным частям тела заключенных, оказался попом, осужденным по 58/10 ст. УК (немедленно переведен на общие работы). Мотивы избиений – легкие дисциплинарные проступки, иногда – побеги и попытки к ним. Контингент избивающих – надзиратели, конвоиры, стрелки, десятники, комсостав охраны – в подавляющем большинстве из заключенных4.
При обследовании Кемского отдельного пункта (Вегеракша) получено свыше 20 жалоб на истязания и на о. Революции – 48. Особенными зверствами на о. Революции отличался командир 5-й карантинной роты заключ[енный] Курилко, печальная слава о котором проникла даже в украинские ДОПР’ы; наиболее изощренные художества: заставлял заключенных испражняться друг другу в рот, учредил специальную «кабинку» для избиений, ставил голыми на снег («стойка»), принуждал прыгать зимой в залив и пр. Лишь в несколько более легкой форме проявили себя другие «администраторы».
Самое жуткое зрелище предстало перед членами Комиссии на командировке при ст. Разноволоки. Несмотря на усиленную подготовку к приезду Комиссии (экстренное обмундирование ночью раздетых, вывод заключенных из карцера, уничтожение клопов при помощи пожарной команды и проч.), Комиссии удалось выявить настолько тяжелую картину общего режима, что невольно припомнилось излюбленное выражение знаменитого Курилко: «Здесь власть не советская, а соловецкая»5.
Штрафизолятор, в котором помещается 51 человек, представляет большую комнату, отапливаемую раз в два-три дня; в полу и стенах щели; масса клопов; нар нет совсем; в несколько рядов стоят простые скамьи без спинок в четверть аршина шириной; все арестованные (штрафники перемешаны со следственниками) одеты только в белье, в белье же выводятся оправляться (два раза в сутки) и в баню. Режим следующий: с 3 часов утра до 9 часов вечера арестованные сидят («на жердочке») неподвижно и молча6; за малейшее нарушение распорядка – побои. В 8 часов вечера – поверка, с 9 до 3 сон на полу. Для укрывания выдается по одному предмету из вещей заключенного. Сидят в таких условиях неограниченное время, многие до года. Освободившиеся вспоминают о «жердочке» с ужасом.
Режим следизолятора отличается отсутствием «жердочки», наличием нар и тем, что заключенные имеют одежду. Избиения же процветают в такой же степени, как в штрафизоляторе. При освидетельствовании избитых обнаружены не только ссадины, рубцы, кровоподтеки, но и значительные опухоли, а у одного и перелом бедра. «Особо» провинившихся сажают в «кибитку» – карцер, существование которого начальник командировки тщательно пытался скрыть. В карцере, сконструированном наподобие вышеописанного (Лесозавод № 4), нет нар, сквозь крупные щели пробивается снег. Провинившихся держат в нем независимо от погоды по 2–4–5 часов в одном белье. Выпускают только тогда, когда застывающие от холода жертвы начинают исступленно вопить. Один из заключенных в «кибитке» за несколько дней до обследования искромсал себе куском стекла живот. Заключенные в общих бараках также в отдельных случаях жалуются на избиения.
Культивируется эта система пыток начальником изолятора, осуществляется надзирателями и конвоирами и поощряется начальником командировки, членом ВКП(б).
Комиссией предложено немедленно ликвидировать «кибитку» и соответствующим образом оборудовать все прочие помещения.
Приведем [наи]более характерные следственные дела.
1. Вольнонаемный отделком командировки Воньга (1 отделение СЛОН) Кочетов систематически избивал заключенных, понуждал к сожительству женщин, присваивал деньги и вещи заключенных; неоднократно в пьяном виде верхом на лошади карьером объезжал лагерь, устраивал скачки с препятствиями, въезжал в бараки и на кухню, устраивал всюду дебоши и требовал для себя и лошади пробу обедов. Верхом на лошади Кочетов занимался и муштровкой заключенных, избивал их нагайкой, заставляя бежать и устраивал инсценировки расстрелов. Каждая из склоненных Кочетовым к сожительству женщин числилась у него под номером; по номерам же женщины вызывались на оргии, в которых принимал участие и сотрудник ИСО Осипов. По данному делу привлечено и арестовано 5 чел. Дело возникло в июне 1929 г., закончено только в апреле с.г. и направлено в Коллегию ОГПУ.
2. Дело группы стрелков, десятников и конвоиров (все – заключенные) – Сено, Герлятовича (оба шпионы8) и др. в количестве 8 чел. Работа в 4 отделении СЛОН (о. Соловки) – систематически избивали заключенных, опускали их в прорубь, часами выдерживали на улице и привязывали к столбу. Никто из обвиняемых до приезда Комиссии не был арестован. Дело предложено направить в Коллегию ОГПУ.
3. Дело надзорсостава к[омандиров]ки Энг-озеро 2 (3 отделение СЛОН) Золотарева и др. в числе 8 чел., систематически истязавших заключенных, в результате чего зарегистрировано было 3 смертных случая. Все обвиняемые арестованы. Дело направлено в Коллегию ОГПУ.
4. В 6 отделении СЛОН имеется дело о систематических избиениях заключенных.
5. Дело начальника к[омандиров]ки 63 км Парандовского тракта (2 отделение СЛОН) в/н Иозефер-Гашидзе и 18 надзирателей-стрелков, дневальных и десятников (все – заключенные). Обвиняемые под звуки гармонии избивали заключенных валенками с металлическими гирями; загоняли раздетых заключенных под мост в воду, где выдерживали их по несколько часов. Обвязывали ноги веревками и волокли таким образом на работу. В виде особого наказания заставляли стоять в «параше». Одного заключенного избили до потери сознания и подложили к костру, в результате чего последовала смерть. Сам Гашидзе оборудовал карцер высотой не более 1 метра, пол и потолок которого были обиты острыми сучьями; побывавшие в этом карцере в лучшем случае надолго выходили из строя. Отмечено несколько случаев прямого убийства заключенных в лесу. Несколько человек умерло в карцере. Многие, доведенные до исступления, кончали самоубийством или же на глазах у конвоя бросались бежать с криком «стреляйте» и действительно пристреливались надзором. Данное дело возникло в августе 1929 г., неоднократно сознательно откладывалось и лежало месяцами без движения и было скрыто от Комиссии; когда же члены последней узнали о его существовании, то им было заявлено сначала, что дело отправлено в Москву, затем – что оно находится у прокурора и лишь 24 апреля дело с обвинительным заключением поступило в Комиссию. Многие эпизоды дела явно смазаны, а часть обвиняемых во главе с Гашидзе находилась на свободе. По делу ведется детальное расследование сотрудником ОГПУ.
При ознакомлении с постановлениями по ранее законченным делам об издевательствах над заключенными установить точное количество направленных в ОГПУ и прекращенных в дисциплинарном порядке следственных дел не представилось возможным. Выявлено, однако, 8 случаев явно незаконного прекращения в дисциплинарном порядке дел с совершенно конкретно установленными случаями истязаний заключенных. Кроме того, 8 числящихся прекращенными или переданными на усмотрение администрации УСЛОН аналогичных дел совершенно не оказалось в архиве. Приведенные примеры относятся к концу 1928 г., но Комиссией обнаружено и два возмутительных дела, возникших уже в 1930 году.
1. 15 марта с.г. тов. Эйхманс было отдано распоряжение о производстве расследования по жалобам заключенных на избиения и об аресте виновных в случае подтверждения (3 отделение СЛОН). Несмотря на то что виновность конвоира установлена, арестованы они до приказа Комиссии не были (дело Шульца и Проценко).
2. Дело о вполне доказанной смерти заключ[енного] Бурзака от побоев, нанесенных ему десятником из заключенных Мелещиным, по прямому распоряжению администрации УСЛОН’а было прекращено. По делу ведется расследование сотрудником ОГПУ.
В процессе работы Комиссии установлен ряд случаев избиения заключенных сотрудниками ИСО (заключ[енными] из бывш[их] чекистов). Сотрудник ИСО Горбачев уже арестован, по поводу других начато расследование. Всего на 24 апреля Комиссией арестовано 24 чел., вместе же с делами ИСО привлечено 74 чел., из коих арестовано 47, а об аресте остальных отдано распоряжение. Следствие развивается специально вызванным из Москвы сотрудником ОГПУ.
Таким образом, обследованием Комиссии система пыток, избиений и истязаний заключенных охвачено по всем отделениям УСЛОН.
Вопросы быта заключенных обследованы Комиссией относительно поверхностно. Внимание фиксировалось, главным образом, на основных дефектах обслуживания населения лагерей и основных их запросах и нуждах.
Как повсеместное явление отмечена жалоба заключенных на отсутствие нормированного рабочего и выходных дней. Большинство работ СЛОН носит сезонный характер: лесоразработки, рыбные промыслы, дорожное строительство, сельское хозяйство и т.д. На этих отраслях труда нормировать рабочий день, особенно в связи со специфическими атмосферными условиями, представляется невозможным11. Работа распределяется по урокам, причем о непосильной тяжести последних поступает масса заявлений. Выходной день соблюдается лишь на мелких кустарных производствах.
Определенную приказом по УСЛОН’у норму продпайков можно признать по существу удовлетворительной, но благодаря злоупотреблениям или халатности обслуживающего персонала сплошь и рядом как система наблюдаются случаи недодачи пайков, изготовления крайне однообразной пищи и проч.
Культурно-просветительное обслуживание заключенных налажено в своей структуре удовлетворительно. Почти повсюду имеются красные уголки, очень приличны стенгазеты, читаются лекции на различные темы, но объекты обслуживания ввиду крайней тяжести работы не в состоянии заниматься культурным времяпрепровождением. Кроме того, культпросветработа в большинстве командировок явно не соответствует жестокости режима.
Возмутительно поставлено повсюду дело доставки корреспонденции. Заключенные жалуются на задержку писем в течение 1–3 месяцев. При обследовании п/о Труда и Учета СЛОН Комиссия натолкнулась на несколько десятков пачек писем, лежащих на полках почти сплошь свыше двух месяцев и ждущих разметки. В цензуре ИСО письма задерживаются до 1-го месяца. В связи с организацией аппаратов цензуры при отделениях СЛОН и, в частности, на Соловках (по предложению Комиссии) этот срок должен значительно сократиться.
Жилищные условия заключенных чрезвычайно тяжелы, ни о какой норме говорить не приходится, так как обитатели обследованных бараков из-за крайней скученности в большинстве спят, тесно прижавшись друг к другу. На постельные принадлежности нигде нет и намека. Вновь построенные бараки производят более благоприятное впечатление, но тем более резок контраст между ними и массой старых бараков.
Из рук вон плохо медицинское обслуживание населения. На 57 000 человек населения лагерей имеется всего лишь 28 врачей, сосредоточенных почти исключительно при стационарах отделений СЛОН. Квалификация лекпомов (180)12, несущих совершенно самостоятельную работу, недостаточно проверена. Большинство лекпомов не имеет медицинского образования. Кроме того, все они как заключенные целиком зависят от администрации командировок, вследствие чего даже при наличии желания не в состоянии должным образом реагировать на жестокость режима, направление на работы заведомо нетрудоспособных и проч. Многие из них к тому же усвоили линию поведения начальства и сами проводят ее, не оказывая больным помощи, грубо выгоняя их и т.д. Случаи избиения, естественно, не фиксируются. Такие факты отмечены по всем командировкам.
В значительной степени как следствие жестокого режима и сурового быта заключенных приходится рассматривать чрезвычайно высокую заболеваемость и смертность последних. За два квартала 1929/30 г. переболело в стационарах 25 552 человека, т.е. 44,6 % населения. Амбулаторных посещений за этот же период было 425 426, или 743,8 % по отношению к населению. Умерло за те же полгода 3583 человека, т.е. 6,8 % населения, или 14 % стационарных больных; из этого числа 1004 человека, или 26 %, умерло от сыпного тифа и 396, или 11 %, – от истощения и малокровия. К этой статистике нужно прибавить уже упоминавшиеся в разделе о рабсиле данные об изнашиваемости заключенных: за 10 месяцев 1929/30 года отсеяно как непригодных к работе 25 % полноценной рабочей силы.
В целях пресечения дальнейшего процветания жестокого режима и для улучшения быта заключенных Комиссией предприняты следующие меры.
1. Предложено немедленно ликвидировать систему заключения в неприспособленные (неотапливаемые) помещения.
2. Предложено срочно оборудовать (нарами и проч.) все арестные помещения.
3. Изысканы средства и внесены в смету ассигнования на улучшение продовольственного и вещевого довольствия заключенных (постельные принадлежности и проч.).
4. Арестовано, как уже указано выше, 24 человека из состава администрации, надзора и охраны командировок.
5. Арестованы начальник п/отдела Труда и Учета, зав. Торговым п/отделом и нач. Дорстройтотдела УСЛОН; вносится предложение отстранить от должности помначУСЛОН.
6. Углубляется и развивается следствие по заведенным делам и начинаются новые.
7. Проведена разъяснительная кампания среди партийной части работников УСЛОН.
В результате энергичных мероприятий Комиссии системе истязаний заключенных пока положен предел.
ЦА ФСБ России. Ф. 2. Оп. 8. Д. 116. Л. 102–112; опубл.: Исторический архив. 2005. № 5. С. 70–76.
Вот такая вот социалистическая утопия, господа.
