reg14

Фильм Дмитрия Давыдова «Молодость» согревает внутренним теплом, дефицитным и в кино, и в жизни, пишет «Коммерсантъ». Фильм брызжет анархизмом и молодой энергией, отзывается издание о новой картине известного якутского режиссера, вышедшей в прокат.

«"Молодость" — новый продукт "Сахалливуда" — так с уважительной иронией называют феномен якутского кино, длящийся на диво всему миру уже не первое десятилетие. Авторы "Молодости" позволяют себе шутку над собой. На экране телевизора идет доморощенный "Дракула", зрители посмеиваются и комментируют. Одна поощрительно: "Прикольный фильм. Якуты стали хорошо снимать". Другой скептически: "Это когда якуты делали хорошие фильмы?".

Сегодня кино из Сахи уже не нуждается в снисходительном благословении столичных снобов. А на фоне депрессии, переживаемой российской киноиндустрией, выглядит островком сохранности и неубитой человечности. В нем звучит та искренняя самобытная нота, которая сделала в свое время событием кинематограф Василия Шукшина. Но еще точнее возникающая ассоциация с фильмами Аки Каурисмяки — "гордого финна со славянской душой", певца клаустрофобии длинных белых ночей и "пролетарского метафизика"», — оценивает издание.

Режиссер Дмитрий Давыдов рассказал, что снимали «Молодость» в январе в Якутии, когда климат невероятно знойный и морозный. Съемочная группа зафиксировала, что в некоторые дни температура была -62 градуса, но чаще всего около -56. В такой температуре тяжело приходилось не только актерам, операторам, режиссеру, но и самим камерам, которые в -62 градуса часто не включались и не работали из-за низкой температуры. Дмитрий Давыдов уточнил, что иногда операторы складывали камеры в тепло на несколько минут, чтобы отснять какую-либо сцену или момент.

«Молодость» рассказывает историю 40-летнего Василия, который возвращается в родную деревню после двадцати лет жизни в большом городе. Там у него осталась жена и ребенок, а тут – ничего. Только старая изба в наследство от умерших родителей, да алименты. Вася пытается заново построить жизнь, наладить быт. Он устраивается кочегаром, вспоминает одноклассников, наведывается в магазин за бутылочкой. Пытается жить, да все не получается. В родном поселке он абсолютно один, никому не нужен и совершенно не знает, что с этим делать.

Вот и фильм получился таким же – медленным, забавным, с грустью и тоской. Василий ходит туда-сюда, как муха у себя в избе, которая вылетела из ниоткуда и никуда не летит, просто жужжит. Да, кому-то может показаться, что фильм «Молодость» - это монотонная нудятина. Придет ли куда-нибудь Василий? Сможет ли обустроить свою избу? Вспомнят ли его одноклассники?

Медленное кино

Трагикомедия «Молодость» («Эдэр Саас») названа в честь песни якутской рок-группы «Хардыы» - кстати, горячо рекомендована к прослушиванию, это действительно необычная музыка. Это медленный, монотонный, медитатичный фильм, который медленно погружает в неопределенный и однообразный быт Василия. И, думается, что иначе это было бы не показать.

В этом фильме есть что-то от великих мастеров кадра – например, медитативных картин Джима Джармуша или от японского кинематографа, когда в монотонной и скучной повседневности обнаруживается своя красота, а маленькие радости приобретают особую силу.

При этом, «Молодость» действительно можно назвать комедией. Смешные диалоги между героями, забавные ситуации – чего стоит фраза «Когда это якуты снимали хорошее кино?» под кадры из якутской постановки «Дракулы». И вся эта якутская экзотика смешивается с бытом типичной русской глубинки.

Это и есть якутское кино. С фильма «Молодость» можно начать погружаться в удивительный мир Сахалливуда.

В якутских поселках три вида традиционных промыслов: охота, рыбалка и добыча бивней. Слоновая кость стоит миллионы рублей, а на севере Якутии в условиях вечной мерзлоты хранятся останки мамонтов. Местные жители добывают кости на дне рек и озер и перепродают их в Китай. Фотограф «Таких дел» Денис Липа съездил в одну из таких экспедиций.

Несколько лет назад я увидел фотографии из Якутии. Местные жители с гордостью добытчиков демонстрировали гигантские кости, которые им удалось откопать. Это были бивни мамонтов.

Я стал искать материалы, но почти ничего не нашел. Один документальный фильм, несколько старых фоторепортажей и с десяток негативных публикаций в местных и федеральных СМИ. Журналисты называли людей «черными копателями», и я заранее сомневался, удастся ли мне найти местных проводников, которые подпустят меня близко к раскопкам. Но мне повезло. Нужный человек познакомил меня с нужным человеком, и вот я уже собираюсь в Якутию из Москвы за тысячи километров искать бивни мамонтов, которые пролежали в вечной мерзлоте более 100 тысяч лет.

Вид на приток реки Яны и озера, в которых ищут бивни

Лодка перед заходом в один из притоков

Конечно, бивни мамонтов находят не только в Якутии, но и в других областях России, а еще в Казахстане и Канаде, но только в Якутии в наши дни добыча бивней стала одним из важных и массовых промыслов, за счет которого выживают люди на самом севере.

Бум в этом промысле произошел в последние десятилетия, когда добычу слоновой кости в Африке запретили, а после начали активно бороться с браконьерами. И вот «слоны» нашлись: весь север Якутии находится в зоне вечной мерзлоты, так что бивни и другие останки мамонтов сохраняются в наилучшем виде. Раньше, по рассказам местных жителей, не было проблемы выменять бивень за бутылку водки у местных оленеводов, а те могли найти его в чистом поле. Но промысла не было, кости выменивали для каких-то личных целей, обрабатывали в школьных кружках, хранили дома.

Фигурки из бивней мамонтов из коллекции Николая. Их вырезал отец Николая вместе с учениками своего кружка с помощью бормашинки

Николай вместе со своим сыном Валерой отправился на рыбалку на реке Яне

Сейчас основные зоны поисков мамонтовой кости — это северные притоки рек Яны, Колымы, Индигирки, а также Новосибирские острова, причем условия проживания и поиска существенно отличаются, а климатические зоны постепенно сменяются от тайги до тундры.

Мои поиски происходили в Усть-Янском районе Якутии, где отправной точкой было село Казачье, основанное в 1636 году (оно старше, чем Санкт-Петербург!). Маршрут выглядел следующим образом: Москва — Якутск — Усть-Куйга на самолетах и шесть часов на речном транспорте до Казачьего.

Дорога заняла почти сутки и стоила целое состояние, но все-таки я оказался в Казачьем, где меня встретил и поселил у себя Николай, местный учитель информатики. Николаю 45 лет. Он согласился быть моим гидом и взять меня на двухнедельные поиски в тайгу вместе со своими друзьями-поисковиками. Николай, как и большинство местных жителей, занимается поиском бивней мамонтов только «в сезон». Сезон длится с июля до середины сентября. Добыча бивней, охота и рыбалка — промыслы, за счет которых выживают люди в поселке с населением чуть больше 1100 человек. Кроме школы и пары магазинов, работать там негде, а цены на местные продукты в разы выше, чем в столице России.

Село Казачье, основанное в 1636 году казаками, главный центр приема бивней мамонта

Село Казачье, основанное в 1636 году казаками, главный центр приема бивней мамонта

Казачье — небольшое село, но по местным меркам богатое. Есть краеведческий музей в старой школе, построена новая школа, имеются почта и отделение Сбербанка, а также единственный полицейский на село. Стоит это богатство на мамонтовых костях: это главный центр приема бивней не только в этом районе, но и в соседних. Из Казачьего бивни перепродают в Китай.

Очень интересна архитектура Казачьего, поскольку основные дома или подсобные помещения строились из доступных материалов, то есть либо из контейнеров, которые можно заказать зимой с Большой земли, либо из остатков заброшенных окрестных деревень, которые местные жители растаскивают на части. Двухэтажный многоквартирный каменный дом, построенный на сваях в вечной мерзлоте, представляет собой местную архитектурную достопримечательность. В селе нет газопровода, а центральное отопление включается в начале сентября, когда повсюду уже лежит снег.

Мой гид из династии учителей. Женат на Любови, учительнице начальных классов, она родом из Тикси. У них трое детей: Егор, которому за 20 лет, он учится в университете в Хабаровске и будет работать на железной дороге, Валера 15 лет и дочь Таяна. Несмотря на то что у большинства якутов русские имена, они помнят и чтят свои традиции. Любовь возглавляет местный театр моды, занимается шитьем и украшением унтов.

Экспедиция направляется к лодкам на берегу Казачьего для отплытия. Ганя за рулем

Север и Грег наперегонки сопровождают лодку

По словам Николая, несмотря на тотальную безработицу, местное население не спивается, и главная причина трезвости в том, что на Севере иначе не выжить. Сам Николай является примером для подражания для местных жителей. Чтобы обеспечить свою семью, он даже возил олигарха на острова, а также сопровождал съемочную группу «Галилео» из Германии. Регулярно рыбачит с детьми, охотится и владеет техникой: у него несколько моторных лодок, снегоходов, квадроцикл, машина и ТРЭКОЛ (огромный шестиколесный вездеход).

Два дня были заняты подготовкой и закупкой необходимого провианта и топлива. Мы ждали подъема реки Яны. По обмелевшей реке невозможно попасть в притоки, а две резиновые моторные лодки на себе не утащишь. До места поисков было около десяти километров. В один из дней мы вместе с Николаем и его сыном Валерой отравились на вездеходе вдоль реки, чтобы поискать бивни в обмелевшем русле. Мои спутники рассказывали, что иногда цельные бивни весом до 50 килограммов находят прямо рядом с поселками на берегу реки, но такой бивень легко спутать с огромной корягой, которую выбросило на берег. Охотники стучат по найденному предмету железным щупом, чтобы на слух и по вибрации определить, кость ли это. Если будет звонкий шум, будто стучишь по камню, то перед тобой настоящий драгоценный бивень.

Николай в ожидании всплытия Андрея и Гани сидит в лодке с компрессором, каждое погружение длится около часа

Старое заброшенное жилище якутов, где сейчас, по преданию, живут духи-иччи

За день до отправления Николай познакомил меня с двумя охотниками за бивнями мамонтов: Ганей и Андреем, который раньше был одним из его учеников в школе и занялся поиском еще в старших классах. Был составлен план экспедиции, погружены все необходимые вещи, и на следующий день мы отплыли от Казачьего на двух моторных лодках. Проплыв несколько часов, мы остановились на одном из берегов притока реки Яны, и ребята приступили к первым поискам. Это было безлюдное место, где на десятки километров нет ни одной живой души, однако по пути нам встречались старинные заброшенные жилища якутов, где сейчас, по преданию, живут духи-иччи. Местные верят в духов, перед отплытием Николай попросил свою супругу «накормить огонь», а перед тем, как войти в приток реки, мы бросали в нее бусы в надежде на успешные поиски. Если хочешь что-то забрать, учит легенда, нужно дать что-то взамен.

Андрей с оборудованием в руках готовится к погружению на берегу

Существует несколько способов поиска бивней. Во-первых, их может вынести на берег, если размыло сопку и она обвалилась. Во-вторых, некоторые охотники ходят со щупами и не просто ищут бивни среди выброшенного мусора, а прощупывают землю, пытаясь найти кости, залегшие на небольшой глубине. Можно еще разрушить сопку с помощью водной помпы, но это единственный способ, который запрещен законом из-за нанесения ущерба природному слою. Но мои новые знакомые решили использовать новый метод, который якуты освоили не так давно (не более десяти лет назад): они ныряют за бивнями мамонтов на дно рек и озер с помощью аквалангов.

Погружение Гани

Сложно сказать, кто первым это придумал, однако способ оказался действенным. К тому же он мало кому доступен, так что конкурентов почти нет. В нашей команде ныряли двое: Ганя и Андрей, оба самоучки, которые в свое время купили водолазное оборудование и самостоятельно, без инструкторов, учились нырять в ближайших от дома озерах. Андрей, которому 24 года, обучился нырять за две недели пять лет назад. Бивни ищут в крайне опасных условиях, глубина притоков достигает семи — девяти метров, а температура воды в конце августа — начале сентября — восемь — десять градусов. Ищут в основном на ощупь, с железным щупом в руках: находят сопку на берегу, погружаются на дно у ее основания, после чего плывут по дну по течению, освещая путь мощными подводными фонарями. Вода в притоках мутная, особенно после дождей, и дно покрыто травой, так что видно не дальше вытянутой руки и всегда есть шанс зацепиться за корягу.

Участок Семен Семеныча

Ганя готовит салат «Индигирка» из свежепойманной рыбы

Ежедневно ребята совершают не менее пяти погружений, каждое из которых длится не меньше часа. Большее число погружений вредно для легких, но мужчин это, кажется, не тревожит. После каждого всплытия они, не снимая гидрокостюмов и не вылезая на берег, закуривают сигарету и обсуждают, что видели на дне, с Николаем, который все это время находится в лодке и закачивает кислород через компрессор в запасные баллоны. Работа у Николая не менее утомительная, поскольку он должен таскать все запасное оборудование, управлять лодкой и перетаскивать ее, а также не менее пяти часов при любой погоде ждать ребят. Я не нырял, но пытался самостоятельно найти бивень на берегу. Берег был завален остатками деревьев и всяким мусором, и мне постоянно казалось: вот он, бивень! Но это была преждевременная радость.

Портрет молодого Семен Семеныча в его доме

Закат на притоке

Не менее удивительными были ночлег и быт. Мы взяли с собой палатки и мини-печку, спальники и шкуры оленей, которые следует подкладывать под себя, и остановились в невероятно комфортных для тайги условиях — у местного отшельника Семен Семеныча и его сына Эскиля (они живут в шести часах езды на моторной лодке от ближайшего поселения). Как и большинство жителей Севера, жилье они строили самостоятельно, набрав материалы по заброшенным деревням в 150 километрах от дома. Семен Семенычу 66 лет, он один из десяти братьев и сестер и предпочитает восемь месяцев в году жить от них подальше, а возвращается в Казачье только на зиму.

Несмотря на удаленность от других людей, технологии давно вошли в их жизнь: дом оборудован современными солнечными панелями, в нем стоит плазменный телевизор, а сигнал ловит тарелка связи. На ближайшей сопке можно поймать сигнал сотовой связи и даже мобильный интернет — хватит для работы мессенджера. Семен Семеныч, как и все жители Севера, промышляет охотой и рыбалкой, а также, несмотря на возраст, ищет бивни мамонта вдоль сопок. Во дворе у него валяются гигантские кости мамонтов и даже одна челюсть. Продукты он хранит в зимнике, вырытом самостоятельно, — это огромный подземный холодильник, находящийся на глубине более трех-четырех метров. Иногда к нему на охоту приезжают местные чиновники, так что одиноко ему не бывает.

Ночь в тайге

Ганя отдыхает в доме Семен Семеныча после возвращения с поисков

Ганя с Андреем после каждого безрезультатного погружения не унывали и говорили, что рано или поздно найдут мифической золотой бивень, который покончит с необходимостью дальнейших поисков. По словам ребят, в сезон можно заработать по два-три миллиона рублей, а можно по 300 тысяч на человека — это как повезет. Они считают такой заработок легкими деньгами. Легко приходят, легко уходят, каждый год приходится начинать все сначала. К тому же любая подготовка к экспедиции и закупка нового оборудования для поисков, охоты или рыбалки стоят серьезных денег.

Андрей стучит щупом по куску бивня, чтобы запомнить звук. Под водой очень легко спутать бивень с обычным бревном, поэтому водолазы ориентируются именно на звук

Пес Север на носу моторной лодки

По своей ценности бивни делятся на три сорта.

Первосортный бивень в идеальном состоянии, он не был разрушен под действием внешней среды и не имеет никаких трещин ни снаружи, ни внутри. Это самый дорогой сорт бивня, один килограмм стоит до 30 тысяч рублей, а сам бивень может достигать веса в 80 килограммов. Именно из него китайские мастера вырезают произведения искусства, которые потом продаются на внутреннем рынке по цене до одного миллиона долларов.

Второсортный бивень продается по цене 16 тысяч рублей за килограмм. Основное его отличие в том, что в сердцевине бивня может находиться одна трещина.

Третьесортный бивень продается по цене не более пяти тысяч рублей за килограмм. Трещин на таком бивне больше одной.

Самый дешевый вид бивня — это щепа — бивень, существенно разрушенный под влиянием кислорода, весь в трещинах как внутри, так и снаружи. Его куски используют для небольших элементов, таких как крышки шкатулок, рукоятки ножей и тому подобное.

Радостная и довольная группа якутов нашла бивни в рамках своей двухмесячной поездки

Выгрузка бивней на берегу в селе Казачьем

К сожалению, в течение этих двух недель нам так и не удалось найти ни один бивень. Мы уехали, оставив Ганю и Андрея в одиночестве. Весь обратный путь лил мерзкий, противный мелкий дождь, который слепил глаза даже сквозь защитные очки и заставил промокнуть насквозь и замерзнуть, несмотря на двойную одежду. Уже высадившись у Казачьего, мы встретили лодки с поисковой группой счастливых якутов родом из другого района. Они провели два месяца вдали от семей, и им в отличие от нас улыбнулась удача: они нашли не менее десятка бивней разного качества — в сумме на несколько миллионов рублей. Для меня это было неожиданно, ведь я уже не надеялся так близко взглянуть на цельные бивни, и моя личная экспедиция под самый конец обернулась удачей.

Закат на притоке

Текст: Денис Липа

Фото: Денис Липа

Видеоарт һөҕүҥ, детище студии «Тундра» будет показан в Вашингтоне на кинофестивале «Mother Tongue».

Об этом сообщается в паблике студии:

Организаторы из Смитсоновского института сами вышли на нас, попросив принять участие в кинофестивале.

«Mother Tongue» направлен на сохранение культурного и языкового разнообразия в мире, так что һөҕүҥ не зря приглашен к участию в основной программе.

Мы гордимся тем, что еще больше людей узнает о богатстве и уникальности языка саха».

Отметим, что данный видеоарт, посвященный якутским буквам, стал катализатором создания анимационной студии. В октябре этого года студия «Тундра» получила грант фонда Sinet Sakhawood в размере 2,5 млн рублей на создание мультфильма «Тымныы Оҕуhа».

Недавно студия участвовала на федеральном форуме “Цифровой Алмаз”.

Видео Арт "һөҕүҥ", который затрагивает проблему исчезновения букв и искажения языка из-за перехода в виртуальный мир. Изначально мы видим влияние технологий и перехода в виртуальный мир как угрозу нашей культуре и языку, в частности, нашим уникальным буквам. Видео Арт «һөҕүҥ» будет символично показывать, как мы можем преобразовать виртуальный мир своей культурой и трансформировать это в процветающую среду. В конце видео мы хотим воздвигнуть виртуальный Аал Луук Мас как благословение и символ нашей культуры.