perfektoo

Дальше много текста. О чем он: о зомби-апокалипсисе в Москве и православном священнике, который стал одним из этих кровожадных парней и девчонок. Текст изобилует  описаниями сцен насилия и неприятными физиологическими подробностями. Не рекомендуется  особо впечатлительным людям, а также детям.

I

Теплая летняя ночь менялась проснувшимся утром. В час, когда тьма все еще борется за существование, а рассвет все яростней наступает на обессилевшего врага, тишину пустого города прорезал истошный вопль.

Никто не возьмется определенно сказать, что явилось его источником, но было вполне ясно: идти и проверять не стоит.

Пустые улицы впитали в себя звук и, переварив, облачились в обычный для них беззвучный режим.

Нарушитель спокойствия медленно продвигался вдоль разбитых витрин магазинов. Левая нога подволакивалась, тело покрывали множественные следы от человеческих зубов. В том месте, где когда-то был кадык, чернела ямка, окантованная запекшейся кровью. Глазные капилляры лопнули, и белок глаз покрылся красной сеточкой. Длинные волосы растрепались, а борода была больше похожа на половую тряпку, которой мыли общественный туалет.

Создание настойчиво не разжимало кулак. В нем был зажат большой нагрудный крест, цепочка от которого порвалась и, позвякивая, волочилась по асфальту.

Черное одеяние батюшки потеряло свой изначально черный цвет. Церковный балахон, перемазанный грязью, кровью и слюной напавших на него тварей, был порван в десятках мест. Впрочем, сейчас это уже не имело никакого значения.

Рассвело. Солнце лениво освещало Тверскую улицу, бликуя на разбитых стеклах. По краям недавно оживленной магистрали скопились машины, владельцы которых не смогли, а может уже и никогда не смогут сесть за их руль. В такую пору только сумасшедшим могло бы придти в голову прогуляться по центру зараженной Москвы.

Единственным динамическим объектом была неестественно изогнутая фигура православного священника, медленно бредущего по центру пустой дороги к Красной Площади.

Стекло похрустывало под босыми ногами батюшки Михаила. Отдельные кусочки впивались в мертвую плоть стопы и становились ее неотъемлемой частью. В голове священника постоянно крутились два вопроса: «Кто я? И что я здесь делаю?». Память отказалась выдать хоть крохотную толику информации, поэтому оставалось надеяться, что это лишь временное неудобство.

Тем не менее, где-то на периферии сознания бурлили воспоминания, готовые ворваться через первую подвернувшуюся дырочку в крепкой плотине амнезии.

Батюшка ощущал какое-то неправильное сопряжение своих мыслей и тела, которое отказывалось выполнять элементарные команды. Из его рта вырывались нечленораздельные звуки, напоминавшие рев диких животных. Обмякшая левая нога с вывихнутой стопой не причиняла естественной физической боли, однако доставляла неудобство при ходьбе.

Только голуби до сих пор не покинули этот проклятый Богом город и выжидательно смотрели с окрестных крыш на удивительную фигуру, шагавшую в сторону Кремля.

II

- Возлюбленные братья и сестры, - при этих словах отец Михаил ласково улыбнулся прихожанам храма на Большой Ордынке, - сегодняшнюю службу я хочу закончить словами из молитвы «Символ веры»: «Ожидаю воскресения мертвых и жизнь будущую». Долгом каждого христианина является подготовка к будущей жизни, поэтому уже сейчас, на Земле, необходимо готовиться к вечности грядущей. К сожалению, мы все бессмертны. Я сказал «к сожалению», потому что многие из вас не готовы принять Бога навечно и слабо представляют, что это может означать. Земная жизнь лишь предтеча жизни небесной. В той, небесной жизни, мы воссоединимся с Создателем, ранее ушедшими родственниками, друзьями и близкими для того, чтобы пожинать плоды благочестия и смирения, которые мы посеяли во время жизни земной.

Но если будет на то воля Божья, и человек нечестиво прожил, отмеренное ему время, то попадет он в геенну огненную, где «вопли и стоны, и скрежет зубовный».

Братья и сестры, не бойтесь смерти, ибо она есть освобождение от оков телесных и воссоединение с Творцом.

Страшнее кары, чем жизнь вечная на Земле, никто из христиан себе представить не может. Если тело наше будет жить вечно, то душа наша не соединиться с Отцом Небесным.

Прошу вас, братья и сестры, не страшитесь смерти, но отходите с миром и благодарностью. Аминь.

Когда под сводами храма отзвучало напутственное слово, священник широкими жестами перекрестил паству и отпустил с благословением к мирским делам.

Утренняя служба закончилась, и отец Михаил решил прогуляться по Красной Площади благо, что погода ободряла безоблачным небом и теплыми лучами солнцами.

Несмотря на засилье гостиниц, ресторанов, Госдумы и туристов, центр Москвы остается тем местом, где до сих пор ощущается дыхание старины и причастность к чему-то великому. Человек, праздно шатающийся по брусчатке площади, невольно задумывается о тех событиях, которые происходили века назад, о своей судьбе и судьбе родины. Эклектика этого места поражает своей бессмысленностью: величественный храм, мавзолей с гниющим богоборцем, могучие стены, за которыми принимаются ключевые решения, дорогущий магазин, с набором штампованных шмоток и, конечно, брусчатка. Круговерть проносящихся в воздухе предощущений потворствует безумной гульбе мыслей в головах особо восприимчивых людей.

В этот день отец Михаил хотел посетить мавзолей с телом Ленина. Необычное желание для служителя церкви, однако его всю неделю одолевали мысли о судьбе России в двадцатом веке и о долгих десятилетиях безбожия. Жирную точку должна была поставить экскурсия к главному идеологу или вернее к тому, что от него сохранилось.

Отец Михаил придерживался мнения, что верхушка коммунистической партии всегда состояла из тех людей, которые могли принимать решения и обладали навыками стратегического планирования. Можно сказать, что первые члены ЦК, прошедшие сито естественного и кровавого отбора, представляли элиту рабоче-крестьянского движения. Они прекрасно понимали, что в отсутствии христианской веры требовалось создание нового культа богочеловека. Логичным продолжением стала героизация и бальзамирование Ленина. Вот и появилась вполне себе автономная коммунистическая религия с образом вождя на знаменах. Вроде бы вождь умер, а вроде бы часть его до сих пор жива и тлену не подвержена. Чудеса да и только! Останки данного субститута до сих пор хранятся в центре России и каждый четверг неизменно собирают толпу зевак.

Священнику хотелось увидеть тело того, чья жизнь на Земле оказались слаще Христовой, которого сразу после смерти канонизировали по канонам коммунистической идеологии. В одном лице совмещалось столько противоречий и крылось множество ответов.

Дорога от Большой Ордынки до мавзолея доставляла радость и удовольствие. Машины, колесящие по улицам центра, не могли испортить того летнего настроения, в какое сейчас была одета Москва. Москвичи и приезжие спешили по своим неоконченным делам, не глядя по сторонам, а целенаправленно отмеряя положенные метры знакомых маршрутов. Пестрая толпа в шортах, юбках и костюмах перемешивалась на улице, словно ленточки из традиционного головного убора украинки. А впереди была пятница, и столица готовилась отпустить своих жителей на дачи, прося взамен чуточку терпения в километровых пробках.

Ступив на брусчатку Красной Площади, батюшка с удивлением отметил, что около мавзолея не было привычной толпы. Ситуация прояснилась, когда он подошел ближе: закрыто на профилактические работы. С чувством невыполненного долга отец Михаил развернулся и направился обратно в сторону храма.

III

Обеденное время выгоняло стайки офисных работников на улицу в поисках еды. Большинство отправлялось на бизнес-ланч в ближайшее кафе, а кое-кто не брезговал бургером с колой, сидя на разбросанных там и тут лавочках. Особенно прелестно было сидеть около фонтана, расположенного рядом с Третьяковской галерей.

Фонтан не поражал размерами и композицией, однако благодаря деревьям, высаженным вдоль краев площадки, создавалась тень и желанная прохлада.

Отец Михаил решил тоже ненадолго присесть на лавочку рядом с фонтаном. Свободных мест уже не было, но к счастью парочка офисных работников, одетых в костюмы с галстуками, встала и уже собирались уходить. Грузное тело священника опустилось на деревянное сиденье и натруженные от пешей прогулки ноги начали отдыхать.

Поход в мавзолей провалился, но оставалась куча неотложных дел, которые необходимо было завершить в последние два дня рабочей недели. Половина четверга уже прошла, однако еще можно было успеть поставить на учет в ГИБДД новую машину и получить страховку. Все-таки в обществе присутствует уважение к церковнослужителям, поэтому часто появляется возможность пройти без очереди там, где обычные люди ждут часами. Батюшка воспринимал это явление вполне естественно, так как сэкономленное в очередях время он тратил на изучение богословских книг и молитву.

Пестрая публика, состоявшая из туристов, работников офисов и просто гуляющих людей, безмятежно наслаждалась теплым летним днем на пяточке около фонтана. Неожиданно со стороны Третьяковской галереи послышался топот ног и женские крики. Толпа в панике убегала от угрозы. Судя по искаженным лицам людей, опасность была нешуточная и смахивала на прямую угрозу жизни. Обитатели пяточка около фонтана повскакивали со своих насиженных мест и принимали решение: бежать или нет.

После того как показалась причина паники ни у кого не оставалось сомнений – бежать и бежать как можно быстрее! Группа туристов из стран Азии в количестве 10-12 человек яростно настигала неудачливых бегунов. Судьба настигнутых была печальна: их кусали за все подвернувшиеся места, вырывая клочки мяса. Когда жертва не подавала признаков жизни, стая инфицированных неизвестным вирусом продолжала погоню за другими мирными гражданами, и вскоре еще один труп оставался остывать на нагретом асфальте. Лужи крови медленно расползались из-под тел, пытаясь объединиться в одну кровяную простыню, покрывающую улицу.

Батюшка, не вставая и не шевелясь, наблюдал картину внезапно наступившего апокалипсиса в отдельном взятом городе. Он прекрасно отдавал себе отчет, что не сможет убежать от дикой смертоносной толпы, и его время жизни вот-вот закончится. В голове до сих пор роились мысли о незаконченных делах, на которые слоем накладывалась картинка из фонтанов крови и криков страха. Буквально в метре от отца Михаила группка зараженных дожевывала мать и двух ее сыновей-подростков.

В следующее мгновение легкое, но при этом гибкое и обладающее какой-то сверхъестественной силой, тело старика-азиата оказалось у батюшки на коленях. Острые зубы вцепились в область кадыка и тут же резким движением дернулись назад, вырывая мясо и заставляя хлестать кровь из горла. Тело батюшки сделало кульбит через спинку лавочки и, раскинув руки в стороны, приглашало остальных трапезников на бесовский пир.

Не прошло и десятка секунда, как мгновенная боль пронзила тело священнослужителя и исчезла, оставляя разуму лишь липкую и затягивающую пустоту. Конвульсии закончились, и голодная до человеческой плоти саранча бросилась искать очередную жертву.

IV

Трудно назвать точные причины, из-за которых началась эпидемия. Первые сообщения о бойне около Третьяковской галереи молнией обошли все информационные агентства. Наряды полиции и ОМОНа перекрыли выходы из сектора эпидемии, однако оружие не могло остановить нападавших. Выстрелы лишь на мгновение отбрасывали назад тела существ, названных с легкой руки прессы – зомби, и уже в следующий момент они оказывались рядом со стрелявшими, легко находя незащищенные места.

Большой город, как всем известно, является идеальным место для распространения массовых эпидемий. Не стал исключением и данный случай. По телевизору продолжали показывать последние новости. В азиатском регионе пионером среди зараженных стран стал Китай, вскоре пришла схожая информация из Непала, Бирмы и Лаоса. Пожар разгорался.

Жители Москвы давно перестали смотреть выпуски теленовостей: все бросились покидать город. Дороги были забиты, транспорт не двигался. В пробках раздавались крики ужаса и бились стекла машина. Значит и сюда уже добрались.

На вокзалах также было столпотворение. РЖД отправляло последние поезда из Москвы в область и другие города. Поездов в Москву уже не было. Люди целыми семьями, с огромными тюками нажитого скарба пытались поместиться в электрички и поезда дальнего следования. Многим удавалось разместиться на крышах.

Такая же картина наблюдалась и в аэропортах. Воздушное пространство с Россией закрыли все мировые державы. Единственной доступной точкой эвакуации стали города России.

Однако через три дня Москва освободилась от тех, кто хотел уехать. Зомби второй волны, как их называли эксперты-биологи, не были настолько физически сильны и выносливы, как носители изначального вируса. Иногда перевоплощение в ходячего мертвеца занимало считанные минуты, но часто этот процесс мог заморозиться и на недели. Столица кишела подобными группами перерожденных.

У ученых хватало биоматериала: в лаборатории на Урале и Сибири в специальных вагонах везли сотни трупов, найденных на улицах Москвы. Клинические исследования могли занять месяцы, если не годы. Государственные службы, которые должны были обеспечивать безопасность граждан, были в полной растерянности. Лекарства придумано не было, и каким образом можно было убить этих тварей также было неясно. Страна медленно погружалась в хаос.

V

Было еще темно, но около фонтана легко различались бездвижные тела, лежавшие в лужах крови. У большинства погибших не хватало отдельных частей тела: рук, ног, носа, ступней. Безмолвие царило над этим местом.

Тело отца Михаила пришло в движение. Неизвестная сила вновь активировала его мыслительную деятельность и дала возможность движения. Выход из забытья был неприятен. Ориентация в пространстве и память были потеряны. Несколько первых шагов привели к тому, что искалеченное тело завалилось набок.

Вторая попытка прямохождения была более удачной. Батюшка прошел около двадцати метров в неизвестном для него направлении и упал, споткнувшись о тело молодой девушки, лежавшее на спине. Священник взглянул на лицо несчастной. Белокурые локоны перепачкались кровью, рот искривил предсмертный крик, открытые глаза смотрели в безбрежное темное небо. Опустив взгляд ниже, он увидел, что топик был порван в клочья, а грудь девушки, как и живот, были вывернуты наружу.

Отец Михаил, не отдавая себе отчета, шел в сторону центра столицы. Его туда тянуло будто на веревке. Изредка попадались другие перерожденные, которые сновали по опустевшим улицам в поисках жертв.

Их фигуры в предрассветной мгле можно было принять за обычных столичных жителей, если не обращать внимание на угловатые и резкие движения конечностей. В городе все еще оставались те, кто не сумел или не захотел его покидать. Судьба их была незавидной: продуктов рано или поздно не станет хватать, а около продуктовых магазинов на них обязательно набросятся и лишат жизни. До тех пор пока голод не выгонял оставшихся жителей на улицы в поисках пропитания, живые мертвецы были вынуждены часами отыскивать себе пропитание.

Священник бездумно шагал на Красную Площадь, сжимая в руках нагрудный крест. Что-то неведомое из глубины сознания заставляло его идти туда. Почти достигнув собора Василия Блаженного, он обернулся и впился мутными глазами в надпись «Ленин» на мавзолее.

В голове закружился хоровод мыслей. Издалека навстречу сознанию неслась притча о каком-то человеке, которого убили и он должен воскреснуть. Похоже, что этот человек был из Москвы и возможно он еще лежит где-то рядом мертвый. Вспоминалось глубокое и сакральное понятие Бог, Ему надо служить, читать молитвы и выполнять обряды в церкви. Вроде бы убитый и вот-вот обязанный воскреснуть тоже Бог, и он может одним своим словом или просто мыслью менять обыденное течение вещей.

Батюшке нестерпимо захотелось вернуть все на свои места. Он не понимал, где находится, что с ним произошло и почему ему так необходима человеческая плоть. Желание разорвать и, прожевав, проглотить куски человеческого мяса накатывало волнами и становилось все нестерпимей.

Вместе с этим желанием, которое будоражило и приводило в состояние эйфории, вспоминались какие-то церковные обряды, где тоже ели плоть и запивали ее чем-то похожим на кровь.

Закончив сверлить глазами мавзолей, отец Михаил обратил свое внимание на маковки собора Василия Блаженного. Картина дальнейших действий материализовалась и навсегда застыла в его поврежденном сознании.

- Бог! Он здесь! Он непременно воскреснет, а я помогу. Я умею молиться и ждать. Все будет хорошо. Я встречусь лицом к лицу с Создателем! Аминь. – с этими мыслями батюшка целенаправленно пошел в сторону мавзолея, предвосхищая скорую утреннюю службу в новом храме и с новой паствой.

VI

- Андрей, что это за херня? – сорокалетний боец ОМОНа не отрываясь рассматривал необычную группу особей, которые ритмично раскачивались в такт завыванию их вожака.

- О Господи. Такого я еще не видел! – шепотом ответил напарнику командир отряда. – Смотрим и действуем по ситуации.

Вожак ходил вокруг распростертого на кресте трупа пожилого человека. Когда он поднимал руки к куполу храма Василия Блаженного, то вой становился сильнее. Его страшная паства была все как один живые мертвецы.

Создавалось странное впечатление от дьявольской службы: с одной стороны это отдаленно напоминало службы в православных храмах, с другой стороны прихожане и труп вождя мирового пролетариата, распластанный на сколоченном кресте, вызывали страх и рвотные позывы у зрителей.

Неожиданно вой затих и прихожане, повинуясь логике церемонии, застыли на своих местах. Батюшка, в котором с трудом можно было узнать отца Михаила, медленно двинулся в сторону алтаря, по пути подняв охотничий нож, лежавший рядом с телом лжемессии.

Через минуту из царских врат показались уже две фигуры. Священник тащил за волосы женщину под шестьдесят лет, которая только изредка всхлипывала и не сопротивлялась. Остается лишь гадать, как она смогла остаться в живых и как ее не растерзали в самый первый момент.

Женщину поставили на колени у подножия креста. Нож был приставлен к горлу несчастной, и хватило бы лишь одного неуловимого движения, чтобы выпустить дух из агнца.

Батюшка медлил. Поднялась очередная волна воя, которая была поддержана десятками глоток. Вот-вот должно было совершиться таинство дьявольской церкви, и безвинная женщина напоит своей кровью и накормит своей плотью жаждущих.

Этому помешала очередь из автоматов Калашникова. Бойцы ОМОНа заворожено наблюдавшие эту картину не могли позволить довести до конца эту церемонию. Зомби падали на пол храма, не подавая признаков какой-либо активности. Их сковал паралич.

Когда эхо выстрелов отзвучало под сводами храма, отряд специального назначения приблизился к рыдающей женщине, которая все также стояла на коленях не в силах подняться.

Командир взвода пнул ногой черного священника, который лежал с зажатым в правой руке ножом. Ладонь левой руки не полностью скрывала нагрудный крест. Зрачки его глаз бешенного вращались.

- Сударыня, все хорошо, - как можно ровнее проговорил, командир взвода, обращаясь к перепуганной до смерти женщине. Сейчас мы вас поднимем, отряхнем и отвезем в укрытие. На вашем месте я бы перекрестился и поставил свечку, но советую это сделать в другом храме.