perfektoo

Купил сегодня б/у учебник и улыбнулся. Для тех, кто не может в английский, даю перевод: Дорогой Алан, меня зовут Ирина. Я из России, город Москва. Мне 10. У меня есть мама, папа, сестра и бабушка. Отец мой высок и умен, а мать - красива и сильна. У меня есть два питомца - хомяки. Их зовут Путин и Медведев. Медведев очень умный. Он является моим любимым животным.

Зарисовка на тему «новое сменяет старое».

С незапамятных времен племя Ава жило в поселке Бамело, расположившемся вдоль реки Коконако. Шла середина 50-х годов двадцатого века, а нефтеперерабатывающие и деревообрабатывающие компании все еще не добрались до этого удаленного уголка сельвы. Уклад жизни поселка не менялся с самого его основания: охота, рыбалка и примитивное земледелие - вот что более всего занимало жителей Бамело.

Но в это лето 1952 года сама кормилица-река, сперва небывало разлившаяся и подтопившая первый ряд лачуг, а после - начавшая стремительно мелеть от небывалой жары, давала понять хозяева безмятежного уголка сельвы, что наступает время великих перемен.

Никто уже и не вспомнит, когда Кампери, стал шаманом племени Ава. Сейчас же он был седым стариком, с беззубым ртом и хриплым голосом, приводившим соплеменников в состояние благоговейного ужаса, необходимого для лечения больного или при обряде посвящения в охотники. Жил он в отдельной хижине на краю Бамело. К его дому примыкала длинная постройка с высокой крышей, где шаман сушил целебные травы и приносил в жертву богам птиц и еду. На свадьбы, похороны или обряды инициации весь поселок мог запросто расположиться внутри сооружения, под крышей из пальмовых ветвей, благо, что количество жителей не превышало ста человек.

Пару лет назад Кампери выбрал себе в ученики юного Бойе, прошедшего обряд инициации в охотники и, следовательно, ставшего мужчиной. Старый Кампери приметил Бойе с малых лет, отмечая его пытливый ум, дотошность в делах и уравновешенный характер. Из него обязательно получится умелый шаман и духовный лидер общины.

По традиции шаманы не имели права обзаводиться семьей, но от половых отношений не отказывались. Никто из жителей Бамело не смог бы наверняка сказать, кто из детишек или взрослых родился от семени Кампери. Как правило, женщины предлагали себя шаману в качестве высшей меры благодарности, например, за излечение младенца или спасении жизни мужа. Жизнь же ребенка, как и старика, высоко ценилась и особо оберегалась.

Так как Бойе до таких вершин целительского мастерства было далеко, то о половой жизни молодому человеку придется надолго забыть. Просто так никто из девушек Ава не делил ложе с мужчиной, это осуждалось и порицалось старшими, которые имели решающее слово в любом вопросе.

В остальном жизнь шамана была увлекательной и по настоящему нужной своему племени. Врачевание, проведение церемоний и обрядов, обучение молодежи традициям и просто терапевтические беседы с тем, кому плохо.

В своем сердце Бойе хранил давнюю любовь к Майре, дочери Пехти, мастера по выдалбливанию каноэ. Никто в поселке, включая родителей и друзей, не знали о его привязанности. Это была его самая большая тайна. Когда родителям Бойе предложили, чтобы их сын стал шаманом, то они не колебались. С вершины их жизненного опыта это значило, что оба бога, красная и синяя обезьяны, которые согласно преданию, кочевавшему из поколения в поколение, были родными братьями, однажды поссорившимися и перенесшими свою борьбу на небо, благоволили им, и жизнь их прошла не впустую.

С тоской Бойе думал о том, что кто-то другой, а не он возляжет с Майрой и она родит этому счастливчику детей. Но надежда не оставляла пока еще молодого охотника: он знал какую силу будут иметь его слова на соплеменников, когда он станет настоящим шаманом. Традиции меняются и обновляются, как и листья на деревьях. В это новолунье молодой охотник может стать молодым шаманом, а старый Кампери отделится от племени и уйдет коротать оставшиеся дни в далекие леса Амазонии. Таков порядок вещей и его нельзя нарушать.

После церемонии прощания с соплеменниками Кампери и Бойе неторопясь пустились в путь к великим водопадам, где Бойе должен был пройти последнее испытание прежде, чем получит деревянную маску обезьяны и ритуальный каменный нож для жертвоприношений.

Нагие, бронзовые тела шамана и ученика мелькали среди лиан и пальм, они шли по натоптанным племенем Ава тропинкам, но утро сменилось днем, а день вечером. Тропинки кончились. Их заключила в объятия ласковая зелень сельвы.

На ночлег было решено остановиться на берегу полноводного ручья. Еды у них с собой не было, и чувство голода давало о себе знать. Бросив на землю духовые ружья с отравленными дротиками, Кампери и Бойе принялись лепить плотные комки из глины и листьев дерева барбаско, то и дело добавляя в смесь воду. Принцип ловли был очень прост: комки разбрасывались вверх по течению ручья, а рыбаки ждали рыбу, которая не переносила духа ядовитых листьев барбаско, чуть ниже по течению. Для ловли использовались сети из переплетенных листьев пальмы. Рыбакам в этот раз не везло: они смогли поймать лишь одну калачаму среднего размера, зато эта рыба высоко ценилась за отсутствие костей и нежный вкус.

Разведя костер, пожарив и съев улов, шаман с учеником уютно устроилась на ночлег под могучим красным кедром. К следующему вечеру они уже будут на водопадах.

Бойе долго не мог уснуть. В его голове попеременно возникали лица матери, отца и его возлюбленной Майры. Все они желали ему скорейшего возвращения и клялись в любви. В его сладкие грезы неожиданно ворвалась красная обезьяна, ростом с кедр, под которым они спали. Красная обезьяна символизировала мужество, силу и решительность. Она рвала хрупкую ткань сна, перенося Бойу к священным водопадам. Там их встретила синяя обезьяна, спокойно сидевшая на высоком уступе. Синий цвет у племени Ава характеризировал мудрость, спокойствие и рассудительность. Неожиданно красная обезьяна запрыгнула на уступ и одним махом сомкнула клыки на шее синей обезьяны, которая испустила дух и сорвалась вниз, распадаясь в воздухе на капли воды.

Будущий шаман проснулся. По его щекам текли слезы. Он быстро провел ладонью по лицу, чтобы старый Кампери не заметил предательские соленые струйки, делившие лицо на три части. Пора было трогаться в путь.

По дороге на одной из пальм старый шаман заметил резвящуюся обезьянку чонго, питающуюся фруктами и листьями. Кампери поднял кулак над головой, что означало мгновенную остановку. Он указал Бойе на силуэт обезьяны среди листвы и приложил духовое ружье к губам. Первый дротик попал чонго в живот. Обезьянка покачнулась, но все еще крепко держалась за ветви. Бойе начал быстро забираться по стволу кедра, чтобы точнее прицелиться и окончательно парализовать ее ядовитым дротиком. Выстрел также был точен. Яд сковал нервную систему животного, и оно мягко упало на густую подстилку из пожухлых листьев. Мужчины обвязали длинный хвост обезьяны вокруг ее же шеи, сделав подобие ручки. Сегодня на обед у них будет долгожданное мясо.

После пиршества, устроенного на берегу озера, Бойе и Кампери оставалось пройти последнюю четверть пути. За все время путешествия они не обмолвились ни единым словом. Таков был обычай. Босые ноги мужчин неслышно ступали то по листьям, то по рыхлой земле сельвы. Вокруг них мир дышал полной грудью: стайки разноцветных попугаев живо что-то обсуждали между собой, муравьи и термиты деловито занимались постройкой и охраной своих жилищ, а обезьяны крикливо скакали с ветки на ветку. Наконец послышался мощный, нарастающий гул. И вот Бойе раздвинул листву кустарника и обомлел от величественной картины водопадов: прозрачные струи воды с грохот срывались вниз по естественной каменной лестнице, в воздухе стояла водяная взвесь, а где-то высоко просматривалась робкая радуга.

Целью всего путешествия была небольшая площадка в самой верхней точке каскада. Бойе и Кампери начали медленный подъем наверх. Камни под ногами скользили от попадавшей на них воды, идти приходилось крайне аккуратно, чтобы не сорваться вниз. Внимание мужчин привлекла необычная посуда, изготовленная из неизвестного им, но прочного материала. Кружка, пара ложек и миска валялись недалеко друг от друга. На кромках виднелись отпечатки массивных зубов крупного животного. Дойдя до искомой точки, шаман с учеником увидели останки человека. Рука несчастного была обглодана до кости и оторвана от корпуса, остальное тело в многочисленных царапинах и рваных ранах начало истлевать, черви, извиваясь, делали свою работу в разодранной дыре живота.

- Бойе, я первый раз встречаю человека с такой светлой кожей и в подобной одежде, - сказал Кампери, присев рядом с трупом несчастного. – Он станет немым свидетелем испытания, которое тебе уготовили боги. Пусть эти безмолвные останки будут напоминать тебе о скоротечности бытия и что всех нас ждет один конец. Держи голову выше – наши боги примут тебя на небо и поэтому твое тело будет предано огню, а не останется разлагаться в стылой земле. Итак, мой мальчик, встань на колени и обратись лицом на заходящее солнце.

Бойе повиновался. Шаман запел своим хриплым голосом старинную песню, рассказывающую о войне двух братьев-обезьян, которая началась на земле, а продолжилась в небесах и никогда не закончится. Допев до конца, Кампери схватил Бойе за волосы и быстрым движением выдрал темный клок. Молодой человек приготовился безропотно сносить все дальнейшие этапы ритуала. Шаман что-то прошептал над ладонью, в которой он плотно зажал волосы Бойе, потом разжал кулак, и ветер унес черные пряди.

- Встань, мой ученик, - голос Кампери стал властным и звучал необычайно глухо. - Ответь мне на один вопроса. Думай хорошо. От этого зависит, сможешь ли ты сменить меня или будешь еще один год размышлять над ответом. – Старый шаман закрыл глаза и привалился спиной к прохладной скале. – Каково предназначение человека племени Ава?

Бойе из-за своего юного возраста не мог до конца понять сам вопрос, а тем более не мог знать на него ответ. Сердце начало бешено колотиться, отдавая в висок, в горле пересохло. Неправильный ответ гарантировал еще один томительный год хождения в учениках шамана, что явно не входило в планы юноши. Решение молнией сверкнуло в сознании Бойе. Убить учителя и вернуться шаманом, хотя незнание ответа на вопрос Кампери говорило о том, что он еще не готов к столь серьезной ответственности. Но на это было плевать, ведь по возвращении он сможет воссоединиться с Майрой и, используя свое влияние, изменить обычай и жениться на ней. Сейчас на одной чаше весов лежала его любовь и благополучие, а на другой жизнь престарелого человека, который так или иначе вскоре должен был покинуть племя, чтобы умереть в одиночестве.

- Ответ – любить. – Тихо сказал Бойе и в один прыжок оказался рядом с Кампери. – Прости меня, но так хотят боги. – С этими словами молодой шаман крепко схватил за плечи старого и швырнул его с обрыва вниз. Кампери не издал ни звука, лишь глаза округлились в удивлении и через мгновение закрылись, чтобы больше никогда не взглянуть на этот зеленый мир. Тело, пролетев несколько метров, ударилось о скалу – брызнула кровь, а потом с гулким плеском вошло в воду, создав красное пятно, расползавшееся по поверхности.

- Извини, - еще раз, но уже почти про себя повторил Бойе.

Молодой человек взял в руки духовое ружье и перекидную сумку, изготовленную из пальмовых листьев, где лежал ритуальный нож и маска обезьяны. Теперь эти регалии были его собственностью. Внимание Бойе привлек небольшой предмет, круглой формы, который лежал рядом с ногой разлагавшегося трупа. Это был компас. Одна половина стрелки была красной, а другая - синей. Это была воля богов, и смерть Кампери была им угодна. Бойе с трепетом поднял компас, поцеловал его и поблагодарил богов-обезьян. Теперь он сможет рассказать своим соплеменникам, что сами боги дали ему эту дивную вещь в доказательство своего благоволения.

На обратной дороге новый шаман делал остановки только на ночлег. Одному идти было намного быстрее. Стрелка компаса дрожала, указывая путь на север, где находилось поселение племени Ава. Бойе с благоговение следил за ее вращением, очарованный до селе невиданным достижением человеческого гения. Весь путь до поселения Бамело молодой человек мысленно вел беседу с убитым Кампери: сперва он каялся в содеянном, но потом, успокоившись, начал просить у своего наставника заступничества в делах и мудрости. Ему казалось, что Кампери ему отвечает, и в такие моменты стрелка компаса как-то по-особенному дрожала.

Когда до деревни было не больше пяти километров, Бойе начал различать странный запах горелых пальмовых листьев. Подойдя на расстояние километра, он увидел чудовищную картину: Бамело было полностью разрушено и сожжено. Испугавшись за собственную жизнь, шаман принял решение затаиться на ночь рядом с поселением, а ранним утром сделать вылазку для выяснения всех обстоятельств. Мысль о том, что в поселение могут быть раненые не оставляла Бойе, но слабость характера и предательская дрожь в теле не позволяли преодолеть зародившийся страх.

Наступившее утро встретило шамана свежестью. Пожары угасли, в Бамело было пустынно и тихо. Проходя по хижинам, Бойе встречал тела убитых соплеменников, враг не жалел никого: старики, дети, мужчины и женщины лежали в неестественных позах, сраженные неведомым оружием, оставлявшим небольшие входные отверстия на коже и иногда запекшиеся края ран.

Вдруг раздался громкий треск. Бойе увидел, как могучий красный кедр медленно наклоняется и с грохотом падает на землю. С этого места слышались людские голоса, говорившие на непонятном наречии, и какой-то гул, похожий на рокот грома. Подобравшись поближе, шаман без племени увидел группу мужчин, человек 20, со светлой кожей. Они активно о чем-то беседовали и изучали близстоящие деревья. Рядом тарахтели невиданные устройства на колесах, у которых в задней части располагалась открытая площадка с бортами. В одной из таких машин Бойе увидел свою возлюбленную Майру. Девушка была связана по рукам и ногам и находилась без сознания. Больше никого из племени Ава в лагере чужаков не было.

Умело пользуясь стволами деревьев и пышной листвой как укрытием, шаман пробрался к кузову грузовика, развязал веревки, опутавшие руки и ноги девушки, и понес ее прочь в глубину сельвы.

Наскоро разбив походный лагерь, шаман аккуратно, чтобы не разбудить, положил спящую возлюбленную на импровизированную перину из листьев.

Не прошло и получаса, как Майра громко вскрикнула и очнулась от тяжелого сна. Бойе все это время провел рядом, держа ее за руку.

- Что случилось? – мягко спросил Бойе.

Майра села на подстеленные пальмовые листья, подобрав под себя ноги. – Чужаки. Их было немного. Их духовые ружья плевались огнем. Мы не могли сопротивляться. – Слезы ручьем потекли из глаз девушки, рыдания сотрясали нежное тело. Спустя продолжительное время Майра затихла и уставилась пустым взглядом перед собой.

- Уйдем отсюда. Я тебя не дам в обиду. Мы нарожаем детей и не дадим семени наших родителей пропасть.

Майра в страхе посмотрела на Бойе. – Тебе нельзя, ты теперь новый шаман.

- Не беспокойся. Пришло новое время. Теперь все иначе. Оба бога-обезьяны нам благоволят. Посмотри на их подарок, который я получил при инициации.

Бойе поднес к глазам девушки раскрытую ладонь с компасом: синяя стрелка указывала на север, там, где все остыло и было мертво, а противоположная часть на юг, где их ждали неизведанные просторы и новая жизнь.

Немного предыстории: моё детство пришлось на середину девяностых годов и, пожалуй, как и многие дети, я читал книги, которые до меня читали родители. В то время крайне популярным был жанр криминального детектива, а его королем и королевой были Николай Леонов и Александра Маринина. Книги этих двух авторов я по большей части читал, находясь на летнем отдыхе в Крыму. По возвращению в домашний регион, они резко переставали меня интересовать, и я принимался за Александра Дюма, Жюля Верна и Марка Твена.

Позавчера с отдыха (кстати, из Крыма) приехала моя матушка и выложила на стол, вместе с сувенирами, книгу в мягкой обложке «Посмертный образ», написанную Александрой Марининой. Я понял, что это шанс сравнить детские впечатления от книг Марининой с впечатлениями вполне себе здорового лба.

Итак, мнение о книге «Посмертный образ» (по возможности без спойлеров):

История закручивается вокруг убийства актрисы Алисы Вазнис, подающей большие надежды. Описываемые действия происходят году этак в 1995. Если вы до этого читали детективные романы, то уже к пятидесятой странице (их всего чуть более трехсот) без труда догадаетесь кто же этот таинственный убийца. Но в действительности это полдела, так как мотивы убийства и последовательность действий убийцы скрыты до последних страниц детектива. Каких-то героев получилось раскрыть достаточно неплохо - актриса Вазнис, а какие-то вообще не понятно, что делают на страницах книги - начальник службы безопасности киноконцерна «Сириус», Владислав Стасов. Сюжетные линии проработаны достаточно хорошо и неподготовленный читатель по мере развития повествования подозревает то одного, то другого персонажа. У всех есть поводы убить актрису, причем поводы эти вполне осязаемы, жизненны и реальны. Известный следователь, Анастасия Каменская, не в фокусе писателя, так как ей уделяется мало места в самой книге, что, по моему мнению, достаточно смело и характеризует Маринину только с лучшей стороны. Нет жесткой эксплуатации образа женщины-сыщика. С точки зрения стилистика и бережного обращения с русским языком книга без нареканий (не мой любимый Набоков, но лучше большинства книг нулевых и десятых). Подводя итоги, стоит отметить, что книги Марининой, несмотря на всю бульварность жанра, выделяются своей добротностью и целостностью. Наверное, перечитывать их никто не станет, но достать откуда-нибудь детективчик Марининой из середины 90-х, который ты еще не читал, стоит. Ради разнообразия и развлечения.

«Нет, ну надо же!», - бормотал себе под нос отставной штабс-капитан Евграфий Петрович Каляпин. «Снова эта холера ворует. Мало было дураку палок в прошлый раз – взялся сызнова за старое. Ничего-ничего, в этот раз так его накажу, что век не забудет, не станет более замышлять худого. Вот те крест!»

С этими словами Евграфий Каляпин, прихрамывая на левую ногу и истово крестясь, вошел под крышу ветхого сарая, стоявшего в дальнем углу фруктового сада. Почти докончив переведенную с немецкого книгу «Касаемо вопроса распоряжения землей и работниками», помещик Каляпин уяснил, что крепостные ничем не лучше инструмента, пользуемого в поле и огороде, а где-то даже и хуже, ведь имеют они язык и могут роптать. Вдобавок устают без меры и жрут в три горла.

Книжная ученость, живительной влагой смочившая иссыхающий мозг Каляпина, не возымела бы столь сильного эффекта, если помещик читал бы и другие книги об устройстве жизни в усадьбе. Увы, из Петербурга он выписывал для жены, недавно почившей, лишь любовные романы.

Наконец пришел тот день, когда можно испробовать немецкую диковину, машину «Смирения и послушания», в действии. Она была изготовлена плотником села Михайлова Гора, которое находилось недалеко от усадьбы. Работа велась по чертежам, представленным в заморской книге, шла трудно и результат имела неизвестный.

На платформе, выполненной из досок, был установлен деревянный стул необычной конструкции: без ножек, но с деревянным штырем, который тянулся от низа сидушки к полусфере основы, плотно закрепленной в самой платформе. Такая конструкция заставляла человека постоянно поддерживать баланс, чтобы не завалиться и не удариться головой о деревянный пол платформы. Торс наказываемого надежно притягивалась к спинке стула тремя кожаными ремнями.

В углах платформы, на четырех высоких подставках были закреплены факелы, разгонявшие темноту сарая. Рядом со стулом «Смирения и послушания» стояло мягкое кресло, обитое дорогим сукном бордового цвета, которое предназначалось для экзекутора – помещика Каляпина. Тут же стоял столик со свежими ягодами, фруктами и вином – предполагалось, что «научение уму» будет длиться всю ночь, поэтому для поддержания сил было решено добавить и этот предмет мебели.

Немецкая книга без дела лежала на деревянной платформе, около кресла Евграфия Каляпина. Она была открыта на той странице, где начинались исчерпывающие инструкции, как отучить работника от вредных поступков, используя передовой опыт.

Каляпин подошел к неустойчивому стулу, оперся на него рукой и чуть не упал, когда стул резко отклонился в сторону. Удовлетворенно хмыкнув, он сел в свое мягкое кресло, налил терпкого вина в хрустальный бокал, надкусил грушу и стал ждать.

Ждать пришлось недолго: дворовые люди вели на место наказания Порфирия Глутина, юношу лет шестнадцати, который украл у Каляпина курицу, после чего зажарил ее и съел. До этого из чудесного сада помещика он воровал яблоки, а еще раньше и вовсе груши. Каждый раз били его палками, Порфирий каялся, говорил, что больше красть не станет, но все повторялось.

Дворовые люди перекрестились, войдя в сарай и увидев помост, на котором располагался необычный стул, а в кресле сидел их помещик. Один старикашка бахнулся на колени и начал умолять, чтобы Порфирия «не садили на бесовский стул, а побили палками». Его быстро подняли и вытолкали за дверь сарая.

Каляпин, словно священник на амвоне, достал из кармана помятый листок и начал читать своей «пастве»:

«В сей день мы собрались здесь, чтобы не только наказать Порфирия Глутина, но чтобы научить его добрососедству и уважению к своему помещику, то есть ко мне, Евграфию Каляпину. Для целей этих сооружен сей стул. Садись, Порфирий, не бойся. Во благо это тебе пойдет».

Закончив речь, Каляпин махнул рукой и два мужика усадили напуганного до смерти Порфирия на стул и начали крепко затягивать кожаные ремни.

В сарае к этому моменту набилось человек двадцать дворовых, не считая собак. Порфирий с непривычки потерял равновесие и, заваливаясь на бок, выставил руки и, оттолкнувшись от деревянного настила, опять занял вертикальное положение. Смотря на подобные акробатические этюды, толпа крепостных охала и крестилась, а Каляпин, похожий на кота, облопавшегося сметаной, беззвучно бил в ладоши.

Удостоверившись, что наказываемый уяснил, как сохранять равновесие, Евграфий Каляпин положил книгу «Касаемо вопроса распоряжения землей и работниками» к себе на колени и начал зачитывать последовательность действий, необходимых для вразумления нерадивого работника.

- Итак, пункт 1: «Спросите провинившегося осознает ли он свою вину». Ога. Порфирий, пес ты куцый, понял ли, что натворил?

- Ваше благородие, каюсь, виноват, - быстро ответил юноша, широко расставив руки в стороны и извиваясь на шатком стуле, чтобы снова не упасть.

- Молодец. Цифирь 2: «Если провинившийся не осознал вину, то свяжите ему руки за спиной. Пущай бездумной головой своей бьется об пол деревянный, а ежели осознал, то все равно свяжите, пущай прочувствует вину свою». А ну-ка, подсобите!

На помост, освящаемый мерцающим светом факелов, поднялся кузнец и ловко перевязал руки Порфирия бечевой. Юноша мгновенно бухнулся на пол и потерял сознание. Из разбитого носа и лба струйкой потекла кровь.

Крепостных не удивил вид крови, однако изуверство, из-за которого эта кровь появилась, привело их в оторопь. Повисла могильная тишина. Евграфий Каляпин посмотрел на тело юноши: под головой собралась лужица крови, а грудная клетка не вздымалась. Штабс-капитан послюнявил палец и перелистнул страницу мудрой книги. В зловещей тишине он прочитал вслух очередной пункт:

- Цифирь три: «Сей труд переводил Яким Грек для помещика Кобылова, который, сукин сын, не заплатил обещанного, поэтому далее браню его, на чем свет стоит. Устройство, описанное мной доселе, есть плод моего воображения. Животину палкой не вразумишь - человека и подавно. А тайну немецкую о том, как привести к смирению и послушанию, заберу с собой в могилу.»

Каляпин быстро пробежал оставшиеся несколько страниц, которые в самых грубых выражения описывали качества помещика Кобылова, и громко выругался.

- Развязывай Порфирия, - приказал Каляпин. - Дрянная вещь эти ученые книги. Прочитал одну, и та врет.

Кузнец поднялся на платформу и осмотрел тело юноши:

- Ваше благородие, мертвой он.

- Ах ты ж, загубил! Развязывай и неси до дома.

Крепостные начали креститься и причитать, бабы зарыдали. Кузнец развязал руки, и неожиданного тело Порфирия заняло вертикальное положение и замерло. Все разом выдохнули и, как загипнотизированные, смотрели на восставший труп. Секундное замешательство превратилось в панику, когда живой труп открыл глаза и зло посмотрел на своего мучителя - Евграфия Каляпина.

Штабс-капитан ойкнул и поковылял прочь из сарая, расталкивая крепостных, которые также пустились наутек, увидя подобную чертовщину.

Между тем Порфирий освободился от ремней, вытер рукавом кровь с лица, сел в кресло помещика откусил яблоко и запил его вином. Возбужденные голоса людей раздавались за стенами сарая. Кто-то предлагал бежать за священником, чтобы изгнать беса из тела Порфирия. Услышав это Порфирий широко улыбнулся, отпил вина и подумал:

- Бес из меня что надо получился. А вот докончу бутылку вина и тарелку с яствами и из беса стану смирненьким и послушненьким человеком божьим.

Порфирий не стал дожидаться, когда его все таки накажут за воровство и в ту же ночь сбежал от помещика - поминай как звали. После случившегося Евграфий Каляпин стал еще более набожным и крепко запил, а через полтора года разделил со своей умершей женой тайну загробного мира. Чудо-стул забрала детвора и вкопала в илистое дно реки. Получилось нечто напоминающее шаткую площадку для прыжков в воду. Стоило определенного мастерства вскарабкаться на сиденье, удержаться и, оттолкнувшись как следует ногами, войти «рыбкой» в воду.

Спасибо тем, кто дочитал до сих пор!

Надпись на оборотной стороне шоколадки:

"Эта упаковка содержит изображения православных храмов. Пожалуйста, не выбрасывайте после использования упаковку в мусор. Для утилизации - сожгите".