oldschoolnerd

Скурила - блоки.
Съела - тонны.
Подумала - на терабайт.
Возможно, ты разочарован.
А мне - не важно. Не ебёт.
Не помню дней недели, пофиг.
Мои проблемы - колтуны.
Я прочешу. Мой личный подвиг.
И до тебя - жила. Не сцы.


Добра чужого - возжелаю!
Прелюбодею тут и там...
Убить? Вот тут я возражаю.
Не то. Но врезать по зубам...
И не единожды. Раз в месяц!
Чтоб у дантиста был клиент.
Могу и с ним договориться
И поимею свой процент...


Каким бы ни был ты гурманом,
Ты не откажешь никогда
Откушать водки с пельменями
Хорошим и простым людям...


Однажды в зеркале увидишь
Всё то, за что гнобил других.
Всё то, за что любил их - тоже...
В борьбе с собой проходит жизнь.


Опять сменила предпочтения.
Который раз, уже не счесть.
Зато, до умопомрачения!
Зато пока хоть выбор есть...


Но, если в логике решение,
То почему блуждаю я
По лабиринтам? Где прозрение?
И уповать на провидение
Не выход. Только время зря.
И, если душит ком сомнений
Про смысл жизни, бытия,
Поддамся воле вдохновения -
Возможно только там есть "Я".


Попытки в тренд попасть чревата
Стать лишь слегка обычноватым.А то и вообще никем...


Ведь для сомнения лишь капли
Достаточно. И ты потом
На воду дуешь, с каждым днем
Всё больше сомневаясь в том,
Что говорят. Ведь это - люди...


Когда спросил не для ответа,
Когда спросил - и пожалел.
Озвучил тему для советов.
Лишь понимания просил...


А всё пошло от суфражисток!
Ведь до того нас довели,
Что если в брюках - карьеристка,
А в платье - шлюха на мели...


Талантлив? Тьфу.
Возможности - посмотрим...
Считают что и как, с кого содрать.
Бездарностями правят неумёхи -
Умёхи - побоялись возражать...


Бросая взгляд, страшись последствий!
И очень сильно повезёт,
Что вызвала ты только приступ.
А лучше б вызвала такси...


Есть состояние души
Когда и ноги брить - не в тему.


Ты говоришь - я улыбаюсь.
Ты замолчал? Я - альманах.
Неотразим, гипербрутален...
Лежишь, храпишь.
А я - в штанах.


Свобода слова? Не в законах -
Букет загвоздок. А цензура?
И воспитание? Муштра?
Свобода слова - только в генах.
И воля - лишь твоя натура.
Ограниченья? Н-на!


Говорить что хочется -
Можно только сумашедшим.
Или только сволочам,
Только что с ослины слезшим.
Но и разница тут есть:
Первые - и мыслят борзо.
У вторых... Таких не счесть.
Не в осле тут трабла вовсе...


Мне нравится, что вы больны не мной.
Я точно помню - я предохранялась...


Проходит время - смотришь фото
Себя, других и понимаешь,
Что ты, хоть и кривила рожу -
Тех лет уже не наверстаешь...


Я, пожалуй, сброшу перья,
Зимний мех и чешую.
Я отброшу недоверие,
Подозрительность.
Увы.
Без брони - я не решаюсь
(Паника и жуткий страх).
Потому - я расслабляюсь
Только в солнечных очках.


Если женщина взяла вас за руку,
Не спешите делать сексовыводы.
Может, вы ей просто встали на ногу.
Ну, а может - это просто проводы
Вас до садика. Маньяк вы эдакий...


Если дружбу
Измерить временем,
Болью общей и общим бременем,
Одолжением и усилием,
Недоверием и условием -
То не дружбу вы
Измеряете.
То не дружба, что измеряется.


Менять
Мировоззрение в угоду?
Никто не стоит тех усилий, нервов,
Потраченных в себяопределение.
И в жопу тех, кто не просек тебя,
Характер твой, натуру и природу.
Искать похожих - это поражение.
Найдутся сами. Главное - терпение.


Привязанностей спектр - разграничен:
Семья, коллеги и любовей ряд.
Коллег, семьи подставу оправдать возможно.
Любовь? Любовь проходит.
Ну а дружба?
Всего больнее друга потерять.

***
Удушая тело поясами
Ограничить душу? Но, увы...
Вклиниться пытаемся сознанием
В нормы общепринятого "мы".

Если учесть тот факт, что в Баку купить что-то стоящее и даже слегка заграничное можно было только в волшебном мире недосягаемого для меня тогда "8-го километра", откуда привозили нереальной крутости майки и варёнки в пакетах, которые разбирались быстрее, чем бутерброды с прозрачной докторской, и служили еще не один месяц в качестве дамского аксессуара, нарядиться к параду в честь Первого Мая в Хачмасе представлялось и вовсе невыполнимой задачей. А к празднику готовился весь город и единственный универмаг был обчищен модницами за недели до. Оставалось только прошерстить бабушкины запасы, что сравни посягательству на казну, или закупить пару метров бракованных обрезов и поддаться воле своенравной швейной машинки Зингера, которая всегда имела своё мнение и, в качестве личного вклада в дизайн модели, могла запросто настрочить рифов и наделать симпатичных дырочек в неположенных местах. А парад на носу и в домашнем не пойдешь. Тупыми от природы ножницами смело, наугад, отсекаю всё лишнее от далеко не мраморной глыбы, но от дико непослушной бязи и собираю пазл, который вынужден будет играть роль праздничного платья. Несмотря на усилия Зингера, оно получилось вполне себе ничего. Но это же праздничное платье! Значит нужны кружева. А на занавеску в кладовой никто и не смотрит. Торопливо примётываю полоски к лифу и подолу, пристрачиваю. Просвет в окне кладовой заметят уже после праздников. А если будут ругать - покажу им платье и они, наверное, простят? Утром бежим на главную улицу. Бежим без опаски, так как туфлей нет - мы босые. Только на асфальте, уже очень горячем, надеваем шлёпки. Вся улица в гирляндах огромных бумажных цветов и вымыта до блеска. Лавочки и магазины ещё закрыты, но со стороны вокзала уверено дышит запах свежего железнодорожного хлеба. И люди, совершенно вдруг, начинают сначала галдеть, потом появляются разряженные отовсюду. Все здороваются, делятся итак всем известными в таком маленьком городке новостями и все чего-то несут. Кто в подносах, кто в коробках, кто в скрипучих самодельных тачках, на которых еще вчера каталась по округе детвора и никто не переживал где эти шалопаи - у каждой тачки был свой неповторимый скрежет и найти обормотов по горячим следам... А запах хлеба становился всё настойчивей и спонтанный завтрак из овощей, сыра, лаваша и отварных яиц с огромными ломтями этого соблазнителя подкрепил всех и, будто по мановению волшебной палочки, народу на улице стало в три раза больше. Большие и маленькие плакаты, ещё больше цветов размером со слоновью голову, которые плавно покачивались в толпе. Трибуна была установлена еще три дня назад, но только теперь она обрела по-настоящему великолепный вид - в секунды её обнесли яркими гирляндами и обвесили со всех сторон транспарантами и плакатами. Из-за количества народу уже сложно стало хоть что-либо разглядеть. А ведь до начала парада ещё полтора часа! И платье новое! Продраться ближе к середине? Ещё слишком рано, ещё даже грузовики-платформы не подъехали к началу улицы. Нет. Рано. Надо сбегать к Летнему кинотеатру, посмотреть что там. Юрко маневрируя между людьми и флагштоками, я проскальзываю за трибуну и уже легко. Ракушка кинотеатра выглядит просто потрясающе. На сцене еще одна трибуна, но уже много меньше. Красиво! Тут мои любимые фиалки и дикий виноград. Бегу вокруг к Телеграфу - там красивый газон и парад будет идти как раз вдоль. Вдруг громко кашлянул микрофон, пробормотал невнятное и сразу же грянул оркестр. Толпа взорвалась в приветственных возгласах и я стремглав ринулась назад. Сколько же я тут гуляла? Того гляди пропущу всё на свете! Пробираться через частокол из людей становилось всё сложнее, но я старалась изо всех локтей и пяток. Я знала, что впереди, в главной колонне будет идти мой дедушка и ни в коем случае не могла пропустить его проход перед трибуной. И успела! Он шел, с гордо поднятой головой, в сильно поношенном уже, но идеально выглаженном пиджаке. А не в форме. Так как приказ о его реабилитации был унесен ураганом бюрократического произвола того времени. И прибило эту бумажку к нашему берегу уже много позже. Но в тот момент - он был горд и счастлив. И я, в уже оборванных кружевах из кладовочных занавесок, с замызганными до колен лодыжками, вытянувшись в струну в равнении на, салютовала ему по-пионерски.