jogurt.s.myshami

Небо серебрянно-светящееся, в огромном, вмещающим его всё, окне общежития. За этим окном дождь, прорывает балкон стеной воды. Деревянную, старую раму открыл во всю ширь, мокрый ветер слабо стучит форточкой по стене. Совсем недавно, солнце замещало дождь и я кидался в него бумажными самолётиками через эту форточку, отправляя их на улицу. Мне восемь, я влюблён и на каждом самолётике написано "Наташа". Это серьёзно, это не какие-то детсадовские отношения, когда девчонки делили меня между собой, а победившая до конца года становилась моей "женой", таскала по пластиковым чаепитиям и заставляла смотреть фанерный "телевизор" с картонками-картинками из советских мультфильмов, а на тихий час мы спали в одной кроватке. Нет, это совсем не то. Это по настоящему! Она обязательно поймает мой самолётик и поймёт, что кто-то её любит и этот кто-то - я!
Сейчас за окном дождь и он мне очень нравится, хоть и замочил все мои самолётики.
***
Она опоздала. Всегда тихая, молчаливая девчонка, на класс меня младше. Опять грустная и застенчивая. Это была суббота и наша команда из старшеклассников собралась за столом, чтобы сыграть в "Что? Где? Когда?" на городском турнире. Всегда хотелось Веру развеселить и через это разговорить, только чтобы она поговорила именно со мной. На ней смешная вязаная разноцветная шапка с ушами. Погладить бы её по щеке, а я дёрнул за ухо этой милой шапки. Как же она ударила своей книгой по моей рыжей голове в ответ! И сбежала. Доигрывали в ЧГК без Веры. И не важно было, как мы сыграли. Важно было то, что когда я выбежал за ней, она исчезла. Из-за меня, из-за моей дурости... Не было её на летней ярко-зелёной улице, или может и серой осенней, не было и в коридоре дворца пионеров. Я ее упустил. Потом, в школе, я очень хотел пойти, объяснить, поговорить... Но почему-то не сделал. Словно опять бросил дурацкий самолётик с именем в форточку.
***
Оказывается, тот самолётик, с шапкой, долетел. Вот только поздно. Мне 25, я влюблён в девушку, все идёт к женитьбе.
Вера появляется в моей жизни неожиданно. С гитарой и вкусно пахнущим платком на шее. Берёт заявляется и говорит, что любит меня. Как книгой шарахнула тогда, так и любит. Не я один кидал самолётики в окна, значит. Но было уже поздно. Я любил и очень серьёзно, но точно уже не её. Провожал до её дедушки, она все порывалась мне петь песни о любви, я стеснялся, не отпускал ее влажную ладошку и тащил через весь город. Лето обволакивало жарой, а окружающие люди словно вдыхали кислорода столько, чтобы нам доставалось меньше. Оставил у деда, в захламленной комнатушке общежития. До этого похода к деду, пили чай у меня и она тогда рассказала о многом. О утонувшем однокласснике, психически больной маме, брате-аутисте, папе-преподавателе, ужасных одноклассниках и бедности, странном деде, о сокурсниках, универской команде ЧГК, в отрой она капитан, обо всём-всём... Ей было тогда, в детстве, очень нелегко, очень... Завтра она снова приедет ко мне, не дождётся и пропадёт на три дня. Я обзвоню всех её друзей, родных и всех, кого найду в её контактах ВК. Комендантша в ее студенческом общежитии даже полицию вызовет, из-за моей настойчивой просьбы проверить комнату и найти мне Веру. Найдут ее в другом городе, в психиатрическом отделении. Нервный срыв. Ещё до приезда ко мне.
...
Самолётики, самолётики! Долетали бы вы вовремя, раскрывались бы вы письмами, да ответными птицами, возвращали бы посланное, да вовремя...
***
Дожди давно смыли те самолётики. Но воспоминания о всех девчонках, которым они адресовались, останутся со мной до старости. Я буду жалеть, винить себя за трусость, фантазировать, как бы оно сложилось если бы все иначе, как бы помог, утешил успокоил её тогда, в детстве. Может не было бы нервных срывов, дурных одноклассников, гонений от учителей, может она бы нашла своё счастье, да и я? Но все так, как есть и никак иначе. Глупо, наивно, по-взрослому. Ничего не поменять. Самолетики...

А почему все пишут тут свои мнения про "Иван Васильевич меняет всё" и никто ещё не упомянул Квентина Тарантино, мастера фильмов категории Б, снявшемся в этом российском фильме? Да ещё и срежиссировавшего мини фильм внутри фильма по "Убить Билла" под песню классных Uma2rman? Вроде бы "А чего такого?". Но, ребята, наша страна точно не фаворе некоего государства, это раз, значит режиссёру может прилететь от своей тусовки, да и... Блин, ребята, да это же Квентин Тарантино! В комедийном новогоднем трешаке от армян! Ну не классно ли?

ПыСы, фильм понравился. Видно, что недополирован из-за событий с одной вечеринки, но он точно неплох. Оммажей и отсылок миллион, песни классные, посылы в конце тоже. Тем, кто не смотрел - перетерпите первые 15 минут, после Коки интересней будет.

А когда Деревянко с Кравец говорят о Тарантино в диалоге друг с другом, пытаясь подмаслиться к нему, а потом, в титрах, он якобы действительно сидит в режиссёрском кресле и смотрит на их танец - это ж классно, ну!

Вот его имя в титрах фильма (тоже сомневался и думал, что дипфейк, потом полез смотреть - реально он)

Огурцы
Мне 22. Деловая поездка к родне в деревню. Мы забирали бригаду рубщиков срубов, состоящей из моих дяди, двоюродного брата и пары их соседей. По дороге к ним я спросил у своего спутника (скорее работодателя), что он хочет, чтобы нам приготовили покушать к приезду. Сошлись на жареной картошке. Огромная сковорода жарёхи ждала нас у Бабушки, и такая же у дяди. Первую умяли в радость, вторую с огромным трудом. Нас продолжали кормить от всей души, искренне не понимая, чего это мы так мало едим в обоих домах) Потом я обговаривал с роднёй деловые вопросы, они говорили на моём родном языке, а я на русском, прекрасно понимая друг-друга и не замечая двуязычия. До тех пор, пока ошарашенный соратник, не понимая ничего, не попросил у меня шёпотом, можем ли мы говорить только на русском. Смеялись все. Перешли исключительно на русский язык)). В тот день в дорогу Бабушка отгрузила мне малинового варенья и целый багажник перезрелых огурцов. Она пережила войну в тылу, когда вся еда уходила на фронт, а они, тогда дети, порой питались перемороженными очистками от картошки, а летом - почти одними пиканами (трава такая, вроде сныти, очень специфическая на вкус). Возможно она оттого не могла позволить себе срывать огурцы ещё маленькими и забирала их с парничка только тогда, когда они чуть не лопались от переполнявших их семян. Думаю она считала, что так их больше. И ей вполне очевидно было безразличен их вкус. И вот именно таких огурцов Бабушка нагрузила нам целый багажник. Мне было стыдно тогда за эти огурцы, за Бабу (как звала её моя сестра, на родной манер, - БабА‘). По приезду я их прятал по всему жилищу, не решаясь никому давать, не зная, куда деть а потом втайне даже от себя (хотя как это вообще?!) выкинул. И спустя время, осознав что-то, я стыжусь именно этого поступка. Словно я не огурцов стыдился, а своей Бабушки. Бедной моей, дорогой ударницы труда и матери-героини, воспитавшей помимо своих детей, ещё и нагулянного родной дочерью на стороне и почти брошенного в детдом младенца-внука, (который кроме как "Мама" её не называл), а также ещё возившейся каждое лето со своими внуками. Той Бабы‘ я стеснялся, что взяла в свой небольшой бедный дом доходить остаток жизни бывшего мужа, бросившего её ради другой семьи, что бросила уже его самого, парализованного от ног до шеи. И Бабушка возилась с ним, безгласым от парализованных связок, глядевшим на всех максимально злыми глазами, гадившего под себя. Возилась, терпела и ухаживала до самой его смерти...

Стопочка
Мне 25. Опять поехал по делу в родные края. Бабушка уже в больнице, с почерневшими, опухшими ногами. Всю жизнь работала на делянках, лесоповале, да на лесопилках, вот и последствия. Но сознание ясное, никакой деменции, или обычной старческой глупости. Кажется, если бы не ноги, она бы все также созвала всех подруг в дом, гармониста, разлила бы по маленьким жёлтеньким алюминиевым кружкам-стопочкам, отобранным из детского кукольного набора, по 15 грамм своего самогона и запела бы с ними песни... Но ей уже под семьдесят и она в больнице. Подруг уже нет, гармонист на селе тоже один, да и тот кривой. Потому Бабушка в больнице, с дочкой, моей Мамой. В ту поездку мы с другом помогли отвезти Бабу из города домой, в деревню. Всего она меня тогда поцеловала, обтискала, обсмотрела... Уехали в тот раз от неё без огурцов. Больше я Бабу не видел...

Когда умерла Бабушка, я трусливо не поехал на ее похороны. Не смог, не захотел, малодушно спрятался в своих повседневных делах. Лишь 170 километров. Пару часов езды. Словно предал ее. Я пишу и понимаю, что до конца жизни это ощущение не оставит меня. Остаётся только ее могилка где-то там, где она сама ухаживала за могилками своих сыновей и мужа. Пекла рыбный пирог на Семик, шла с нами, мелкими внуками, красила оградки, ловила попа, чтобы покадил, или кадила сама, разжигая уголёк в консервной банке...

Я знаю, зачем пишу всю эту сумятицу сюда. Мне просто надо вскрыть этот гнойник хоть перед кем-то... Морали нет, разве только - навести Бабушку. Она тебя любит. Пока не поздно. Я вот обосрался.