hektorhouse

Глава пятая. Укус шершня.

Some of them want to use you,

Some of them want to get used by you.

Some of them want to abuse you,

Some of them want to be abused.

Marilyn Manson «Sweet Dreams» (Eurythmics cover).

Мы стояли в уголке, сбившись в маленькую кучу. Против нас были не только десять соперников, но и хренова туча других, ждущих на улице. И те, и другие с радостью разорвут в клочья пяток глупых неформалов, что рискнули сунуться в их дом.

Крест не соизволил даже подняться из-за стола и вновь уткнулся в бумаги, демонстративно сделав вид, что ему нет до нас никакого дела. Его шестерки, вертя в руках оружие, ехидно ухмылялись и медленно двигались в нашу сторону. Мишка посерел, как это у него обычно бывает, и крепче сжал свою цепь. Макар лениво достал кастет из кармана, а Андрей с Толиком прикидывали, кто кинется первым. Но нас спасло чудо. Я думал, что такие чудеса бывают только в кино, однако им есть место и в жизни.

В кабинет, пыхтя и отдуваясь, влетел толстый скинхед с забавно торчащими ушами. Крест сурово посмотрел на того, кто решился нарушить добрую забаву.

- Чего тебе, Хряк?

- Там, это. Толпа байкеров у ворот стоит. На мотоциклах, - с трудом переводя дух, ответил тот, кого звали Хряком.

- И что? Это наша территория. Пусть уебывают! – хохотнул Крест, возвращаясь к бумажкам.

- Но, старшой. Они спрашивают какого-то Вадима. Говорят, что он здесь и никуда не выходил. С ним еще четверо должны быть, - Хряк замолк, увидев нас в углу. – Это они и есть?

- Не твоего ума дело, жирный. Сколько их?

- Кого?

- Байкеров, долбоеб!

- Кислый насчитал двадцать человек. Вдали еще стоят, но пока не подъезжают.

- Блядь, - выругался Крест и повернулся ко мне. На его лицо вернулась маска холодного безразличия. – Повезло тебе, Вадик. Видимо, Вова испугался, что тебя здесь выебут и послал дружков за тобой. Ганс, выведи их отсюда. Целыми.

- Слышал, что тебе приказали, сосиска баварская? - зло прошипел Мойша в сторону Ганса. – Веди нас, Сусанин, блядь.

Я вздохнул и первым двинулся вперед, мимо застывших громил Креста, которые буравили меня злыми глазками. От них так и несло ненавистью, потом и кровью. Когда я подходил к двери, позади раздался вкрадчивый голос старшого.

- Вадим, - я повернулся, и горячий плевок угодил мне прямо в лицо.

- Зря ты это сделал, Крест, - буркнул я, вытираясь подолом куртки. Старшой ощерился и подошел ко мне ближе.

- Мы еще увидимся, Вадим. Смотри по сторонам. Байкеры не всегда будут за тобой ездить, а я всегда буду рядом.

- Иди в жопу, нацист ебаный! – рявкнул Толик, отмахиваясь от брата. – Тронешь кого-нибудь из наших и вам всем приснится пиздец.

- Слишком пафосно, мальчик. Пошли вон! – Крест поднял руку и Ганс пинками выгнал нас за дверь.

У ржавых ворот нас ждал друг Володи, которого я неоднократно видел в клубе. Старый мужчина, с длинными седыми волосами и пронзительно синими глазами, ездил на роскошном Харлее и отзывался на кличку Гуря. Он быстро подошел ко мне и зашептал на ухо.

- Вадим, прыгайте на мотоциклы и поехали. Потом поговорим.

Я кивнул и, сказав ребятам занимать места, сел на мотоцикл Гури, обхватив старого байкера руками за пояс.

Подняв тучу пыли, мы покинули Впадину на мощных железных конях. Мишка радовался громче всех и поливал встречных скинхедов отборными ругательствами.

Уже в клубе, мы все обстоятельно рассказали Володе, а он в свою очередь рассказал о том, что после нашего ухода сразу позвонил друзьям и вкратце обрисовал ситуацию. Гуря, сидя на стуле возле стойки, дымил вонючие папиросы и с изяществом потягивал кофе из маленькой чашечки.

- Вадим. Вы на кой хрен туда полезли? Мелкие еще, чтобы с Крестом цапаться, - мудро изрек он. Голос у байкера был хриплым и в нем сквозил легкий прибалтийский акцент.

- Вадька у нас любит геройствовать. Порой ведет себя, как ебанашка, - хохотнул Мишка, делая глоток пива из толстого бокала.

- Отъебись, Моисей, - устало ответил я и повернулся к Володе. – Вов, Крест так просто не сдастся. Если бы не твои друзья, нас бы прямо там грохнули.

- Он прав, - коротко подтвердил Гуря.

- Вас же хуй уговоришь, - улыбнулся Володя, протирая очередной стакан серой тряпкой. – Все мы в молодости любили хуйней заниматься. Помнишь Гурь, как в Польшу ездили?

- Такое не забудешь, - усмехнулся байкер в ответ и тут же серьезно добавил. – Хватит лезть, куда не просят, пацаны. Вам еще жить и жить, а вы на вилы проситесь.

- А остальным нет дела, - встрял Андрей. – У волосатых как? Стою в сторонке, не меня пиздят и хорошо. Лучше буду слушать Manowar и мечтать о небесных кренделях. Мы же помочь хотим. Может Крест после нашей выходки задумается и отстанет от Володи.

- Нет. Такой уебок, как он, точно не отстанет, - задумчиво протянул Мишка. – Как бы нас не стали по одному отлавливать.

- Ссышь еврей? – едко кольнул Толик.

- Ссу, славянин, - серьезно ответил Мойша. – Это не обычная драка с бритыми. Это мы против их всех. Еще не играет очко?

- Заебали собачиться! – бухнул кулаком по стойке Андрей. – Что сделано, то сделано. Хули сейчас об этом ныть. Что дальше делать будем?

- Это наша забота, парни, - Гуря встал со своего стула. – Нас он не тронет, а вам кровь попортит. Мой вам совет. Сидите тихо, как мышки и никуда не лезьте. Особенно в терки с Крестом.

- Да, видимо это и остается, - тихо произнес я. – Спасибо, Гурь, что приехали за нами. Мой косяк, что понадеялся на собственные силы.

- Забей Вадим. Мы друг другу помогаем. Друзья Володи и мои друзья. Ладно, мне пора. Если что, звоните, - байкер широким шагом вышел на улицу, громко хлопнув старыми дверями. Минуту в клубе было тихо. Каждый гонял одному ему известные мысли. Даже язвительный Мишка молчал, что вообще было чудом Господним.

- Ладно, я, пожалуй, тоже пойду, - подал голос Толик и встал со своего места. Мы кивнули и пожали другу руку.

- Не шляйся в одного по городу, - предупредил брата Андрюха. – И вообще, побудь дома. Отцу помощь в гараже нужна.

- Не маленький, сам знаю, что делать, - огрызнулся младший.

- Питона пожамкай, - посоветовал Мишка. – Самое то, чтобы стресс снять. Я знаю, о чем говорю.

- Иди нахуй, Мойша!

- Вадь. Ты с нами едешь на дачу к Стасу? – спросил молчавший до этого момента, Макар. Я кивнул.

- Да. С Валькой. Надеюсь, Миша не будет плясать голым на столе, как прошлый раз.

- Когда это я плясал голым на столе? – завопил Мойша и глупо засмеялся, вспомнив тот момент. – А, ну да. Было дело.

- Дрочи меньше, - посоветовал ему Андрюха, почесывая свежую татуировку на руке. – Превратишься в овоща, а нам за тобой говны выносить. На завтра какие планы?

- Я с матушкой в гости к тете Саре, - грустно выдавил из себя Мишка. – Это значит то, что нужно будет жрать мацу и слушать сплетни о мужиках, с которыми она еблась в молодости.

- Хуево тебе, жид. А ты Вадь?

- А у него встреча, - лукаво ухмыльнулся Макар, но сник, увидев мой кулак возле своего носа.

- Какая встреча? – тут же влез любопытный Мойша.

- Гулять пойду. С Валькой, - нехотя признался я. Друзья заулюлюкали и засвистели. Не сдержался даже серьезный Андрей.

- Ну, пиздец. Это что же случилось? Слоны в лесу сдохли? Рак на горе сам себя выебал?

- Неа. Один блондинистый металюга пернул радугой, наслушавшись песен Боба Марли. Да и вообще, завязывайте. Это я иду гулять, а не вы.

- Не зверей, Вадик. Шутка же, - Андрюха хлопнул меня по спине, заставив поперхнуться пивом. – Прости, друже. Ладно, до пятницы балбесы. Оторвемся на даче.

- Давай, Андрюх, - мы помахали товарищу, который вышел в двери следом за братом. Макар тоже засобирался домой, да и мне было пора. Попрощавшись с друзьями, мы с Мишкой вышли на улицу, и пошли на остановку автобуса.

- Вадь, что-то мне неспокойно как-то, - тихо произнес Мишка, когда мы вышли из автобуса и неспешно топали домой. Я удивленно приподнял брови. Друг пояснил. – Ты знаешь, я не против дать пизды бритым, да и вообще. Но тут другое дело. Мы разворошили гнездо шершней.

- Да, хорошая мысля приходит опосля, - согласился я. – Что сейчас об этом говорить.

- Давай там поаккуратней. Смотри в оба.

- Мне сейчас это не чудится? – улыбнулся я. – Ты проявляешь заботу?

- А ты, блядь, думал, что я бесчувственный сухарь, которому насрать на друзей? – разозлился Мойша, ткнув меня кулаком в грудь.

- Прости. Непривычно видеть тебя таким заботливым.

- Ты много обо мне не знаешь, долбоеб. А вообще, мы постепенно вырастаем. Становимся мудрее.

- Ты, блядь, станешь мудрее. Даже в девяносто лет ты будешь ссаться в подъездах и разбивать пустые бутылки о головы своих ровесников.

- А я и не отказываюсь от этого. Просто сегодня мы перешли какую-то невидимую черту. Я, ты, Макар, Толян с Андрюхой. Мы впервые за кого-то заступились. Почти сделали доброе дело.

- Эх, понесло тебя, дружище, - ухмыльнулся я, закуривая сигарету. Вторую я протянул Мишке. Тот поблагодарил кивком.

- Для меня это непривычно. Дело даже не в том, что наш друг Володя. Выступив против Креста, мы дали понять, что не потерпим распространение гадости в нашем городе. Это же сколько дураков мы спасем таким образом?

- Дохуя. Иисус тоже хотел помочь всем сирым и убогим. Ты пойдешь по его стопам?

- Так, кто тут, блядь, шутник? Ты или я? Вот и заткнись, Вадик.

- Стресс сказывается, вот и пытаюсь неловко шутить, - насупился я. – Пока ничего не будем делать. Посмотрим, как Крест себя поведет. Если боишься чего-то, лучше не лезь.

- Отсоси, Вадимка!

- Я серьезно. Ты мой друг и я тебе только добра желаю. Я осознанно выступил против бритых.

- А я можно подумать, твоя марионетка. Ух, разбить бы тебе ебальник, да за свой опасаюсь. Он после Ганса еще в порядок не пришел.

- Лады. Беги домой. Спишемся.

- Давай, - Мишка резво помчался к своему дому, а я пошел дальше. Робкий свет фонарей, причудливые тени деревьев на дороге. Закрытые магазины. И слабый ветерок, заставляющий тебя запахнуть куртку. Конечно, я сожалел, что затеял все это. Но мои друзья думали также. Крест собирался отобрать у Володи клуб и завалить его наркотой, губя молодые жизни. И все ради наживы. Может ему хватит ума выбросить эту затею из головы, а может все только начинается. Ради больших денег люди идут на самые мерзкие поступки, калеча и убивая всех, кто встал у них на пути. Я же возомнил себя мстителем. Не хватало только маски и дебильного плаща, чтобы сеять разумное, доброе, вечное. Я забыл о том, что я всего лишь наивный молодой парнишка, у которого в голове должны быть девушки и попойки с друзьями. Рановато мир спасать. Но кто-то же его должен спасать.

Уже дома, я быстро поел остывший суп, который бабушка оставила на плите и, приняв душ, отправился в спальню. Все дурацкие мысли улетели прочь, когда я осознал, что будет завтра. А завтра я встречусь с девушкой, что мне нравится. Даже у неформалов должны быть девушки, чем я хуже? Ничем.

Местный парк аттракционов был похож на Диснейлэнд. Если учесть, что Микки Маус сидит на тяжелых наркотиках, а Дональд Дак всю свою жизнь пьет исключительно тормозную жидкость. Старые советские аттракционы с грехом пополам работали, катая малочисленных детишек с жутким скрипом и редким лязгом металлических внутренностей. Было даже свое колесо обозрения, которое молчаливо возвышалось над парком, застыв навсегда. Люльки ржавели под проливными дождями и промерзали холодными ночами зимой. Никому не было дела до того, что аттракционы находятся в ужасном состоянии. Но главной особенностью, почему парк пользовался успехом, были вовсе не они, а небольшой павильон с видеоиграми. Там стояли игровые автоматы, на которых можно было погонять на спортивном мотоцикле, сразить балбеса Шао-Кана или просто вдоволь пострелять по пиксельным монстрам из старинной игрушки «Дом мертвецов». Именно сюда я и повел Валю.

- Мочи его, мочи! – кричал я, щедро поливая виртуальными пулями неуклюжих зомби, которые ковыляли ко мне с выпуклого экрана. Валя заливисто смеялась и, вдавив гашетку, разбрызгивала мозги чудовищ по серым стенам лабиринта.

- Вадик! У меня патроны кончились!

- Они бесконечные. Перезаряжай и вперед. Один я не завалю босса, - весело хохотал я, легонько пихая девушку в плечо. Голова очередного монстра разлетелась на тысячи кровавых хлопьев, а мы ликующе подняли вверх автоматы. Победа! Хотя просто кончилось время. Но кто будет об этом задумываться. Глаза Вали ослепительно сияли от восторга, что я поневоле умилился.

- Блин, Вадька. Это было круто. Спасибо тебе!

- Да ладно. В жизни не поверю, что ты никогда не играла здесь. С таким спокойствием мочить монстров не каждый сможет, - ответил я, помещая автомат на стойку.

- Натренировалась в Денди. Уток стреляла, - засмеялась Валя беря меня под руку. – Какие дальше развлечения?

- Пойдем в кафе перекусим? Если зомби не отбили у тебя аппетит, конечно.

- О, конечно. Пошли. Слона бы съела.

В кафе я аккуратно ел мороженое маленькой ложечкой. Валя остановила свой выбор на двух эклерах и чашке горячего кофе. После пары минут тишины я спросил.

- Валь. А почему ты всем отказывала? С тобой столько народу хотели погулять.

Девушка покраснела и уткнулась взглядом в пирожные.

- Они странные. Мне достаточно того, что они постоянно к брату приходят. С ними и поговорить-то не о чем.

- А со мной есть? – я удивился собственной наглости. Куда делся тот стеснительный парень, что боялся пригласить Валю на свидание? Исчез, видимо.

- Ага. Ты другой. Не такой, как все они. Понимаешь? – я кивнул, хотя не понял ничего. – С тобой интересно. Ты много знаешь, постоянно чем-то делишься. Другие только и могут говорить о бухле, музыке и гитарах. Этого я у Макара наслушалась.

- О, как.

- Да. А ты почему решил меня позвать погулять? – улыбнулась Валя, убрав в сторону тарелку с остатками эклеров.

- Решился после одной встряски, - ухмыльнулся я. – Долго решался, правда.

- Хорошо, что решился, Вадь. Ты доел? Пойдем погуляем?

- Конечно. В путь!

Мы неспешно прогуливались по старому парку. Еще было тепло, но первые знаки приближающейся осени уже витали в воздухе. Дорожки были влажные, листья начали желтеть, да и прохладный ветерок заставлял плотнее застегивать куртку. Редкие прохожие выгуливали своих чад, на лавках тут и там, сидели старички с книгами. В ближайших кустах два бомжа разливали дешевую водку трясущимися руками в грязные стаканы. Удивительный колорит сытой жизни и обычной разрухи.

Я не закрывал рот, рассказывая Вале о новинках музыкального рынка, что пришлись мне по душе. Делился своим мнением по поводу прочитанных книг. Смеялся над тем, как поступал в университет три года назад. Мне так хотелось произвести впечатление на девушку, которая мне нравилась, что я трещал не умолкая. Но умолк, когда Валя взяла меня за руку и прижалась к моему плечу. Удивительное тепло наполнило мою душу, тысячами ярких искр пронзая сердце и вызывая миллионы радостных мурашек.

- Молодые люди. Лейтенант Заиров. Предъявите документы, - голос сотрудника милиции вырвал меня из радужных мыслей. Валя рядом нахмурилась и испуганно прижалась ко мне.

- Что-то случилось? – спросил я, доставая из кармана паспорт, с которым не расставался. Частенько меня останавливали для проверки. Как и всех моих друзей. Мишка еще шутил, что морды у нас бандитские.

- А что-то должно случиться? – вопросом на вопрос ответил лейтенант. Рядом с ним застыли два громилы из ППС.

- Нет, - я вежливо покачал головой. Заиров внимательно изучил документы и легонько кивнул двум коллегам.

- Эй, блядь. Вы чего творите? – закричал я, когда в меня вцепились жесткие руки и повалили на землю и принялись обыскивать.

- Товарищ лейтенант. Нашли, - выгнув шею, я увидел, как один из «пепсов», как мы их называли, держит в руке маленький спичечный коробок, которого у меня отродясь не было. Открыв его, милиционер показал мне содержимое. Какой-то грязно-серый порошок.

- Это не мое! Вы, блядь, вообще озверели? – я тщетно пытался вырываться, пока мне жестко не врезали по затылку кулаком. В глазах потемнело и последнее, что я услышал, это голос лейтенанта, зовущего понятых и отдающего приказ паковать меня в наручники и грузить в машину. Затем из сумрака появилось удивленное лицо Вали, и меня поглотила тьма.

Глава четвертая. Мы никогда не умрем.

We are your therapy,

Cause we call us

Wild and free.

We are the horsemen of the apocalypse,

Long time we slept in the fire of lust.

But, now we are awake.

Die Apokalyptischen Reiter «We will never die».

- Чё искал-то? – спросил Ганс, затягиваясь сигаретой.

- Кто тебе сказал, что я тебя искал? – вопросом на вопрос ответил я. Бритый нахмурился.

- Старшой наш. Поговорить надо.

- Нахуй поди, Ганс. Что вы до нас постоянно доебываетесь? Тотальной власти желаете?

- Угадал. В городе волосатых расплодилось, как свиней. Все терпилы, кроме твоей компашки.

- Это не моя компашка, а мои друзья. Тебе-то какое дело с кем я дружу и чем занимаюсь?

- Ты, конечно, умный Вадик, но порой такой дурак, - хохотнул Ганс и рявкнул, увидев, как из-за угла выглядывает якут Олег. – Пшел нахуй, чуркобес, блядь!

- Отъебись от людей, Ганс. Ты тут гостем, а территория как раз не твоя. Ебальник разобьют и картошку в дупло засунут, - ругнулся я, махнув рукой Олегу, что все нормально.

- Меня никто не тронет. Хозяин твой знает, кто такой Крест, - нагло улыбнулся скинхед, сплюнув на землю. – Один звонок и от этой базы останутся только тушки выебанных зверей.

- Ты, ебнутый фанатик. И ты не ответил на вопрос. Какого хуя тебе от меня нужно? – я начинал злиться, а это ни к чему хорошему бы не привело.

- Подумай, Вадик. Клуб в центре, хозяин которого старый байкер. Табун волосатых, что ходят туда постоянно. Сечешь? – прищурился Ганс.

- Начинаю догадываться.

- Кресту нужно это помещение. Старый долбоеб Володя против веществ, что будут разрушать хлипкие тушки его гостей.

- А, вот оно что. Наркоту хотел сплавлять, да Вова его нахуй послал. А заявиться и дать пизды, Крест ссыт. Ибо знакомых у Вовы много и те будут покрепче лысых подростков.

- Ты со словами-то поосторожнее, Вадим. Покуда в клубе есть посетители и выручка, то Володя его не продаст Кресту. Плюс вы постоянно лезете в залупу. Остальные, глядя на вас, набираются храбрости, и клуб только процветает.

- От меня ты чего хочешь?

- Поговори с Володей и своими патлатыми. Одними драками дело не ограничится, Вадим. На кону бизнес, который очень дорог старшому.

- С чего ты решил, что они меня слушать будут?

- Они только тебя и слушают. Видят лидера, хоть ты этого не замечаешь.

- Мне проще разбить тебе ебальник еще раз, Ганс. Твоя речь утомительна.

- Подумай о друзьях своих или этой, как ее? А. Валюшке – мелкой шлюшке… - договорить бритый не успел. Я резко схватил его за грудки и швырнул на землю. Затем оседлав, принялся методично месить отвратную рожу скинхеда, пока меня не оттащили крепкие руки дяди Вачика.

- Вадим, успокойся. А ты уходи, - махнул рукой армянин, повернувшись к Гансу. Тот злобно ощерился и сплюнул кровавым сгустком.

- Мы еще не закончили, Вадик.

- Пусть Крест ебет себя в жопу, а ты, если хоть чихнешь на моих друзей, крепко пожалеешь. Понял, блядина! – заорал я, пытаясь вырваться из тисков Вачика. Ганс, пошатываясь, поднялся и, показав неприличный жест, двинулся в сторону ворот, иногда вытирая разбитые губы.

Сидя в кабинете Вачика, я пил горячий чай из неведомых трав и пытался успокоить трясущиеся от ярости руки. Армянин, серьезно нахмурив лоб, смотрел на меня. Но против обыкновения молчал, изредка шмыгая носом.

- Вадим, ты что-то недоговариваешь, - начал он, но я отмахнулся.

- Все нормально. Обычные разборки, дядь Вачик. Я пойду?

- Иди, Вадим. Отдыхай.

Выйдя за пределы оптовой базы, я достал старенький мобильник и набрал номер Андрея. Молчаливый и серьезный, он был мне нужен, как никогда. По крайней мере, не будет задавать лишних вопросов, пока не увидимся.

- Алё, Вадь, - ответил он через пару гудков.

- Привет. Можешь в клуб зайти? К Володе. Разговор есть.

- Без проблем, друже, - я убрал допотопный Сименс в карман и быстрым шагом направился к остановке общественного транспорта.

В клубе, помимо Володи и Андрея, был Макар с Мишкой. Ребята ожесточенно ругались, пока я не подошел ближе и не поинтересовался, что они не поделили. Володя ухмылялся, глядя на попытки Мойши допрыгнуть до высокого Макара и дать последнему подзатыльник.

- А я тебе говорю, что Darkthrone – это пиздец в вакууме. Твои растаманские песенки отсасывают у королей вечной ночи, - бушевал Мишка, покраснев от натуги.

- Примитив голимый, - лениво зевнул Макар. – Два блатных аккорда и каша на выходе.

- Нихуя ты не понимаешь, ебила! Это тру-блэк. Наичернейший, сука, кусок дьявольской отрыжки, который вынимает из тебя всю душу.

- Вадь. Как ты его терпишь? – спросил меня Андрюха, когда спор друзей разгорелся с новой силой.

- Тампоны в уши спасают, - хмыкнул я и добавил громче. – Блядь, вы заткнетесь? Дело есть. Ко мне на работу Ганс заходил.

- Хуя себе. И что понадобилось великому арийцу, дрочащему на фото Гитлера в шортах, от патлатого ботана? – спросил Мойша, оставив попытки попасть Макару в рот картошкой фри.

Я вкратце пересказал то, что озвучил мне нацист и повернулся к дяде Володе. Тот лишь грустно кивнул и нехотя прокомментировал.

- Да, все так. Ко мне приходили шестерки Креста. Звали к старшому на разговор. Когда я сходил, то узнал, что ему нужен клуб. Хочет открыть тут очередную рыгаловку, где наркота будет свободно продаваться.

- А что ты своих друзей не позвал? Думаю, они бы с радостью отхуярили все лысое воинство, - спросил Андрей, делая внушительный глоток пива из стоящего рядом с ним стакана.

- В том и дело, что Крест не наезжает. Знает, что будет. А если мы первые кинемся, то будем виноваты. Вот и натравливает своих шавок. То окна разобьют ночью, то свастикой все измалюют, то посетителей избивать начнут. Пару раз к нему приезжали, он в отлуп сразу. Говорит, что не его молодцы озоруют. Только все знают, что скины городские под Крестом ходят, - ответил Володя, ставя на полку очередной стакан, который полировал тряпкой.

- Продавать ты не хочешь?

- Нет. Этот клуб, единственное, что у меня есть. Отдушина и источник небольшого дохода. Только думаю, что скоро соглашусь. Посетителей мало становится, а лысые борзеют.

- Охуенная идея, дядь Вов, - комично развел руки Мишка. – Потом тут будут обрыганы плясать и наркоманы валяться в собственной блевотине, как Макар.

- Иди на хуй, Мойша!

- Прости. Я по привычке. Единственный клуб, где поиграть можно и с единомышленниками попиздеть. Может вломим Гансу еще разок?

- А толку? – спросил я. – Тут не от Ганса все беды, а от Креста. На него рыпаться, значит выкопать себе могилу.

- Что предлагаешь?

- Для начала просто поговорить.

- Не, ты точно ебнутый, Вадька, - вспыхнул Мишка, привстав со стула и ради должного эффекта постучав мне по голове костяшками. – Хули с ним говорить. Отмороженный он, блядь.

- Сам ты ебнутый. Дай договорить. Вечно лезешь со своим словом. Мессия ебучий!

- Прости, господин. Можешь откусить мне кусок залупы за это, - друг надулся и отвернулся к стойке, изредка посматривая в мою сторону.

- Ебанашка, - покачал я головой. – Ладно. Крест знает, что волосатых больше, чем лысых. Еще и байкеры помогут, если что. Попробуем запугать. Если наезды не прекратятся, то всей его шушере пиздеус приснится.

- В принципе, можно, - задумчиво произнес Андрей. Макар и Володя кивнули в унисон. Только Мишка еще точил на меня правый клык. – Но Крест, калач тертый. На понт его не возьмешь. Бывший сапог, служил где-то в Косово. Хотя может и пиздеж, созданный для тупых малолеток. В любом случае, давай. Я и Толик с тобой пойдем. Трогать нас он не станет. Отца моего, как огня боится. Насчет остальных не знаю, пойдут ли.

- Не знаю, - передразнил Андрея Мойша. – Я иду. Пусть охуеют от присутствия в их доме чистопородного жида, чьи предки по пустыне шлялись за Моисеем.

- Я тоже, - протянул Макар. – Чем больше, тем лучше. Остальных вечером спросим в чате.

- В пизду их. Давай сами сходим. Кого ты брать собрался? Стаса с Димой?

- Договорились. Тогда сегодня идем, - кивнул я. – Дядь Вов, налей пивка, пожалуйста. Голова гудит.

Впадиной называли овраг с парой разрушенных новостроек на дне, который располагался на окраине города. Раньше там любили обитать обычные бродяги и наркоманы, но когда в городе появился Крест, то овраг заняли скинхеды, жестоко избивая каждого, кто вставлял слово против. Да и случайных прохожих тоже. Со временем Впадина стала считаться крайне опасным местом и не зря. Один случай с цыганом, которого бритые мучали всю ночь, а потом забили тело свастиками, поставил на уши весь город. Но милиция к скинам даже не совалась. Может Крест подкармливал, а может просто боялись скопища националистов. И наш путь теперь лежал туда. Всезнающий Толик сообщил, что Крест сегодня будет там принимать новых членов в свою шайку. Идеальный момент, чтобы заявить о себе.

Да, вы можете назвать нас ебанутыми, которые поперлись в самый Ад, но мы были молоды и наивны. Вечно надеялись на чудо и здравый смысл. А уж пасовать перед опасностью означало признать себя трусом, да и Володе хотелось помочь.

Я, Мишка, Андрей, Толик и Макар медленно подходили к спуску в овраг. На старых бетонных столбах, что остались еще со времен СССР, были расписаны призывы о том, чтобы мочить черных и каждый миллиметр был изрисован свастиками и кельтскими крестами. По краям обочины валялись горы старого мусора, что гнил здесь уже давно. Даже мусорщики не рисковали сюда соваться. Только те, кто хотел вступить в банду и отмороженные, вроде нас, изредка здесь проходили. Мишка скривился, увидев очередной столб с ненавистным граффити.

- Блядь, дай я им звезду Давида здесь нарисую! Пусть мацой подавятся, бляди дурные, - буркнул он, вставая у столба и щедро поливая его своей мочой. – Вот теперь другое дело.

- Мойша, ты псих, - констатировал Макар, который обдолбался валерьянкой, чтобы успокоить расшатанные нервы. – Ты еще Хаву Нагилу спой на весь овраг. Тогда мы даже до Креста не дойдем.

- Да и похуй, - улыбнулся Мишка, застегивая ширинку. – Пошли, вон там уже охрана видна.

Там, куда он указал пальцем, у ржавых ворот, стояли два бритых парня, габаритами побольше Андрея. В крепких руках они держали натертые арматурины и лениво переговаривались друг с другом. Увидев нас, один из них нахмурился и поднял руку, призывая остановиться.

- Чё тут забыли, волосатые? Не ваш район. Пиздуйте, пока вам не вломили, - ругнулся он, подходя поближе вальяжной походкой.

- Тебя, блядь, забыли спросить. Дело у нас к старшому вашему. К Кресту, - ответил я, сжав зубы.

- С какого хуя ты решил, что он тебя примет? – спросил второй скинхед, злобно поглядывая на моих друзей.

- Скажи ему, что мы по поводу клуба Володи. Обоссытся от радости и сам примчится нас встречать с кислой капустой и баварскими сосисками, - усмехнулся Мойша. – А тебе ебальник подрихтует. А то ты уродливый, как тетя Фаня после бодуна.

- Я тебе сейчас ебальник подрихтую, носатый, - оскалился первый.

- Угомонись. Мы поговорить пришли. Позови Ганса. Он в курсе, - вставил Андрей, ласково поглаживая в руках свою цепь, с которой очень редко расставался. Первый лысый кивнул, сплюнул и махнул рукой второму. Тот исчез с быстротой молнии и вернулся уже не один. Рядом с ним шел Ганс.

- Вадим. Явился все-таки? – засмеялся он. – Не боишься, что теперь ты на чужой территории?

- Давай без ебанутых вопросов, Ганс? А? – я устало потер виски. – Вы любители попиздеть, а не пиздить, я смотрю. Мы в курсе, что Крест тут и пришли поговорить насчет клуба.

- А, вот это уже интересно, - прищурился Ганс и повелительно махнул рукой, призывая следовать за ним. – Мой вам совет. Чтобы дойти до Креста, держите рот на замке. Парни у нас горячие и волосатых не любят. Особенно после той драки.

- Ох, пиздец. Напугал. Веди, блядь, Борман, - ехидно подначил его Мишка и пошел впереди всех.

Мы впервые были во Впадине после того, как ее захватили бритые. Грязи и мусора стало больше, как и лысых парней, что смотрели на нас взглядом голодных волков. Их останавливало лишь то, что рядом с нами шел Ганс. Тут и там слышались оскорбительные выкрики. Мишка скрипел зубами и краснел, намереваясь выплюнуть очередную гадость, но шедший с ним по соседству Андрей постоянно шипел на задиристого еврея, призывая сохранять спокойствие.

Вдоль дороги к одному из разрушенных домов висели полинялые флаги с нацисткой символикой, а с заборов смотрели лики главного диктатора всего Третьего Рейха. Ржавели остовы автомобилей и весь вид Впадины вызывал самое настоящее уныние. Я покачал головой.

От злых мыслей меня отвлек шепот Макара, который пристроился рядом.

- Вадь. Лысые за нами идут. Всем табуном.

- Пока мы с Гансом нас никто не тронет, - тихо ответил я, надеясь, что скинхед не услышит. Но слух у Ганса оказался отменным.

- Не ссы, Вадик. Вас не тронут, пока я этого не захочу. Мы пришли. Дуйте за мной на третий этаж.

Поднявшись по загаженным ступеням, мы остановились перед большой металлической дверью. Наверху застыла камера видеонаблюдения, буравя нас красным глазом. После того, как Ганс позвонил, щелкнул замок и дверь открылась, пропуская нас в личные покои Креста. От удивления Мойша открыл рот, увидев того, кто нас впустил.

Это была миловидная девушка с бритой головой и косой челкой, падавшей на лоб. Она презрительно скривилась и кивнула Гансу. Тот поднял руку в приветствии и грубо пихнул меня вперед.

В большом зале была шикарная обстановка. Шикарная, если сделать контраст между тем, что мы увидели на улице и тем, что было здесь. У дальней стены висел большой флаг со свастикой, а под ним стоял новенький телевизор и подключенный к нему видеомагнитофон. Из колонок музыкального центра тихо шелестели песни Коловрата с призывами мочить всех несогласных. В центре, за большим столом сидел лысый мужчина в рубашке цвета хаки и что-то писал. Его жесткое лицо застыло над бумагами, как горгульи из собора Парижской богоматери. Наконец он поднял глаза и смерил нас заинтересованным взглядом.

Крест был в возрасте, но крепкая фигура говорила о том, что силенок у него предостаточно. Серые, внимательные глаза. Тонкие губы. И еле различимый шрам на щеке.

- Присаживайтесь, - кивнул он на кожаный диван напротив. Мы молча сели. – Так ты Вадим, да?

- Да. А ты Крест? – спросил я. Мужчина хохотнул и достал из кармана пачку сигарет. Чиркнув зажигалкой и затянувшись, он внимательно посмотрел на меня.

- Крест. Мне сказали, что у тебя есть разговор?

- Есть, блядь. Сидит тут и пугает, как мафиози ебучий, - рявкнул Мишка, которому надоело молчать. Серые глаза Креста похолодели на несколько градусов ниже нуля.

- Я не с тобой говорю, поц. Еще раз встрянешь без приглашения, и тебе сломают ноги. Только ломать их будут очень медленно и больно. Понял, жиденыш? Ты не дома и тут вам не рады, - Мойша пробурчал что-то себе под нос и заткнулся. Крест вновь улыбнулся. – Что ты хочешь от меня, Вадим? Ты тут самый разумный, как я вижу. Говори.

- Мы пришли насчет клуба.

- Думаю, Владимир вам все рассказал, - тихо начал глава нацистов. – Мне нужен этот клуб. А вы те, кто может подтолкнуть хозяина к продаже.

- Ты же был маленьким?

- Да, - удивился Крест. – К чему это?

- У тебя наверняка было какое-то место, где вы с друзьями собирались, пили пиво, лапали девчонок и проводили молодость. Вот клуб Володи такое же место и для нас, - ответил я, встав от волнения с дивана.

- Ты немного не в ту степь свернул, Вадик. Для меня это бизнес. Работа. Я потеряю большие бабки, если не заберу клуб себе.

- И подсадишь всю молодежь на иглу? Охуенная стратегия, блядь, - выругался Андрей и злобно посмотрел в сторону главаря. Тот в ответ смерил парня насмешливым взглядом.

- Андрей. Я уважаю твоего отца, но если ты еще раз меня перебьешь, как и любой из вашей кучки, я вам глаза выдавлю, обещаю, - прошипел Крест и вновь обратился ко мне. – Да, мне нужен этот клуб, чтобы продавать наркоту. Место хорошее, клиентура солидная. Есть один минус. Вы. Из-за вашего упорства, в этот клуб продолжают ходить волосатые, что невероятно меня расстраивает.

- И ты решил устраивать налеты своих шестерок, чтобы вынудить Вову продать помещение?

- Ага. Угрожать ему прямо я не могу. Старик не так-то прост. А мне не нужна война с байкерами.

- Зато неформалов щемить выгодно, - рявкнул я. – Твои долбоебы, во главе с ублюдком Гансом, не просто дерутся. Они калечат ребят и девчонок. Вы же за чистоту белой расы? Нахуя тогда пиздить своих же?

- Подрастешь и поймешь, Вадим, - серьезно произнес Крест, сминая окурок в железной пепельнице. – Эти ребята, идеология и прочее, просто мясо. Главное деньги. Да, Гансик?

Скинхед хитро усмехнулся и кивнул.

- Удобно, что есть солдаты, которые за идею сделают все. А я тем временем делаю деньги и делюсь ими со своими друзьями.

- Народ всегда может быть приведен к послушанию, - я покачал головой.

- Браво. Ганс не врал, что ты умен. Цитата Геринга. Ты верно уловил суть. Хочешь быть моим другом, Вадим?

- Делать деньги на том, что убивает простых людей и превращает их в овощи? Нет.

- Тогда что ты хочешь? – резко спросил Крест, хлопнув ладонью по поверхности стола. – Хватит ебать мне мозги, Вадим.

- Волосатых больше, чем твоих отморозков. Плюс байкеры есть. Отстань от Володи и его клуба. Иначе каждого бритого будут вылавливать и жестоко пиздить, пока все говно из башки не вылетит.

- Зря, Вадим. Ты пришел в мой дом, чтобы угрожать мне и моим парням? Страшная ошибка, мальчик. Я ошибался в тебе. Ты обычный малолетний долбоеб, что толпами бегают внизу. Я заберу клуб. Это просто вопрос времени. А вот тебе и твоим дружкам я преподам один ценный урок. Никогда не грози врагу на его территории. Ганс, зови своих ребят. Отхуярьте этих уебков так, чтобы на них живого места не осталось, - рявкнул главный, брызжа слюной. – А если из них кто-нибудь сдохнет, то овраг большой. Закопайте где-нибудь.

Металлическая дверь резко открылась, впустив в помещение десять огромных скинхедов. В руках были зажаты цепи, блестели кастеты, а у одного зловеще серебрился нож. Мы медленно отошли к стене и прислонились мокрыми спинами к прохладному камню.

- Жид мой, - зловеще прошипел Ганс, доставая из кармана опасную бритву. – Я его вскрою!

- Пиздец, - прошептал побледневший Мишка, но быстро собрался и снял с бедра цепь, которую накрутил на руку. – Давайте, швайне ебучие. Кто первый хочет получить по еблу от еврея?

- Вадим, что делать будем? – спросил Андрей. Остальные ребята с надеждой смотрели на меня.

- Мы не умрем. По крайней мере, не сегодня, - сплюнул я и скинул куртку на пыльный пол.

Глава третья. Увязая все глубже.

An all to ordinary story,

With aftertaste so bitter, so bitter!

Forced to be someone I don't want to be,

I'm losing myself, sinking deeper down.

I'm caught in the world-wound web.

In Flames «Ordinary story».

Бабуль, ты чего? – я сжал зубы и влез внутрь машины скорой помощи. Бабушка лежала на переносной каталке и держалась за левую сторону груди.

- Переживала просто, - улыбнулась она. – Еще из милиции позвонили и сказали, что ты кого-то покалечил.

- Никого я не калечил. Просто драка. Мальчишки дерутся, ты же знаешь.

- Знаю, Вадь. Сейчас отпустит. Доктор что-то вколол уже. Что у тебя случилось?

- У клуба напали гопники, - начал я и пояснил незнакомое слово бабушке. – Хулиганы. Там и Мишка был. Ему тоже досталось. А потом милиция приехала и отвезла всех в отделение. Дядька Андрея позвонил и нас отпустили.

- Ох, молодежь. Не живется вам спокойно, - кряхтя, бабушка поднялась с лежанки. – Пошли домой, убивец мой.

Уже дома, когда я сидел на кухне и пытался есть горячий борщ, стараясь не обжечь распухшие губы, бабушка штопала мою майку рядом и читала проповедь. На потолке тускло светила одинокая лампочка, две других перегорели, а я так и не поменял их.

- Взрослый мальчик уже, а все дерешься, - поджала губы бабушка. – В такие моменты даже я понимаю, как тебе не хватает отца.

- Он тут не причем, ба, - пробубнил я, жуя хлебный мякиш. – Я не мог убежать и бросить друзей.

- Не мог он. А все вместе не могли уйти? Знаю. У вас такие правила. Музыка страшная и правила страшные.

- Нормальная музыка, - улыбнулся я, поморщившись, когда губа лопнула в очередной раз. – Я тебе не мешаю. Друзей не бросают в опасности. Они вот остались рядом, хоть мы и были в меньшинстве.

- Вадь.

- А?

- Дай мне слово, что будешь вести себя хорошо.

- Не могу. Мы живем в этом городе, и что будет дальше никому не известно. Я же не ищу себе неприятности на жопу, - нахмурился я.

- Не ругайся.

- Прости.

- Я не лезу первым, просто защищаюсь. Если ты выглядишь не так, как все, то тебя обязательно будут шпынять.

- Да, дядька твой, отцов брат, тоже в молодости волосы длинные носил и штаны дурацкие, - засмеялась бабушка, потрепав мою густую шевелюру. – Пока отец твой с друзьями его ночью не обрил. Вот вони было.

- Не удивлен, ба. Ладно, я пойду, искупаюсь и спать. Спасибо за ужин. Посуду сам помою.

- Беги, родной.

Прохладный душ немного успокоил избитое тело. Мышцы ныли, и я в который раз дал себе обещание записаться в спортзал. Или хотя бы в секцию дзюдо к отцу Андрея и Толика. Андрей, к примеру был подающим надежды борцом, пока не получил травму спины и не забросил спорт вообще. А Толю привлекала свобода и невероятная ненависть ко всему, что носило приставку спорт.

Я же от природы был довольно худым. Правда мы с ребятами иногда играли в «лесенку» на турниках и зачатки спортивной фигуры у меня имелись. Только этого было мало. Как и опыта в драках. Я не любил драться, и все проходило интуитивно. Будто я всегда знал, что в этом моменте нужно уклоняться, а в этом ударить соперника ногой. Эта особенность неоднократно помогала мне выжить в уличных драках. А сейчас я просто стоял под струями прохладной воды, что ласково освежала боевые раны. Каждый парень, хоть раз в жизни, но обязан подраться. В садике, в школе, во дворе. Защищая свою девчонку или просто так. По-другому быть не может.

Надев шорты и чистую безрукавку, в которой всегда ходил дома, я направился на кухню. Нужно было помыть посуду. Бабушка уже спала в своей комнате, и я старался не греметь. Но войдя на кухню, увидел, что мокрая посуда уже покоится на допотопной сушилке сталинских времен. Бабушка все помыла. Я вздохнул и пошел в комнату, заварив себе чай. Перед сном я всегда сидел за компьютером, переписываясь с друзьями или Валей по аське. Этот вечер не стал исключением.

Включенный компьютер сразу пискнул, предупреждая о новом сообщении в групповом чате, где сидели все с нашей компании. Я открыл окошко и погрузился в переписку.

Мойша: Явился, блядь. Мы уж думали, что тебя менты тормознули по пути.

Макар: Ага. Все уже, как час тут. Одного Вадьки нет.

Андрюха: Ебальник болит. Отец пиздюлей дал мне, а Толяна по головке погладил.

Я: Бабушке плохо стало, скорую вызывала. Сидел с ней, потом купаться. Ганс, уебок, майку порвал.

Макар: Мне зуб выбили, Вадик. Всем похуй на твою майку.

Мойша: А всем похуй на твой зуб, Макар.

Макар: Поди нахуй, жид.

Я: Какое у вас интеллектуальное общение.

Андрюха: Самого раскаляет. О, кстати. Слышали новый альбом Molot Vedim? Пока только демку нарыл.

Мойша: Забавненький такой блэк.

Я: Диск есть у кого?

Андрюха: Скину тебе на болванку, если напомнишь.

Я: Добре. По поводу махача. Кто-нибудь знает, где Ганса найти?

Макар: Выебать его хочешь?

Я: Ага. И тебя в ухо, баран. Он же нас не оставит в покое. Не надоело по отделениям кататься?

Мойша: Заебало, шо пиздец.

Андрюха: Мойша даже пишет, как настоящий еврей.

Мойша: Я и есть еврей. Сейчас жру мацу и читаю тору, обмудок ты светловолосый.

Андрюха: Завтра у тебя будут синие яички.

Мойша: Напугал хуй пальцем. Забей. Ты слишком суровый.

Я: Блядь. Вы можете хоть секунду побыть серьезными? Бритый долбоеб нагоняет страх на весь город, а выхватываем мы.

Стас: Вадим дело говорит. Салют патлатые.

Андрюха: Толян говорит, что узнает у гопарей местных. Вроде лысые тусуются где-то во «Впадине». Но хз сколько там народа.

Мойша: Много, уверен. Впадина вообще гиблое место. Помните случай с цыганом?

Макар: Ага. Его нашли в овраге связанным и с набитыми на теле свастиками. Патлатые потом бурлили несколько месяцев, что скины вообще охуели.

Я: Нам не надо туда идти. Нужно просто найти Ганса и поболтать с ним по душам.

Мойша: Читай – Дать пизды и сломать пару конечностей.

Макар: Мойша жги.

Мойша: Хуй тебе.

Я: Андрюх, узнайте с Толиком, где он обитает. А мы проведаем его.

Андрюха: Добре, Вадь. Позвоню, как узнаю.

В программе появилось второе окошко, от которого мое сердце забилось быстрее обычного. Валя. Она всегда приходила вечером и наши беседы заканчивались под утро, когда глаза становились красными от света монитора, а голова была отчаянно тяжелой.

Валя: Привет, Вадь. Ты сегодня поздно.

Я: Привет. Дела-заботы. Бабушке еще плохо было. Намотался.

Валя: Ой. Надеюсь с ней все хорошо?

Я: Да, все в порядке.

Валя: Я не застала вас в клубе. Киса сказала, что вы куда-то убежали. Дядя Володя молчал, как обычно.

Я: К Мишке хулиганы прицепились. Пошли выручать. Сама знаешь, что он тот еще дурак.

Валя: Конечно. Но смешной. Вчера утром опять звал гулять, представляешь?

Я: Мойша настырный. Не успокоится. Макар его уже устал гонять. Подождешь немного? Я пойду чай заварю.

Валя: Конечно. Сейчас слушаю диск, что ты мне дал. Nightwish очень классная группа. Вокал приятный.

Я вернулся к чату с друзьями, где уведомления о новых сообщениях появлялись ежесекундно.

Мойша: Вааадим?! Хватить вялого теребить!

Я: Миша, ты еблан. Ты знаешь это?

Мойша: Пф. Удивил. Мы тут обсуждаем предстоящие выходные.

Андрюха: И Мойша уже всех заебал. Никто не хочет ехать.

Макар: Я, если и поеду, то только с Кисой.

Мойша: Пиздолиз-подкаблучник. Без Кисы наверное и срать не ходишь?

Я: Мих, ты заеб своими фекальными настроениями. Куда собираетесь на выходных? Чат листать лень.

Стас: За город. Ко мне на дачу. Тепло, мошкары нет. Пивка жахнем, музыку послушаем, песни попоем. Сколько уже не выбирались.

Я: Макар, Вальку захватишь?

Макар: Сам спроси. Ты же с ней в чате сейчас сидишь?

Мойша: От он. Вадик на два фронта ебашит. Не удивлюсь, если он и с Гансом обменивается фотками хуев.

Стас: Блядь, Мойша. Ты придурок.

Мойша: Без меня вам было бы скучно.

Я: Валь, а ты не хочешь с нами на дачу к Стасу поехать в выходные?

Валя: С радостью. Брат обмолвился как-то. А ты поедешь?

Я: Если ты поедешь, то и я. Посмотришь на пьяного Мойшу.

Валя: Мне хватило дня рождения Андрюхи. Ладно, я с вами.

Мойша: Вадик – маленький гадик. Вернись, сука.

Я: Пиздец тебе, Моисей. Завтра.

Андрюха: Моисей? Ебать, это гениально.

Я: А что ты хотел? Мойша и есть Моисей.

Мойша: Сам нарвался, короче. Хуй с вами, демоны. Я спать.

Макар: Ага, как же. Дрочить пойдет под звуки оргий мента-соседа.

Мойша: offline.

Я: Съебнул наконец-то. Валя тоже едет.

Макар: Даже не сомневался. Главное Мишу не споить. Он, когда пьяный, совсем дурак.

Андрюха: А кто не дурак? Все дураки.

Я: Воистину, дружище. Ладно, до завтра. Доброй ночи всем.

Макар: Покеда.

Стас: Бывай.

Андрюха: Доброй ночи.

Мойша: Подзалупный творожок тебе в роток.

Макар: Ты же, блядь, спать пошел?

Мойша: Я, еврей. Забыл?

Я сходил на кухню за горячим чаем. Старый остыл, и его пришлось вылить. Не люблю холодный чай, как и мой отец его не любил. Захватив из шкафа печенье, я вернулся за компьютер и открыл окошко чата с Валей.

Я: Прости за молчание. С ребятами обсуждали поездку.

Валя: Все хорошо, Вадь. Ты зайдешь за мной?

Я: Конечно. Вместе и поедем, с Макаром и Кисой. У него права не отобрали-то?

Валя: Нет. Он грамотно шифруется. Кстати, спасибо за «Oceanborn». Потрясающий альбом.

Я: Да, потрясающий. Люблю его слушать, когда на душе паршиво. Только Мишке не говори. Застебет.

Валя: Что ты. Ему вообще ничего нельзя говорить.

Я: Слушай, Валь. Мне дико неловко, но спросить хочу. Давай послезавтра пойдем погулять? Если откажешь, я пойму.

Валя: Я боялась, что ты вообще никогда не решишься. Конечно, пошли. Ты, видимо, решил куда?

Я: Ага. В парк аттракционов. Сто лет там не был.

Валя: Здорово! С удовольствием. Я еще в детстве туда с Макаром ходила. На каруселях катались, а он все на машинки хотел, где толкаться надо. А почему не завтра?

Я: На работу надо. Вачик уже ругается, что я забил. А желающих у него много на мое место. Да и деньги лишними не будут.

Валя: Хорошо, Вадь. Мне пора спать. Завтра утром в университет идти. Спокойной ночи. До следующей беседы.

Я: Спокойной ночи и прекрасных снов.

Валя: ;)

Я выключил компьютер и оглушительно зевнул. Да так, что из лопнувшей губы потекла кровь, а в челюсти что-то хрустнуло. Надеюсь, мой организм не даст сбой, и к встрече с Валей я буду выглядеть нормально. Благо досталось только туловищу, а голова была в относительном порядке. Я оставил кружку с чаем на столе и пошел к своей кровати. Мягкое тепло обволакивало и баюкало уставшее тело и разум. Перед сном вихрем проносились лица друзей, постепенно превращающиеся в разноцветные пятна. И лишь одно пятно на мгновение приняло знакомые очертания, которым я мысленно улыбнулся. Валя.

Следующим утром я поплелся на работу. Вачик и правда ругался, что я пропустил две смены и пригрозил взять на мое место более ответственного человека. Я клятвенно его заверил, что приду и сейчас исполнял то, что обещал.

На поясе висел верный CD-плеер, посылая в наушники мощные рифы старичков Blind Guardian. Когда слушаешь подобную геройскую музыку, порой кажется, что из-за угла вылетит дракон и выпустит в тебя струю едкого пламени, от которого кожа покроется пузырями и слезет вместе с дымящейся плотью. Я хмуро шел, осознавая, что ни дракона, ни даже среднестатистического рыцаря не встречу. Зато на пути было полно бомжей, алкоголиков, выползающих из кустов, и редких прохожих, спешащих, как и я, на работу. Вдали виднелись очертания больших складских комплексов, куда я и держал путь.

Пройдя через контрольно-пропускной пункт, я поздоровался со старичком-охранником и двинулся дальше, вдоль одинаковых грузовиков, стоящих у больших ворот и загружающихся продуктами согласно накладным.

Овощной склад, где я работал, был почти в самом конце комплекса, и до него надо было идти пятнадцать минут по территории. Мимо меня то и дело сновали большие и маленькие электропогрузчики с веселыми водителями. Кто-то вез большой поддон с замороженным мясом, а кто-то просто ехал налегке за следующей партией. Утренний воздух, еще прохладный после ночи, окрашивался в сотни разных ароматов. От машинного масла и бензина до свежего запаха фруктов. Я подходил к воротам своего ангара.

- Вадим, слушай. Ты, это, прекращай меня так подставлять, да? – громко устраивал мне разнос дядя Вачик, хозяин нашего склада. Я, понурив голову, стоял рядом под взглядами моих коллег, простых мужиков, одетых в одинаковые серые комбинезоны с пятнами от овощей и фруктов на них.

- Да, прости, босс.

- Что у тебя с лицом, Вадим? Проблемы? – пытливо спросил армянин, пристально рассматривая мою помятую физиономию.

- Нет, все нормально. Подрались вчера, - отмахнулся я. Вачик улыбнулся.

- Тогда за работу, да? Машина уже ждет. Двадцать тонн свеклы туда, - мужики тяжко вздохнули и потянулись к перрону, где парковался большой грузовик.

- Вадим, ты, это. Проблемы если есть, ты мне скажи. Помогу, - прошептал хозяин склада, придержав меня за руку.

- Все в порядке, дядь Вачик. С кем не бывает, - я побежал к остальным грузчикам, чуть хромая на правую ногу. Армянин задумчиво смотрел мне в след.

Спустя четыре часа последний мешок свеклы был закинут в кузов и водителю был дан сигнал отъезжать. Я сидел на старом табурете и курил сигарету, пытаясь прийти в себя. Отвык от тяжелого труда за пару дней, да и побитое тело отчаянно сопротивлялось любой попытке что-либо сделать. Ребра болели, а спина взмокла от пота. В том месте, куда впечаталась цепь Ганса, жгло особенно сильно. Но я молчал. Если Вачик узнает, что мне больно, то отправит домой и ничего не заплатит.

- Вадь, харэ курить. Тебя босс зовет, - подошел ко мне один из мужиков, Степан. Степе было за пятьдесят, и он всю свою сознательную жизнь вкалывал на тяжелых работах. Валил лес в тайге, работал в шахте, а с возрастом перебрался в грузчики.

- Ага, спасибо Степ. Иду, - я тяжело встал и чуть хромая двинулся в сторону кабинета хозяина базы. Дойдя до него, робко постучал и услышал приглашение войти.

- Вадим. Что у тебя случилось? – Вачик заполнял какие-то накладные и оторвался от работы, когда я вошел и присел на стул рядом с потертым столом.

- Я же говорил… - начал я, но армянин бухнул кулаком по столу.

- Правду, Вадим. Или домой пойдешь. Я вижу, как тебе больно работать.

- С фашистами зацепились, - нехотя ответил я. Объяснять разницу между нацистом и фашистом Вачику я не хотел. – Их было больше. Вломили нам, потом менты забрали в отделение. Но все нормально, дядь Вачик. Я здоров, как бык. Спина немного гудит от непривычки, но работать могу.

- Эх, что со страной-то происходит, а? – устало выдохнул армянин, закуривая тонкую сигарету. – Фашисты, нашисты, да? Всем что-то надо? А, кунем беранет, бараны.

- Да, я не хочу терять работу. Бабушка старая уже.

- Ты мне, это, бабку-то не приплетай, - погрозил пальцем Вачик, ухмыляясь. – Главное, что ты не пьешь, как Тарас. Если не выходишь на работу, ты хоть предупреждай, да?

- Виноват. Извини, босс.

- Извини. Нравишься ты мне, Вадим. Хороший парень, работящий. Только гробишь себя. Ладно. Иди сейчас домой.

- Но…

- Никаких, но. Я выпишу тебе зарплату за весь день. Чтобы такой хуйни больше не было, да? – армянин кинул на стол потертый конверт с моей недельной зарплатой. Я молча взял и кивком поблагодарил его. – Завтра отдохнешь, а потом, чтобы, как штык был тут. Понял? Или, отвечаю, я тебя выгоню.

- Понял. Спасибо, дядь Вачик, - я улыбнулся и в порыве радости сжал его руку очень сильно. В дверь меж тем постучали.

- Да, войдите, - после разрешения главного в кабинет вошел Степан и повернулся ко мне.

- Вадь, там к тебе пришли.

- Кто пришел? – нахмурился я, убирая конверт с деньгами в карман.

- Лысый какой-то. Морда вся разбитая. Похлеще, чем у тебя.

- Спасибо, Степ. Сейчас иду.

Я вышел на перрон, который сейчас пустовал и от удивления приоткрыл рот. На улице стоял Ганс собственной персоной. Один глаз скинхеда заплыл, а второй недобро на меня посматривал. Лысый сменил куртку и джинсы, но ноги были обуты в тяжелые камелоты, с набитой на носке металлической пластиной. Я спрыгнул с перрона и направился к нему, даже не догадываясь, что привело главу местных нацистов в обитель южных жителей.

- Привет, Вадим.

- Ганс, - кивнул я, остановившись в метре от него. Скинхед вздохнул и достал пачку сигарет.

Глава вторая. Быть свободным.

Frei zu sein bedarf es wenig,

Nur wer frei ist, ist ein König.

Schamlos nimmt der dreiste Dieb,

Denn er ist seines Glückes Schmied.

In Extremo «Frei zu sein».

- Ну, что, волосатые, готовы получить по ебальнику? – с издевкой прокричал Ганс, подпрыгивая на месте. Андрей переглянулся с братом и поморщился. Да, такова тактика скинхедов, футбольных фанатов и всех на них похожих. Раззадорить себя подобными выкриками, а затем кинуться толпой, стараясь, как можно быстрее вырубить всех соперников. Наша компания неоднократно сталкивалась с Гансом и его прихлебателями.

Обычно, перед бритыми все пасовали и старались не ввязываться в конфликт. Только не мы. И Ганса это невероятно бесило, да так, что главарь скинхедов, раз за разом пытался нас сломать, приводя все больше и больше фанатиков на следующую драку. Конечно, были попытки отлова нас отдельно, но ничего не вышло. Гансу нужна была слава. Чтобы он и его нацисты избили неформалов у всех на виду. Поэтому один-два бритых обязательно дежурили возле клуба и сразу докладывали главному, когда там появлялись мы. Памятуя о горьком опыте, каждый из ребят не стеснялся брать цепи, металлические прутья и самодельные кастеты, дабы дать отпор лысым идиотам, дрочащим на Гитлера и свастику. И сейчас мы собрались дорого заплатить за каждую каплю нашей крови. Даже тощий Мишка не боялся принимать участие в драках. Он буквально преображался и месил очередного бритого с отчаянием Рокки Бальбоа.

- Ганс, а чего ты постоянно прыгаешь на месте? У тебя дупло рвет? – невинно сострил Мойша. Я и все остальные загоготали, показывая толпе противника неприличные знаки руками.

- Я твое дупло разорву, жиденок, - прошипел покрасневший Ганс и, вскинув правую руку в нацистском приветствии, первым бросился на нас. Его товарищи кинулись за ним, крича свои ебанутые лозунги.

- Понеслась, - выдохнул я и прямой ногой ударил в грудь бритого главаря, давая знак остальным ребятам. Воздух вылетел из груди Ганса, как из спущенного футбольного мяча, и скинхед упал на асфальт, корчась от боли.

- Вадь, сзади, - крикнул Мишка, лупцуя цепью очередного лысого. Голова парня была в крови, но озверевшего еврея это не остановило. – Тебя пиздит наследник Иисуса, ебанный ты урод.

Я увернулся от пудового кулака и двумя ударами по корпусу сбил дыхание тому, кто пытался напасть сзади. Упав, бритый попытался встать, но получив ногой по лицу, всхлипнул и затих, прикрывая голову. Я сплюнул кровью на землю и бросился на помощь Андрею, которого били ногами трое противников. Один получил по почке кастетом и упал, хватая ртом воздух, как рыба. Второй ударил меня коленом под дых и ожесточенно принялся пинать ногами. Кое-как мне удалось вскочить и повалить его на асфальт. Парень грамотно прикрывался руками, сжав ногами мое тело. Внезапно резкая боль обожгла спину. Я скатился с противника и покачал головой, пытаясь прогнать из глаз красный туман.

Ганс, подскочив ко мне, стеганул меня цепью, которую отобрал у Мойши. Сам Мишка валялся без сознания около мусорки. Бледное лицо друга было частично в крови, но грудь тяжело вздымалась.

- Ну, что, гондон? – осклабился Ганс, вновь замахиваясь цепью. Я поднял руку и заорал, когда тяжелый металл повторно обжег меня. Третьего удара не было. Ганса снес Толик мощным ударом кулака в бритую голову. Друг подал мне руку и, хромая, помог отойти в сторону, также позволив осмотреть и поле битвы. Скинхеды лениво пинали поверженных, не обращая внимания на нас двоих, еще стоящих на ногах. Я тяжело вдохнул воздух и поморщился от боли, которая пронзила ребра.

- Ты как? – отрывисто спросил Толик, вытаскивая из кустов огромное полено, которое забросили туда ответственные дворники.

- Нормально. Блядь, мы не выстоим. Уебки с клуба только зыркают в окна, - зло ругнулся я, кивнув тяжелой головой в сторону окон, где застыли удивленные лица волосатых посетителей. Однако короткий свист главаря бритых привлек наше внимание. Ганс поднялся с земли и указал на нас рукой, скривив окровавленное лицо.

- Двое остались. Отхуярьте их так, чтобы мамка не узнала, - сплюнул он тягучей слюной на асфальт. Мрачно ухмыляясь, скинхеды двинулись к нам. Но тут со стороны входа раздался истошный крик Стаса.

- Завалю, пидарасы!

Стас и Димка, держа в руках железные стулья из клуба кинулись на удивленных бритых. Лицо добродушного толстяка было перекошено от ярости, а Димка злобно орал, открыв беззубый рот. Первый стул полетел в Ганса, свалив того на землю в который раз. Вторым стулом досталось аж двум скинхедам. Я и Толик тоже было кинулись на них, однако из кустов раздался властный голос:

- Всем лечь на пол, блядь! Руки за голову.

- Менты, дергаем! – крикнул Ганс и первым дал стрекача. Остальные, кто был на ногах, кинулись в разные стороны. Спустя несколько секунд к месту драки выскочили доблестные работники правопорядка и сильными ударами по ногам, отправили нас на загаженный асфальт.

- От они. Явились, ебанные знатоки, - слабо пробурчал Мишка, пришедший в сознание и замолчавший, когда резиновая дубинка ткнулась ему в грудь. Из клуба вышел дядя Володя и сокрушенно покачал головой, увидев кровь и наши грязные тушки. К нему подошел неизвестный мне майор и, посмотрев на нас, звучно отдал приказ:

- Грузите их, - и добавил, рявкнув на одного из лейтенантов. – Лысых тоже. Хули ты с ними церемонишься?

В районном отделении милиции было ужасно жарко. Может, сломались вентиляторы или просто где-то в подвале открылся портал в Ад, но факт оставался фактом. Нас запихнули в общую клетку с загаженными деревянными седушками по бокам. Ребята, морщась и потирая отбитые участки тела, расползлись по помещению. Я осмотрелся и присел с краю, около решетки. Помимо нас в клетке было еще два постояльца. Два бомжа с разбитыми лицами. Мишка попытался завести разговор мол «пацаны, за что чалитесь?», но был грубо послан на хуй. От тяжелого запаха мочи меня чуть не вывернуло наизнанку. Я прислонился головой к стене, которая была на удивление прохладной. Андрюха, еле шевеля разбитыми губами, спросил:

- Вадь, тебе совсем хуево? – я помотал головой и ответил.

- Нормально. Голова раскалывается. Что делать будем?

- Как уведут пообщаться, я попробую позвонить дядьке. Если не бухает, то поможет, - родной дядя Андрея был отставным милиционером и связи у него были знатные. Сколько раз он вытаскивал нашу компанию из разных переделок и не вспомнишь. Ухмыльнется в густые усы, погрозит толстым пальцем и прочтет проповедь о том, что нужно чтить Уголовный кодекс.

- Гансу надо яйца отрезать, - прошипел подошедший к нам Мишка. Левый глаз парня заплыл, нос смотрел чуть в сторону, а губы были разбиты похлеще, чем у Андрея. Хотя я чувствовал, что и сам выгляжу не лучше. Мойша продолжил бурчать, изредка потирая голову с тяжким стоном. – Вообще охуел, фашист ебучий.

- Он нацист, - по привычке поправил я. – Фашистами называли итальянских правых. А немцы были нацистами. Национал-социализм.

- Блядь, ты даже с отбитой головой остаешься занудой, - усмехнулся Мишка. – Какая разница? Долбоебы и в Африке, долбоебы.

- Тут еврей прав, - кивнул Андрюха и тяжело сглотнул. – Курить хочется, а все забрали.

- Вот, вот, - поддержал друга Мойша и жалостливо попросил стоящего у клетки милиционера. – Товарищ милиционер, помогите страждущим, а? Всего пару сигареток.

- Не положено, - коротко отрезал страж, для пущего эффекта сжав в руке дубинку.

- Да, ладно, - оскорбился Мишка, но замолчал, получив тычок в ногу от сурового Андрея. – Простите, голову отбили.

- Не заткнешься, тебе еще и почки отобьют, дебил, - прошипел я. Друг поднял руки и отошел к Толику, который что-то обсуждал со Стасом. Дверь в клетку лязгнула, впустив нашего стража и другого милиционера с лейтенантскими погонами. Он кивнул Андрею.

- На выход. Руки за спину.

Андрей вернулся через полчаса и шепнул, что позвонил дядьке. Ребята обрадованно загомонили, а я с тоской вспомнил о бабушке, которая так и ждет меня дома. Сколько нервов испортил ей своими похождениями. Погрузившись в невеселые мысли, я отстраненно смотрел за тем, как выводят моих друзей, чтобы через какое-то время вернуть их обратно в камеру. Наконец пришел мой черед. Я встал, и хромая направился к выходу, заложив руки за спину.

- Фамилия, имя, отчество? – спросил следователь, потный мужик с огромным животом, скрыть который не мог даже старый стол. В кабинете было ужасно накурено, и я с удовольствием втянул дым носом. Следователь заметил это и кинул на край стола пачку сигарет и зажигалку. Я поблагодарил его и, чиркнув, затянулся душистой отравой. Голова мгновенно закружилась, а во рту возник противный привкус приближающейся рвоты.

- Таранов Вадим Сергеевич.

- Учишься, работаешь?

- Студент. Третий курс педагогического университета.

- Факультет?

- Философия.

- Так ты философ у нас значит? – спросил следователь, записав мои ответы и откинувшись на стареньком стуле, который жалобно скрипнул под его весом. – А что же дерешься-то Вадим?

- Нас скины спровоцировали, - озвучил я заранее согласованную версию со всеми ребятами. – Мы пришли в клуб на концерт. Володя нас знает, можете спросить, если не верите.

- Сам решу, - отрезал следователь.

- Простите. Мы вышли на улицу покурить, а тут они. Стали нас задевать, оскорблять, а потом и вовсе кинулись. Мы были вынуждены защищаться, - я вновь затянулся сигаретой. Дым приятно щекотал легкие, несмотря на запредельную крепость.

- Цепями? Кастетом? – пытливо посмотрел на меня служитель Фемиды.

- Это не наше. Лысые с собой притащили, - солгал я.

- Что ты мне пиздишь? Прошлый раз тебя взяли вот с этим кастетом, - следователь бросил на стол мой кастет. Свинец был в запекшихся пятнах крови.

- Такие кастеты любой может сделать. Мой забрали прошлый раз, - и это была чистая правда. Я не сказал, что на следующий день сделал себе новый, благо у Мишки была форма, которую он старательно прятал от родителей.

- Ладно. А если на нем твои отпечатки?

- Я вынужден был защищаться, да и иногда хватал мусор на земле, чтобы отбиться.

- Сколько было нападавших?

- Около пятнадцати человек.

- Вадим, ты же нормальный парень, - внезапно следователь сменил гнев на милость. – Зачем тебе все это? Почему не можешь жить нормально?

- Я нормально живу. Они первые кинулись, - вновь повторил я, не купившись на ласковый тон.

- Я тебя закрою, сука, на пятнадцать суток, - вспылил следователь, встав из-за стола. – Хочешь?

- Нет, - я потрясенно покачал головой. – Я правду говорю.

- Заебали, блядь. Бандиты малолетние. Сейчас, погоди. Алё, - отвлекся он на звонивший телефон. – Да, Михалыч. Привет. Да, племяш твой тут. С Гансом сцепились. Наведаемся, конечно. Лысые борзеть начали. Конечно, показания сниму и отпустим. Молодежь, блин. На выходных? Да, ничего в принципе. С удовольствием. Сто лет на рыбалке не был. Давай, Михалыч. Жене привет. Пока.

Я тихо сидел, предоставив следователю право побуравить меня злым взглядом, в котором все же проскакивали задорные искорки. Наконец он вздохнул и чиркнул зажигалкой, выпустив облако сизого дыма.

- Ладно, Вадим. Подумай над своим поведением. Кривая дорожка тебя может и в тюрягу привести. Уведите его, - последняя фраза адресовалась конвойному, который привел меня в кабинет.

Уже в камере меня обступили ребята. Вид у всех был просто ужасный. У Мойши разбита голова, хорошо, что не сильно. Но это не мешало ему острить по поводу и без. Андрею разбили губы и нос. Толик отделался заплывшим глазом. Стас и Димка были целыми, только немного пыльные, когда милиционеры уложили их мордой в пол. Макару выбили зуб и теперь, когда он улыбался, то становился жутко похожим на Горшка. У меня болела голова и ребра. Кулаки были разбиты, и на костяшках чернела запекшаяся кровь. Одежда была изодрана и невероятно грязна. Мишка криво ухмыльнулся и спросил в своей излюбленной манере:

- Сдал нас мусорам, фраерок? Через карталыгу кинул? – я поморщился и пнул Мойшу в ногу.

- Была бы у тебя башка целая, вломил бы. Ты уже готовишься к тому, чтобы тянуть срок?

- Типун тебе на язык, - ругнулся друг. – Шуток ты совсем не понимаешь, Вадимка.

- Макар, давай Мойше набьем кота на залупе? Он уже стал коренным обитателем, - засмеялся я, когда Макар обрадованно закивал и начал посматривать на Мишку взглядом художника.

- Даже, блядь, не думай! – Миша отскочил в сторону под веселый гогот всей компании. Даже милиционер, что стоял рядом с клеткой, улыбнулся. – Моя залупа не для тебя росла, наркуша.

- Никто даже не сомневается в этом, Миш, - усмехнулся Макар. – Сомнения в том, а растет ли она вообще.

- Бляди дурные. Накурятся и разят друг друга в жопы, - пробурчал Мойша, вернувшись на свое место. Андрей тут же спросил, что было в кабинете. Я ответил, упомянув и про звонок его дядьки. Друг расслабленно выдохнул и откинулся назад.

- По идее, через час должны выпустить, - тихо шепнул он мне. Я кивнул и закрыл глаза.

Спустя час, как и предсказывал Андрей, нас выпустили. Отделение находилось в промышленной зоне, и до ближайшей остановки общественного транспорта нужно было долго топать. Благо, что дорога была малолюдной и слабоосвещенной. Иначе можно было бы случайного прохожего до инфаркта довести. Двух бритых, что повязали вместе с нами, оставили с ночевкой в уютной клетке по соседству. Мойша не стерпел и, сняв штаны, явил им свою синюю задницу, за что чуть было, не вернулся обратно.

Макар постоянно трогал пальцем зубы и сокрушенно вздыхал, когда натыкался на дыру между ними.

- Да не переживай ты. Вставишь себе протез или подушечку Дирол, если денег нет, - простодушно посоветовал ему Мойша.

- Миша, - напрягся Макар.

- А?

- Хуй на! Доебывайся до других, а иначе я тебя самолично сейчас отхуярю и обоссу напоследок, - Мишка надулся и ускорил шаг, догнав Толика. До нас доносились обрывки их разговора. Парни обсуждали бас-гитары и свежие альбомы, что появились на рынке. Я поравнялся с Макаром.

- Мак, можно просьбу?

- Вальке не скажу, не бойся, - улыбнулся он. – Наши терки, ей знать не обязательно. Ты мне скажи, ты серьезно с ней замутить хочешь или просто матросинг?

- Нет, ты чего, - возмутился я. – Серьезно, конечно. Нравится она мне.

- Все уже в курсе, что нравится. Только ты ссышь пригласить ее погулять.

- Ты просто доктор психологии, Макар. О, смотри. Гопота.

Там, куда я указывал, на старых трубах сидели четыре фигуры. Два человека сидели на трубах, два на корточках рядом. Поравнявшись с ними, мы услышали традиционное приветствие вольного народа.

- Э, пацаны. Закурить есть?

- Ты, блядь, глаза разуй, - хохотнул Мишка, выходя на свет. – Думаешь мусора оставили нам что-нибудь?

К Мойше подошел тот, кто задал вопрос и сочувствующе покачал головой. Затем достал пачку синего Дуката и протянул ее удивленному парню.

- Жестко вас. На подгончик. Сами там бывали, знаем.

- Спасибо, - Мишу не пришлось упрашивать дважды, и пачка пошла по рукам. Я вытащил две сигареты. Одну сунул за ухо, а вторую прикурил.

- Чё натворили-то? – спросил рослый крепыш, подойдя к своему собрату.

- С лысыми замесились, - сплюнул Андрей. – Слышь, нас там уже поспрашивали, что и как. Если тебе интересно, пойди и попроси, чтобы дали почитать.

- Не зверей лохматый. Все путем. Идите своей дорогой. Сигареты себе оставьте. Даст Бог, и вы нас тоже выручите как-нибудь, - крепыш поднял руки и отошел в сторонку. Мы пошли дальше.

Отойдя на некоторое расстояние, Андрей выругался.

- Альтруисты ебучие. Так бы они и помогли страждущим. Семь рыл идут с отбитыми мордами. Шли бы вдвоем, сразу бы доебались.

- Андрюха, друг мой ситный. Это же дарвинизм, ёб его мать, - встрял Мойша. Что-то слишком веселый он сегодня. – Они выживают за счет младших элементов в пищевой цепи. Потрошат школу, ботанов и случайных прохожих.

- Тут если кто и ходит, то явно не ботаны, - заметил я.

- Вадь, а как же ты? Ты же натуральный ботан.

- Нахуй пшел!

- Молчу. А вообще, что делать-то будем? – спросил Мишка, стрельнув окурком в кусты.

- Ты о чем вообще? Я, Димка и Макар в клуб пойдем. Там Наташка и Киса остались же. Инструменты забрать надо, - ответил Стас и повернулся ко мне. – Вадь, а ты куда?

- Домой. Там уже с ума сходят наверняка, - угрюмо буркнул я.

- Я не про это, - махнул рукой Мойша. – С Гансом что делать будем? Звереет бритый. Каждый раз все больше народа приводит, да и не гнушается лежачих бить.

- Надо с ним поболтать по душам. Один на один. Без драк и прочего, - Андрюха гонял ногами старую пластиковую бутылку чуть поодаль. – Узнаем, что он так взъелся.

- Хуй его знает. Ганс даже по меркам скинов, отмороженный. Ладно, вон остановка. Справки у всех есть? – спросил я. Ребята кивнули. Стас, Дима, Макар и два брата-акробата пожали нам руки и двинулись к остановке автобуса в сторону центра города. Я с Мишкой двинулся к кольцу трамвая.

Под мерный стук колес мы мерно дремали в полупустом вагоне. Кондуктор брезгливо на нас посмотрела и даже не подошла, чтобы взять обязательную плату за проезд. Вездесущий Мишка подметил и это, заявив:

- Вадь, надо тебе почаще ебальник разбивать. Прикинь, сколько мы денег сэкономим? Кудряво заживем.

- Тебе вообще надо язык вырвать. Чую, что тебя бесы будут ебать раскаленным паяльником в жопу, когда ты попадешь в Ад, - лениво ответил я. Миша хохотнул.

- Хуюшки. Наш народ уже настрадался и его ждет жизнь вечная, какую бы хуету мы не творили.

- Ага. Сообщи это ментам, когда нас примут в очередной раз. Блядь, что-то на душе не спокойно.

- Срать хочешь? Я тоже. Вот прямо чувствую, что скоро взорвусь и разнесу весь этот трамвай к чертям.

- Мойша! Ты ебанутый психопат, - рявкнул я, отвешивая другу подзатыльник. Тот поморщился в ответ и схватился за голову.

- Больно же.

- Не пизди, да не отпизжен будешь, отрок, - мудро изрек я. – Вставай. Наша остановка.

Я проводил Мишку до входа в его квартал, а сам двинулся дальше. Что сказать бабушке, когда она увидит такого красивого меня? Хуй его знает. Майка разорвана, джинсы тоже. Весь в пыли с опухшей рожей. Хорош внучок, ничего не скажешь. Обещал же, что не буду никуда ввязываться. И вновь нарушил свое слово.

Я завернул в свой двор и медленно пошел в сторону дома, чья крыша уже виднелась над верхушками деревьев. В центре двора, на зеленом столике, кто-то играл на гитаре, выводя плаксивым голоском хиты Юрия Лозы. Опять мужики ностальгируют. В этом и прелесть нашего городка. Тонкий колорит во всем. Утром дворники поднимают редкую пыль самодельными вениками, а зевающие люди торопятся на работу. Днем во дворе бегают дети, играя в догонялки, прятки или казаки-разбойники. Их матери тащат в узловатых руках сумки с овощами и хлебом. Спустя час они будут звать своих детишек обедать, а те в ответ будут громко просить погулять еще пять минут.

Вечером двор преображается. Если на улице тепло, то тут и там слышатся песни от старого пердуна Антонова до относительно кошерного Цоя. Влюбленные парочки занимают все темные лавки, где со стонами и вздохами предаются первым поцелуям и первой любви. Местные гопники разводят случайных прохожих, милостиво пропуская своих, стрельнув у тех сигаретку напоследок. В два часа ночи двор объезжает ментовской уазик, ища сирых и заблудших. Затем двор засыпает, чтобы вернуться утром к своей привычной жизни. Я улыбнулся, услышав песню Наутилуса «Крылья». Это получше, чем Лоза. Однозначно. Но постепенно подходя к дому, я негромко выругался.

У дверей подъезда стояла машина милиции и карета скорой помощи. Машины сияли проблесковыми маячками, окрашивая двор в синие и оранжевые цвета. Я поднял голову и увидел, что в окнах квартиры, где я жил, горит свет, несмотря на позднее время.

- Вадим? – махнул мне доктор, выходя из старенькой Газели.

- Блядь, - прошипел я. – Час от часу не легче.

Перед тем, как вы начнете читать эту историю, просветитесь. Тут много мата, метала, субкультур и жестких ситуаций. История не призывает никого вести такой образ жизни или копировать поведение персонажей. Все имена, события и места - вымышлены. Любое сходство - просто сходство. Для облегчения жизни негодующих - поставьте тег "hektorhouse" или "неформал" в игнор. Я забочусь о ваших нервных клетках. Остальным приятного чтения. Ваш грубиян, Гектор.

"Неформал".

Глава первая. Вадим.

«As there was no witnesses,

There was nothing to be told,

As nothing could be grasped,

The story could unfold.

Superimposed on the elements of anger,

Fear, anxiety | hate | despair | remorse».

Dark Tranquillity «ThereIn».

- Вадь, иди кушать.

- Ага, сейчас, - откликнулся я, выключая негромко играющую в колонках музыку, и повернулся к зеркалу на шкафе. На меня смотрел худощавый паренек с длинными волосами, забранными в хвост. В ухе поблескивало колечко из дешевого металла, что продаются в любом рок-магазине. Серые глаза, нос, что был когда-то поломан и так не встал на место, тонкие губы. Да, красавцем я бы себя не назвал. Обычный человек, которых можно встретить на улице и пройти мимо даже не задумавшись. Я вздохнул и вновь повернулся к столу. На нем был форменный бардак и хорошо, что бабушка еще не заметила его, а то проела бы всю плешь. Рядом со стареньким монитором стояла фигурка Дарта Вейдера, которую отец привез из командировки давным-давно, и молчаливо смотрела на хаос вокруг себя. Тетрадки, ручки и карандаши соседствовали с журналами о тяжелой музыке и учебниками по древней истории. Маленькая пыльная фотография родителей в простой металлической рамке лежала на куче философских трудов Сократа и Аристотеля. Черные наушники блестели хромированными деталями, будучи надетыми на одну из колонок. Обычный стол обычного человека.

Схватив со стола мобильный телефон, я дождался, когда он включится и посмотрел на экран. Пропущенный от Мойши.

- Алло, баран, - раздался в телефоне голос моего друга. – Ты там вообще охуел? Мы договаривались вместе на концерт идти. Стасон будет опять орать, что мы его не ценим и не уважаем.

- Блин, я забыл, Мих. Давай через час я подойду к твоему дому и двинем? – охнул я. Как обычно все вылетело из головы.

- Давай. Не забудь цепь взять. Вдруг опять нарвемся, - напомнил Мойша и отключился. С кухни вновь раздался голос бабушки.

- Вадим! Ужин остынет, - ругнувшись, я вышел из комнаты, плотно прикрыв дверь.

На кухне постоянно что-то пеклось и жарилось. Бабушка любила это дело, как любила запихивать в меня все свои супы, пирожки и тушеную капусту. Но справедливости ради, готовила она просто потрясающе. В воздухе всегда витали терпкие ароматы специй, жареного мяса и разносолов. Друзья, когда приходили в гости, оставались на ужин и с удовольствием уминали ее блюда. Даже Мойша, который был тощим пареньком и питался одним вареным яйцом в день, не мог отказаться от добавки.

Я сел на грубый табурет и, взяв в руки ложку, придвинул к себе тарелку фирменного бабушкиного борща. Бабушка стояла рядом и улыбалась глядя на то, как я ем.

- Чего? – пробубнил я с набитым ртом.

- Кушай, кушай, - ласково ответила она. – Ты уходить собрался?

- Ага. С Мишкой на концерт пойдем. Вернусь поздно.

- Вадь. Ты только не ввязывайся никуда, - строго посмотрела на меня бабушка. Я усмехнулся в ответ.

- И не собираюсь. Ладно, я пойду. Пока, бабуль.

- Беги. Ох, непоседа, - старушка убрала со стола грязную посуду и отнесла ее в раковину, бурча что-то себе под нос.

Я выбежал на улицу, ногой открыв дверь в подъезд. Вы спросите, кто я? Обычный неформал, любящий тяжелую музыку, концерты и попойки с друзьями. Меня зовут Вадим, и я живу в прогнившем городе. Не разводите руками, у нас так принято говорить. Если ты причисляешь себя к какой-нибудь субкультуре, то обязан высмеивать город, где живешь, а на всех прочих и несогласных надо смотреть, как на говно. Обычный северный город, где полно таких, как я, а также любителей рэпа, Гитлера, Боба Марли и прочих. В столице их, конечно, побольше, но у нас, все более жестко.

Я учусь на факультете философии в местном педагогическом университете. Третий курс уже. Спасибо отцу, что помог туда поступить на бюджетной основе. У него там был какой-то знакомый товарищ, с кем они служили в Афгане. Он сдержал слово, и я стал студентом. Всегда нравилось читать труды древних. Друзья вертели пальцем у виска и обзывали идиотом, но мне было плевать на их мнение. Я не бросал учебу так, как обещал этого не делать своим родителям. По крайне мере, когда видел их в последний раз. Отец погиб в гараже три года назад. Ему пробили грудь отверткой пьяные уебки, когда он копался в машине и сделал им замечание, чтобы не мусорили. Семь ранений. Их посадили потом. Мать просто собрала вещи и испарилась из моей жизни, устав плакать по ночам. А я остался с бабушкой. Поначалу приходилось туго, денег не хватало, а на бабкину пенсию не проживешь вдвоем. Тогда я устроился к дяде Вачику, моему соседу, на оптовую базу. Подрабатывал там грузчиком, после учебы. Старый армянин не обижал и щедро платил всем работягам. Конечно, поначалу ныли руки и ноги, но потом я втянулся и без проблем разгружал двадцать тонн картошки с другими ребятами. Хочешь жить, умей вертеться. Появились деньги, и мы с бабушкой худо-бедно справлялись, умудряясь баловать себя порой дорогими вещами. Но главное, что все ужасы мне помогла пережить музыка. Тяжелая и отчаянная. Жирные рифы наполняли душу уверенностью, а сердце силой, позволяя не сойти с ума от отчаяния. Сначала были легкие Rammstein и Iron Maiden, а потом увлечения готикой, блэком, дэтом и более мрачными жанрами. Со стен в моей комнате смотрели плакаты Pain, Cannibal Corpse, Vomitory и Darkthrone, а гардероб поменялся на черные цвета. Черные майки с логотипами любимых банд, черные джинсы и брюки, черные сапоги и ботинки. Даже трусы были черными. Бабушка сначала роптала и пыталась вызвать попа из местной церквушки, но потом махнула рукой. Только изредка бранилась, когда я заваливался домой пьяным или со следами знатной драки. Даже друзья были под стать мне. Неформалы.

Я вошел в подъезд, где жил мой друг Мишка. В нашей тусовке у него было погоняло Мойша, ибо он еврей. Причем типичный. Жадный, вредный и лупоглазый. Только мы и могли его выносить. С ним я дружил с первого класса. Мы вместе объедались зелеными абрикосами весной, бегали по лужам, шутили над соседями, а потом и вместе увлеклись тяжелой музыкой. У Мишки я и взял альбом Rammstein «Mutter», который вышел ровно год назад. Потом мы закупались болванками на радиорынке. Ушлые продавцы брали немного за сборники MP-3 с новинками из мира метала, да и выгоднее было покупать у них, чем платить по триста рублей за лицензию. Лицензионные диски мы воровали из магазинчика «Ущелье», который располагался в центре города. Мойшу однажды поймали и сломали ребро в подворотне рядом с магазином. Но его это не остановило. Мы продолжали свое грязное дело.

Улыбнувшись воспоминаниям и Мишкиной перекошенной морде, когда его поймали, я поднялся по лестнице и нажал на кнопку звонка рядом с металлической дверью в квартиру. Дверь открыл Мойша и больно треснул меня в плечо своим сухим кулачком.

- Ты, блядь, вообще не торопился, смотрю. Подожди тут, сейчас выйду, - прошипел он и закрыл дверь. Я спустился к почтовым ящикам и со скуки принялся рисовать логотип Metallica своими ключами на белой стене.

Подъезд, где жил Мишка был самым обычным. Обоссанные углы, бычки от сигарет в чахлых горшках с растениями на грязных окнах, шприцы на полу. Рядом с другом жил бывший мент, который постоянно водил баб в квартиру, не давая нормально отдыхать Мишкиным родителям. Но Мойша был только рад и яростно надрачивал под стоны проституток глубокой ночью. Сам признался как-то, перепив дешевого вина.

Наконец дверь громыхнула, выпустив из квартиры Мишку, который сбежал по лестнице и пожал мою протянутую руку. За плечом парня висел чехол с бас-гитарой, которой тот очень дорожил.

- Пиздец, - буркнул он.

- Что случилось?

- Да мамка докопалась опять. Хули не работаю, хули девочки у меня нет. Надоели уже, - я рассмеялся. – Ладно, двинули. Концерт через полтора часа начнется. Стас уже обзвонился. Он свою гитару же разбил, ты в курсе?

- Ага. Лысые возле клуба прятались и кинулись на них, когда те выходили, - кивнул я. – Отмахивался вроде своим Уралом. Как он его поломать умудрился, даже не представляю.

- Вот, теперь меня заебывает. Есть сигареты? Курить хочу, аж язык высох, - сморщился Мишка. Я достал пачку Явы и протянул ему. Он сразу закурил и довольно улыбнулся. – Другое дело. Ты чего такой хмурый?

- Запар в универе, - коротко ответил я, когда мы шли по улице. – Хорошо ты напомнил, а то так и сидел бы за учебниками.

- Ботан ебаный, - ругнулся Мишка стрельнув слюной сквозь дырку в зубах. Он вообще невероятно сквернословил. Как и всякий в нашей компании.

- Мойша, ты чего такой агрессивный? А? – удивленно протянул я, остановившись. – Тебе ебальник давно не ломали?

- Отъебись, - беззлобно буркнул он и ускорил шаг, когда телефон в его кармане разразился плоской версией песни Avulsed. – Иду уже. Вадька со мной. Взял, не докапывайся. Минут через двадцать будем. Давай, пока.

- Стас?

- Ага. Без гитары говорит делать нечего. Я предложил ему на лопату струны натянуть, один хер играть не умеет. Шутки наш пузан не оценил.

- У тебя шутки идиотские.

- Это потому, что я еврей.

- Утешил, дружище. Пива захватим? – я остановился возле киоска с разливным алкоголем. Глаза Мойши жадно загорелись, но тут же потухли, когда он похлопал себя по карманам.

- Блин, у меня ни копейки. Ты при деньгах? Купи, я потом отдам.

- Ладно. Девушка, дайте пять литров «Охотничьего», - «девушка» в окошке скривила свое пропитое лицо, побитое молью, и молча взяла с блюдечка мятые купюры. Спустя пару минут она протянула мне две пластиковых бутылки полтора литра и одну двухлитровую. – Спасибо. Пошли, жид.

- Иди ты, славянин, - поморщился Мишка, сделав глоток холодного пива прямо из горла.

Местный клуб находился в центре города и носил гордое название «Металлург». В нем волосатый люд мог послушать любимую музыку, выпить чего-нибудь крепкого и пообщаться с единомышленниками. Бывали стычки и с «бритыми», и с гопниками, но народа в клубе всегда было много.

Стены старого здания, родом из сталинской эпохи, были исписаны граффити и страшными копиями обложек разных металических групп. Рядом с входом стояла древняя каменная урна для мусора. Ее поставили после того, как новые железные урны постоянно срезали и сдавали на металлолом. Каменную же поднять было невозможно, но и вытряхивали ее крайне редко, благодаря чему там гнили презервативы, остатки пирожков из ближайшей пекарни и воняло разлитое пиво с водкой. Возле этой урны стоял наш общий друг Стас, задумчиво покуривая сигарету.

Стас был двухметровым, толстым парнем с очень суровым лицом, но доброй душой. Жидкие волосы были распущены и падали на плечи, покрывая их редкой перхотью. Маленькие глазки, наливающиеся кровью, когда Стас пьянел, толстые губы, проблемная кожа и лоб, усеянный большими прыщами. Стас был одет в потертую косуху, черные джинсы с нашивками Арии и военные берцы. Сбоку была пристегнута толстая цепь, без которой ни один неформал не смел выйти из дому. Увидев нас, он облегченно выдохнул сизый дым и, бросив окурок в мусорку, подошел.

- Мойша, я тебя урою. Ты обещал гитару принести, - прошипел Стас, сжав хилое плечо Мишки.

- Отцепись, краб. Вот гитара, бери, - вякнул друг, вырываясь из захвата и передавая другу чехол. – Скажи Вадиму спасибо. Он забыл про концерт, а не я.

- Прости, Стас. Учеба, - виновато пожал я плечами.

- Да, ладно, - улыбнулся здоровяк. – О, пивчик. Дайте горло смочить.

- Я тебе нассать в рот могу, - невинно заметил Мойша и увернулся от пудового кулака. – Шучу, горилла ты ебучая. Все не выдуй только. Кто еще пришел?

- Наташка разминается на ударных, Диман звук настраивает. Тебя ждали с гитарой, жид, - мрачно ответил Стас, делая внушительный глоток из бутылки. – Толик и Андрюха должны подтянуться. Ну и Макар с Кисой.

- А Макара с Кисой нахера пригласил? – я покачал головой. – Снова нажрутся и пойдут в сортире трахаться. Прошлый раз нам чуть не запретили в клуб приходить из-за этих долбоебов.

- Макар с сестрой придет, - загадочно ухмыльнулся Стас. – А Киса с ним, как прилипала вечно. Любовь-морковь.

Макар тоже был нашим другом. А также он был крайне интересной личностью. «Я – творец», называл он себя, когда лепил кому-нибудь очередную татуировку. Вот только рисовать он не умел вообще и копировал идеи у других мастеров. Но и это он не мог сделать нормально. Макар косячил так, как никто другой. Его татуировки были просто верхом авангардизма и идиотизма. Женщины с вытянутыми лицами и страшными телами, животные, застывшие в муках, надписи с расплывшимися буковками. Правда желающие были всегда и не стеснялись становиться к Макару в очередь, чтобы забить тело очередными шедеврами. Он даже раскошелился на самую дешевую машинку, сменив свою самодельную, которая досталась в наследство от дядьки, известного в узких кругах кольщика.

Среднего телосложения и непримечательной внешности, Макар умудрился выделиться и тут. Он сбрил бока на голове, оставив верхушку, став похожим на викинга из одного фильма. Для тех лет, это был самый настоящий вызов. Уши парня были пробиты в двадцати, если не больше, местах. А также язык, переносица, губа и бровь. Вечно затуманенные от наркотиков зеленые глаза и глухой голос. Таким был Макар.

Киса была ему под стать. Девушка отрастила дреды до задницы и очень любила трясти ими на концертах или многочисленных вечеринках. Но самое главное было не в этом. Она была без ума от Макара и постоянно трещала, как сорока, о его гениальности, чем всех порядком бесила. Даже спокойного, как удав, Андрея.

Я терпел сумрачного гения по одной причине. Мне нравилась его сестра, Валя. Она была тихой девушкой, и мы учились в одном университете. Только она училась на экономическом факультете. Ее всегда забавляла наша компания, благодаря чему я с ней и познакомился. Она тоже слушала тяжелую музыку, но по сравнению с нашими увлечениями это была форменная попса. Lacrimosa, HIM, To\Die\For и прочие легкие вещи, но я частенько зависал с ней в чате до утра, обсуждая очередную фэнтези-эпопею. Валя была похожа на брата, как соловей на ужа. Только глаза у них были одного цвета.

Худенькая, скромная и с потрясающей улыбкой. Кудрявые волосы, стянутые обыкновенной резинкой, чувственные губы и нос в очаровательных веснушках. Я невероятно боялся предложить ей встречаться по причине своего стеснения. Зато Мойша подкатывал уже раз десять, но каждый раз получал отказ и подзатыльник от Макара, которому это не нравилось. И может сегодня, я решусь и приглашу ее на свидание. Но при мыслях об этом у меня сохнет во рту, а руки становятся мокрыми от пота.

- Вадь, вернись, - потряс меня Мишка. – Она еще не пришла, а ты уже унесся в небесные дали.

- Пошел ты, - засмеялся я и повернулся к Стасу, чтобы взять полупустую бутылку с пивом. – Малыш. С тобой разоришься. Выдул все пиво, блядь, как насос.

- Нервничаю, - ответил парень, выпустив в лицо Мойше струю сигаретного дыма.

- Ты уже лет пять играешь и все нервничаешь. Хиляк, - констатировал Миша, когда откашлялся и вытер слезящиеся глаза, добавив и махнув рукой двум парням вдалеке. – Вон Толян с Андреем чешут. Тоже пивом затарились.

Толик и его брат Андрей жили в соседнем дворе. Однояйцевые близнецы, как их называл Мишка, были совершенно не похожи друг на друга характерами, хотя внешне были копией друг друга. Высокие, с длинными светлыми волосами и голубыми глазами, парни являли собой образ настоящих нордических воинов, которые в древние века носились с топорами в мозолистых руках, грабили деревни и насиловали женщин. Даже музыку они любили под стать своей внешности. Суровый фолк и викинг метал. У Андрея, который был старше на десять минут, обе руки были покрыты татуировками и проколоты уши, а Толя был чище тетрадного листа. Младший был разгильдяем и болтуном, а старший молчалив и порядочен, если так можно сказать. Конечно, они любили выпить, подраться и помахать волосами на очередном концерте, но отличались от прочих жителей очень сильно. И сейчас они подошли к нам. После приветствия, Андрей сгреб Мойшу в стальные объятия и тихо что-то прошептал на ухо.

- Да отдам я тебе твои диски. Что ты начинаешь? – оскорбился Мишка и протянул старшему бутылку пива. – Охладись, викинг.

- Вадь, ты не спрашивал у армяшки насчет работы? – спросил у меня Толик. Я помотал головой. Совсем забыл про то, что надо было поговорить с Вачиком насчет товарища.

- Нет. Завтра узнаю. Он куда-то уезжал, а я не успел, - солгал я. Толя понимающе хмыкнул и улыбнулся.

- Ну и ладно. Буду ждать звонка. Деньги нужны.

- Ага. Ко мне в мебельный ты идти не хочешь, - пробасил Андрюха, откинув с лица волосы. – Думаешь картошку таскать легче, баран?

- Пошел ты, - отмахнулся младший. – У Вадьки платят больше и нет риска отпилить себе палец на станке.

- Хорош ругаться, - встрял Стас, уперев руки в грудь набычившегося Андрея. – Дома его попинаешь. Пойдем внутрь. Мне еще размяться надо.

- Подрочи в сортире, чтобы суставы мягкими были, - заржал Мойша, за что получил очередной подзатыльник. – Вот никто не понимает юмора.

- Ебанутый у тебя юмор, - хмыкнул я, выкидывая сигарету и растирая ее ногой по асфальту. – Национальный. Погнали, внутри поболтаем. Макар найдет потом.

В клубе было накурено и стояла вонь от потных тел и теплого пива. Мы подошли к барной стойке и сразу заняли свободные высокие стулья. Мойша любил на них крутиться, пока не падал на заплеванный пол от головокружения. Барменом был сам хозяин, дядя Володя. Старый байкер, который предпочел мотоцикл своему личному клубу. Когда не было концертов, он включал древние песни Led Zeppelin, Black Sabbath и Bon Jovi. Иногда снисходил и ставил что-то из популярного. Он хорошо знал нас и нашу компанию, позволяя брать выпивку и закуски в кредит. Обмануть его никто и не пытался, пока Мишка однажды не зажал деньги, но Володя позвал пару друзей и Мойша вернул в два раза больше, что напрочь отбило охоту у еврея не платить по счетам. И сейчас он подобострастно лыбился, пытаясь выклянчить у бармена немного закусок к пиву.

- Ну, дядь Вов. Что ты жмешься-то? Завтра занесу тебе. Дай картошки фри немножко, - крутился на своем стуле Мишка.

- Принесешь ты. Потом опять за тобой бегать, - ответил хозяин, протирая стаканы тряпочкой.

- А вы ему ноги переломайте, чтобы не сбежал, - заржал Стас, хлопнув Мишу по спине, когда тот делал глоток из бутылки. Мойша поперхнулся и принялся надсадно кашлять, забрызгав слюнями и соплями барную стойку. Дядя Вова поморщился, но промолчал.

- Потом его мамочка прибежит. Как так, кровиночку обидели антисемиты проклятые, - заулыбался Володя, выставляя напоказ желтые от никотина зубы.

- Что вы докопались-то? – оскорбился Мойша и отвернулся в сторону. – Раз еврей, то все, давайте заебывать.

- Ты сам себя ведешь, как мудак, - вставил я, подмигнув хозяину. – Кто на прошлых выходных заблевал весь сортир?

- Я не виноват. Картошка дерьмовая попалась, - надулся друг.

- Как же. И сейчас ты ее просишь опять, - удивился Володя. – Знаешь, Миш. Иди ты на хуй. Второй раз убирать за тобой я не буду. Сам возьмешь тряпку и раком отдраишь все стены и унитазы. Привет, Макар. Как обычно?

- Привет, Володь. Да, пива и колу Кисе, - ответил подошедший к стойке Макар. Рядом с ним стояла Киса, полируя языком ухо возлюбленного. – Привет, парни.

- Здорово, - откликнулись все и по очереди пожали руку товарища. Я осмотрелся по сторонам. Макар заметил мои движения и усмехнулся.

- Попозже придет. Ей на почту надо было заскочить. Как дела, Вадь?

- Нормально. Работа, учеба. Чуть концерт не пропустил. Сам как? Наркоманишь?

- Ага. В астрале витаю. Киса вон на Кама-Сутру подсела, - девушка елейно улыбнулась в ответ и легонько кивнула.

- Круто. Кис, покажешь? – алчно уставился на нее Мойша, но сник под суровым взглядом Макара. – Да вы, блядь, сговорились сегодня? Мне даже слова нельзя сказать, сразу буравят своими глазками.

- У тебя спермотоксикоз, друг мой. Могу помочь, - серьезно ответил Андрюха. – Приходи завтра в цех, отпилю тебе член циркуляркой. Может, за ум возьмешься.

- Ему отпиливать там нечего. Да, Миш? – лукаво пропела Киса, чуть наклонившись, чтобы ее груди образовали привлекательные холмики. Мишка заерзал на своем столе, но взгляд отвести не смел. Вся компания рассмеялась, когда Киса щелкнула зубками и вернулась к уху Макара, оставив покрасневшего Мойшу в покое.

Стас ушел к сцене, где разминались ребята с его группы. Мы попивали пиво и весело болтали о всякой всячине, пока дядя Володя не посмотрел с тревогой на входную дверь. Там стояли два парня в черных бомберах с изображением питбуля на левой стороне груди и синих подвернутых джинсах. На ногах были внушающие уважение камелоты. Один из них, что покрупнее, почесал бритую голову пальцами и хищно кивнул нам.

- Блядь. Только скинов не хватало, - пробормотал Володя и крикнул чуть громче. – Пошли отсюда. Запретил вам здесь появляться, дебилы малолетние. Тебя в первую очередь касается, Ганс.

- Не ссы, старый. Нам волосатые нужны, - осклабился тот, кого звали Гансом, и обратился к нам. – Сами выйдете или позвать парней сюда?

- Сейчас, как выйдем, блядь. Ганс, ты что такой ебанутый? – проорал Мойша, вскакивая со стула. – Чеши на улицу, там и поговорим.

- Давай, жиденыш. Жду лично тебя, - сплюнул бритый и, кивнув своему товарищу, вышел из клуба.

- Пошли, пока они тут все не разнесли, - мрачно заметил я. – Знал же, что какая-нибудь хуйня, да случится.

На улице нас ждали пятнадцать человек из банды Ганса. Скинхеды, бритоголовые, нацисты. Имен было много, но каждый знал, что эти отмороженные парни дадут фору любому бандиту или гопнику, которых в нашем городе было предостаточно.

Крепкие, широкоплечие, в одинаковых куртках и джинсах, скинхеды молча смотрели на нас, изредка разминая руки и ожидая команды своего вожака. На лицах бритых застыло то самое выражение, что так сильно отделяет человека разумного от обычного стада. Они хотели крови, и они пришли за ней.

- Пиздец, зигульки, - сплюнул Мишка, отстегивая свою цепь. Я молча кивнул и достал из кармана свинцовый кастет, с которым редко расставался, особенно на улицах. Мы стояли, как ветхозаветные ковбои, ждущие удара старых часов на пропитанной пылью башне. Пять человек против пятнадцати волков.