Экзамен
Для своих молодых лет Роберт Проктор был отличным водителем. В это славное майское утро лента автострады мягко ложилась под колеса машины: он держался легко и расслабленно, и в то же время был постоянно настороже. Два часа за рулем никак не сказались на нем, и даже первый признак усталости — тупая боль в основании шеи — еще никак не давал о себе знать. Было не жарко, но солнце уже светило ярко, и воздух был свежим и чистым. Он набрал его полную грудь и шумно выдохнул. Дивный был денек для по ездки.
Не отрываясь от дороги, он бросил быстрый взгляд на стройную женщину с пышными седеющими волосами, сидевшую, рядом с ним на переднем сиденье. Она улыбалась спокойно и счастливо, глядя на мелькающие за приспущенным боковым стеклом деревья и поля. Роберт Проктор глянул на всякий случай, в зеркало заднего вида и спросил:
— Ну как тебе поездка, ма?
— Ах, Роберт, — ответила она спокойным, как само утро, голосом, — Мне очень приятно, когда ты за рулем. Я вспоминала сейчас, как возила тебя, когда ты был маленьким. Ну, а тебе тогда это нравилось?
Он улыбнулся застенчиво:
— Ну конечно, ма.
Она наклонилась, легонько погладила его по руке и снова вернулась к виду за стеклом.
Он вслушался в мерный звук работающего двигателя. Впереди по трассе двигался тяжелый грузовик, выбрасывая широкий шлейф выхлопных газов. Сразу за ним, на близкой дистанции, но не обгоняя, шел длинный голубой седан, с виду вполне довольный своим кильватерным положением. Роберт отметил для себя расположение машин на трассе и отправил информацию в надлежащее ей в водительском сознании место. Его скорость была немного выше, и он знал, что поравняется с ними через пару минут.
Утро для поездок было что надо, и мысли у него были только приятные. Он уже почти поравнялся с голубым седаном и начал обходить его. Скорость немного превышала максимально допустимую на этой автостраде, но машина слушалась идеально...
Голубой седан вдруг резко вырулил из-за грузовика. Он пошел на обгон без всякого предупреждения и ударил машину Роберта в левое крыло, ближе к бамперу. От удара автомобиль вынесло на левую обочину их полосы движения. Но Роберт Проктор был водитель опытный, достаточно опытный, чтобы не давить чуть что на тормоз. Он боролся с вырывающимся рулем, стараясь выровнять машину. Однако левые колеса буксовали по щебенке, и машину потащило еще левее, она пересекла разделительный островок и оказалась на полосе встречного движения. Роберт уже почти выровнял автомобиль, но тут под колесо попал спрятанный под мягкой грязью булыжник, и лопнула левая передняя шина. Машину понесло юзом, и тогда завизжала его мать.
Машину тащило по разделительной полосе, так, что капот слегка выходил на правую сторону дороги. Роберт Проктор навалился на рвущийся из рук руль, но сопротивление лопнувшей шины было слишком велико. Визг так и стоял в его ушах, и, налегая изо всех сил на руль, он вдруг очень спокойно подумал: как можно кричать так долго, не переводя дыхания?
Шедшая по правой полосе машина ударила его по радиатору с правой стороны, их закрутило и выбросило полностью на сторону встречного движения. Его швырнуло на колени к матери, а ее ударило о правую дверцу. Дверца не поддалась.
Вращение стало замедляться. На очередном повороте он вывернул руль прямо, машина выправилась, вильнув раз-другой, и понеслась прямо по полосе. Но до того, как Роберт Проктор успел что-либо сделать — притормозить, свернув на обочину, вернуть на свою полосу — прямо перед ним вы росла, нависла над ним встречная машина. Человек, сидящий за рулем, словно застыл, он не мог двинуться. Глаза остановившиеся, широко раскрытые, и в них страх. Рядом с ним сидела девушка. Она откинула голову на спинку сиденья, волнистые темные волосы рассыпались вокруг прелестного, спящего лица. И даже не страх в глазах водителя пронзил Роберта, а беззащитная доверчивость в лице спящей девушки. Машины неслись друг к другу, и Роберт Проктор не мог изменить направление движения своей. Водитель другой так и застыл за рулем. И в последний миг Роберт Проктор тоже застыл, глядя на расслабленное лицо спящей девушки. В ушах стоял страшный крик матери. Он не услышал грохота удара, когда машины сошлись на большой скорости в лобовом столкновении. Почувствовал, как что-то ткнуло его в живот, и все начало сереть, как выключенный телевизор...
— Ну как, сынок, ты в порядке? — спросил человек в голубой униформе. Его круглое мясистое лицо казалось знакомым. Роберт Проктор осторожно шевельнулся головой и обнаружил, что сидит в кресле с откинутой спинкой, целый и невредимый. Руки и ноги двигались. Он оглядел комнату и все вспомнил.
Человек в униформе уловил понимание в глазах и сказал:
— Вот видишь, сынок, все обошлось. Ты только что прошел последний этап своего водительского испытания.
Роберт Проктор перевел глаза на говорившего, и, хотя видел его довольно четко, ему показалось, что рядом смутно проступает лицо спящей девушки.
Человек в униформе продолжал.
— Ты побывал в этой катастрофе под гипнозом. Теперь все проходят такой тест, прежде чем получить права. Это делает из них водителей получше, и уж они-то будут осторожными до конца жизни. Ну как, все вспомнил? Оклемался, в себя пришел?
Думая о спящей девушке, Роберт Проктор кивнул. Она ведь даже и не проснулась. Должно быть, так и перешла из своей сладкой дремы в темный, тяжелый сон смерти — и ничего между... Конечно, его матери было хуже: ну да уж в возрасте была, пожила свое. А эта спящая девушка совсем уж здесь не при чем, ее как-то особенно жалко.
Человек в униформе продолжал говорить:
— Ну вот, с тобой уже и все. Теперь нужно заплатить взнос — десять долларов, подписать вот здесь и здесь, и мы вышлем тебе права по почте. Думаю, через пару дней ты их получишь.
Он говорил, не поднимая головы.
Роберт Проктор положил десятидолларовую банкноту на стол перед собой, посмотрел официальный бланк и подписал его. А потом... выпрямился и обнаружил двух людей в белой униформе, стоящих по бокам. Ему это не понравилось, и он нахмурился. Хотел было возмутиться, но человек в униформе заговорил первым.
— Ничего не поделаешь, сынок, здесь ты сплоховал. Мне очень жаль, но ты больной и тебя нужно лечить.
Они подняли Роберта Проктора под руки и поставили на йоги.
— Попридержите руки, — сказал он. — В чем дело?
Человек в форме ответил:
— Никакому нормальному человеку и в голову не придет водить машину после того, что случилось с тобой. Должны пройти месяцы, чтобы ты только помыслить мог о том, чтобы сесть за руль, а ты готов хоть сейчас. Тебе нипочем убивать людей. Мы не можем позволить таким, как ты, спокойненько жить в обществе, Но ты, сынок не беспокойся. О тебе позаботятся и все будет в полном порядке.
Он кивнул своим служащим, и они повели Роберта Проктора к выходу.
— Да вы что, вы это всерьез? — сказал Роберт, когда они были уже в дверном проеме, и голос его был таким, что те двое остановились. — Я все еще сплю, правда? Это же все еще только часть экзамена, да?
Человек в голубой униформе сказал:
— Ну, а нам-то откуда знать, может, оно и так?
И они потащили упирающегося Роберта Проктора из помещения, с ватными, трясущимися ногами. Его каблуки мягко скользили по двум вытертым на полу неглубоким канавкам.
Теодор Л. Томас
