SoJay

Когда становится слишком шумно, я ухожу в свою комнату. Нажимаю выключатель на стене и сижу там, пока не становится тихо. Вокруг меня шумно вс время, но я научился контролировать этот шум, теперь я обращаю внимание только на самые громкие звуки.

А темная комната - только в моей голове.

В этой комнате нет ничего, я никогда не видел ее при свете. В ней есть только дверь. Когда я внутри, контур двери виден в темноте, он светится внешним миром, он кричит звуками, которые я не могу терпеть. Лай собаки, скрип качелей, звон будильника - это терпимо, хотя и звучит в моей голове кошмарным набором звуков. Я научился это контролировать. Даже писк специального светофора для инвалидов-слепых я теперь могу терпеть. Но не музыку.

Музыка везде - на радио, в телевизоре, она звучит из динамиков на улицах, доносится из проезжающих автомобилей. Она сводит меня с ума.

Для меня вся музыка звучит на краю диапазона моих слуховых возможностей. Она распиливает мой мозг на части, не дает вдохнуть и сосредоточиться. И тогда я ухожу в свою комнату. Щелкаю выключателем. Шум стихает. Я могу успокоиться.

От громких звуков мне помогает абстрагироваться придумывание рифм. Если я слышу звон будильника - будильник, холодильник, светильник, подзатыльник. Чем больше рифм, тем лучше, тем привычней слово, тем оно не опасней. Если я слышу лай собаки - собака, драка, плакать, бумага. Кстати, к слову "музыка" рифм нет.

В классе, где я учусь, у всех есть мобильные телефоны. Потому что мы все особенные. О всех надо заботиться. Конечно, то, что нам позволяют учиться всем вместе, означает, что мы чуть получше, чем безнадежные. Раньше я сам был на домашнем обучении. Теперь я могу учиться вместе с остальными. В классе нас четверо - Макс, который все время рвет тетрадку на кусочки и скатывает из них шарики; Зак, который умеет высчитывать в уме интегралы, но не может завязать себе шнурки; Анна, которую никто не учил ни читать, ни писать, но она сама как-то выучилась и даже умеет писать стихи; и я, Дэнни. Наш класс имеет букву А, и это буква не означает, что мы самые первые. А - это Аутизм.

Мне нравится Анна, она пишет стихи из тех рифм, которые меня успокаивают. Анна, саванна, странно, многогранна. Красивое имя.

У всех есть мобильные телефоны, я уже думал об этом. Я иногда забываю, о чем думаю, потому что я думаю обо всем и сразу. Одна мысль переходит в другую, и ни одну я не могу озвучить. Мобильные телефоны в нашем классе у всех стоят на беззвучном. Чтобы я не уходил от мелодий звонков в свою комнату.

С мамой мы по выходным всегда гуляем в парке. Там тихо настолько, насколько может быть возможно. Мы ходим всегда по самым дальним, самым заброшенным тропинкам, всегда по одному и тому же маршруту. Я знаю здесь каждое ответвление, каждый поворот. Стабильность, инфантильность, щепетильность. Вс должно быть предсказуемо, иначе я не сориентируюсь в пространстве.

Однажды мы шли с мамой по нашему маршруту и вдруг обнаружили, что на одной из полян - ну уж насколько можно назвать поляной просвет между деревьями, заросший травой - шумную толпу людей. Они примяли траву, расстелили скатерть и, похоже, устроили пикник. Они нарушили стабильность. Самое страшное - у них был магнитофон.

От шума людей и музыки я поспешил убежать в свою комнату. Убегая, я видел, как мама испуганно смотрит на меня, я бы хотел забрать ее с собой в свою комнату, чтобы она тоже не боялась этих звуков, но не мог. Вместе с ужасными звуками музыки за закрытой дверью моей комнаты я все тише слышал, как она зовет меня. Здесь, щелкнув выключателем, я мог отдышаться. Здесь слух ничего не резало. Чтобы еще меньше слышать мешающие звуки, я отодвинулся от двери подальше, присев на корточки и навалившись на стену. В моей комнате царил спасительный вакуум, такой, какого не было даже в нашем доме со звукоизоляцией.

Звукоизоляция, фильтрация, циркуляция, жестикуляция.

Тишина, волна, луна, весна, седина.

Каждый раз я не могу угадать, сколько времени я уже провел в своей комнате. Я просто сижу, подбираю рифмы, пока не утихнет шум. После чего встаю, нашариваю на стене выключатель и выхожу во внешний мир.

В тот раз очнулся я уже у себя дома. Больше таких внезапных встреч в парке не было, мы ходили вс тем же маршрутом, потому что я долго привыкал бы к другому. Позже я узнал, что впереди нас с мамой, так, чтобы было не видно, шел отец, который внимательно следил за тем, чтобы ничего непредсказуемого не испортило мне прогулку.

Мама говорит мне: "Я волнуюсь за тебя". Я не понимаю, как это. Она тряст меня за плечи, просит: "Ну скажи хоть слово!" Мне больно, отпусти! Я пытаюсь, но не могу говорить! В моей голове очень много мыслей, но до рта они не доходят. Я просто не знаю, как направить их туда. Мама говорит, что волнуется из-за того, что мои приступы становятся дольше. Приступами она называет то, что я ухожу в свою комнату. Я знаю, что дверь с каждым разом становится почему-то дальше и дальше, но я не могу контролировать время в своей комнате.

У меня есть подруга, Джеки. Она учится в школе для нормальных. Мы живем в соседних домах, поэтому с детства вместе. Сегодня у Джеки день рождения. Я хорошо запоминаю числа. Джеки предупредила меня заранее, что ее нужно будет поздравить, и я благодарен ей за это. Некоторые обижаются на то, что я их не поздравляю с чем-либо. Я помню числа дней рождений у всех, с кем когда-либо знакомился, но не вижу смысла поздравлять людей с днем, который, в принципе, ничем не отличается от всех остальных. Джеки знает об этом, поэтому сказала мне нарисовать для нее открытку. Открытка в моем рюкзаке, я нарисовал ее уже давно.

Мой класс А находится в той же школе, где учится Джеки, только в другом корпусе. Обычно я закачиваю учиться позже нее, но сегодня нас отпустили раньше - Максу удалось сегодня разорвать все свои тетрадки на клочки, что обычно отслеживается учителем и пресекается, и поэтому Макс разрыдался от того, что ему не в чем писать, чем и сорвал последний урок.

Я встретил Джеки у ворот, и мы пошли к ней домой. Открытка лежит в моем рюкзаке, я подарю е, когда мы придем к Джеки домой. Джеки много болтает, она знает, что я только делаю вид, что не слушаю. Ей приходится много говорить, потому что я не могу поддержать разговор. Джеки это не смущает, она привыкла.

Мы подходим к е дому, Джеки вставляет ключ в дверь и толкает е. Щелкает выключателем. Внезапно помещение наполняется не только светом, но и кричащими людьми, шариками и, самое главное, громкой музыкой. Музыка, отовсюду слышна музыка только не это боже нет музыка без рифмы пожалуйста не кричите громко мко всего одна рифма нет тише мыши крыши выше пожалуйста

Дверь захлопывается. Я щлкаю выключателем на стене и погружаюсь в спасительный вакуум. Сквозь дверь слышно приглушенное: "О нет, это же Дэнни! У него же уроки должны были кончиться позж…" Я отодвигаюсь от двери подальше, отползаю, прячу голову меж колен, рифмую, рифмую, рифмую…

Через сколько времени утихает шум за дверью, я не знаю. Я поднимаю голову, в ушах немного звенит от тишины. Хорошо, очень хорошо. Дверь как-то слишком далеко, ее светящийся контур почти не различим в темноте. Я иду к ней, держась рукой за стену, подбираюсь ближе и ближе. Облегченно вздыхаю, вот она, дверь, я могу протянуть к ней руку. Но перед тем, как выйти, нужно щелкнуть выключателем. Я шарю рукой по стене…

И понимаю, что выключателя нигде нет.