RobbyKubb

Предыдущий мой пост касался политики. Это тема, которую я стараюсь обходить стороной, не высказывать своих мнений, оставляя размышления при себе, для дальнейшего возможного использования в художественных текстах.

Несколько дней назад раз я решил высказаться. Меня действительно волнует данная тема. Я мечтаю о том, чтобы моя родная страна была счастливой, успешной, чтобы волны туристов хлынули сюда, чтоб иностранцы восхищались и хотели остаться. Пока же всё иначе. И я сам периодически думаю о том, что хотел бы кардинально сменить место жительства. Эти настроения и стали поводом для публикации.

Больше не буду. В очередной раз убедился в бесполезности слов, когда слышать никто не хочет. Ведь такие посты лишь разжигают злобу, провоцируют яростные споры, обвинения и гнев. Я заранее знал, что читатель будет находить раздражающие его высказывания, вырывать их из контекста и с пеной на губах доказывать мою неправоту, глупость, недалекость. Так и вышло. Словесный хлам рассыпали на моей странице, убирать его придётся долго. И поделом. А пока я бы хотел подытожить сказанное ранее.

Я не отказываюсь от своих слов, что нашей стране нужны перемены. Но перемены эти, в первую очередь, необходимы обществу, а не государству, которое зачастую всего лишь отражает народ, людей, проживающих на его территории. Меняться надо нам с вами. «Начни с себя» - фраза заезженная, от частоты своего употребления она стала даже раздражать. Тем не менее она мудра. Русский народ ещё не готов к переменам. А что взамен? Хаос и анархия? Сейчас плохо, да может быть ещё хуже. Россия во многом развивается положительно. Есть недостатки и явные перегибы. Конечно, но куда без них. Мы ещё только учимся. Всё впереди, всему своё время.

Меня всегда волновали политические новости, касающиеся нашей страны. Я отношусь к настоящему как к истории, которая разворачивается прямо сейчас, и тем нынешние события мне интересны. Но при этом я старался всегда оставаться в стороне, не комментировать происходящее, не давать оценок, объясняя это тем, что я не знаю всей правды, не мне судить. Но последнее время ситуация накаляется, и даже меня стало возмущать неприкрытое лицемерие и хамство со стороны лидеров.

С детства меня воспитывали, что человек, взявший на себя такую ответственность как власть, обязан быть справедливым, честным, являть собой образец для подражания. Так говорила мне бабушка, на этом настаивали герои сказок. Сейчас же представители власти являют собой далеко не идеал.

Я вижу, что написанные десятилетия назад прогнозы Оруэлла, Хаксли и Замятина, воспринимаемые как некая утрированная шутка, начинают воплощаться. Было бы смешно, да только уже не смешно.

Создаётся впечатление, что наши рулевые считают, что раз терпели раньше, то и сейчас вытерпят, и не такое. Нет. Всему есть предел.

Голунов, храм в Екатеринбурге, московские митинги, проблемы на севере, горящая Сибирь - это уже слишком. «Пора орать», как поют ребята из группы «Люмен».

И общество встало. Молодые люди, не успевшие уже пропитаться советской идеологией и мышлением, выросшие в мире, где информация - одна из ключевых характеристик, ребята, имеющие возможность сравнивать жизнь в России с иными государствами, совершенно справедливо решили, что имеют право на выбор. А выбор, как оказывается, был лишь на словах. Вековое убеждение, что там, наверху, лучше знают, а нам, обычным людям, нос не в своё дело совать не надо, было поставлено под сомнение. Молодёжь (слово то какое противное) чувствует в себе силу. Они амбициозны и стремятся принять участие в благоустройстве России. А седовласые правители надменно усмехаются и отталкивают активистов, пресекают любые неугодные им начинания.

Это всё накаляет обстановку.

Но. (Теперь настал очередь моего мнения.) Я считаю, что митинги (сосредоточу внимание на них) провоцируют лишь применение силы и жестокости, вследствие того, что нынешняя власть иначе решать проблемы не умеет. И подобным образом исправить ситуацию вряд ли получится. Конечно, когда тебя не слышат, ничего не остаётся, кроме как привлекать к себе внимание, бросать вызов. И я не осуждаю тех, кто вышел на улицы. Моё мнение сложилось из-за моей меланхоличной натуры и склонности решать вопросы мирным путём. Очень не люблю, когда кричат. Но, повторюсь, иначе, видимо никак.

Нынешняя сепаратистская группа - как подростки, требующие к себе внимания, не желающие ждать. Мне кажется, стоит проявить терпение. Важно найти другой, мирный подход урегулирования проблемы. Нужен диалог. И тут претензия уже к правительству. Часто родители, считая себя априори умнее, не желают слушать своих детей. Но дети выросли и имеют своё мнение, часто обоснованное. Так давайте же прислушаемся друг к другу и придём к компромиссу. Вспомним наставление всеми любимого кота Леопольда. Не стоит рубить с плеча. Так горько наблюдать, как вооруженные мужчины бьют дубинами тех, кто слабее. Это уже было, это ни к чему, кроме как к искалеченным судьбам, не привело. Очень хочется видеть смеющиеся, а не истекающие кровью, лица. Очень хочется, чтобы наша страна стала примером для подражания всему миру. И наша власть - первые, кто обращают на себя внимания.

Пора меняться.

Даже когда кажется, что все обстоятельства складываются против тебя, старайся найти классные моменты. Поверь, всякое явление - многогранно. Просто зайди с другой стороны и начни кайфовать там, где другие опускают руки

Начало истории

Бывает такое, что жизнь делиться на «до и после». Происходит что-то, что оказывает сильное впечатление, заставляя переосмыслить прежнее существование. У каждого по разному. Один пережил трагедию, другому досталась комедия, третьему - счастливая история.

Кому-то, кто плавно течёт по течению, наслаждаясь тем, что имеет, не понятно о чём я говорю. Кто-то, кому пришлось однажды встряхнуться, поймёт.

Мой рубеж отделил прежние двадцать один год жизни, оставив широкий разлом, через который уже не перебраться. Одним поздним вечером ко мне пришла мысль, а что я из себя представляю? Чем я занимаюсь, что я сделал такого, что оставит обо мне память и какое будущее меня ожидает? Выводы ввели меня в лёгкую депрессию на несколько месяцев. Да, человек я впечатлительный. Роберт работал за деньги, которые позволяли мне покупать продукты в течение месяца и пить дешёвое пиво с друзьями по вечерам пятницы. Я вечно считал рубли в кармане, играл в футбол на компьютере и мечтал о том, что я ещё многого смогу добиться. Я позволял себе критиковать других, осуждать за неверность взглядов, которые были неправильными лишь потому, что отличались от моих.

Теперь, оглядываясь в своих воспоминаниях назад, я с некоторым даже раздражением дергаю головой и спешу закрыть страницу книги с названием «Глупый Роберт или 21 год коту под хвост.» Утрирую конечно, совсем не под хвост. Тот период был необходим, чтобы можно было сравнить и сделать анализ. Я рад, что окончательно не утонул в болоте обыденности и вспомнил о том, что в детстве я мечтал о путешествиях, хотел завести много животных и написать книгу. Тот вечер заставил меня остановиться, выдохнуть и начать заново.

Я сменил работу, кардинально - ушёл в другую сферу. Удалил игру и выключил компьютер, купил самоучитель итальянского языка. А потом испанского. Я снова взял с полки книгу, которая уже покрылась пылью. Я заставлял себя мыть посуду не только тогда, когда не из чего уже было есть, начал вставать раньше и делать зарядку по утрам. Не всё это сразу, конечно, но постепенно я начал размораживать того Роберта, который однажды поддался уговорам хитрой лени и настырной неуверенности, постоянно нашёптывающих на ухо причины не делать, а оставить как есть.

Что ж, теперь мне двадцать девять и я пишу этот текст, планируя и дальше рассказывать о своей жизни. Я побывал за пределами России, и даже не один раз. Завораживающие картинки далёких стран в интернете материализовались в фотографии на моём смартфоне. За плечами у меня уже сотня текстов и постов в социальных сетях и десятки литературных рассказов. Впереди много планов и я ощущаю, что в моих силах абсолютно всё. Стоило один раз задуматься. Я чувствую себя счастливым и в то же время постоянно неудовлетворённым, что заставляет меня каждый новый день совершенствоваться. И это действительно большая радость.

Часть 1. Депутат.

- Андрей Борисович, пора, водитель уже ждёт.

- Иду.

Депутат городской думы Андрей Скопов последний раз обвёл взглядом просторную прихожую своего дома. Привычные порядок и роскошь, наполнявшие прежде помещение, сменились погромом переезда. Собирать вещи пришлось в спешке, отбрасывая в сторону всё, что оказалось бы помехой в предстоящем пути. Теперь на полу валялись упакованные коробки, скомканная бумага, картины, снятые со стен, но которым не нашлось места в багаже, вешалки-плечики и прочая бытовая утварь. Большая китайская ваза древних династий одиноко стояла у лестницы, ведущей на второй этаж особняка.

Вздохнув и плотно сжав губы, Андрей Борисович развернулся к входной двери и уверенным шагом вышел во двор. Быстро пройдя по тропинке через сад, словно опасаясь, что кто-то его может остановить, беглец оказался у ворот, ведущих на улицу. Вдоль неё громоздились высоченные сплошные заборы, скрывавшие собой участки соседей. Сплошные стены по обе стороны дороги образовывали широкий проезд, протянувшийся на несколько километров. У выезда со скопинского двора уже ожидал внедорожник, за рулём которого сидел водитель. Охранник двухметрового роста, в солнцезащитных очках и чёрном деловом костюме открыл заднюю дверцу машины, приглашая Скопова сесть в салон автомобиля.

- Самолёт уже ожидает в аэропорту, - с несвойственной подобному громиле заботой произнёс мужчина.

- Благодарю, Артём, - ответил Андрей Борисович и сел, приветственно кивнув водителю.

Дверь захлопнулась с мягким глухим звуком. Водитель повернул ключ и завёл двигатель.

- Едем?

- Езжай уже, - голос Скопова чуть дрогнул. Андрей Борисович отстранённо посмотрел в окно внедорожника.

Машина тронулась, постепенно удаляясь от смотрящего вслед охранника Артёма.

Скопов поудобнее устроился на кожаном сиденье и, словно выдыхая скопившееся внутри себя напряжение, начал говорить.

- Безумие какое-то творится. Сколько лет здесь прожил, детей вырастил, а теперь приходится бежать, как крыса с корабля. Верховный ещё пропал куда-то.

Водитель внимательно смотрел за дорогой, ведя машину по гладкой дороге на невысокой скорости. Андрей Борисович продолжал свою речь.

- Я там целое состояние оставляю, всё, что за многие годы нажил, а теперь, из-за этих уродов, всего лишаюсь.

Водитель выехал с дороги и повернул автомобиль на трассу, нажав на педаль газа. Тонированный внедорожник начал разгоняться.

- Неблагодарные идиоты! Мы им столько всего делали. Страну с колен поднимали, пенсии повышали, а они всем недовольны. Лучшей жизни им подавай, свободы! Поперёк горла со своими митингами и протестами. Чего не живётся спокойно? - распалялся Скопов. - Всё в чужой огород лезут. Какое им собачье дело до того, как я живу? Всего сам, своими руками добился. А им, челяди этой паршивой, нос надо везде засунуть. Законы не те, мы не те. Лентяи и пьяницы, вот кто они. Недоросли ещё до того, чтоб страной управлять. С какой стати мы их слушать должны, народ этот?

Спидометр показывал 140 км/час. Автомобиль мчался по трассе в сторону аэропорта.

- Зарплаты маленькие им. Да на кой им эти деньги? Водку купить, да нажраться вечером? Мы за них думали, себя не жалея! Хоть бы каплю благодарности. Нет, всё не так. Тупые людишки.

- Дорога в аэропорт перекрыта. Через город придётся ехать, - сухо констатировал водитель.

- Там же эти сейчас. Как мы проедем? - в глазах Скопова отразился испуг. Давай на таран через ограждения. Машина бронированная, проедем.

- Людей подавим.

- К чёрту их. Сами виноваты, езжай.

Водитель нахмурил брови.

- Извините, Андрей Борисович, но нет. Через город поедем.

- Я не понял! - побагровел депутат, - ты мне перечить вздумал?

- Их там много, не проедем, - стоял на своём водитель.

- Значит всех передавим! - брызжа слюной начал кричать Скопов. - Приказ понял?

- Не в армии, Андрей Борисович. Приказы не действуют.

- Да ты, ты, - задыхаясь от злости, Скопов проглатывал слова. - Мудак! Я тебя урою, понял меня?! Дави их, я сказал.

Водитель молча вдавил до упора педаль газа и на скорости 220 км/час проехал поворот в аэропорт, забаррикадированный повстанцами. На верху баррикад и вокруг них толпились люди с транспарантами и плакатами, гневно кричащими что-то вслед удаляющегося автомобиля.

- Ах ты гондон! - вскричал Скопов. Глаза его налились кровью, толстое лицо затряслось от возмущения.

Водитель продолжал гнать машину, въехав уже в спальные районы, усыпанные серыми многоэтажками. Обыкновенно спокойный район кишел людьми, которые мешали проезду. Толпа двигалась в сторону центра города, запрудив тротуары и проезжую часть. Автомобиль сбросил скорость до 35 км/час.

Андрей Борисович полез рукой под сиденье, открыл неприметную дверцу и вытащил оттуда пистолет. Депутат передернул затвор, направил оружие на водителя и спокойным уверенным голосом произнёс:

- Поворачивай.

Водитель дал по тормозам. Машина резко остановилась и депутат ударился головой о переднее сиденье. В тот же миг раздался выстрел. Водитель уронил голову на руль. Пуля прошла через голову.

Скопов матернулся, поставил пистолет на предохранитель, сунул оружие за ремень брюк и огляделся. Снаружи к машине уже стягивался народ.

Часть 2. Оппозиция.

Недовольство простых людей с каждым годом множилось, разрасталось и наконец выплеснулось на улицы толпами. Мы заполонили улицы, оккупировали площади, захватили виртуальное пространство интернета. Опасливые разговоры по подворотням, единичные всплески протеста выросли в грандиозный марш несогласных с нынешним положением вещей в стране. Мы устали мирно ждать, терпя безнаказанность хамства правительства и потребительского отношения к народу. Мы просили, бойкотировали, высказывали своё мнение, которое нагло игнорировали лицемеры. Они сочувствовали перед камерой, немедленно переходя к личным делам, как только репортаж был записан. «Мы сделаем всё возможное, виновные будут наказаны! - Стоп! Снято. - Баню уже затопили, едем? Едем.»

Доверчивость народа, помноженная на его леность, часто оправдывала всякое бесправие. Беззаветная вера в царя и его приближенных, навязанная уверенность в том, что поступки правителя - не нашего ума дело, провоцировали вековую народную апатию и смирение. Благоговейный взгляд снизу вверх и готовность терпеть всякие напасти стали национальным достоянием и даже предметами гордости.

Время пришло. Мы повзрослели и начали задавать неудобные вопросы, получая либо невнятные ответы, либо палкой по спине. Мы возмутились, народная волна переросла в шторм. Началась война между угнетёнными и угнетателями. Нас было много, но реальная сила, оружие и армия были у них. Нам же осталась лишь неугасаемая ярость и желание изменить мир к лучшему. Этого оказалось достаточно.

Они не воспринимали нас всерьёз, привыкнув к тому, что подобные всплески быстро затухают. Они имели наглость думать, что снова победят, припугнув нас своими топорными методами. Не в этот раз. Вы перешли всякие границы, мы же поняли, что имеем право на свободу

Мы долго отстаивали своё мнение, заставив вас злиться и паниковать. Вы кричали, обвиняли нас. Но вооружённые отряды не справились с волей народа, многие перешли на нашу сторону. Они всегда были на нашей стороне. Вы запугивали нас кровью, многочисленными жертвами, что мы провоцируем гражданскую войну, сами же направляя на нас дула автоматов. Мы шли с голыми руками и полными решимости сердцами. Вам не удалось снова сбить нас с толку. Нас было не много, но за нашими спинами уже маячили те, кого вы унижали. Вчера нас было несколько тысяч. Сегодня вы бежите от миллионов свободных людей.

Теперь мы идём к вашей цитадели, преодолевая последние кордоны. Мы видим как вы в страхе бежите, как сверкают ваши пятки. Вы бросили свои насиженные места, отступили, проиграли.

Даже невозмутимый верховный куда-то пропал.

Часть 3. Окраина.

На улице народу становилось всё больше. Тихий район, куда редко доносятся отголоски внешних событий, где, казалось, всегда будет спокойно, неожиданно зашевелился, зароптал.

Люди начали выходить из своих квартир. Вечно хмурые, сосредоточенные, замкнутые в себе, спешащие скорее укрыться по домам вдруг стали улыбаться. Ветер перемен наконец подул. Певец оказался предсказателем. Граждане нашего государства вспомнили, что они ещё и люди, рождённые с абсолютным правом на свободу.

Сегодня все мы, вместе, увлеченные энергией предводителей, собрались идти туда, где рождалась новая жизнь.

Какой-то парень забрался на забор парковки и громко пересказывал последние новости:

- Депутаты бросают свои виллы и уезжают кто куда. Отдельные группы Оппозиции перегородили выезды из города. Лидер народного возмущения ранен в руку, но говорит, что в порядке и просит не уподобляться тиранам и не применять силу.

Толпа радостно зашумела, выкрикивая пацифистские лозунги: «Свобода и мир!», «Бескровная революция!».

- Последние боевые отряды власти ещё пытаются оказать сопротивление, штурмуют баррикады. Но многие военные примкнули к нам. К сожалению, есть жертвы.

Ещё несколько молодых ребят вскарабкались на ограду и стали призывать собравшихся идти к месту событий. Толпа начала неспешное движение к центру города. Владельцы автомобилей приглашали довезти тех, кто привык ездить на общественном транспорте. Власти несколько дней назад отключили электричество в метро, надеясь остановить жителей. Но это лишь спровоцировало гнев тех, кто до сих пор оставался в стороне.

Толпа двинулась, растягиваясь в длинную колонну, хвост которой всё ещё оставался среди жилых комплексов. На улицу заехал и остановился чёрный внедорожник. Несколько людей направились к машине.

Часть 4. Влюблённая пара.

Пётр и Инга всегда были активистами, жаждущими изменить социальное устройство. Они ездили на север бороться за сохранность местной экологии когда власти столицы собрались организовать там огромную свалку. Стояли в первых рядах во время митинга на востоке против строительства очередного религиозного храма. Люди считали каждую копейку, пока лицемерные работники бога наживались на религии. Это пора было прекращать.

Парень с девушкой познакомились несколько лет назад на одном из собраний в поддержку журналиста, вскрывшего правду об отмывательстве денег в столичной мэрии. Господа возмутились тем, что какой-то человечек лезет в их дела и беспардонно обвинили того в преступлениях, которые он не совершал. Очевидная ложь всколыхнула общественность и власти пришлось отступить. Локальная победа народа. Тот день войдёт в историю как зарождение последней революции.

После того случая, когда переживания за журналиста сплотили массы, а вместе с ними и Петра с Ингой, ребята больше не разлучались. Полюбив друг друга за схожесть взглядов, они образовали крепкую пару, а позже женились. Молодая семья продолжала участвовать в движениях сопротивления.

Когда целый город встал и заявил о своих правах, Пётр и Инга были в числе первых восставших. Они были одними из тех, кто вёл за собой остальных, ни на секунду не сомневаясь в успехе своего дела. Идея двигала ими, идея стала их жизнью.

Сегодня, когда власти сдались и, поджав хвост, бежали по своим тайным норам, когда верховный, воплощавший в себе всю несправедливость и бесчестие, исчез и никто не мог сказать где он, пара революционеров не обращала внимания на происходившее вокруг. Всеобщая эйфория и праздник были вокруг них и в то же время непостижимо далеко.

Пётр лежал на носилках в машине скорой помощи, коих в центре города было много. Власти спустили на людей отряды специального назначения в последней попытке сдержать ход революции. Военные стреляли на поражение. Люди относили раненых и убитых в сторону и, продолжая скандировать мирные лозунги, шли широкими безоружными рядами на бойцов, заставляя последних впадать в ступор. Стрелять в беззащитных противоречило чести. Многие из солдат и офицеров были такими же выходцами из народа. Кому-то даже приходилось направлять оружие на своих друзей и родных. Очень скоро автоматы были брошены под ноги, а приказы командиров растворились в воздухе. Путь к цитадели был свободен. “Свобода и мир”, “Бескровная революция”. Лишь изредка раздавались одинокие выстрелы тех, кто отказывался нарушить присягу.

Инга не скрывала слез. Сейчас девушке было всё равно на то, что происходит за пределами машины. Её любимый был тяжело ранен и лежал без сознания. Врачи суетились над парнем, лепили к телу дефибриллятор, готовили капельницу.

- Он будет жить? - вопрос-молитва любящего человека.

- Разряд! - врачебный приказ.

- Пульса нет!

- Петя, - шёпот Ингы.

- Разряд!

- Свобода и мир! - торжество улиц.

- Любимый.

- Ещё разряд.

- Есть пульс!

- Спасибо, господи.

Народный лидер с перевязанной наспех рукой, прихрамывая на левую ногу, взбежал по лестнице ко входу в цитадель.

- СВОБОДА И МИР! - воздух взорвался единым криком одержавшей верх революции.

- У нас получилось? - открыл глаза Андрей.

- Получилось, - обняла Анна своего мужа. “Ты жив.”

Часть 5. Сорока.

Над ликующей толпой пролетела сорока и уселась на ветку дерева, с любопытством смотря на то, что происходит внизу. Лидер оппозиции и ещё несколько людей входили в здание цитадели, оставленное прежней властью. Тысячи людей заполнили собой улицы, площади, парки и скверы города, обсуждая между собой случившееся. Девушки и мужчины, пожилые люди, дети стали в этот миг олицетворением небывалого единения. Они ликовали, обнимались, поздравляя друг друга. Врачи оказывали помощь пострадавшим, друзья оплакивали тех, кто погиб. Но не было горя вокруг, лишь радость, разбавленная печалью утраты.

Впереди рождалось новое будущее.

Сорока взлетела с ветки и полетела на север города в сторону высокого холма, на котором виднелись четыре силуэта.

Часть 6. Верховный.

Четверо наблюдали за происходящим в городе.

- Ну вот, народ получил власть в свои руки, - сказал самый невысокий из четверки. Вернее даже сказать, тот, кто был значительно ниже остальных. Голова его приходилась по пояс каждому из троицы.

- Да, ты верно исполнил свою задачу, - ответил один из высоких.

- И что теперь будет?

- Теперь люди сами будут себе хозяевами. Ты сделал всё отлично.

- Я оставляю после себя недобрую память. Почти каждый там ненавидит меня.

- Иначе было нельзя. Человечество не было готово к грядущим переменам. Им нужен был воспитатель с жёсткими методами. Они прошли через много горестей, которые теперь будут им уроком. Они повзрослели. Твой искусственно созданный мир, в котором люди чувствовали себя угнетёнными, зажёг в них жажду меняться, заставил каждого, наконец, взять свою жизнь под контроль, самим решать свою судьбу. Если бы ты выполнял их требования, потакал их капризам, они бы никогда не стали теми, кем являются сейчас. Та несправедливость, посеянная тобой, породила в них жажду свободы, зажгла огонь развития. Посмотри на них, какие самостоятельные они стали, умные, они познали жизнь и теперь изменят мир вокруг. Не сразу, постепенно, человечество вернётся в русло истины. И ты помог им. Здесь, на этом холме, твой земной путь кончается.

- А дальше - смерть?

- Верно. Ты умрешь, чтобы возродиться в новом месте.

- И где это будет?

- Ты выберешь сам.

Мужчина задумался и задал ещё один вопрос:

- Но кто-то ведь должен вновь стать во главе.

- Безусловно. И он возьмёт на себя бремя лидерства. Но не сейчас.

- И кто он?

- Мы не знаем. Этот человек ещё скрыт от нашего взора, но совсем скоро он объявится, мы чувствуем это.

- Мессия?

- Можешь назвать его так.

- Мне жаль оставлять этот мир.

- Расставание всегда немного печалит. Но впереди бесконечное будущее, которое ожидает новых свершений.

- Нам пора, - вступил в беседу третий.

- Куда идти?

- Просто закрой глаза.

Эпилог.

- Просыпайся, засоня. Ты знаешь сколько времени?

- Сколько, - буркнул парень, ещё сильнее кутаясь в одеяло.

- Первый час. Ты собирался с самого утра сесть за рассказ.

- Хорошо. Уже встаю, - обречённо вздохнул молодой писатель и отбросил уютное одеяло. - Мне какой-то странный сон снился, не могу вспомнить подробностей.

- Бывает. Вспомнишь потом. Будешь кофе?

- Буду.

- Ну тогда иди вари, - девушка игриво сверкнула глазами, - я в ванную.

- Как всегда, - улыбнулся парень и отправился на кухню.

- А как будет называться твой рассказ? - донёсся из ванной голос, заглушаемый звуком текущей из крана воды.

- Может быть, «Революция», не решил ещё.

- Должно быть интересно. Скоро будет готов мой кофе?

- Терпение, дорогая, всему своё время.

Вы когда-нибудь смотрели в глаза ребёнку? Маленькому человеку, который ещё и двух слов связать не может? Не мельком, не вскользь, а пристально, не отводя взгляд?

В них целая жизнь, невероятный опыт прошлых лет, хотя откуда ему взяться. Создаётся впечатление, что малыш знает ответы на все вопросы, что он хранит тайны самого мироздания. Это немного пугает. Как такое может быть? То, что мы не в состоянии объяснить заставляет нас бояться. Нечто великое окутывает нас. Вселенная оглядывается, почуяв наше присутствие, но мы в спешке стряхиваем это наваждение и отходим от невинного дитя, искоса поглядывая на него. Но ощущение чего-то странного, загадочного еще некоторое время владеет нами.

Как тут не задуматься о вечности души и бесконечной сансаре?

Говорят, что в глазах человека можно утонуть. Что люди имеют ввиду этим выражением? Кажется здесь говорится не о красоте глаз, не об их физических достоинствах. Провалиться можно туда, где большая глубина, пространство, полное мысли и рассуждений. Пустота встретит нас смертельным дном.

Дети смотрят так, словно великая мудрость затаилась в их глазёнках. Но сказанные вслух первые слова заглушают истину.

Зеркало души. Младенец смотрит на тебя с некоторой даже снисходительностью; не тратя сил и времени на слова, он сразу, за мгновение передаёт тебе всё то, о чём хочет поведать. Остаётся только понять. Но часто предубеждения не позволяют постичь смысл, загораживая его ширмой предрассудков и взрослой гордыни.

Так ли мы умны? Так ли мы понимаем жизнь? Дети молчат. А мы не слышим.

“Я буду жить”

Куда ни посмотри, везде была пустая безжизненная равнина, размытый пейзаж, где не за что зацепиться взглядом. Сплошная высохшая земля, бездыханная пустыня. Кажется, так должна выглядеть мёртвая планета после апокалипсиса - нет травы, нет солнца, облаков, не дует ветер, не идёт дождь, снег. Нет ни единого звука, ни малейшего движения.

Лишь единственная дорога, давным давно протоптанная теми, кто после смерти уходил жить сюда, протянулась до горизонта. По бокам тропы стояли серые, иссохшиеся остовы деревьев, словно надгробия на огромном, забытом всеми, кладбище. Они напоминали, что когда-то давно здесь была жизнь.

—————

Вдоль тропы медленно шёл высокий мужчина. Седые волосы свисали на его ссутулившиеся плечи; поношенная серая туника укрывала старика, доходя до самых ног, обутых в изношенные сандалии. Периодически путник останавливался у одного из деревьев и любовно гладил его, смотря при этом куда-то далеко, туда, куда уносилась его мысль. После он обречённо вздыхал и брёл дальше по своему бесконечному пути.

***

Я - узник своего царства, бывший прежде центром вселенной, полной жизни, смеха и звуков бесконечных битв и побед. Теперь это - вымирающая пустошь, где никого нет. Забытый уголок, оставленный всеми, кроме меня. Я бы сам ушёл, если бы знал куда.

Я брожу здесь, навещаю дорогие мне места, наполненные красочными грёзами прошлого, которые с каждым днём всё больше блёкнут. Я стараюсь сохранить их в себе, но стал слишком рассеянным и теряю воспоминания. Страшно однажды остаться совсем без них, когда нечего будет помнить. Теперь ничего не происходит, мне не из чего пополнять память.

Тут даже запахов не осталось. Я изо всех сил втягиваю ноздрями воздух, стараясь уловить малейший аромат. Но ничего нет. Мёртвый воздух. Абсолютный штиль и высохшие корявые остовы прежде могучих деревьев.

Здесь нет звуков. Птицы не поют, не шелестят крыльями, вспархивая из под моих ног, когда я по неосторожности слишком близко подходил к их гнезду. Они исчезли. Как и животные. Прежде тут паслись целые стада, ходили на водопой к озеру. Теперь озера тоже нет. Оно высохло, испарилось за ненадобностью.

Сам я никогда не пил воду. Я сам - вода. Я был всем и сразу, пока вера людей питала меня, мой мир и мою жизнь. Обо мне забыли. Меня отвергли, сказали, что я - всего лишь выдумка, несуществующая галлюцинация. Я верил в собственную исключительность и вечность. Когда пришли ОНИ, я не придал их присутствию никакого значения. Потерял бдительность.

ОНИ заявили, что моё существование - вымысел. Меня не доказать. Я смотрел на них и усмехался. Как могу я не существовать? Зачем доказывать то, что и так очевидно? Просто присмотритесь. Я в каждом из вас. Вот же я! Стою, дышу, слышу молитвы людей, безостановочно взывающих ко мне с просьбами, благодарностями, реже с обвинениями в моей безучастности. Но я просто не всегда успевал помочь. Очень хотел, но не каждый раз получалось.

Помню, как однажды я заслушался пением чудесной птицы с пышным хвостом. Её оперение переливалось всевозможными цветами вселенной. Птица сидела на нижней ветви высокого дерева, стоящего на дороге. Верхушка изумрудной кроны терялась среди облаков. Певунья рождала неподражаемую музыку, мелодия проникала в самое сердце, током проходила по телу, разливала любовь, сыпала радостный детский смех и победные возгласы. Я шёл тогда по важному делу - один отважный воин просил помочь ему в предстоящей битве. Но я опоздал, отвлекшись на музыку и подоспел только к окончанию сражения. Тот мужчина уже лежал с рассеченной головой. Такое бывает. Бог тоже имеет свои слабости. Чувствовал ли я тогда укоры совести? Наверняка было секундное чувство вины, которое мгновенно растворилось в волне благоговейных чувств моих почитателей. Тысячи посланий любви тушили собой одинокие гневные вспышки. Теперь бы я сделал всё, только бы успеть. Но никто не зовёт.

Тысячи лет я питался верой людей. Я сам был верой, я - её воплощение. А сейчас я таю, испаряюсь под жгучими лучами новых убеждений. Мне страшно умереть. Что меня ждёт после смерти? Богу не престало думать, что выше него есть что-то ещё. Я - сама судьба, я вершил жизни, давал право рождаться и возноситься к себе. С распростертыми объятиями встречал тысячи, миллионы душ в своей обители. Приглашал за стол на пир, разрешал строить жилища и селиться здесь, вечно находясь под присмотром всесильного Бога. Куда они все ушли? Пропали, испарились, развеялись как туман, вместе с верой, которой не стало.

Я доживаю свои дни. Сколько мне осталось? Скоро всё кончится. Или я обречён на одинокую вечность? Что лучше, забвение или смерть?

Я продолжаю существовать, надеясь, что однажды снова услышу призыв, который донесёт до меня ветер. И тогда я устремлю своё сознание к взывающему ко мне.

Я остаюсь верить в самого себя, последним из многих тысяч. Единственное, что мне осталось. И пока вера в самого себя жива, я тоже буду жить.

————

Странно, будто почувствовал дуновение ветра. А вместе с ним и далекие запахи. Пытаюсь вспомнить. Кажется, так пахнет лес. Гарь, порох. Не может быть! Ветер.

Я слышу далёкий голос.

****

Круг смыкался. Противник окружает нас. Мы в западне. Вокруг деревья, а среди них множество врагов в тёмной униформе. Я совершил тактическую ошибку, когда завёл свой отряд сюда, на эту прогалину. Лес был полон неприятельских сил. Надо было отправить вперёд разведку. Теперь уже поздно. Мы образовали плотное кольцо, прижались друг к другу, плечом к плечу. Мы не станем лёгкой добычей.

Я слышу, как стоящий рядом со мной солдат шепчет слова молитвы. Сочувствующе качаю головой. Сынок, сожми крепче свой автомат и стреляй. Только без промаха, прошу тебя.

Выстрелы не прекращаются. Мои бойцы падают к моим ногам. Они не в силах больше стоять. Могли бы - стояли. Кровь хлещет из ран. Маленькие красные фонтанчики. Когда я был маленький, дед водил меня к фонтану в центре города. Было очень красиво.

Мне обожгло руку. Я посмотрел, что это могло быть. Такой же красный фонтан. Ну вот, и до меня добрались. Я поднял голову, с бесстрашием смотря на уверенно идущих врагов, и с силой нажал на курок. Враги тоже падают. Посмотрим, кто кого.

Когда-то дед рассказывал о каком-то Боге, который приходил на помощь воинам, когда те просили его об этом. Такая глупость! Нас учили верить лишь в техническую силу. Наука реальна, остальное - сказочные вымыслы слабаков. Всё в наших руках. Автомат в моих руках. И он распыляет смерть.

На миг я оглянулся. Нас было восемьдесят мужчин. Теперь осталось не больше половины. Многие пали. Но они не вышли из строя, они всё ещё рядом. Мои бойцы, мои братья.

Врагов значительно больше. Мы как на ладони, шанса выжить нет. Нельзя сдаваться. Я всегда верил деду, он никогда не обманывал. Может и Бог - правда? Я отгоняю от себя эти мысли, сосредотачиваясь на цели.

Чёрт! Пуля прошла сквозь ногу. Я упал на колено. Я стою. Ещё стою! Ну, где ты, дедовский Бог? Ты сейчас очень мог бы пригодиться. Приди же, помоги нам одолеть врага! Докажи свою силу. Спаси остальных. Я уже, кажется не жилец - ещё один выстрел прошил мое тело. Стиснув зубы, я бьюсь за своих ребят.

Ещё одна автоматная очередь в сторону наступавших. Ещё один мёртвый враг. В небе собираются тучи. Очередь! Ещё одна! Ещё!! Приклад без устали бьёт в плечо. Темнеет. Капля дождя разбилась о мою щёку. Молния сверкнула в небе и следом раздался раскат грома, на миг заглушивший беспрестанный стрекот стрельбы. Гроза близко. Я слышу жуткий треск. Дерево рушится рядом с врагом. Оно погребает под собой несколько человек. Молния попала точно в середину дуба, разломив его. Враг замешкался, они напуганы. Стреляйте, братцы, стреляйте!

Мои бойцы бьют без промаха. Как и молнии, без конца сверкающие в небе и устремляющиеся вниз. Со всех сторон раздаётся грохот валящихся на людей деревьев. Гроза разошлась не на шутку. Стихия безумствует. Хаос пришёл в наш мир, прихватив с собой ливень и сильнейшие порывы ветра. Но мне совсем не страшно. Я чувствую как в груди разгорается ярость. Победа будет наша!

Тиски нашего окружения сломались. Врагу приходится переступать через поваленные стволы, идти против ураганного ветра. Дождь льёт стеной, заливая глаза. Я стреляю наугад. Крики впереди. Они бегут. ОНИ ОТСТУПАЮТ! В атаку, братья, вперёд! Дед, кажется, ты был прав. Бог помогает нам. Жар разрастается в груди от осознания того, что он существует, что он где-то рядом. Я чувствую великую силу рядом с собой. Невероятное могущество. Не всё в наших руках. ОН тоже кое-что может.

Мои бойцы устремились вперёд, я же окончательно оседаю на мокрую траву, залитую моей же кровью. Дождь утихает. Меня оттаскивают в сторону, пытаются перевязать раны. Отставить. Помогите другим. Благодарю за службу. Я закрываю глаза.

***

Растерянный Бог с удивлением наблюдал, как на ветке дерева набухла почка. По небу проплыло облако. Вдалеке тропы замаячила фигура приближающегося мужчины в военной форме.