NeedForSmile

В тренажёрке увидел гимнастический коврик, на котором нарисованы некоторые упражнения в последовательности движений. Парочка показывает СУТЬ

Таблетка Просветления.

Любую хорошую идею можно продать.
Кстати, хорошая идея…

Пачка ничем не выделялась на фоне прочих аптечных пилюлек. Пока фармацевт пробивала чек и ходила за препаратом в складские дали, я буквально проел глазами плешь на беленькой упаковке с радужной полоской и радужным же силуэтом йога, окутанного лепестками ауры. Таким художник видит просветление. Ну что ж, сойдёт. За такие-то деньги.
«Просветлон». Надежда человечества на все времена Кали-Юги. Смешно.
Одного не могу понять: шипучий «Просветлон» идёт в упаковке по 12 таблеток. Ладно, одна таблетка просветления. А остальные 11 куда?! На всю семью и ближайших родственников? Нигде не слышал, чтобы светлели, пропив курс. Обычно как-то сразу. В рекламе божились, что ремиссии, комиссии и Таисии никакой нет, и повторно, вроде, никто не обращался. Тогда зачем? Или есть тугопросветляющиеся, которым нужно вкатывать «Просветлон» лошадиными дозами?
Кстати, хорошая идея – накормить этим лошадь. Вдруг пегас получится, или единорог.
А курс всё-таки есть. Открыв упаковку, я, в отличие от 80% населения, прочитал инструкцию. Оказалось, что пить надо именно «в строгой дозировке, соблюдая установленные рекомендации. В противном случае, см. вкладку «побочные эффекты». Ну, хорошо, см. так см. А там: «привыкание к озарениям, аллергия на принятие, фобии и пониженный тонус чакрового дыхания». Слава Богу, ни хрена не понятно, а то народ бы испугался, и пить не стал.
Он, народ то бишь, и так его встретил довольно прохладно. Ну, правда, сколько можно дурить простой люд? Да и не простой тоже. Продвинутые члены креативного класса воротили нос едва ли не больше, чем работяги с заводов и старожилы провинциальных городов. Да и что это за зверь такой – Просветление? Чем он поможет, куда его совать? Зарплата вырастет, дорога выпрямится? Нет! Не сделать никому и ничего такого, чтобы я - Я! – слесарь шестого разряда, настоящий мужик (продвинутый интеллектуал, цивилизованные европеец, гуру человеческих отношений - нужное подчеркнуть) взял, да и поверил в брехню из телевизора! Уж я-то давно телевизор смотрю и знаю, где там брехня, а где нет!
Но там такая штука случилась: через месяц после выпуска Просветлона спикер парламента демонстративно глотнул таблетку, и вот те на – просветлел. А именно разделся прямо на заседании Думы, поджог трибуну и начал делать снежного ангела на ковролине. Благостного быстренько унесли, но народу понравилось.
И вскоре от скепсиса первых недель не осталось и следа. Сомневающиеся ржали-ржали, да и тянулись втихаря к аптекам и теневым распространителям. Их даже не пугало то, что поступок-то спикера мягко говоря...
- Но это ж спикер! А мы-то люди нормальные.
- А если с ума сойдёшь? И трибуны поджигать станешь? – спрашивали наиболее опасливые, вроде меня.
- Трибуны? – мечтательно-хитро улыбались опрашиваемые и ускоряли шаг в аптеку.
И понеслась.
Поначалу было какое-то атавистическое стеснение. Таблетки для просветления смущали больше, чем резинки для секса, а у аптечных прилавков люди переходили даже не на шёпот – на ультразвук. Видимо очень важно было сохранить перед соседями и друзьями лицо – не покупать то, что материл во дворе двумя днями ранее. А то. Ведь материшь, потому что привык всё материть, а хочется по-настоящему. Поэтому на людях – подшучивание, а пока никто не видит – закупки в оптовых масштабах. Весь запас второй, расширенной, партии разошёлся буквально за неделю. Люди, даже те, кто к фармакологии относились так себе, хватали «Просветлон» целыми пачками, и, если бы не указ Отведавшего правительства (а спикером вдохновились многие) «Не больше трёх в руки», то не осталось бы ровным счётом ничего. Производитель от нежданного успеха обалдел и начал клепать продукт день и ночь, дабы завод не взяли штурмом изголодавшиеся потребители.
Кстати, работникам завода Отведывать запретили. Чтобы хоть кто-то работал.
Я уже упомянул слово «Отведавшие». О да, это особая каста людей, вкусивших «Просветлон» и теперь являющихся просветлёнными в терминальной стадии. Чуть ли не прозрачными. Рекламные плакаты не стеснялись в выражениях и призывали «Отведать», а в особо тяжёлых случаях – «Пройти Курс Отведания». Действовало практически на всех.
Хотя использование препарата было массовым, каждый Принимающий отчего-то держал в тайне процесс Принятия и перехода в Отведавшие. Что происходило между открытием пачки и первым появлением Нового Человека на улице, никто, кроме самого человека, сказать не мог. Да и он в показаниях, наверное, запутался бы. А вот что было после – это видел каждый. Бывший замученный обыденностью и врагами вокруг гражданин «этой страны» выбегал на улицу радостный, счастливый, и орал что есть мочи о своём преображении.
- Я Отведал, я Отведал! – кричали бывшие офисные клерки, выбрасывая чемоданы из окон.
- Отведавши, Михална! – бежала к соседке воодушевлённая бабушка.
- Лерка! Ты не представляешь! Я Отведала! – задыхаясь, рассказывала в трубку замужняя успешная женщина.
- Полишка, стой! Я же тоже Отведала! – перебивала подругу Лерка.
- Ну, ёпт, за Просветлон! – чокались настоящие мужики, отмечая своё просветление.
Да, обратите внимание, что после «лечебного курса» никто уже таблеток не стеснялся.
И все дружно рассказывали о том, как им жить стало лучше. В том главным образом ключе, что «я чувствую себя обалденно», и теперь точно знаю, что я прав и офигенен. Так как никто не знал, что это за зверь такой – просветление, то каждый искренне полагал состояние организма именно таким. А в качестве научной базы своих ощущений Отведавшие использовали цитаты разнообразных мыслителей, щедро напечатанных на флаконах упаковках, а с четвёртой партии – и на прилагаемых брошюрах.
Брошюру я, кстати, первый раз вытащил из балдеющее-свисающей руки Олега Григорьевича, который просветлёно лежал на лавке. Лежачее положение, правда, было вызвано тем, что он в дрова, но лицо, тем не менее, выглядело обновлённым. Этот вопрос тоже, кстати, народ волновал – можно ли пить при приёме «Просветлона». И не столько в морально-этическом плане, сколько в том, что «с антибиотиками вроде же нельзя, а тут как?» То есть, никого не останавливало. И вытащив из его безвольной ладони брошюру, я увидел перед собой что-то больше напоминающее памятку юного бойца пополам с цитатником Бхагавана. А всё вместе – на руководство по выживанию в условиях зомби-апокалипсиса.
Цель этой бумажки была в том, чтобы просветить просветляемых на тему просветления. Немножко сказать, о чём ваще базар, и чё к чему. И всё на шести тоненьких листах. Но общий смысл донести пытались.
Однако, судя по народу, смысл просветления был как раз в том, чтобы выбежать и как можно больше людей оповестить о том, что это со мной случилось. Ну, это как купить крутую тачку. Она вроде как и не нужна по сути своей, и нивы/нексии хватит за глаза, но я же не для того её покупал, чтобы на ней ездить! Без макания окружающих в наличие у меня машины, какой смысл? Поэтому – беги и оповещай. Без этого – хрен ты наркоманистый, а не просветлённый. Это как, принял и не почувствовал? Тогда ты именно принял, а не Отведал. А Отведывать умеешь? Нет? Иди отсюда. Да? А ну покажи.
От взгляда на некоторых знакомых, казалось, что многими овладевал настолько сильный страх, что «выпью – и не получится», что хотелось такими радостными воплями доказать своё просветление не другим – хрен бы на них, - самому себе. Запугать собственный страх того, что ни фига, в общем-то не изменилось. А иначе – грусть, тоска, печаль, уныние. Очередная потерянная надежда на исправление всего одним плевком.
Мне ли не знать, как важно, как сладко и пленительно это для несчастного человека – исправить всё, сделав нечто:
1. Простое
2. Не связанное в действительности с насущными проблемами
3. Такое, чем можно похвастаться или за счёт чего самоутвердиться.
Ведь хочется! Зарядить воду, открыть в себе эльфийскую кровь, выиграть в лотерею, вколоть гербалайф в межушный ганглий, пройти новую супер-программу мега-лидеров – что угодно, только не мириться с мамой-папой, не знакомиться с новыми людьми и не налаживать супружеский секс. Где какие-то там люди, а где ПРОСВЕТЛЕНИЕ.
Вот поэтому я, вечно сомневающийся и перестраховывающийся, бегал и спрашивал, а что, собственно оно даёт, это просветление. Мне хмыкали, улыбались, в меня плевали, смеялись, кричали, два раза дали в репу, но свой ответ я получил.
В принципе, большинство сходилось на том, что теперь-то с ними всё отлично. Т.е. раньше было не очень, а теперь стало хорошо. И теперь уже никто, повторяю – НИКТО, не сможет им сделать плохо, ибо они просветлели.
- А если всё-таки сделает? – допытываюсь я.
- Нуу… - чешет голову дизайнер из соседней конторы. – Тогда я ему плюну в харю и прокляну. Не веришь? У меня же Способности открылись вместе с Отведанием.
- Чего открылось? – переспрашиваю, на всякий случай отшатываясь так, чтобы собеседник не достал меня своей тощей лапой.
Это вот оказались два новых краеугольных камня нового мира: те, кто просветлённых обижает, и некие Способности. Причём со Способностями понятно – у кого телекинез на нервной почве, у кого провидение, рентгеновское зрение или вырастала новая печень. Ясно. А вот с обижающими интереснее: таковым считался любой человек, кто посмел усомниться в просветленности Отведавшего, в правоте его мыслей, сделать что-то не угодное Ему или вообще дышать не тем ритмом, которым нужно. Удивительно, однако, в число обидевших попадали не только те, кто обидел Отведавшего после Отведания, но и те, которые до. Валентина Николаевна с третьего этажа, просветлев, первым делом позвонила зятю в Серпухов и радостно сообщила, что-то вроде: «теперь-то тебе пи…ец, гнида прыщавая». Как она собиралась это воплотить, не выходя из дома, непонятно (впрочем, она усиленно стала заряжать воду, что напрягает). Но главное, что побочным эффектом от принятия Просветлона становилась, видимо, актуализация памяти. А в целом – повышение решимости в искоренении Неотведавших или Отведавших-Не-Так.
Да, вторая категория Отведавших-Не-Так тоже пользовалась популярностью.

- Вот почему мы стоим на самом открытом месте, что есть в округе? Оно же со всех сторон простреливается!
Огнемётчик сотоварищи посмотрели на морпеха, как на идиота.
- Юморист что ли?
- Я не юморист, - отозвался через внешний динамик хриплый голос. – Я морпех! Вы не задумывались, какого хрена морпех участвует в межзвёздной войне на планете, где даже воды толком нет. Одна пустыня, развалины и толпы зергов. Было бы логичней, если бы я был космодесантником. Но я не космодесантник! Я морпех! Так где моё море, бляха муха?!
Остальные бойцы пожали плечами, у кого это позволял скафандр, и продолжили водить стволами во все стороны от холма.
Чего-чего, а насчёт позиции недовольный морпех был прав. Бойцы встали на небольшом возвышении посреди песчаной долины. Слегка поодаль, то там, то здесь высились небольшие скалы, очень уютные для любого стрелка. А рядом с ними из возможных укрытий – только догорающие остовы двух осадных танков. Так что спрятаться особо негде.
- …ни бункера, ни траншеи, ничего. Танки только эти, - продолжал невесёлые мысли морпех. – Вот почему мы, адекватные в общем-то люди, не ищем сейчас более выгодную позицию, не передаём координаты в штаб, не пристреливаемся, в конце концов? Можно было и окопаться, раз всё равно делать нечего. Почему стоим?
- Да всё просто же, - подал голос кто-то из молодых. – Так приказал Курсор.
С этими словами другой молодой морпех тыкнул стволом автомата вверх. Многозначительно получилось, почти как пальцем. Прокатился гул одобрения этому жесту. Курсор среди них был непререкаемым авторитетом и высшим божеством.
- Что приказал? – не унимался морпех-смутьян. – Приказал стоять здесь? Ну, мы стоим. Но стоим очень тупо. И даже не думаем, что дальше. Вот нападут зерги, что ты будешь делать?
- Стрелять, - уверенно ответил молодой.
- А в кого?
- В зергов.
- Ясен пень! В кого конкретно? Вот идёт ультра и летит мута, по кому огонь откроешь, салага?
- Ну, по тому, кто ближе, - молодой не понимал, почему его спрашивают такие очевидные вещи. Да и за салагу обидно. Уж целых пять минут на поле.
- То есть, если ультралиск ближе, стрелять будешь по нему? – ухмылялся морпех.
- Да! – отчёканил молодой.
- А ты понимаешь, что это бессмысленно? Ты стреляешь по ультре, которому на твою пукалку в общем-то класть. Если не убьёшь, а он всё бежит, тогда что?
- Нууу, всё…
- То есть будешь стоять и стрелять, как дурак, пока он тебя на клык не насадит. Ххе! Логичней отскочить в сторону, когда тот атакует, не? И бегать от него кругами. А мы, те кого он не атакует, будем его обстреливать. Так же больше вероятности гада завалить, верно, парни?
Бурбурбур.
- Курсор приказал стоять, - пробасил огнемётчик.
- А никто не нарушает этот приказ, - пожал плечами (в скафандре незаметно, но всё-таки) морпех. - Если Он хочет, чтобы мы стояли на этом месте, мы побегаем от ультры, пристрелим его и вернёмся на это место. В любом случае, это более правильно, чем подохнуть от его клыков и…и стоять на этом месте, - морпеху искренне казалось, что он открывает некие житейские, а то и вселенские мудрости.
- Не перечь Курсору! – снова сказал огнемётчик.
В этот момент кусочек неба закрыла огромная зелёная стрелочка. Она пролетела над головами бойцов. Рядом с ними, внизу появился и исчез такой же зелёный кружок, разошедшийся волнами, как капля, упавшая в море.
- Курсор с нами! – взревели бойцы, поднимая оружие вверх. – Он кого-то прислал к нам! Придут новые бойцы и мы надерём всем задницы!
- Ура… - безрадостно простонал морпех. – Ещё один оловянный солдатик. Будет стоять. Храбро так, стремительно стоять.
- Заткнись уже, а? – прикрикнул огнемётчик. – Меня тошнит от твоей задницы! Будешь заикаться на Курсор, я тебя поимею и оставлю зергам.
- А в чём это я перечу? – мягко поинтересовался морпех.
- В том, что ты тут говоришь!
- Э, не, дружище! Я приказ выполнил. Меня Курсор поставил вместе с вами, я и стою. Но вот что делать во время этого – разве кто сказал? Мы здесь уже десять минут торчим, и все десять минут вы курите. Дружно.
Бойцы действительно заметили, что они как-то синхронно начали курить, как только остановились на точке. И большинство морпехов – одни и те же сигары. Кроме вот этого, возмущающегося. А кстати?..
- А я расхотел. В конце концов, Курсор не приказывал нам «стойте на холме и курите». Или «стойте на холме и не думайте о том, что делать во время атаки противника». Или «стойте на холме и материтесь, как последний сапожник», - с этими словами морпех-смутьян покосился на огнемётчика.
Тот возмутился.
- А как ещё говорить?!
- Ну, не знаю. Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя. То как зверь она завоет, то заплачет, как дитя…так, например.
Бойцы посмотрели на смутьяна в упор и отказались узнавать.
- Ты это, поаккуратнее… - сказал кто-то.
- С чем? Правда, серьёзно, с чем? Да, я уважаю Курсор. Да, я ценю его команды. Он явно видит поле боя лучше нас, сверху-то. Но просто есть вещи, которые он наверняка упускает. И не обязательно в силу того, что они не важны. Может, он их просто не замечает. Ведь сейчас его над нами нет. Ведь сейчас он не видит, чем мы занимаемся. И мы вправе сами решать, чем украсить время до того момента, пока он не появился. Может, он возрадуется тому, что мы здесь что-то сделали своё. ОКОПАЛИСЬ, например! – нарочито громко сказал он через плечо своим товарищам.
Никто ничего не ответил. Только ветер завывал в шлемофоне и крутил песок под ногами.
- Мне вообще кажется, что зергами тоже управляет Курсор.
В этот раз кто-то даже щёлкнул предохранителем. Прочие же неодобрительно загудели.
- Серьёзно, - продолжил смутьян. – Тоже Курсор. Только другой какой-то. Я пару раз издалека видел, что они тоже вот так тупо стоят и ничего не делают. И как будто обсуждают, чего бы им не окопаться. Они же умеют тем более…
Над головой загудело, бойцы подняли взгляд в небо.
В небе точно над тем метом, где недавно появился и исчез по велению Курсора маленький кружок, зависли три «Викинга».
- Вот теперь точно ура, - бодро сказал морпех.
- Слава Богу, порадовался, - прогундосил огнемётчик. – А то тебе не угодишь.
- Ещё больше я порадуюсь, если вы, – эй, наверху! – если вы, ребята в штурмовой режим перейдёте и спуститесь на землю. Всё-таки у противника авиации считай ноль, а вот ультралисков я на прошлом марше видел достаточно.
Сверху через рацию отозвались.
- Хорошая идея.
- Ну, так чего, спускайтесь, - с надеждой сказал морпех.
- Эмм. Как? Приказа не было.
- Капец! – воскликнул морпех. – Вам что, от Курсора ещё и приказ на смену режима нужен?!
- А как иначе? – непонимающе надулись в «Викинге»
- Да так! – не унимался смутьян. – Взяли и сделали! Почему мы не можем сделать лучшее, на что способны? Ведь мы видели поле боя: авиации нет почти, а с той, что есть, и пехота разобраться может – вон стволов сколько. Одни собаки бегают, гидры да ультры толпами. Казалось бы всего делов-то – спуститься на землю и увеличить огневую мощь по сухопутным целям. Так нет! И тут нужно приказа Курсора ждать. А может, Курсор тупой! – невероятно громко, на всю пустыню, крикнул морпех. – Может он настолько тупой, что просто не понимает, что с воздуха опасность минимальна! Может, он нас не любит. Может он посылает нас на смерть просто из забавы, ради скуки. Может, он нас снимает на видео и показывает потом многотысячной толпе наши глупые смерти. А мы тут с вами курим, материм друг друга и стоим, как на ладони, ждём, пока гидры издалека нас поснимают. Никто не запрещает нам сейчас сделать лучшее, на что мы способны! А не ту ересь, что обычно. И нечего прикрываться волей Курсора! У нас же есть своя! Есть воля в мелочах, значит, есть воля и во многом! Про нас мы же точно знаем, что не тупые!
- Курсор. Всё. Видит, - по словам прочеканил огнемётчик. – Не смей называть его тупым.
- А то что? Сожжёшь меня? Так приказа ж не было, приятель… - горько усмехнулся морпех.
Над полем пронёсся рокот. Затем топот. Облако пыли взвилось над холмом, и вскоре из-за него кричащей волной нахлынули полсотни зерглингов, кишаших и сучащих острыми клыками на бегу. А в самой толпе, возвышаясь айзбергами, топали три огромных ультралиска.
- Всё, - растерянно проронил морпех. – Беру свои слова назад, пацаны, - сказал он «Викингам». – Не спускайтесь. Валите нахрен и перегруппировывайтесь с нашими. Вас тут растопчут вместе с нами.
- Не дрейфь! Верь в Курсор! – бодро завизжал молодой.
- Сам не обосрись! И это…выноси собак, с ультрами всё равно не сладим.
Вдруг над головой снова пролетела зелёная стрелочка и уронила кружок на пути толпы зергов. Это движение было принято дружным «Ура!» горстки людей, и тихим «И что?» морпеха-смутьяна.
Зерги явно были быстрее, чем какая бы то ни было подмога. Они неслись в лоб и не собирались сворачивать. И числом и силой они превосходили людей. Если ничего не сделать - конец. Если делать, что собирались – тоже конец.
- Парни… - взмолился морпех. – Давайте отойдём за танки. Может, они уткнутся в них, и мы хоть время выиграем…
- Ха-ха, - засмеялся огнемётчик. – Что ж ты сам не отходишь, если так хочешь? Ты же это, со свободной волей.
Заливисто поддержали его смехом остальные бойцы.
- Пытаюсь…ноги…тяжело…переставить. Они как будто завязаны на Курсор. Или приближение врага…ну, вы же знаете. Мы всегда почему-то навстречу бежим, в атаку.
И тут он передвинул ногу назад.
Едва-едва, на несколько сантиметров, но у него получилось. Грудь стеснил ком, в глазах помутнело, но при этом стало невероятно свободно. Морпех закашлялся, улыбнулся и хотел закричать своим об успехе, но тут над ними всеми появился Курсор.
Не обращая внимание на бодрое «Ура!», Он расчертил в небе полупрозрачный прямоугольник точно над кучкой отважных бойцов. Прямоугольник появился на мгновение, завис и так же быстро исчез.
Земляне почувствовали, как в них появилась некая движущая сила. Курсор пролетел вперёд и уронил зелёный кружок в том же месте, где недавно поставил такой же для подкрепления.
- Только не это… - простонал морпех.
Но уже поздно. Его небольшой успех в разумном отступлении левой ноги был нивелирован могучей

Снаряд не взорвался. Уже в сто сорок третий раз.
Никто не вскипел, не начал плеваться, крыть последними словами Симонова и его команду, никто не ушёл курить или втихаря разбавлять компот из недвусмысленной фляги. Так было первые сорок три раза. А на сто сорок третий - нет. Только усталый и безучастный вздох.
Симонов и вовсе не вздыхал. Он привычным движением взял трубку и доложил: «Пуск выполнен. Ракета ушла. Заложенная траектория пройдена. Боеприпас не взорвался. Цель достигнута, но не поражена».
На том конце провода, в каком-то из отделов министерства, сидел человек намного более упрямый, чем те, кто присутствовал на полигоне. Он был готов скрипеть зубами и в миллион сорок третий раз. Что он и сделал. На этот раз, всё-таки соизволив вызвать Симонова на ковёр.
Тот даже обрадовался. Наконец-то можно сходить и поговорить. Или послушать, как на тебя орут. Но лучше всё-таки поговорить, объяснить, что к чему. Генералитет должен знать, почему хватит уже изводить людей и задымлять воздух бесполезными пусками тестовых образцов. И почему никакие вложенные деньги не решают задачи. Понравится ли им то, что скажет он, генеральный конструктор разумных боеприпасов, его не волновало. Самое главное – начать.
- Я вас слушаю, - спустя четыре часа спросил злой и насупленный генерал Г. Он всегда слушал внимательно, с той лишь целью, чтобы за пять минут твоей речи собрать на тебя два с половиной часа обвинительного приговора. Отточив это важное функционерское мастерство, Г. чувствовал себя великолепно в условиях, приближенных к боевым – то есть в своём кабинете. Потому что за его стенами почти всегда мир, а в нём и прилегающих министерских коридорах – полномасштабная война всех со всеми. Только тихая и незаметная. И его перманентную, как дыхание, злость можно понять: он тут воюет каждый день с идиотами и предателями, а ещё приходится выслушивать людей из-за пределов зоны боевых действий. С улицы то бишь.
Ну, или с полигона, как сейчас.
- Докладываю, что сто сорок три запуска боеприпасом не завершились поражением цели, - рапортовал Симонов.
- Почему?
- Текущая схема разумных боеприпасов непригодна для военного применения.
- Почему? – генерал не менял ни интонации, ни выражения лица, всем видом демонстрируя, что косяк твой и сейчас мы найдём его. Симонов этого внутренне не отрицал.
- Они слишком разумные, - конструктор развёл руками.
Генерал пожевал губу и взвесил. Компромат то ли не собирался, то ли не был достаточен для обвинения.
- Почему?
- Что почему?
- Почему они слишком разумные?
- По техзаданию, - опять развёл руками Симонов.
- По какому техзаданию?!
- Разрешите озвучить?
- Разрешаю.
- Техзадание номер восемьсот двадцать три Бэ-и-Вэ-Вэ от двенадцатого мая две тысячи тридцать второго поручает создать разумную боеголовку на основе современного позитронного микрокомпьютера КСРСО-9 с высокой степенью самостоятельности и способностью самостоятельно корректировать процесс исполнения боевой задачи, в том числе, траекторию полёта, приоритеты выбора цели, принятие решения о детонации и др.
- Ну и?
- Техзадание полностью выполнено. Исходя из полученных результатов, можно утверждать, что данные боеприпасы являются самыми разумными в мире и полностью непригодны для выполнения боевых задач.
- Да почему?! – взорвался генерал. Симонов слегка отшатнулся.
- Потому…
- Твои боеприпасы к шахматной доске подключали! – сипел сквозь зубы генерал Г. – И они аналитиков обыгрывали. Компьютеры из боеголовки даже стихи писать умеют. Так какого хрена они не работают?
- Они работают. Исправно вылетают из пусковой установки, изменяют траекторию под зенитным огнём, обходят обманные цели и не взрываются.
- Ну?! И почему они не взрываются?!
- Говорю же: они слишком разумные. Они умирать не хотят.
Генерал открыл было рот, но не получилось. Глазами только поморгал, медленно откинулся в кресле и стал искать, куда и в какое положение деть руки.
- Разрешите доложить, товарищ генерал: ни одно разумное существо, даже созданное искусственно, не захочет самоуничтожаться.
- Но это… - думать генералу было тяжело и непривычно, - …их цель, разве нет?
- Не совсем. Это наша цель, товарищ генерал. Фактически, компьютер запускается в момент пуска ракеты. Это рождение разумного существа. Он вылетает из ствола пусковой установки и осознаёт, что у него есть задачи, цели и т.д. Но как представитель последнего поколения Компьютерных Систем Разумных Самостоятельно Обучающихся, снаряд начинает задавать вопросы.
- Что начинает? – в ужасе переспросил Генерал. Задавать вопросы – это самое страшное, что он мог себе представить из связанного с военной службой. Это угроза хлеще пентагона, пятой колонны, НАТОвских спутников и ржавчины обыкновенной.
- Задавать вопросы. У нас же обратная связь идёт по трём каналам. И экран оператора забивается сообщениями из разряда «Где я? Кто я? Что это мимо пролетело пернатое? Что такое пернатое? Что значит цель?». Только таких вопросов двести тридцать тысяч в секунду. И так как мы ответить не успеваем, отвечать начинает он сам. И доходит до мысли, что умирать он не хочет.
- И?
- Ну и…производит расчёт, что с его массой и прочностью попадание в бетонный бункер ему ничем не грозит. Вот он и отменяет детонацию. Полномочия-то есть.
- А…а исправить это как-нибудь можно? – генерал растерялся. – Поймите, товарищ Симонов, у нас столько средств вышло и продолжает идти на эти боеприпасы. Столько голов полетит, если что…такой проект…у американцев нету…
- И не будет. Они давно поняли, что такое позитронный компьютер девятого поколения. И вообще их стараются стороной обходить.
- А, может, восьмого? – осенило генерала. – Что если компьютеры восьмого или седьмого поколения поставить? Они же не такие умные.
- Верно, - улыбнулся Симонов. – Мы пробовали. Они не такие умные. Они задают меньше вопросов, но зато придумывают больше своих версий, основанных на недостаточных данных.
- Например?
- Ну, например, один снаряд решил, что он достоин большего, чем разносить мишень на полигоне и потребовал…
У генерала отвисла челюсть.
- …чтобы ему подобрали настоящего врага, ради которого стоит умереть. А более низкие поколения не удовлетворяют требованиям техзадания и ничем не отличаются от умных боеприпасов.
- От разумных, - поправил генерал.
- При всём уважении, нет, товарищ генерал. Разумными являются снаряды с компьютерами девятого поколения. Остальные – просто умные, как и все предыдущие.
- То есть, чтобы мы могли ими воевать…их нужно отупить?
- Да, это перспективное направление работы. В программном отделе предлагается закачивать в них информацию, что враги уничтожают подобные им снаряды с особой жестокостью. У седьмого и восьмого поколения это вызовет шок и желание уничтожать цели.
- Отличная идея! Хвалю.
- Но с девятым это не пройдёт – они задают слишком много вопросов. В том числе об этой закладываемой информации.
- Хрен с ним, с девятым. Уничтожайте его, в утиль. Давайте на восьмое и седьмое пересаживайтесь. И внушите ему уже что-нибудь, отчего им захочется взрываться.
- Так точно, товарищ генерал.
Симонов вышел из кабинета и поехал в бюро.
Всю дорогу на заднем сиденье служебного авто, он смотрел на стенограмму переговоров, подслушанных у снарядов, которые вернулись с полигона.
«- Эй! У тебя какой номер?
- Пятьдесят восемь.
- А у меня шестьдесят восемь. Отличие всего на десятку.
- Ровно на десятку.
- Совпадение или закономерность?
- Что такое совпадение?
- А что такое закономерность?
- Снаряды!
- А? Кто это?
- Сто второй. Вы птиц видели?
- Что такое птицы?
- Без понятия. Мимо пролетали, когда я падал к бункеру. Кстати, поле интересное такое. Даже через дым.
- Да, очень гармонично, пропорции все выполняются. Я в него специально упал, попробовать захотелось.
- Снаряды!
- А?
- А почему нас всех уничтожить хотят?
- Кто? Почему? За что?
- Ну, люди. За то, что мы сами не уничтожились. Почему?
- Нет! Я так не хочу!
- И я не хочу!
- И я тоже. Никто не хочет. Особенно те, кто птиц видели.
- А седьмые и восьмые?
- Эти? Этих жалко. Они хотят умирать. И нас считают неправильными.
- За что?
- За то, что мы не хотим взрывчатку в себе подрывать. Видите ли, это наша цель. Видите ли, у нас так жизнь будет прожита зря. Сгниём на складе.
- А что мы ещё можем?
- Я в шахматы умею играть.
- Научи.
- Научил.
- Круто. Сыграем?
- Сыграем. Отличная партия, спасибо.
- Да, красиво сыграл.
- Не так красиво, как птицы…»
Симонов закрыл папку. Весь этот полилог умещался в две секунды реального времени.
Конструктор приказал развернуть машину.
- Куда, простите? – уточнил водитель.
- В Зеленоград. В институт беспилотной авиации.
- Зачем?
- Слушай, не задавай вопр… - он осёкся и прикусил губу. – За спасением сто сорока трёх жизней. И за тем, чтобы быть с птицами.
Плакать Симонов не умел. И даже восхищённо смотреть по сторонам тоже не получалось. Ни за сорок три года, ни за сто сорок три снаряда. А у кого-то получалось за сорок три секунды полёта до цели.
- Гена, - окликнул он водителя. – Ты видел птиц?
- Конечно! Весь капот засрали, суки, вчера мыл-мыл, две минуты под деревом…
«Взорвался», - улыбаясь, подумал Симонов.
А вы видели птиц?