Я училась в небольшом городе, где на весь город было две школы: первая и вторая соответственно. В первой учились те, кто жил в самом городе, во второй - кто жил на окраине.
Наш класс состоял из как бы «сливок» местного сообщества - детей милиционеров, судей, предпринимателей, разных директоров. Мне туда «повезло» попасть из-за бабушки - директора аптеки.
Меня одноклассники начали травить класса с пятого. До этого на себя эту нелегкую ношу брала училка начальных классов, которая свое отношение к детям выстраивала в зависимости от статуса родителей. Соответственно, меня она не любила, так как мама работала продавцом в магазине, а бабушка - это уже седьмое дело.
Это ее отношение и деление нас на касты за три года как-то устоялось и прижилось.
Ситуация осложнялась тем, что меня затравили и дома (те же бабушка с дедушкой, второй старался особенно). То есть из изначально бойкого и веселого ребенка из меня сделали безвольную мямлю как раз классу к пятому.
Дети это тоже чувствовали. Мне было сложно постоять за себя, все конфликтные ситуации я сносила с послушной улыбкой, потупив глазки.
Больше всех меня травил сын местного судьи и дочь директора Дома культуры. От нее я слышала постоянное: «Liftostoy, подстриги челку». Причем это могло повторяться днями напролет, на каждой перемене. Меня тыкали за челку, за какую-то не такую одежду, за высокий рост, за внешность.
Парень действовал по-мальчишески: рвал мои рюкзаки и пакеты, заматывал их скотчем, выкидывал тетради, прятал мою сменку. После школы меня закидывали снежками и петардами, толкали на гололед. Летом просто шпыняли, могли толкнуть в лужу. В девятом классе он меня очень сильно пнул в живот.
А в седьмом классе, когда я сидела в раздевалке после физкультуры, все одноклассницы специально вышли пораньше и заперли меня внутри. Я стояла за дверью и слушала их разговор, они решали, будут ли они сейчас избивать меня всей толпой. Голосовали кто за, кто против. Вмешалась одна из одноклассниц, не скажу, что мы были подругами, но видимо ее замучила совесть. Она сказала остальным, что это плохая идея, мы же все же одноклассницы и всю жизнь учились вместе, жалко, мол, девку. Ей я до сих пор благодарна, не знаю, что бы со мной было, если бы Алена меня не спасла. Вряд ли она читает, но пусть знает, если поймет, о чем речь.
Учителям было пофиг, они и сами могли поучаствовать в тычках на уроках. В основном их это просто не интересовало. Директору было лет 70 и ему вообще было до лампочки, что происходит в школе.
Жаловаться было некому. Дома могли только добавить, мол, посмотри на Машу, Наташу - твоих соседок, вот они хорошие девочки, а ты - ничтожество и вообще насрано. Или вон дети из «Утренней звезды» гляди, какие молодцы, поют, танцуют, а ты - чмо криворукое.
Во дворе было не лучше. Дети чувствую аутсайдеров.
После 9 класса я перешла в другое учебное заведение. Там одноклассники были более-менее, но травлю на себя взяла директриса, по совместительству моя соседка, которая могла при всем потоке отчитать меня за воронье гнездо на голове или не того фасона кофту.
Нормальная жизнь началась только, когда я уехала в универ, в другой город. И то однокурсники признавались, что недолюбливали меня первое время за то, что я была какая-то заучка.
Не знаю, как я не поехала кукухой за весь этот школьный период от ситуации дома и в школе. Может привыкла, так разный треш наблюдала лет с 1,5, когда отец по синей грусти резал себе вены, выбрасывался в окно и избивал маму.
Помню, лет в 8 стояла перед зеркалом и представляла, как живописно будут разлетаться мои мозги по комнате, если я снесу себе голову дедушкиным ружьем.
Спустя 7 лет после окончания школы я немного переписывалась с одним одноклассником. Он напрямую меня не травил, но видел, что происходило в классе. Он тогда спросил, собираюсь ли я на встречу выпускников и был очень удивлен тому, что я не хочу. «Ты че, тебя ж все любили?!», - сказал он, а я закончила переписку и больше никогда ни с кем из них не общалась.
Хочу ли я, чтобы они все передохли? Наверное нет, отболело. Но я готова бороться до последнего, если с моими детьми будет происходить хоть что-то подобное. Потому что за меня было некому заступиться.