KeepOnSailing

Продолжение постов об экспедиции Кон-Тики 2 на плотах через Тихий океан.

Давно не писал, что-то всё сборы-сборы, вот, выдался свободный часок.

Был запрос про команду написать. Почему бы и нет.

Наверно, стоит начать с организатора всей этой занимательной авантюры. Лидером, вдохновителем и главным реализатором стал норвежец Торгейр Хиграфф. На момент экспедиции ему было 42. В Норвегии Торгейр преподает антропологию и историю. Являясь последователем Тура Хейердала, Торгейр предпринял попытку расширить его теорию о контакте Полинезийцев с жителями доколумбовой Южной Америки, что и стало целью нашей экспедиции. В 2006 году он организовал экспедицию Тангароа, также на бальсовых плотах. Команда из 6 участников повторила маршрут Хейердала, правда несколько быстрее. Но это была, если можно так сказать, разминка перед попыткой совершить обратный переход с запада на восток. Из 6 участников Тангароа, трое вновь вышли на плотах в океан уже в составе Кон-Тики 2: сам Торгейр, Роберто Сала (Перу) и Ойвин Лаутен (Норвегия).

Ойвин Лаутен (64) стал капитаном плота Tupac Yupanqui в пути от Перу до острова Пасхи. Он имеет колоссальный морской опыт, неоднократную трансатлантику и плавания в разных широтах на абсолютно разных судах. Кроме того, Ойвин профессиональный корабельный плотник, без чьих навыков нам пришлось бы туго во время строительства плотов в Кальяо. Имея минимальный опыт парусного, такелажного и плотницкого дела, я старался максимально перенять его знания, чем сначала, думаю, крепко его притомил. Потом ничего, притерпелся капитан к надоедливому русскому, пожалуй, даже проникся.

Роберто Сала (53) морской офицер академии Escuela naval в Перу. Ходил на военных, исследовательских и грузовых кораблях. Стал мне надёжным другом в обратном пути от острова к Южной Америке. Множество вахт мы провели рассматривая южные созвездия, когда позволяла погода, и воюя с уплывающей палубой во время штормов.

Перед тем как перейти к остальным участникам, в двух словах расскажу о составе экспедиции в целом. Из Перу вышло два плота: Tupac Yupanqui и Rahiti Tane. Команда каждого из них насчитывала 7 человек. На Тупаке, на котором мне предстояло идти, вся команда была исключительно мужская. На Раити – смешанная. На острове Пасхи часть команд планово сменилась, и в обратный путь отправились 4 участника с первого этапа, а остальные «свежие».

Про свою команду расскажу больше и подробнее, но и про Раити постараюсь не забыть.

Итак, поехали. Команда Tupac Yupanqui:

Торгейр – лидер, Ойвин – капитан до острова.

Хокон Виум Ли (50, Норвегия). В такое время живём: не запостил – не было, а постить из середины Тихого океана затруднительно. Являясь на тот момент техническим директором Opera Software, он взял в свои руки техническую часть оснащения проекта. Оборудования у нас на борту была тьма. От научно исследовательских модулей, до навигационных приборов и спутниковых интернетов. Всё это было настроено и работало только благодаря ему. Ему же я обязан своим участием в экспедиции, потому что именно Хокону пришла в голову светлая идея, что Опере, как одному из крупнейших спонсоров, нужен участник именно из России, который будет освещать события экспедиции для русской аудитории. Время идёт, экспедиция давно закончилась, а я вот всё освещаю. Теперь и на пикабу))

Ула Боргфюр (23, Норвегия). Один из четырёх участников, прошедших оба этапа экспедиции. Боцман и главный плотник на этапе Перу-Остров Пасхи, капитан на обратном пути. Мастер традиционного судостроения. Здоровенный, молчаливый детина. Оба плота можно назвать его детищем, потому что именно он занимался разработкой их конструкции и, не побоюсь слова их «сотворением» с первых макетов до самого выхода в море. Также принял значимое участие в строительстве, а потом и плавании на норвежском драккаре Draken Harold Harfagre, о котором можно почитать в пердыдущих постах. Прямая цитата Торгейра о нем:

To take responsibility for crew and vessel on such kind of journey when you are just 23… You have to had balls for that. (Чтобы взять ответственность за людей и плоты в таком путешествии, когда тебе всего 23… Надо иметь яйца.)

Дэвид Шорт (30, Англия). Вот этот чувакдуша любой компании. Умелый моряк. Позже именно с ним я попал на Дракен, встретился в Италии, пока работал там на круизной яхте и ещё много где. Пожалуй, именно про него можно сказать так:

- Девид, ты на аккордеоне играть умеешь?

- Не знаю, никогда не пробовал.

А потом ведь берет, сука, и играет. Человек феноменального везения и жизнелюбия. Очень не хватало его на обратном пути.

Йостейн Хейденстром (19, Норвегия). Самый молодой участник экспедиции. Чувак нескончаемой энергии и активности, участвовавший в абсолютно любом кипеше. Как самым молодым, нам с ним досталось регулярное научное исследование Manta-trawl, которое я ненавидел всем сердцем. Если бы не Йостейн, какой-нибудь тёмной ночью я бы отрезал к херам эту плавучую сеть, лишь бы больше ей не заниматься. Но вместе познавать количество пластика в океане было веселее так что manta-trawl дожил до конца экспедиции, а результаты, записи и образцы доехали до института морских исследований Норвегии.

Ну, собственно, я. Андрей Чесноков (26, Россия). Чувак, который ваще, можно сказать, приехал слева, по объявлению. Выиграл конкурс от журнала «Вокруг света». Никого из участников до этого не знал, всех увидел в Перу впервые. На пути до острова отвечал за публикации в ВС о том, что там у нас и как происходит. Правда договоренности были какими-то странными и на обратном пути меня публиковать перестали. Как говорится, баба с возу. Весь материал ушёл не в онлайн - журнал, а в личный дневник, откуда потом родилась книга. Шёл, кстати, как Бильбо. Туда и обратно.

Эрик Классен (45, Норвегия). Остров пасхи – ЮА. Профессиональный спасатель, пловец и ныряльщик. Весьма полезный персонаж, когда путешествуешь на связке бревен через бушующий океан. Гарпун, который он брал с собой для подводной охоты, по роковому стечению обстоятельств, перестал работать в самом начале. Но целеустремлённого Эрика это не остановило, и дальше рыбу он гарпунил врукопашную, примотав наконечник к бамбуковой палке. Надёжный, веселый, отчаянный и маленько дурной на голову (чего греха таить, как и все остальные) друг и напарник.

Джимми Блум (31, Швеция). Остров Пасхи – ЮА. Специалист по рыбалке. Пожалуй, если бы не они с Эриком, на обратном пути мы могли бы практиковать каннибализм. С рыбой в той части океана, где мы шли, ваще оказалось туго, но их стараниями, время от времени она всё-таки гостила у нас на столе.

Эрленд Коппергард (23, Норвегия). Оператор, который откликнулся в последний момент, и занял место отказавшегося Леса Страуда, американца канадского происхождения, который слился когда мы уже шли к острову. Это тот, который вел по bbc передачу survivor, на подобие Беара Гриллса. Эрлденд, будучи куда менее раскрученным и популярным, чем он, взял его обязанности и кропотливо вёл хронику путешествия.

Теперь по команде Rahiti Tane. Тут поскромнее напишу, потому что общался с ними куда меньше.

Кари Дал (Норвегия [ж]). Капитан до острова. Работала в Норвегии на спасательном судне в Северном море.

Пол Борресен (52, Норвегия). Старший помощник в пути до острова.

Сигне Меллинг (27, Норвегия [ж]). Она третья, кто участвовал в обоих этапах плавания. Капитан на обратном пути. Умелый моряк, отвечала за паруса и такелаж во время постройки.

Гунвор Сторас (25, Норвегия [ж]). Вместе с Сигне они взяли на себя всю работу по парусам. Умелый моряк, хороший учитель. Именно у неё я учился азам изготовления парусов и работы с веревками, что в дальнейшем открыло мне дорогу на другие суда.

Сесилия Мауритзен (54, Норвегия [ж]). Руководитель научной части проекта, в пути до острова.

Эстебан Контрерас (38, Чили). Помощник Хокона на Раити. Обеспечивал работу всей электроники у себя на борту.

Евгений (Штиль) Орлов (54, Россия). Оператор на обратном пути.

Лив Арнессен (65, Норвегия [ж]). Старший помощник на обратном пути. Знаменита экспедицией в одиночку к Южному полюсу.

Лиза Те Хеухеу (Новая Зеландия [ж]). Маори. Матрос в обратном пути.

Расмус Эрландсон (30, Швеция). Умелый моряк.

Педро де ла Торре (32, Мексика). Руководитель научной части проекта в обратном пути. Так случилось, что Педро приехал к нам на несколько дней, наладить научное оборудование, а потом разгулялся шторм и плоты разнесло. Так три дня растянулись в три недели, так что его можно причислить сразу к обеим командам. Очень напомнил мне Паганеля из «Дети капитана Гранта».

Сергей Гольцов (38, Россия). Экспедиционный врач на обратном пути. За спиной интереснейшие экспедиции в Папуа Новую Гвинею и Африку, а теперь ещё и в ревущие сороковые Тихого океана.

Борис Романов (50, Россия). Экспедиционный врач на пути к острову. Верный друг и соратник, с которым лучше всего удаётся держать связь спустя столько времени. Всю первую часть экспедиции врачевал здоровенную рваную рану у меня на ноге, которую я по тупости получил за пару недель до вылета, и которая могла поставить под удар моё участие. Сейчас самоотверженно борется с новой заразой в ковидном центре, продолжая спасать жизни.

Суховат постик получился, ибо сложно в такой объём уложить столько чувств, историй, и мыслей, сколько связывают меня с каждым из этих людей. Пройдя вместе такой путь, становишься настоящей командой. Это не друзья и не семья, но что-то схожее и объединяющее эти понятия. С каждым из них я готов вписываться в любую авантюру, зная, и веря в их надёжность, как в свою собственную. В следующих постах попробую рассказать чуть больше историй, которые помогли бы составить впечатление об этих людях. О моей команде.

Новый формат. Посмотрим, как зайдёт. Встречаем моряцкие байки.

Как-то раз, мы пережидали встречный ветер, развалившись на спущенном парусе нашего плота Тупак Юпанки. Шёл уже пятидесятый или шестидесятый день экспедиции от острова Пасхи. Шторма ревущих сороковых широт совсем не тихого Тихого океана мерно разбивали палубу, пресная вода заканчивалась, как и продовольствие, а косяки тунца так же мерно обходили нас стороной. Во время вчерашнего дождя удалось собрать с паруса литров 15 воды, которая закипала в кастрюле. Поверх деревянной крышки плиты уселся Эрик, по привычке грея зад. Сегодня особой нужды в этом нет. Не так холодно, выглянуло солнце, температура градусов 18, так что даже невысыхающие уже недели три вещи греют. Да и ветер не поганый южный, со стороны Антарктики, а приятный, почти тёплый, северо восточный. Жаль, не в ту сторону, куда нам надо. Перуанец Роберто, стоит на остатках носовой палубы и уже часа два машет спинингом, надеясь добыть тунца, или хотя бы жёлтый хвост. Ни-че-го. С последней рыбалки, когда он выловил троих небольших тунцов, удача была не на нашей стороне. А может, рыба пугалась кровавых пятен своих собратьев, щедро заливших штаны комбинезона, в котором он сейчас рыбачит. Ну, зато хоть время убить можно. Прогноз говорит, что чиллить нам так ещё дня два, а там, наконец, зайдёт наш юго западный ветер. Правда сразу во все 30 узлов (около 15 м/с). Недели четыре назад мы переносили такой ветер довольно легко, а вот сейчас придётся ставить полку рифов (уменьшение парусной площади, чтобы сократить нагрузку на мачту), а если усилится – то и две. Ванты могут не выдержать. И если поменять поочередно веревки, скрепляющие брёвна, мы в состоянии, то поставить на место рухнувшую мачту не выйдет. Ещё два дня ветер будет меняться с юго западного на западный а потом северо западный. Если повезёт, за эти два дня можно сделать миль 150 к нашей цели – Южной Америке. Кальяо, Вальпараисо – уже наплевать. Хоть куда-нибудь. Ула строгает очередную деревяху. На этот раз похоже на трубку. Рукастый парень. Нечем заняться – берет нож и строгает всякое из сломанного пера гуары (альтернатива рулевому веслу). Уже весь камбуз завалил всякими поделками. Вон ложка чтобы накладывать рис, вон – скалка. Крутая, кстати, скалка. Крутится, на стержне, независимо от ручек. У меня дома простая советская была. Неподвижная. Только разница сейчас небольшая, потому что раскатывать ей всё равно нечего. Я пишу дневник. Остальные развалились на парусе в коротких мгновеньях приятного безделья. Рыбы сегодня, как и последние дней пять не предвидится, грызём арахис, который заменяет нам обед в безрыбный день. Если есть по одному ореху и жевать достаточно долго, на полчасика о голоде забываешь. Мексиканец Педро, который должен был гостить у нас три дня, тусуется тут уже три недели. После шторма плоты разнесло, и погода не позволяет сойтись достаточно близко, чтобы вернуть его на Раити, а от них забрать нашего оператора, бедолагу Эрленда. Даже рация не добивает. Хорошо, хоть через иридиум получилось связаться. Каждый вечер корректируем координаты и курсы. Педро приезжал наладить глубоководный сонар, чтобы смотреть, что там под нами плавает и вообще поиграть со всякими научными приблудами, но вещей собирал всего на три дня. Пришлось со всех собирать ему набор погорельца, и, к его зубной щётке, которую он хотя бы взял, выдали ему свитер, пару штанов и футболок, шапку и какое-то количество разных носков. Эти три недели ему вообще тяжело даются, но, он бодрится и виду не подает. Душа компании.

- А, что, Андрей. – говорит он. – Знаешь ли ты каких-либо сказочных существ из вашей мифологии?

- Лешие есть. Такие чуваки, которые живут в лесу и следят там за порядком.

- Они добрые?

- Да никакие. Как договоришься. Если деревья живые рубишь, или мусоришь, могут в болото завести. А если попросить по-доброму, покажут путь, если заблудился.

- У нас в Перу тоже такие есть. (Название вылетело, не вспомню) – отвечает Роберто. – Только они злые. Утаскивают детей в джунгли. Зато, если их (детей), ими пугать, они лучше слушаются.

Фшшшить. Блесна летит далеко за борт и плюхает в воду.

- У нас в Норвегии тролли есть. (Ула, не отрываясь от деревяхи)

- И пикси. (Эрик)

- Это кто?

Фшшшшить.

- Вроде фей. Могут заблудить, но если понравишься - полезут приставать.

- Мужики, мы два месяца в море. Давайте без пикси. До земли ещё неизвестно сколько, а тут им взяться неоткуда.

- Русалки должны быть. – Педро со смаком закидывает очередной орех в пасть.

Фшшшшить.

- Знаете, джентельмены. – Роберто чешет поседевшую бороду, отложив спининг. – У меня дома жена и дочь. Да и вообще. Такими темпами, если в этом путешествии мы поймаем русалку, скорее всего мы ее сожрём.

За качество фоток извиняюсь, часть нарезал с гоупрошки.

Как такой формат, братцы – сестрицы? Или лучше как раньше, блоками по темам писать? Дайте знать.

Раз про Кон-Тики 2 заходит, попробую про промежуточную остановку рассказать.

Собственно, план экспедиции был прост, потому красив: на бальсовых плотах выйти как Хейердал в 1947 из Кальяо (Перу), дойти до острова Пасхи, как крайней восточной точки Полинезии, а потом вернуться обратно, тем самым развив теорию норвежского антрополога о возможности контактов цивилизаций. Вот про остров, пожалуй и расскажу.

Лежит он аж в двух тысячах морских миль к западу от Южной Америки. Это примерно 3.5 тысячи километров. Перли мы до него долгих 43 дня. Никакой суши на этом промежутке нет, так что опыт получился увлекательный. Сам остров юридически является Чилийской территорией, но подавляющее большинство местных – полинезийцы, и Чили, мягко говоря, недолюбливают. Подтверждением тому являются две (да, на весь остров всего две) полицейские машины, поверх стекол которых наварены железные решётки. Островитяне всячески пытаются от принадлежности к Чили откреститься, и, говорят, даже бунтуют. Но сам ни разу не видел. Видимо, бунтуют тоже по-полинезийски: в 11 вышел, до часу побунтовал, потом сиеста, часов до пяти, а после пяти уже и вечер, можно не выходить, и так за сегодня много сделал. Аста маньяна. Хотя, за несколько недель, что мы там провели, была забастовка в аэропорту, так что прилетали только военные самолеты, которые доставляли в основном всякие почты и посылки. На таких самолетах и прилетели новые участники нашего путешествия, планово сменившие часть команды, которая шла до острова. Вообще говоря, вляпаться мы могли крепко, в плане того, что они могли и не прилететь, а будь забастовка пораньше, в магазинах мог бы начаться дефицит, что поставило бы крест на наших надеждах пополнить запасы. Ну, обошлось, и ладно.

Полинезийское название острова Рапа Нуи. Испанское – Исла де Паскуа. Население, думаю, тысяч 5, притом вместе с туристами. Есть единственный городок Ханга-Роа, и какое-то количество ферм вокруг. Остров крошечный. За день легко можно объехать его по периметру на велике, чем однажды мы и занялись. Вышло километров 70 вроде. Есть аэропорт, отели, клубы, вайфаи всякие, и прочая инфраструктура для туристов. Понятное дело, после 43 дней на плоту посреди океана, для нас это было диковато и как-то суетно. Но, конечно, народ сюда едет не за этим.

По сути, остров, маленький и лысый. Есть небольшой эвкалиптовый лесок и какое-то количество пальм на побережье. В остальном – скалы и пастбища. Красивым и зеленым, каким представляется тропический остров, его не назовёшь. Но местная история и культура, конечно пробирают до мурашек. Начать, пожалуй, можно с культа моаи – тех самых таинственных каменных голов, понатыканных по всему острову древними племенами. Сколько их всего на острове. думаю, не знают и сами жители. Всякими гипотезами, откуда, зачем и как они взялись, грузить не буду. Интересно, но сложно. Да и много материала по этому поводу есть. От себя скажу, что большинство из них стоят лицом к центру острова, а вот те, что в бухте Анакена (в восточной части острова) стоят лицом на восток, как будто встречая кого-то. Оттуда мы и пришли, также как инки на плотах задолго до нас. Инки, к слову, на острове были, и это научно доказанный факт. Свидетельств хватает, от анализа ДНК, до каких-то там ваще мудрёных штук. Из самых простых, например: тростник тотора растёт на планете только в двух местах. На острове и на озере Титикака, что в Андах. Сам он оттуда вряд ли приплыл. Ещё из интересного, по местной легенде, на остров пришли чужеземцы с Востока, которых вёл вождь «Тупа». По невероятному везению, наш плот как раз назывался Тупак Юпанки, в честь инкского вождя, во время правления которого, империя инков располагала огромным флотом таких бальсовых плотов. Короче, совпадений хватает настолько, что в их случайность верится с трудом.

Ладно, назад к статуям. Статуи на острове двух видов. Видимо, делались в разное время. Во-первых, одни вырублены ростом по пояс, а у вторых – только голова. Черты лица вырезаны тоже по-разному. Во вторых, те, которые «по пояс» часто носят красную шапку, вырубленную в соседнем карьере из красной вулканической породы. По одной из легенд, это вовсе и не шапка, а волосы рыжего цвета. Есть гипотезы про то что туда рыжеволосые викинги доплывали, но это уже перебор и псевдонаука, на мой взгляд. Ещё, кстати, у некоторых из них, вырублены руки, сложенные ладонями на животе, между которых вертикально к пупку торчит писюн. Готов спорить, это не новодел и не модификации, пришедшие со временем. Ну, дело важное, сказано – показано. Надо вырезать, раз уж есть. Чаще всего, те, что по пояс, стоят группами. Самое больше скопление – платформа Тонгарики на южном берегу. Пятнадцать моаи стоят в ряд, плечом к плечу на возвышении, называемом Аку. Подобных Аку на острове много. Из тех, что наиболее запомнились, было Аку Акиви с семью моаи на нем. По преданию, Аку Акиви символизирует первых поселенцев, приплывших на каноэ. Платформа по форме отдаленно, но всё же действительно его напоминает. Но, вспоминая книжки про остров, которые я листал в детстве, эти моаи выглядели как-то не совсем так. А вот те, у которых вырублена только голова, выглядят один в один. И все одинаковые, как под копирку. В смысле, пропорции, конечно, разные, высота опять же, но все черты рубились по одному образцу. Самое больше их скопление я видел в кратере вулкана Рано-Раратку. Только никакой системы в расположении, в отличии от "по пояс-собратьев", у них нет. Рано-Раратку какое-то очень тёплое место. В смысле, спокойное и умиротворённое. Ну и напридумывать себе можно, что ты в тайной обители спящих богов, мистику там всякую... – кто во что горазд. Я напридумывал как следует. Место располагает.

У отвесного с одной стороны края этого вулкана, этих истуканов как раз и добывали. До сих пор в скалах видны недовырубленные моаи, которые так и не заняли своё место на страже острова. Те, что добрались до склонов, частично попадали лицами вниз, потому что за столетия почва с дождями уплыла из под основания. Остальные пока стоят, но и их со временем пожрёт ветер и дожди. Главное, чтобы не растащили туристы. Эх, нет на земле ничего вечного.

По некоторым источникам, остров раньше был весьма богат лесами, но местное население массово их вырубало. Брёвна как раз активно использовались для транспортировки моаи от кратера где они были вырублены до места, где им суждено встать на свой караул. Это не говоря уже о строительстве хижин и лодок. В результате активной вырубки, леса перестали сдерживать корнями почву, что способствовало ветровой эрозии. Плодородный слой просто сдуло, оставив вулканическую породу, непригодную для земледелия, а это в свою очередь породило голод. Население острова стремительно сократилось, а на смену культу моаи пришёл иной. Жестокий, но не менее интересный, о котором расскажу в другой раз.

Больше об экспедиции Кон-Тики 2 на плотах через тихий океан можно почитать в предыдущих постах

Раз уж был вопрос о рыбалке, придётся опровергнуть предыдущий пост о том, что моряки не обязаны есть рыбу. Во время экспедиции Кон-Тики 2, на рыбалку была сделана большая ставка. Если обратиться к книге «Путешествие на Кон-Тики» Тура Хейердала, картина рисовалась радужной. Находясь сначала в течении Гумбольдта, а потом в экваториальном течении, участникам не составляло труда поймать рыбу. Достаточно было выбросить наживку за борт, и не более, чем через 40 минут рыба гарантированно клевала, так что путешественники всегда были обеспечены провиантом в достатке. С тех пор прошло почти 70 лет и ситуация радикально изменилась. Хотя, возможно, нам досталась неудачная в плане рыбалки часть океана. В любом случае, первую рыбу на пути к острову Пасхи, нам удалось поймать только через несколько недель путешествия. Пожалуй, я могу объяснить это тем, что течение Гумбольдта мы пересекли почти сразу и шли южнее экваториального, в зоне, где, можно сказать, течений нет. Течение несёт планктон, на планктон приплывает рыба покрупнее, а раз его нет, то и рыбе там делать нечего. Фактически, получилось, что большую часть пути мы шли через пустыню. Никаких коралловых рифов, никаких течений, а до дна около 4000 метров. Даже из птиц так далеко от суши залетают только альбатросы. Будет неправдой сказать, что мы не видели никакой фауны вовсе, но в сравнении с книгой ТХ, изобилия не было. Даже акулу за все 4 месяца я видел лишь раз. Зато чего мы насмотрелись, так это медуз. Тех самых португальских военных корабликов, которые терроризируют побережья юго-восточной Азии. Не только насмотрелись, но и натерпелись. Порой просто искупаться за бортом было большой проблемой из-за того что их количество было больше одной на квадратный метр. Где-то я читал, что яда, содержащегося в щупальцах этой медузы достаточно для того, чтобы убить чуть ли не взрослого кита. Торгейр Хиграфф, лидер экспедиции, пострадал от медузы первым, как раз во время купания. Нет, не помер, даже особо не «болел», но красные полосы ожога через всю спину сходили довольно долго. Случай, к слову, был не последним. Так что могу заявить, что либо нам попались кораблики не португальские, а, не знаю, испанские, либо, сведения об их смертельности преувеличены.

Альбатросы огромные. В смысле, прям огромные. Размах крыльев редко меньше 2-2.5 метров, и чем белее его оперение, тем он больше. Самый здоровый, которого мне удалось увидеть в размахе был больше 3х. Это субъективное мнение. Если бы удалось его поймать, я думаю, что до того как померить его рулеткой, мы бы его сожрали. Рыбой океан нас не баловал, так что ближе к концу экспедиции урезание рациона на человека в день стало никого не удивляющей нормой.

Вернусь к редким, но всё-таки уловам. По пути на остров, в основном это была золотая макрель. У полинезийцев она ещё называется маки-маки, а вообще – дорадо, но не та, которую можно найти у нас в магазинах. Такую рыбу поймал главный герой в фильме Жизнь Пи. Рыба имеет тупую, как будто обрубленную морду, золотистую чешую и синий плавник во всю спину, а также раздвоенный синий хвост, чем-то напоминающий ласточкин. И да, как и показано в фильме, когда рыба умирает, она на глазах теряет свой окрас и становится какой-то бесцветной. На обратном пути мы спустились в более холодные воды, и для тропической макрели, видимо стало слишком холодно, зато, стал чаще попадаться тунец. И когда он шёл, то шёл косяком. То есть несколько недель его могло не быть вовсе, а потом за полчаса удавалось натаскать 3-4 штуки. Если говорить о размерах, улова, то одной макрелью или тунцом, 7 человек могли питаться 1-2 дня, с учётом того, что ели мы его на обед и ужин. Завтрак обходился без рыбы, а помимо самого тунца, готовили на гарнир крупы. Также часто попадались рыбки поменьше. К сожалению, не знаю правильное название, мы звали их Yellow-tails. Удобно было то, что небольшая их стайка поселилась прямо под нашим плотом и плыла с нами всё время, прячась в тине, которой заросли бревна. Только проблема была в том, что поймать их на спининг было невозможно. Пробовали разные блёсны, даже мастерили их сами из ложек и алюминиевых банок. Пробовали ловить на наживку вроде крабов, которых тоже порядочно развелось между брёвен. Безрезультатно. В конце концов, Эрик Классен от безысходности начал бить их острогой. Натурально, бамбуковой палкой с зазубренной вилкой на конце. Это сработало, и теперь, к редкому тунцу мы обрели ещё и трудно добываемых «желтохвосток». Ели добычу по-всякому. Жарили, варили, тушили, даже мариновали в концентрированном лимонном соке и специях и ели сырой. А окончательно одичав, мы с Эриком как-то сожрали сердце тунца, пока оно ещё билось. Это, к слову был единственный тунец, которого я поймал за всё время экспедиции. То ли рыбак из меня так себе, то ли цыганское проклятье, то ли вмешательство иных сил.

Что ещё интересного по фауне… По дороге на остров несколько раз видели китов. Пожалуй, даже ближе, чем хотелось. Понятно, что они не хищники, но когда в метре от борта всплывает спина такого же размера как плот, это заставляет понервничать, особенно, учитывая, что брёвна связаны натуральной веревкой, а не каким-нибудь капроном, или тросом. На самом острове видели морских черепах. Вот это очень красивые звери. Кстати, у полинезийцев они считаются чуть ли не тотемными животными. Капитан серьезнее всех подошёл к вопросу сувениров и с острова привёз татуировку черепахи на лопатке. Смешнее всего было то, что во время обратного плавания он забыл о её существовании и когда увидел её в зеркале в душе на большой земле, первым делом подумал, что кусок мочалки прилип к коже. Видели рыбу-луну, которая несколько дней плыла рядом с нами. Вот это какое-то абсолютно бестолковое создание. Выглядит, как будто вторую половину рыбы ей забыли приделать. Ну а ещё, разумеется, летучие рыбы, которые ночью выпрыгивают на палубу, маленькие кальмары и светящийся планктон за кормой. Кстати, если ночью направить на парус мелькающий фонарь, то утром с палубы можно собрать больше летучих рыб. Правда, они очень маленькие, так что в основном, мы пытались их использовать как наживку.

Ну, пожалуй, хорош на сегодня. Принимаю заказы на следующий пост.

Про еду, что ли написать. Как-то так уж сложилось, что я терпеть ненавижу рыбу и морепродукты. Креветок время от времени можно пощёлкать, но в остальном довольно холоден я к морским гадам. Кстати, порядком надоедают вопросы: тыж в море ходишь! Что там ещё жрать? По такой логике пилоты у нас только птицу должны есть. Пора развеять стереотипы и рассказать что же мы кушаем на кораблях. Наверно, по традиции, начну со Штандарта, потому что больше всего времени на нём ходил. Во-первых, распорядок. По понятным причинам, проще всего привязать его к вахтам. Завтрак 8.00, обед 12, полдник 16, ужин 20. Едим обычно незатейливо, но много. Пищу готовим сами. Отдельной должности кока на этом корабле нет. Раз в три дня на твою вахту выпадает камбуз, и вместе с остальными готовишь еду на всю команду. На завтрак почти постоянно овсяная каша. Плюсом идут бутерцы с сыром, колбасой, маслом, джемом, португальским мармеладом и всяким остальным, кто во что горазд. Чай, кофе, печеньки. Часто, варим яйца, порой, запекаем омлет в конвектомате. Обед это всегда суп. Он, пожалуй, лучше всего заходит после холодных вахт. Очень часто на борт приезжают люди, (статистически, особенно европейцы), которые не едят супы. Не то, чтобы противопоказано, а просто не привыкли. Обычно, их воли хватает дня на два. Дальше щи с борщами влетают как песня, щедро сдобренные чесноком, а порой и мазиком. Полдник – время чая со вкусняшками и, обязательно, фруктами. Ну и полноценный ужин – салат и основное мясное (нечасто рыбное) блюдо. Есть вегетарианская опция, но готовится она исключительно на вегетарианцев, если такие присутствуют. Бобы, и всякие специальные полуфабрикаты на корабле обычно есть, но борцам за права животных надо быть готовым к тому, что калории улетают молниеносно, а восполняются с трудом. Боцман, вегетарианец из Англии, катал с собой огромную банку протеина. Из экзотики, разумеется, хочется попробовать местных ништяков. Когда я приезжал на пару месяцев во Францию, где Штандарт стоял на ремонте, на борту у нас был кок француз, который доставал на берегу всякие штуки и потчевал нас высокой французской кухней. Спойлеры: не каждый француз пробовал в своей жизни лягушачие лапки и улиток, но по многочисленным просьбам экипажа, Давид угостил нас и ими. Лапки похожи на курицу. Всё, экзотическое, что трудно описать, похоже на курицу. Кстати, должен признать, что устрицы у него выходят бомбически, даже при всей моей нелюбви к морепродуктам. Сейчас корабль в Греции, и я готов спорить, что команда во всю мощь наедается там креветками, моллюсками, свежей морской рыбой и всем остальным. Ну а я лучше подожду, когда корабль окажется, например в Италии.

Все мясо, рыба, молочка и прочее скоропортящееся хранится в здоровенном холодильнике, который работает от генератора, даже во время парусного хода. Крупы запрятаны по спинкам сидушек в каюткомпании, а фрукты и овощи ездят в специальной клети на квартердеке. Отдельная штука это хлеб. Абсолютно необходимый аксессуар, даже если ты особо бережёшь фигуру. Очень удобно подкладывать кусочек или два под тарелку, когда корабль идёт с креном. И огромная удача, если перед выходом из очередного порта успеваешь добежать до булочной, и купить свежего местного хлеба. Вот это прям крутота. Правда, очень сильно скучаешь по хлебу чёрному. Мало его в Европе, но тут на помощь приходят русские магазины, в которых, помимо хлеба часто удается добыть гречку, соленые (не маринованные) огурцы, хрен и прочие ништяки, непопулярные для Европы.

На Драккаре приёмы пищи разбиты несколько по-другому. Во первых, их ! 6 ! И, хотя, еды правда очень много, ты постоянно чувствуешь себя голодным. Целыми днями тягать двухтонный парус сложно. Есть приходится много. Завтрак в 8, fika 10, обед 12, fika 14, ужин 18, ночной дожор на вахте по расписанию. Fika – норвежское слово, обозначающее перерыв на кофе. Оно созвучно с другим норвежским словом fitta, с которым связана забавная корабельная традиция. Проходя под мостом, по счёту, вся команда задирает головы вверх и кричит его максимально слаженно, чтобы поймать эхо, отразившееся от моста. Слово

обозначает первичный женский половой признак в вульгарной форме. Такой вот незатейливый моряцкий юморок.

Ну да ладно, что-то отвлекся. На завтрак та же самая овсянка, или мюсли, вареные яйца, орехи, сухофрукты, бутеры. Фика – кофе или чай с сендвичем и сладким, плюс фрукты. Обед и ужин – огромная порция чего-то прям серьёзного, с мясом, гарниром, соусом и салатом, иногда на обед выпадает суп. О вегетарианцах на Драккаре заботятся больше. Так случилось, что в России это не так популярно, как на западе, так что на Штандарте, где бОльшая часть команды русских, этот вопрос стоит не так остро. На Драккаре вегетарианцев много. И, чёрт возьми, порой, вегетарианское блюдо вкуснее и круче, чем мясное. Только переобуваться из поедателей мертвечины в травоядных и обратно тебе никто не даст. Пища готовится на определённое число человек.

Да! Главное отличие от Штандарта в том, что на Драккаре есть свой постоянный кок и помощник. Вдвоём они творят свое колдунство на крошечном камбузе, в любую погоду, ещё и успевая при этом выходить на авралы и вахты. Как в таком режиме оставить 30 человек сытыми и довольными я не знаю, но им это удается. Продукты на Драккаре также ездят по холодильникам, расположенным под палубой прямо над балластом. Электричество также от генератора. Про Кон-Тики позже расскажу, а сейчас важная штука про алкоголь. Не смотря на то, что Штандарт внешне напоминает пиратский фрегат, а Драккар набит суровыми викингами, жадными до эля и медовухи, на обоих кораблях сухой закон. В море бухать нельзя, ни при каких обстоятельствах. И я считаю это правильным. Внезапный парусный аврал даже после небольшой порции грога или рома может пойти не по задуманному и обернуться трагедией. Зато на берегу из бара тебя могут принести, но пока ты сохраняешь меры приличия и чистоту на борту, тебе никто не скажет и слова. Вот на берегу определенная часть команды и отрывается без зазрений совести. Долгое время, на Драккаре в бар меня водил капитан, потому что по американским законам, при посещении бара ты должен предъявить ID или паспорт, а паспорт должен оставаться заперт в сейфе на корабле. После месяца на борту, кэп сдался и паспорт мне вернул, под честное слово, что я буду сам его сдавать, каждый раз возвращаясь на борт. И чтобы уж закрыть эту тему, вот ещё один ритуал на Драккаре: заходя в порт и накинув швартовы, когда уже на сто процентов ясно, что мы никуда не отсюда не собираемся, выносится captain’s box. CB содержит в себе пару бутылок виски, аквавита или чего ещё под настроение, и посуду на всю команду. Дальше всё это хлопается под дружный skål! И только потом все принимаются за какую-либо работу.

Ну, вот как-то так пока что. Следующий пост будет про Кон-Тики. И про рыбалку и про еду попробую в нем рассказать.

Кто там про Хейердала хотел?

Вот теперь, в продолжение темы о личном пространстве на судах, расскажу про, пожалуй самое неординарное судно, на котором я провёл очень долгое время. По совместительству, оно же и оказалось первым, и с него-то всё и началось. В октябре 2015 года из Перу стартовала международная экспедиция Кон-Тики 2, целью которой было развитие теории Тура Хейердала о контакте Полинезии и Южной Америки до Колумба. Основным отличием от первой экспедиции Хейердала была задача пересечь Тихий океан не только с Востока на Запад, но и в обратную сторону, используя традиционные плавсредства древних инков - бальсовые плоты. В Кон-Тики 2 участвовали два бальсовых плота: Tupac Yupanqui и Rahiti Tane. Экспедиция продолжалась более 4 месяцев, и успешно достигла острова Пасхи, как самой восточной точки Полинезии, откуда, после двухнедельной остановки, повернула обратно, в сторону Южной Америки. Об экспедиции можно писать интересно и много, и уж явно не укладываясь в рамки одного поста. Но потом. Коль скоро в прошлых постах я повёл разговор о личном пространстве, пока не буду уходить от темы. Весь путь я прошёл на плоту Tupac Yupanqui, о нем и расскажу. Одним из ключевых в плане путешествий отличий, является то, что и на Draken'е и на Штандарте, о которых я рассказывал ранее, мы ходили плюс-минус вдоль берега. Я имею в виду, в открытом море, или Океане, но всё равно, до суши редко было дальше, чем 1-2 суточных перехода. Разумеется, и Драккар и Штандарт часто заходят в порты и у команды есть возможность потоптать грешную землю, развеяться, ощутить цивилизацию, а может даже и воспользоваться её благами. Словом, путешествие на этих двух кораблях не даёт забыть о том, что мир вокруг не ограничен судном, на котором ты находишься. С Кон-Тики история радикально другая. 43 дня мы не видели земли, находясь, по сути, запертыми на плавучей связке бревен, размером 7*17 метров. 43 дня в одну сторону. А потом 73 обратно. Посеял интригу, ага? Потом расскажу) Так вот. Как и в случае с Драккаром, жили мы в хижине, кормовее мачты. Хижина 5*7 на 7 человек. И вот это уже реально хижина. Из бамбука и брезента. Внутри капитанский столик с навигационным оборудованием и 7 коек: 4 по кормовой стене, 3 по носовой. Каждая койка - два фанерных ящика, покрытые туристическим ковриком или надувным матрасом. Один ящик - общественное снаряжение и продукты, второй ящик - личный для каждого из команды. В моём случае в общественном ящике был инвертор и 4 аккумулятора, которые мы заряжали от солнечных батарей на крыше. Электричество нужно было для обеспечения работы навигационных приборов, научно-исследовательского оборудования, ну и мобилку с планшетом зарядить, понятное дело. Перегородок между койками у нас не было, хотя, никто не видел проблемы повесить парусиновую шторку. Просто как-то не было в них необходимости. Над головой были закреплены спасжилеты, спасательные костюмы и куча всякого повседневного барахла вроде фонаря, ножа, камеры или фляги с водой. Плюс, авоськи с апельсинами, манго, бананами и свежими овощами, пока мы их не съели. Снаружи хижины, у мачты находился камбуз: газовая плита, ящики с консервами и посудой, а также запас пресной воды в бутылях. Поскольку плоты мы строили сами, каждый заранее знал свое место и обустраивал его как мог. Я нагородил себе удобных бамбуковых полок для дневника, планшета, и повседневной мелочи. В целом, по описанию звучит это всё неплохо, и так оно и было до крепких штормов в ревущих сороковых широтах. Тогда мы неожиданно осознали, что когда волны проходят между поперечных бревен плота, на которых стоят наши ящики, эти самые ящики подпрыгивают на значительную высоту, а в щели в полу врываются фонтаны воды, заливающие приличную площадь вокруг. А там уж кому как повезло. Кому-то залило планшет, а кому-то спальник (Мне достался спальник, который я сушил 2 месяца). Вот тогда я впервые и попробовал спать в гамаке, под самым потолком, о чем ни разу не пожалел. Ещё одной опцией было спать на крыше. Первый раз подсмотрел у напарника по вахте, и распробовал. Правда, надо на всякий случай привязываться, потому что спальник норовит соскользнуть с покатой крыши, а ещё надо внимательно следить за погодой. Даже во сне. Ну, и в любом случае, утром на тебя выпадет роса. Да и черт с ней. Спальник всё равно два месяца мокрый. На крыше спал, пока не стало слишком холодно, и ещё немного после. Даже завернувшись по самые ноздри в спальник, и натянув на глаза шапку, под звёздами спать приятнее, чем в хижине, где живут семь мужиков, которые несколько месяцев вместо горячего душа моются под дождём. Путешествие вообще получилось самым мокрым за всю мою жизнь. Особенно популярны были шуточки про то, что по возвращению на сушу последнее место куда мы отправимся это бассейн, или аквапарк. Сам я всерьез раздумывал набить на шее жабры, но вроде со временем отпустило. Однако, на ряду с проблемой влаги и мокрых вещей была ещё одна. Какими бы крутыми и надежными, добрыми и тактичными, адекватными и сопереживающими ни были люди вокруг тебя, за два месяца в ограниченном пространстве, да ещё и в экстремальных условиях, атмосфера накаляется. Есть такая штука как экспедиционный синдром. Часто бывает у полярников, вахтующих зимы на метеостанциях. Ничем хорошим не заканчивается. Черт возьми, я удивлён и рад, насколько адекватно и дружно мы его переносили. Конфликты, разумеется, были, но шесть лет спустя мы общаемся, и многие из нас готовы повторить такой челлендж, если команда будет той же самой. Но тогда, во время плавания, кто как справлялся с необходимостью побыть в одиночестве и отдохнуть от одних и тех же, день ото дня бородеющих и уже по горло надоевших морд, я не знаю. Поскольку я был самым легким из команды, я выбрал себе место на рее, куда забирался вместе с плеером или книгой и мог тусоваться там довольно продолжительное время. Плюс, ближе к концу экспедиции, если погода позволяла, мы разбили каждую вахту на две, и ночью дежурили по одному, два часа. Но, повторюсь, эта схема работала только в спокойную погоду. Сим и завершим краткий экскурс в один из аспектов корабельной жизни. Буду рад, узнать о чём подробнее рассказать в следующий раз. Варианты от простейших и мирских, типа "что едите?", до возвышенно-философских типа "о чем больше всего скучается". От невинных "что такое палуба?", до матёро-занудных "это не шпиль, а кабестан!". Открыт к предложениям, Go ahead!

Теперь, как обещал, про Draken. Начну, по той же схеме. Это норвежская реплика боевого корабля викингов примерно X века. Построен из дуба, с соблюдением всех технологий традиционного скандинавского судостроения, притом, в основном, ручным инструментом. Одна мачта, один парус. Также, как и Штандарт, около 30 метров по палубе в длину, около 8 в самом широком месте. А вот разница в следующем: На Штандарте при переходе из Англии во Францию мы справлялись командой в 12 человек, а на Драккаре чтобы поднять парус нужно не меньше 25. Лучше, 30 (Кстати, в древности, вместе с бойцами-налётчиками было под сотню) Плюс, на Штандарте жилые помещения расположены под палубой, а на Драккаре под палубой расположен балласт. И всё. Балласт, кстати, как и в 10м веке, - камни. Никаких железных килей, или чугунных чушек. Всё по серьезному. Ну так ладно. Дальше. вся команда от капитана, до матроса живёт в одной хижине, расположенной от мачты в корму. В кормовой её части за перегородкой находится крошечный камбуз. Хижина, наверно, не совсем то слово, которым стоит называть это сооружение. Правильнее, наверно, сказать палатка, только с жёсткой крышей и стенами, покрытыми брезентом. Внутри хижины четыре продольные длинные нары, в два яруса по обоим бортам. Люди спят вплотную друг к другу, как рыбы в банке. А теперь приколы. Команда на Дракене не меньше 30 человек, а мест в хижине только 22. так что если ты простой матрос, то своего места на Драккаре у тебя нет. И каждую следующую ночь и день (зависит от вахты) ты спишь на новом месте: днём на верхней шконке, ночью - на нижней. Выглядит это так: за 15 минут до конца вахты, в хижину посылается человек, который будит следующую вахту. И когда вахты поменялись, ты занимаешь место тех, кто только что его освободил. Своё место имеет только капитан, помощники, вахтенные, два кока и механик. Они занимают обе нары по правому борту. Поскольку своего места у тебя нет, то и вещи свои в хижине хранить негде. Под потолком над проходом натянута специальная сетка, в которой разрешается хранить спальник. Я в спальник запаковывал лишнюю пару шерстяных носок и кофту, На случай, если уж слишком замерз на ночной вахте. Всё это ты должен находить с закрытыми глазами. В хижине постоянно горит тусклый красный свет, которого хватает, чтобы не убраться головой в нару и найти свой спальник, но подсвечивать себе фонарём или телефоном нельзя. Люди спят. Кстати, также нельзя ставить будильник. Спать как "ложки", в целом удобно, и довольно тепло, а когда на улице жарко, поспать можно и на палубе, главное, занять место так, чтобы об тебя не споткнулись, когда надо быстро работать с парусом. Ну а если на улице дождь, и поспать там не выйдет, придётся потерпеть. Для личных вещей у каждой вахты есть свои ящики снаружи хижины. Самый лучший у вахты Midship, потому что его реже остальных заливает брызгами через борт. Каждый ящик разделен на, кажется, 10 секций, в которых каждый хранит свою уличную одежду, спасжилет, теплую смену и вещи первой необходимости. В уличной одежде в хижину нельзя, иначе разведётся сырость и плесень, да и просто намокнут спальники. Короче, закончив вахту, ты быстро скидываешь промокшие до нитки спасжилет, ветровку и штаны и запрыгиваешь в хижину. там, ставишь свою обувь в одну из ячеек в вертикальной полке, и лезешь на свободное место. На вахту, соответственно, в обратном порядке. Переход из хижины до ящика особенно хорош и насыщен в штормовой ветер с дождём, в ночи и спешке. Остальные личные вещи хранятся под палубой в гермо-мешках. Вот тут можно выбрать своё место. Поднимай любую доску и запихивай туда свои пожитки. Главное, запомнить куда. Доски одинаковые. Исключение из правила про уличную одежду в хижине помню один раз, во время перехода из Вашингтона в Нью-Йорк, когда мы огребли прямо очень свежий ветер на порывах до 50 узлов. Тогда в конце моей вахты капитан приказал всем надеть спасательные костюмы, которые предназначены для того, чтобы сохранить тебя на плаву и достаточно тёпленьким чтобы откачать, хотя бы 6 часов. По крайней мере, так написано в мануале. В ту ночь мы спали без спальников, зато в классных костюмах, чтобы в случае чего, успеть выбежать из хижины и не уйти на дно вместе с Драккаром. Важный момент, пища, как можно догадаться, тоже принимается не в хижине. Все рассаживаются по палубе, приваливаясь спиной к бортам и трапезничают. Кто-то предпочитает есть стоя, потому что тогда меньше брызг прилетает в миску, но во время хорошего дождя, всё равно можно попробовать бесконечный суп. Единственное, что находится под палубой помимо балласта и личного и корабельного барахла, это два гальюна. Подняв деревянный люк в определенном месте, под ним обнаруживается такой же, но уже герметичный металлический. А открыв его, можно увидеть приставную лестницу вниз, где обнаруживается помещение в 1 квадратный метр и ниже среднего роста, с унитазом и раковиной. Унитаз, к слову, с ручной помпой, которая отправляет всё содержимое за борт в несколько интенсивных накачиваний. Гальюнами, пользуются все девушки и те парни, что пришли играть по-крупному. Мелкий бизнес можно справить за борт, главное не забыть пристегнуться. Все правила распространяются на всех участников в равной степени, и, если в точности им следовать, что в целом, довольно просто, жизнь на корабле проходит очень неплохо. Об этом я могу судить по тому, что провел на нем почти 4 месяца нонстопом, и остался бы дольше, если бы была возможность. На следующий пост осталось ещё одно судно, о котором интересно поговорить в плане личного пространства. Для начала.