Diskman

– Каску надень, дурик! – Славка усмехнулся, но как-то невесело. – Дырок в башке мало?

Семь штук, как у всех. Лишних не надо.

Макс натянул обратно шлем, глянул в прицел. Позиция у них фуфло, но пока можно и здесь залечь. Оптика показала, что стрелять пока не в кого: кусты по ту сторону прогалины в редком придорожном лесу были неподвижны. Никого крупнее мышей, да и тех не видать. За спиной у них со Славкой насыпь, в которой горизонтальным колодцем темнело пятно водослива, чуть выше – полотно узкой асфальтовой дороги. Вот её и надо держать. Сейчас в этой серой грязной полосе – их смысл жизни.

Весь – и ещё немного.

– Если кто появится, Смирнову сразу доложить надо. «Баофенг» не просри, связи не будет.

Макс ощупал рацию: на месте. Доложит. Жара вот только измучила, потому и каску снял. Протереть рукой бритую наголо голову, пачкая грязью. Воды бы ещё...

– Фляжку дай, Славик.

Вот тут всё и началось. Даже стрекотания движков тяжёлого дрона не расслышали, тетери глухие: он вынырнул со стороны кустов, низко-низко. Зализанный, серо-голубой с пятнами камуфляжа, страшный. Оператору хорошо – сиди себе за километр и кнопки нажимай. Вот и нажал, как только разглядел двух необстрелянных дурачков возле насыпи.

Славка – так и не выпустив фляжку из рук – откинулся назад. Словно поудобнее на диване расположился перед телеком: что там сегодня покажут? Три крупнокалиберных: плечо, грудь, живот. Интересное кино, но последнее в жизни.

Тр-тр-тр! Теперь уже и выстрелы слышно.

Макс нырнул в сторону, не глядя нажал на спусковой крючок. Бог весть, куда стрелял, просто инстинкт. Очередь прошуршала по кустам, если кого и напугав, то только тех самых мышей. Которых не видно.

Беспилотник сунулся было за дорогу, но вернулся, сделав петлю. Макс уронил автомат, дёрнулся в сторону, потом назад. Это всё уже не ползком, на четвереньках, вдруг вспомнив все навыки предков-обезьянок. Пули прошли мимо.

Не попал? Или играется – деваться-то добыче некуда.

Доложить надо. Прорвались, вороги. Но рука не поднималась с рацией возиться, некогда. Потом. Если будет это потом. Стрельбу услышат, сами... А, чёрт, далековато сидят. Не услышат.

Надо.

Надо.

Потом.

Или – сейчас?

А Славке конец. Глаза стеклянные, из дырок кровь толчками плещет. Макс зачем-то схватил его автомат, кувыркнулся назад и понял, что перед ним труба водослива – бетонный дульный срез для пуль-гигантов, откуда воняло чем-то тухлым. Плевать!

Теперь оператор не игрался, но и попасть уже не успел: долбанул по краю трубы, во все стороны камни полетели, земля осыпалась, а поздно – Макс уже под дорогой. В середине трубы, судя по всему. Во весь рост не встанешь, но и так, ползком, нормально.

Только вот – ракеты. Две. На подвесе. Потратит на испуганного человечка под землёй или найдёт другое применение?

Ярко-белое с какой-то ядовитой желтизной в центре пламя вдруг ударило со всех сторон, Макса подбросило, разорвало на части, нечто беззвучно выжгло всё вокруг. Воздух, бетон, сырую полосу земли с плесенью под брюхом. Грохота взрыва он не слышал: тело летело вперёд как из пушки, в нарастающий светлый круг в конце трубы.

– А-а-а! – заорал боец, не слыша самого себя. И всё на время закончилось. Или само время остановилось, удивлённо шевеля усами часов, словно спрашивая: что это было?

– Ты кто есть-то? – проворчал голос над головой. Макс приоткрыл левый глаз, снова зажмурился от яркого света. Потом открыл оба. Залитые солёным потом веки пощипывало, в голове была каша из Славкиного мёртвого лица, белого пламени взрыва, стрекотания и – почему-то – тихого шёпота матери.

«Ты уж вернись живой, а...»

– Макс я. Максим Петров. Вторая рота батальона имени...

– Погоди, погоди. Понял я всё. Встать можешь?

Мужичок над ним наклонился напрочь незнакомый. Одет в потёртое всё, застиранное. Лицо в морщинах, глаза такие... выцветшие уже, стариковские. Но смотрит участливо, без злости. Макс разжал сведённые пальцы: так и держал чужой автомат, не выронил.

Герой, практически. Тьфу...

Мужик подал руку, помог подняться. За оружием пришлось наклониться, закинуть на плечо. А вот каски не было: бритую голову обдувал летний ветерок. Унесло шлем-то, сорвало. Одежда вся в дырах. И берцы казённые так разнесло, что пальцы торчат. Проще босиком дальше идти. А рация на месте, пора сообщить уже.

Теперь точно пора. Трусливая ты скотина, Макс, их уже накрыло, небось.

– Макс, значит... Имя важное, гм.

Дороги рядом не было. И трубы водослива, и насыпи. Они стояли на пригорке: Петров обернулся налево, направо – незнакомое место. Дорога одна внизу змеилась, и та грунтовая, с хорошо видными следами колёс и почему-то копыт. Глушь, однако.

– Имя как имя. А ты кто будешь?

– Эт-та хороший вопрос. Да кто скажешь, тот и буду, – старик пожевал узкие бескровные губы. – От тебя всё зависит.

– Это почему?! – растерялся Макс. Снял с пояса «Баофенг», пробежался по диапазонам. Тишина. Раз назвался, два, три. Глухо со связью-то. Сидят ребята и не знают, что дрон на подлёте. Хреново, что сразу не вызвал... – Как ты от меня зависишь, дед?

Старик почесал затылок.

– Так, это... Ты ж – Создатель. Кроме тебя здесь и нет никого. Всё здесь – ты.

Вот те новости! Первый же селянин – и сразу псих. Не иначе, молиться сейчас начнёт, а то и жертвы приносить. Богу Максу, ага.

– Войска где поблизости?

– Да опять же: как скажешь. Хочешь – здесь, а нет – так и нигде.

Что он несёт, пень старый...

– Хочу я воды чтобы много было. Такая моя создательская воля, – схохмил Макс, только тут же так и сел. На белый песок, не загаженный, в отличие от родных черноморских пляжей, ни мусором, ни вынесенными на берег щепками, сухими водорослями и прочим морским добром. Идеальный такой песочек, как на фотошопной рекламе Мальдив.

Автомат брякнулся с плеча, да и чёрт уже с ним.

– Воды... Немало воды в руках Создателя. Хоть весь мир залей. – Старикан был предельно серьёзен. Так и стоял рядом, будто охраняя. – Или ты питьевой хотел? Так только скажи, будет море пресное.

– Лучше б пивка ведро...

Упс! Хорошо не на голову вылилось. Брякнуло ручкой, уйдя до середины в песок. Макс заглянул внутрь и где-то в глубине пены, в янтарных просветах разглядел своё отражение. Короткий пушок волос, запавшие глаза, туго обтянутые кожей скулы с трёхдневной щетиной.

– А кружку? Не по-собачьи же из ведра...

Через полчаса жизнь слегка наладилась. И стол, и стулья, и ветерок с моря способствовали. Да и дед, так и оставшийся безымянным – лень было придумывать ему погоняло – оказался отличным собеседником. Собутыльником. Соведёрником даже.

– А если я умереть захочу? – полез в глубины местного мироздания Макс.

– Умрёшь.

– А потом ожить?

– Тоже запросто. – Кивнул старик.

Гм. На всё ответы есть – и ведь простые! И пиво чудесное, сколько пили не нагрелось, не выдохлось.

– А девки в этом раю есть?

– Так от тебя зависит.

– Ну... Пусть будут.

Пляж наполнился смехом, щебетанием, стуком волейбольных мячей, шуршанием фантиков и одетыми в нескромные купальники девушками. Видимо, в меру его, Макса, фантазии – похоже на то, блондинок больше, чем остальных. А вон та, фигуристая, на Наташку Самойлову как похожа, из параллельного класса!

– Недурно. А как ты понял, что я – Создатель?

– По имени. Все знают, что это твой мир.

– А почему рация не работает? Мне надо сообщить было...

– Захочешь – заработает. Только это всё иллюзия, Макс. Нет здесь никого, кроме тебя. Стало быть, и сообщать некому. Но тебе покажется, что поговорил с кем-то.

Девушки в беседу не лезли, но глаз радовали. Что ещё нужно?

– Сойка, Сойка! Я – третий. Приём.

– Сойка на связи, что у вас там?

Смирнов? Или морок это? Иллюзия, как сказал дед? Слышно чисто, голос похож, но вот теперь Макса накрыли сомнения с головой.

– Атакованы. Сергиенко погиб. Дрон взорвал дорогу, может идти в вашу сторону.

– Принято, третий. Ждём. Спасибо, Создатель!

Нет, ну бред. Предсмертный или посмертный, а, может, ведь – и правда это всё.

– Дед, а дед? А на той стороне... Ну, где я раньше был – там люди настоящие?

– А ты всегда был только здесь. Не знаю я ничего про другую сторону. Нет её.

Солнце приятно припекало. Сидеть в драном камуфляже и рваных ботинках Максу давно надоело, он разделся до трусов и цепочки с солдатским медальоном. Лепота!

– А если я вернуться захочу?

– Куда?

– Туда!

– Раз хочешь – вернёшься. Только это тоже иллюзия. Ты один и всегда был один, остальное тобой же и выдумано.

– Но как?!

– Тонкая материя создаёт миражи из смертного вещества. Но это как пластилин: слепил, поиграл, смял. И лепишь иное.

Макс кивнул. Объяснение как объяснение, чем оно хуже других.

Над морем, изменившим цвет с приторной лазури на нечто угрюмо-зелёное, зажглось второе солнце. Третье. Ради разнообразия, все светила перекрасились в алый, синий и фиолетовый, придав пейзажу тревожный оттенок. Девушки куда-то пропали, повинуясь подсознательным приказам, а сам Создатель – лень было вставать – облачился мысленно в длинную соболиную мантию с запятыми меха. Жарковато, но сойдёт. Как на какой-то картине – всплыло же невесть что из памяти.

На голове криво сидела тяжеленная золотая корона. Чашка для пива стала сперва оловянной, с чеканкой, после золотой, а напоследок – хрустальным кубком, мрачно сиявшим отсветами фиолетового солнца, самого маленького и шустрого из трёх.

– Ты мне не веришь? Или просто осваиваешь силу?

– И то, и другое. Не мешай.

Над морем летела музыка. Тяжёлые риффы, мощный вокал – нечто пауэр металлическое. Мир сошёл с ума и центром этого безумия был он сам, Макс Петров.

– И всё же другая сторона есть, дед. Не может её не быть – каждый человек равен миру, но миров много.

– Опять же – тебе решать.

Макс встал, мантия зашелестела и превратилась в натовский пиксельный камуфляж – такая одёжка лучше, если выживет – пацаны обзавидуются. Берцы совсем новые, целые, никакие пальцы не торчат врастопырку. Автомат на плечо. Рацию в руку. И – последний тост, до дна.

Только что бы такое сказать для вечности? А, плевать, молча можно выпить. И назад. В тот же момент. В ту же нору под узкой грязной дорогой, соединявшей трижды никому не нужные деревеньки.

Можешь, значит обязан.

Славку нашли сразу. Как лежал за насыпью, так остался с фляжкой в руке. А вот Макса группа Смирнова, предупреждённая вовремя, поискала. Постаралась. Иди раскопай сапёрными лопатками завал, заберись в мешанину воронки посреди изувеченной дороги, раскидай бетонные обломки.

Но, конечно, справились – наши своих не бросают даже мёртвых. Особенно, мёртвых.

Кто его знает, Петрова, как он умудрился их вызвать из-под земли, ни один сигнал, по идее, пробиться не мог. Но вызвал и предупредил перед смертью, было же. Было...

Непонятно только, почему вокруг тела всё осколками хрусталя засыпано, но над такими загадками времени не было голову ломать. Враг наступал. А миров – много.

«Я вернусь, мама. Обязательно. Только не знаю, куда...»

© Юрий Мори

Рюкзак неплохой. Крепкий. И нести удобно. Сперва Михаил предпочёл бы рамный, а не эту поделку для студентов, но выбирать не приходилось. А сейчас привык. Да и сколько тех вещей-то с собой, чтобы таскать туристский...

- Дядя Миша, нам долго ещё идти? - Светка похожа на грушу в огромной взрослой куртке, обвисшей на узких плечах. Сверху торчит увенчанная зелёной шапкой с помпоном голова. Так наряднее, что ли? Или чтобы шрам, стекающий от макушки через лоб почти до правого глаза, скрыть?

Кто их, девок, разберёт.

- По плану восемнадцать километров. Шестнадцать точно прошли, считай сама, - строго отвечает Михаил. Нога перестала болеть и теперь просто опухла, напоминая о себе жжением где-то под кожей, от колена и ниже. - Устала?

Светка вздыхает, высовывает из слишком длинного рукава кончики пальцев и поднимает воротник, почти спрятав лицо.

- Ну да... - жалобно тянет она оттуда, из глубины. - И есть хочу.

- Скоро деревня, судя по карте. Озерки какие-то. Там поедим.

- А дадут? - Светка высовывает любопытную мордочку наружу. - Даже не верится.

- А мы заплатим! - в тон ей отвечает Михаил и через силу улыбается. Идти ещё километра полтора, а нога как бревно. Не чувствует, как наступает, только щиплет изнутри. Он удобнее перехватывает палку, опирается всем телом и ковыляет дальше. Светка идёт следом, иногда оборачиваясь на оставшиеся позади кусты, растущие вдоль лесной дороги.

С момента их встречи уже неделя. Семь суток. Раньше она отмеряла дни как привыкла в школе - по дневнику: три дня столбиком слева, три - справа. Воскресенье в уме. Теперь о дневнике пришлось забыть, как и о многом другом, но привычка осталась.

Михаил нашёл Светку в подвале разрушенного дома. Над землёй торчали послевоенные абстрактные скульптуры - бунтующий железобетон a la naturel, а внизу было прилично: лежанки, сбитые из остатков мебели оттуда, сверху. Почти целый стол с неведомо как уцелевшей керосиновой лампой. Очаг, аккуратно выложенный из кирпича. Даже дым наверх уходил не через дверь, а в огрызок трубы в потолке.

По дымку он и нашёл убежище.

Внутри были проблемы: два парня лет по двадцать, точнее Михаил определить не смог. Да и не сильно хотел, потому что пришлось почти сразу стрелять. Добрым словом и пистолетом можно добиться больше, чем только словом... Как обычно, в общем. Особенно когда ты немолод, крепко хромаешь на левую ногу и просишь просто ночлега, а в ответ рискуешь быть напластанным двумя ножами сразу. Хорошо, ствол достал ещё за дверью. И патрон дослал.

- Дядя Миша, там впереди есть кто-то! - Светка прижимается к нему сзади, выглядывая из-под руки. - Переждем?

Вот лучше бы да. Переждать. Пистолет, аккуратно почищенный и завёрнутый в промасленную тряпку, лежал в рюкзаке. Выкинуть жалко, патронов в магазине уже нет. Один в стволе, но это не вариант. Если что, отбиваться палкой, то есть, считай, ничем.

- У тебя зрение получше, Светка, кто там есть-то? - он щурится, оттягивая пальцем край глаза, но смиряется: с минус четыре без очков видимость никакая. Шевелится кто-то метрах в ста, а кто и зачем - загадка.

- Три мужика. Без оружия, вроде. И тётенька. Похоже, дерутся, но сама не разберу.

«Тётенька»... Впрочем, с высоты Светкиных тринадцати лет все, кто старше - тётеньки. И дяденьки. Кроме тех двух уродов, что насильно держали её в подвале за прислугу и подстилку. Тех она так и назвала тогда - уроды. Когда помогала трупы оттащить в развалины.

- Если без оружия... - Михаил задумывается. - Пошли поближе, может, договоримся.

Пока они дошли, двое мужиков уже прилегли отдохнуть после метких ударов «тётеньки». Судя по лужицам крови, прилегли надолго. Без медпомощи, скорее всего, навсегда. Третий держится - то ли сильнее остальных, то ли просто осторожнее. Толстый, но быстрый. Оружие, кстати, у обеих сторон конфликта есть - мясницкого вида тесак у мужика и узкий, видимо, военный нож у девушки. Толстяк сопит и время от времени с надеждой оглядывается на павших друзей - не помогут ли?

Вряд ли. Михаил, хоть и не врач, но насмотрелся за эти полгода всякого. Если бы раны были легче, хоть уползти бы попытались. А они лежат кулями, один, похоже, и не дышит уже.

- Пошли вон! - шипит им со Светкой девушка, умело оттесняя оставшегося врага к деревьям. Похоже, третий проигравший на подходе, вопрос времени.

- Мы мимо, мимо... - мирно говорит Михаил. - Не наше дело. Светка молча сопит рядом. Видно, что манера обращения девушки с ножом её зацепила. Понравилась.

- А меня научите? - вдруг спрашивает Светка. Девушка на мгновение отвлекается и тут же получает резаную рану на руке. Неглубоко, но неприятно.

- Вот ты, сука! - Мужик, ударив, чуть расслабляется и сразу платит за это: прямой в грудь, с огромной силой, даже хрустнуло что-то под лезвием.

Девушка выдергивает нож и сразу отскакивает, настороженно глядя, но волноваться не о чем. Сперва падает тесак из разогнувшихся пальцев. Потом и сам толстяк тяжело заваливается вперёд.

- Ты, вонючка, чего отвлекла меня? - ворчит девушка на Светку. - Чуть не прирезал...

Она аккуратно вытирает нож о спину павшего воина и суёт в обнаружившиеся на поясе ножны.

- Вы можете меня научить? - повторяет Светка, зачарованно глядя на победительницу. Михаил чувствует себя лишним здесь и сейчас, но молчит. Пусть спросит.

- Зачем это мне? - спрашивает девушка. Вблизи она даже для Светки не тянет на тётеньку. Двадцать три. Четыре?

- Мы вам заплатим, - уверенно отвечает Светка. - Да, дядя Миша?

Михаил пожимает плечами. Сама спросила, сама решает, посмотрим, чем дело кончится.

Девушка подтягивает ремень с ножнами, топает ботинками, стряхивая с них комья грязи после танца с ножом, застегивает доверху «молнию» на короткой куртке. Движения быстрые, привычные.

- Вы двое - дурачки, да? Блаженные? Таких и грабить жалко. А придётся! - она подходит вплотную к Михаилу. Чёрт, даже палкой не ударишь, замаха нет... - Давай, что есть ценного, и уматывайте!

Глаза у неё страшные. Серые, прозрачные, немного навыкате. Обычные девичьи глаза, но внутри ощутимо плещется безумие. Михаил понимает, что этой - он ничего не сделает. Не успеет. И отдать-то нечего, Светка же не то имела в виду...

- Тётенька, да у нас нет ни хрена, - Светка скользит из-за плеча и встает рядом с ним. - Мы зато маршрут знаем. До Убежища.

«Ох ты ж, коза! Кто тебя за язык тянул...».

- До какого? - явно разбираясь в вопросе, спрашивает девушка. Сумасшествие в зрачках сменяется лёгким интересом. - Номер знаете?

- Двести пятнадцать, - тихо говорит Михаил. Лёгкий интерес сменился активным. - Но я только на память, карты нет...

Это сразу надо сказать, чтобы не забрала все шмотки в надежде дойти самой. С неё станется. Такие по трупам не то, что ходят - танцуют.

- Кодированный? - спросила как сплюнула. С пренебрежением. Ну и чёрт с ней, не важно. Он не обидчивый.

- Да. Я, собственно, и не военный. Я бухгалтер. Просто так получилось...

- Не имеет значения. Далеко идти? - тон армейский, командный. Кто ж ты есть такая?

- Девяносто километров. Плюс-минус. - Михаил осторожно выдыхает, поняв, что весь разговор почти не дышал. Напугала она его, напугала, что тут говорить. - Я направление знаю и расстояние. Остальное... Ну, по мере приближения. Всплывает в голове, само по себе как-то.

- Знаю такую технологию. Пошли вместе, - приказывает девушка и суёт ему узкую твёрдую ладонь. - Виктория. Спецназ генштаба ВВС.

- Михаил, - он жмёт ей руку. Как кусок доски, обтянутый шершавой кожей. Рукопашница, сто процентов, жал он уже такие руки. В прошлой жизни. С тех пор насмотрелся и военных всех видов. Танкистов без танков видел, ракетчиков без ракет тоже. Спецура от летчиков в лице милой барышни посреди леса уже не удивляет.

- Светка, - представляется его спутница и шмыгает носом. Нос розовый, кроличьего оттенка, острый как морковка.

- В Озерках отряд стоит, эти вот... - Виктория машет в сторону лежащих. - Оттуда. Обойдём по лесу, и ночевать там придётся, есть одно место. Плюс транспорт, если повезёт завести.

- А чего - отряд? Самооборона? - растерянно спрашивает Михаил.

- Охотники, - плюёт Виктория. - Вёртышей ловят, придурки. Ни оружия, ни ведуна своего... А тут я. Нет оборотней, так хоть потрахаемся, мне этот жирный так и сказал. А у меня настроения что-то не было с крестьянами валяться, да ещё с тремя сразу. С головой что у тебя?

Она смотрит на Светку. Та стягивает за помпон шапочку, открывая шрам. Привет от тех самых уродов на всю оставшуюся.

- Ясно... Повезло, глаз цел.

Светка кивает и молча натягивает шапку обратно. Несмотря на июнь, холод стоит собачий. Но к этому уже все выжившие притерпелись, не самая большая проблема.

- А чего вдруг здесь вёртышей ловят? Они ж в городах, вроде? - Наивно спрашивает Михаил, цепко следя за Викторией. Сам не встречал, но историй ходит тьма. И все одна другой страшнее...

После активного обмена ядерными ударами по городам и военным базам воевать стало особо некому. Да и не с кем. Заключительный аккорд взаимных пинков через океан пришелся по мирному населению. Отечественная «мёртвая рука» отослала остаткам населения штатов букет из боевых бацилл, а вот в ответ... Чёрт его знает, что это было. Учёных теперь не сыщешь, а вариантов в народе масса. Некие сверхбактерии. Газ, меняющий ДНК. Нано, прости Господи, роботы. Вплоть до применения боевой магии - почему бы и нет, чем чёрт не шутит?

Творец зла не шутил совершенно...

- Говорят, ходят, - равнодушно пожимает плечами Виктория. - Да наплевать. Сейчас я сумку заберу и пошли-ка в лес.

Она отходит от места схватки, выдергивает из кустов длинную армейскую сумку, подходящую для переноски оружия и прочих бытовых и боевых нужд. Расстегивает «молнию» и её попутчики видят, как из сумки высовывается любопытная кошачья морда. Михаил успокаивается - кошки вёртышей на дух не переносят, раз таскает с собой - всё в порядке. По крайней мере в этом вопросе.

Результат последней атаки не порадовал. В атакованных заключительной волной ракет городах люди начали меняться. Месяц. Два. После, оставаясь внешне неотличимыми от соседей, они приобретали самые разные качества, исторически не присущие homo sapiens. Скорость. Сила. Умение дышать под водой. Слышать и передавать мысли. Теле- и пирокинез. Никто не знал, что ещё. Самая разнообразная чертовщина, одним словом.

Но эти модификации стали только первым шагом. Перевёртыши, сразу сокращённые гласом народным до нынешнего названия, тянулись к себе подобным и как-то уж очень быстро переставали контактировать с обычными людьми. Могли, но не имели желания.

Они собирались вместе.

Они обживали города и медленно, но верно изгоняли оттуда жителей.

Вёртыши не боялись радиации, что и вовсе пугало. Последние слухи говорили, что на обычных людей они открыли охоту, активно, впрочем, собирая технику и прочие остатки цивилизации. Распознать одинокую особь могли только ведуны - некоторые люди как-то чувствовали вёртышей. Или кошки. Как вариант.

- Михаил, вы ранены? - Он отвлекся от грустных мыслей, с трудом перебираясь через завал из упавших деревьев. Рюкзак цеплялся за ветки, хотелось плюнуть на всё, сесть на бревно и часок отдохнуть. Жаль нельзя.

- Нет. Это... Травма, в общем. Я дойду куда надо, Вика...

- Виктория! - строго поправляет девушка. Она-то легко лезет через самый бурелом, с каким-то даже удовольствием. Сумка, довольно увесистая на вид, висит у неё на плече, никак не замедляя передвижение. Кроме кота, иногда выглядывающего с видом пресыщенного жизнью аристократа, там что-то негромко позвякивает. Металлический такой звон, характерный.

- Травма... - Михаил запретил себе вспоминать, как голыми руками стаскивал с себя рухнувшую кирпичную стену. Как орал, стараясь пробиться через завал, ломая ногти, чтобы вытащить жену и близнецов. Как...

Ладно. Хватит. Достаточно.

- До точки минут двадцать. Справишься? - Виктория смотрит на Светку. Та совсем расклеилась, чихала, вытирая нос рукавом, покрытым уже блестящей коркой. Но идёт исправно, уж не хуже Михаила.

- Да, Виктория! - чётко отвечает девчонка. - А как кису зовут?

- Не важно, - резко бросает спецназовка и лезет в очередной завал. Вроде, не тайга, а еле идут. Даже есть приходится на ходу: Михаил вытаскивает сделанные на предыдущем привале бутерброды из хлеба с холодным мясом. Никто не благодарит, но и не отказывается.

Дальше топают молча, пока в ровном частоколе деревьев не становится виден разрыв. На поляне, рядом с домиком из почерневших от времени бревен обнаруживаются колодец, небольшой сарай и - совсем уж неожиданный здесь - небольшой вертолёт. Чёрная двухместная машина, без опознавательных знаков, затянутая сверху сеткой. С воздуха и не разглядеть, хотя - кто сейчас летает-то?

- Офигеть! - не сдерживается Светка. - Вот это да...

Виктория сердито глядит на неё через плечо, но молчит. Кот одобрительно осматривает место назначения, облизывается и больше в сумку не прячется. Так и оглядывается вокруг, пока вся группа не заходит в дом.

Михаил поднимается по скрипучим ступеньками последним. Обернувшись на вертолет, понимает, что перед глазами всплыл завершающий кусок карты. Как ломтик паззла вложили в финальную свободную ячейку. Убежище обозначено звёздочкой. Да, отсюда по прямой восемьдесят семь километров. Забавная психотехника... Надо же было так попасться под руку полковнику тогда, перед последним ударом по городу. Им, семерым выжившим в штабе, включая гражданских, карту в голову и всунули. Вспышка света и гуляй, вспомнишь по мере приближения. Дошли остальные, нет - кто ж их знает...

- Михаил, вы в технике разбираетесь? - Виктория аккуратно кладёт сумку на низкий самодельный стол, вытаскивает кота, оказавшегося довольно крупным зверем, и начинает что-то искать, звеня железками.

- Ну... На уровне «почини выключатель», - отвечает он. - В детстве с отцом машину чинил, кое-что помню. Но тут специалисты по «жигулями», наверное, ни к чему?

- Да хрен его знает... - роясь в сумке, говорит Виктория. - Я умею пилотировать вертушку, но меня предупредили, что сперва надо проверить. Движок глохнет. Не хотелось бы взлететь и грохнуться. Пошли!

Она вытаскивает из сумки небольшой прибор со свисающими щупами проводов и толстый мануал с броской надписью Robinson.

Через полчаса тестирование закончено. С точки зрения Михаила, помогло выкручивание свечей. Мнение Виктории осталось неизвестным, но движок работает как часы. Пора бы и лететь. Заодно Михаил подумал, что, наконец, посидит, иначе завтра на ногу не наступить - нагрузка чересчур велика.

- Направление? - щёлкая стартовыми тумблерами, деловито спрашивает Виктория. Сетка свернута и спрятана в багажнике, кот и девочка уже в салоне.

- Северо-северо-запад, триста сорок градусов, - чётко, как у доски на уроке, отвечает Михаил и сам удивляется. Откуда ему знать? Часть кодирования, не иначе.

- Ориентиры?

- Впадение небольшого ручья в реку, затем левее русла реки двойной холм. Дистанция восемьдесят семь.

- Принято! - кивает Виктория. Дальше разговаривать невозможно, лопасти грохочут над самой головой. Пассажирская гарнитура - вот она, только руку протяни к стойке, но пользоваться ей Михаил не умеет, а учить тут никто никого не собирается. Остаётся смотреть на плавно уходящую вниз поляну, верхушки сосен и удаляющиеся крыши домика и сарая.

Вертолет девушка ведёт уверенно, что успокаивает. Внизу лес, потом проскакивает небольшая деревенька - видимо, те самые Озерки. Снова лес. Начинается река. Виктория держит маршрут по компасу, не над руслом, поэтому река то появляется внизу, то уходит в сторону, виляя как змейка.

Виктория показывает рукой вниз. Да, вот тонкая нитка ручья вливается в речку. Почти на месте. Вертолет забирает левее и скоро показывается двойной холм. Ни дорог к нему, ни каких-то признаков жилья вокруг. Холм и холм, только почти у подошвы удивительно удобная для посадки площадка. Неправильной формы, даже со спутника не поймёшь, что деревья специально убраны. Впрочем, спутники пожгли в самом начале всей заварухи, некому теперь с небес смотреть.

- Садимся! - по губам угадывает Михаил. Нога немного прошла, что ж, можно и продолжить. Тем более, цель - вот она.

Вертолёт замирает точно в центре площадки. Двигатель остановлен, но лопасти, замедляясь, ещё нарезают воздух на ломти.

- Вход где? - деловито спрашивает Виктория. Несмотря на напускное равнодушие, вид у неё довольный. Наверное, медаль дадут, или что там у них в цене в спецназе? Наградной рюкзак с автографом командира?

- Вон там, у левого от нас холма, внизу темное пятно, видите? Это на самом деле дверь. Подойду ближе, вспомню код.

- Шагай! - девушка забирает из салона сумку, достает нож и, оглядываясь, идёт следом за ковыляющим Михаилом. Светка, путаясь в своей взрослой куртке, спешит за ними.

Дверь вблизи - камень камнем. Только небольшая коробочка справа от валуна намекает на большее. Михаил поднимает крышку и уверенно набирает семь цифр. За камнем слышен нарастающий скрип механизма, какое-то гудение, потом щелчок и вся глыба легко поворачивается вокруг оси, открывая узкую щель. Человек, даже толстый, пройдёт запросто, а вот тот же мотоцикл не закатишь. Да и чёрт с ним, нет у них мотоцикла.

Михаил идёт первым, Светка за ним, держа за рукав и словно боясь потеряться. Виктория шагает последней, так и держа в руке нож. Привычка или боится кого-то?

Коридор заворачивает почти под прямым углом и упирается в дверь. Опять кодовый замок. Классическая военная паранойя или что-то большее - теперь уже не узнать. Строители убежища в лучшем случае сидят по подвалам или стали вёртышами. В худшем от них остались тени на бетонных стенах, возле которых людей испарило близкой вспышкой.

- Код тот же?

- Нет, другой. Сейчас наберу.

За этой дверью после набора кода снова слышен гул двигателя и лязганье чего-то металлического. Но сама дверь заперта, Михаил безуспешно дергает за ручку, потом перестаёт.

- Ждём, это лифт, - внезапно вспоминает он ещё кусок кода. - Нам на минус шестой, в командный пункт.

- А там? - внезапно спрашивает Светка. Лицо у неё странно озабоченное, словно разом повзрослевшее.

- А там мы узнаем, для начала, есть ли тут ещё люди, - подбадривающе улыбается Михаил. Хотя и через силу, слишком уж устал. - Если есть, знакомимся. Опять же, душ не помешает и поспать минут шестьсот. Да, пожрать бы ещё не на бегу! Всё остальное завтра.

- Что - остальное? - жёстко уточняет Виктория. Кот молча выглядывает из сумки, как будто соглашаясь с вопросом хозяйки.

- Как жить дальше, вот что остальное... - устало отвечает Михаил. Дверь перед ним наконец-то щелкает замком и приоткрывается. По-военному аскетичная кабина, крупная надпись «Не более 8 человек», ряд кнопок, на единице горит красный светодиод.

«Где бы ещё набрать эти восемь человек», - грустно думает он. Обе девушки заходят внутрь, Виктория захлопывает за собой дверь. Михаил жмёт кнопку «-6» и лифт медленно опускается вниз, куда-то в толщу земли. Кнопки, кстати, размечены до минус десятого, наверное, там склады или что-то подобное.

По командному пункту сразу ясно, что никого больше здесь не было. Слой пыли на креслах у погасших экранов, приглушённый аварийный свет - да и тот вспыхнул только, когда они вышли из лифта. И тишина. Вязкая, давящая по краям сознания тишина.

- Прекрасно! - говорит Виктория, осматриваясь. Ставит сумку с котом к одному из экранов на стол, прямо на клавиатуру. - Какой код полного доступа?

- Давай, это останется моей маленькой тайной? - внезапно отвечает Михаил. Или это говорит часть кода, требующая сохранения тайны изнутри? Не поймёшь.

- Светка, отойди к дальней стене, и стой там, хорошо?

Девочка пожимает плечами и идёт, куда сказано. Виктория перехватывает в руке нож, провожая её глазами. Потом снова смотрит на Михаила.

- Догадался? Но зачем тогда приволок меня сюда?

- О чём догадался? - растерянно спрашивает Михаил, но потихоньку осознает, что происходит. - Так ты что, вёртыш?! Но... кот же?

Он суёт руку в снятый и расстёгнутый рюкзак, закрывая его от Виктории телом. Вёртыш смотрит на него своими бешеными глазами и медленно говорит, не поворачиваясь:

- Я обещала тебя, Светлана, научить работать ножом... Первый урок.

Её спортивная фигура, затянутая в военную форму, словно размазывается в воздухе. Доля секунды - и она уже за десяток метров, возле Светки. Почти невидимое движение – и у смешной груши словно срезают верхушку вместе с шапочкой, отрубленная голова падает на пол и остается лежать неподвижно. Тело, ещё не знающее, что умерло, дергается, почти взмахивает руками и валится рядом с изувеченной шрамом головой.

Михаил смотрит на умершую Светку, а видит почему-то жену.

Как её тогда по частям достали из-под завала. На близнецов упала плита, это было страшно, но, вроде бы, сразу, а она… Она немного прожила ещё. Наверное, когда он ломал пальцы о бетон, она звала его с другой стороны.

Наверное…

- Урок номер два. Уже для тебя, обычный, - эта стерва просто телепортируется с места на место, никто не может так быстро ходить. Бегать. Даже летать – и то сомнительно.

Виктория уже стоит рядом с ним, держа нож упертым в бок Михаила. Острое лезвие прокололо и куртку, и свитер и упирается под ребро. От лезвия сладко тянет свежей кровью. Кровью еще одной девочки, которую он не смог спасти.

- Код – и ты свободен. Иначе мне придется порезать тебя на ремни, мой малыш.

Сколько злости в голосе, чёрт бы её побрал. Сколько злости…

Михаил нажимает на спусковой крючок, даже не вынув руку из рюкзака. Даже не размотав тряпку. Пистолет заклинит, конечно, гильзе вылететь некуда. Но он должен выстрелить. И надеется попасть.

Никакие способности не помогут, когда стреляют в упор. Виктория могла бы успеть зарезать его трижды и ускользнуть от выстрела, если бы предполагала это. Но тут уж у каждого своя судьба. Он выдернул обожженную после выстрела руку и дул на неё, пока вёртыш медленно, но неотвратимо подыхал. Виктория стояла на коленях, выронив нож и пытаясь зажать дыру в груди, из которой торчали обломки костей и проглядывало через кровь что-то розовое, пузырящееся, всё ещё дышащее, надувающее и опадающее наружу. Кот спрыгнул со стола и подбежал к хозяйке, оборачиваясь и шипя на Михаила.

Наплевать.

Наконец тело медленно наклонилось вперёд и распласталось на полу. Кот подскочил ближе, но Михаил был настороже. Стрелять больше нечем, но никто не мешает просто свернуть ему голову. Вообще никто не мешает. Даже совесть.

Кот остановился, словно обдумывая ту же мысль, потом резко развернулся и выскользнул в коридор. Предстоял долгий путь, мимо лифта, по шахтам вентиляции. Как-нибудь выберется на поверхность, выберется. Без помощницы он почти беспомощен, а его мысленный призыв из-под земли никто не услышит. Значит, придется выбраться.

Михаил сел за главный пульт и сказал основной пароль. Аварийный полусвет заменило нормальное сияние ламп, экраны ожили. Он внимательно посмотрел на отметку мечущегося по коридорам вёртыша. Потом уточнил у компьютера дальнейшие действия. По всему выходило, что сегодня ему везёт больше, чем противнику. Неторопливо сходил на склад, взял автомат, патроны и немного консервов. Для начала хватит, а там разберемся. В жизни появилась уверенная цель – мочить этих тварей. Где угодно. Как угодно.

Метка кота приблизилась к входу в шахту вентиляции, но охранная система сработала на «отлично». Михаилу не особо интересно было – мина-ловушка или лазер, но что-то порубило эту тварь на фарш.

Дороговато всё обошлось. Пора оттащить труп вертолетчицы к мусоропроводу, а Светку нужно похоронить на земле. Непременно там, на вершине одного из холмов. А потом вернуться сюда, за пульт, и подумать, какими силами дальше воевать с тварями. Техники в убежище немало, но и противник… К тому же, на кошек теперь рассчитывать нельзя.

Да, не забыть - рюкзак нужен новый. Взамен простреленного.

© Юрий Мори

Увидел у товарищей Китайцев поделку на Али. Отрисовал. Мож кому пригодится.