Давным-давно, когда солнце светило ярче, а трава была зеленее, посчастливилось мне родиться в семье капитана дальнего плавания и медика. Родители мои были людьми весьма состоятельными, поэтому прямиком из роддома я направилась в наш роскошный особняк на берегу холодного моря ахаха шютка ))) Все было, конечно же, не так: жили мы в коммуналке в деревянном промозглом бараке. Из удобств — ледяной туалет, ледяная вода и центральное отопление. Мыться мы ездили в городскую баню, или же к маминым подругам. Эта еженедельная движуха мне очень нравилась, поскольку в бане можно было до одури греться на верхней полке и слушать разговоры тёток, а в гостях без меры жрать конфеты, смотреть зарубежные фильмы и мультики по видаку.
Папка мой с 1970 года ходил в моря, обошёл весь мир в поисках рыбки, поработал и штурманом, и старпомом, и стал, наконец, капитаном-директором на большом морозильном траулере. Для молодёжи поясню, что в советские времена выйти замуж за моряка загранзаплыва, а уж тем более кэпа, было не просто круто, а очешуительно. Это означало и зарубежное шмотье, и технику, и косметику-парфюмерию, алкоголь, машины-иномарки, да все что угодно! Однако, в нашей халупе не было ни*уя, а скромное убранство комнатки состояло из нескольких полированных гробов, ставших моими лучшими друзьями на 17 лет: родительской кровати, платяного шкафа, буфета и зеленого горбатого дивана, на котором я спала. На шкафу жил черно-белый телевизор — вот и все богатство. Не знаю, насколько обломалась моя мать, когда вместо неба в алмазах ей досталось все вышеописанное, но меня моя жизнь советского ребёнка вполне устраивала.
Году эдак в 85-86 папаша пришёл из Японии и привёз несколько артефактов — калькулятор Касио на солнечных батареях, магнитофон Шарп и набор открыток с видами Токио. Все эти предметы живы до сих пор и отлично работают (особенно открытки). Я заполучила единственные за все детство импортные шмотки —2 одинаковых детсадовских кимоно (розовое и синее), и была счастлива, т.к. откровенно говоря, меня никогда не баловали. Рейсы отца длились по 6-9 месяцев, и логично предположить, что его зарплата была более чем достойной, но я так же как и мои неблатные друзья- товарищи донашивала чью-то одежду и обувь, а не вышивала в заморских обновках.
Соседи по коммуналке съехали в свежеотстроенный кооператив, а мы ещё 5 лет ждали своей очереди на получение жилья. Отец стоял в очереди с момента начала работы в пароходстве, и, наконец, спустя 20 лет он его-таки получил. И очень вовремя, поскольку через год рухнул союз нерушимый, и огромное количество народа так и осталось жить в этих трущобах. Нам тупо повезло, и на мое десятилетие мы отметили новоселье.
Все три мамины подруги были замужем за моряками, чьи должности были ниже рангом моего отца, однако в их квартиры можно было ходить на экскурсии, а в нашей только с удивлением озираться. Завидовать я никогда не умела, а только восторженно рассматривала каталоги Otto и Quelle с красивой жизнью, смотрела ниндзя-фильмы и бесконечный сериал про Тома и Джерри. В середине 80х эти друзья имели японские телевизоры, видаки, музыкальные синтезаторы, увлажнители воздуха, светодиодные елки, не говоря уже о стиральных машинах и Полароидах. А мы получали очередную серию книг по подписке и свежий номер журнала Мурзилка. Наверное, в какой-то момент маме это надоело, и она начала-таки покупать себе зарубежные вещи в "Альбатросе" и "Березке", видимо, выбив из папаши чеки.
А что папаша? Сойдя на берег, он постоянно бухал. В одиночку, со своей командой, со случайными людьми. Потом он снова уходил в рейс, и я выдыхала: по ночам он не давал нам спать, врубая на всю катушку магнитофон или телевизор, и веселил так до самого утра. Начиная с 1го класса я была сама по себе: отец в море, мать допоздна на работе. Пришла со школы-поела-помыла посуду-сделала уроки- погуляла-прибралась. От меня требовалось только учиться на пятёрки, да шуршать по хозяйству. За годы одиночества я превратилась в эмоционального чурбана, которого никто не обнимал и не целовал, у кого интересовались успеваемостью, да помыла ли пол. Когда папа приходил из рейса, то мы с ним практически не общались - никому из нас это не было нужно.
Сейчас, в 37 лет, я из праздного любопытства поинтересовалась у мамы — куда же все эти годы уходили деньги отца? Где валютные заначки, кооперативные квартиры и брульянты? Неужели он только и делал, что оплачивал косяки команды за рубежом? Погром гостиницы в Перу, вызволение людей из полицейского участка в Ирландии, несчастные случаи на борту судна, форс-мажор по доставке команды в Норвегию? Где деньги, Зин?! Мне отчаянно завидовали одноклассники (капитанская дочка, фигли), но суть их зависти мне была не ясна. До 10 лет я ходила в школьной форме, в 11 лет у меня был только красный полосатый свитер да юбка (прости, одноклассница Катя, что ты не могла носить свой такой же свитер из-за меня), а в 12 лет мать стала отдавать мне свою заграничную одежду. Я и сейчас-то вешу пол-центнера, а тогда была просто тщедушно-костлявым ребёнком ростом метр с кепкой. Думаю, в одежде тридцатилетней женщины я выглядела более чем экстравагантно. Мать ответила, что отец 10 лет (десять лет, Карл!) получал какое-то там никому не нужное образование в Питере, пропивал деньги, да содержал своих родителей и братьев-сестёр в деревне. По этой же причине (за все уплОчено) все лето я проводила в деревнях, а на море, в котором можно купаться, попала лишь в 2000 году на 3 курсе ВУЗа (Белое и Баренцево не в счёт). Родители ещё при советах ежегодно отдыхали в Болгарии, Румынии и на Черноморском побережье СССР, а меня не брали с мотивом "нас никто не возил, и мы не будем".
В общем, друзья, любите своих детей с рождения. Вспоминать об этом к их сорокалетию (что и происходит в моем случае) будет уже поздновато.