Перевод:

Укройся, небо гудит.

Армагеддон, второе пришествие

Война миров, конец истории.

Укройся, наводнения грядут.

Гнев под громовые раскаты барабанов,

Конец дней

Для человечества и для твоих сородичей.

Заполни эти пустые мгновения, бойся больше

В этом могильном новом мире 84-го года.

Быстрая смерть, последний вздох,

ИИ убьёт нас всех.

Конский навоз застилает Лондон.

Марсиане среди нас, Y2K.

Собирайтесь, все на борт, конец близок.

Мы — рождённые под несчастливой звездой дети вашей свалки.

Невинные острова, которые не пострадали.

Момент нашего надира,

Столько раз мы просрочили все сроки.

Слишком поздно, собирайтесь.

Настал день

Чистилища, та же старая история

Дрожи перед славой халифата.

Сегодняшнее «Большое чтение» вздёрнет тебя на виселицу,

и ты останешься маленьким.

Вот миллион верёвок для палача.

Кавалькада кошмаров для Песочного человека.

Вирус разума, страх перед известным,

Хранят нас в безопасности.

Нас слишком много для нашей Матери.

Урожай сгорит, так зачем беспокоиться?

Новый штамм отправил тебя обратно в пещеру.

Подчинись, держись подальше, пригнись!

Бойся слов, кормящих человечество.

Прячь не стреляные пистолеты

И убогие танцы.

Это долгий путь к миру грёз.

Вся боль и страдания, за которые можно переживать,

Они там, но твоя проповедь пуста.

Придумал восход солнца,

Придумал смысл полёта Лошади.

Время для другого страха, воплощённого в реальность.

Потребность чувствовать ужас, мрак, благоговение.

Жажда бесконечного doom-порно.

Зло в форме человека ходит среди нас.

Подчинись, держись подальше, пригнись!

Бойся слов, корм, корми человеческого зверя.

Прячьте не стрелянные пистолеты.

Конец — это страх.

Лично я всегда чувствовал: в голосе женщины можно услышать больше, чем просто ноты. Там — жизнь. Там — выбор. Там — свобода быть собой, даже если это пугает.

Когда поёт Тарья Турунен, ты будто входишь в храм. Не тот, где пыльные купола и иконы, а внутренний, скрытый. Голос — чистый, академический, отточенный как хрустальный нож. В нём не было слабости. Она держала каждую ноту, как дирижёр держит оркестр — с достоинством. И этим отталкивала.

Потому что сила пугает, когда ты не готов.
Потому что в её «Sleeping Sun» ты не просто слышал солнце, ты ощущал ледяную вечность между звуками.
Потому что это был оперный вокал — не просто техника, а философия.
Она не играла — она провозглашала.

С ней Nightwish были легендой, которая почти не касалась земли. Это была мечта — красивая, недоступная, холодная, как северное сияние. Невозможно приблизиться — можно только смотреть, слушать, замирать.

Флор Янсен — совсем другое.

Она вышла не из капеллы, а из сердца. Она не возвышалась над залом — она становилась его частью.
Да, у неё тоже академическая подготовка, но голос её — это не только ария, это буря.
У Флор есть то, чего не было у Тарьи: внутренняя свобода звучать разной.
Она умеет быть нежной, как в «Ever Dream», и яростной, как в «Yours Is An Empty Hope». Она не боится грязи, не боится крика, не боится быть уязвимой.

Если Тарья — это белоснежная статуя, то Флор — живая женщина с ранами, с огнём в груди и взглядом, который говорит: «Я знаю, каково это — выживать».

С ней Nightwish не парят — они идут по земле, по тебе, по твоим чувствам.
С ней песни стали ближе, теплее, сильнее. Она не «заменила» — она изменила.
Флор дала группе новое дыхание — не хрупкое, как стекло, а как ветер в лёгких после долгого бега.

Тарья научила мечтать.
Флор научила чувствовать.

Одну ты ставишь, когда хочешь забыть, что ты человек, и стать чем-то большим.
Другую — когда хочешь вспомнить, что ты жив, несмотря ни на что.

И я не выбираю. Я благодарю обеих.
Потому что их голоса — как два крыла одной души.
Без одного — не взлетишь. Без другого — не вернёшься.

А у тебя было чувство, что песня — не просто звучит, а говорит с тобой?

поехали!