Источник

НЕкраткое содержание: Часть первая: 1. Организатор потоков; 2. Чтобы книги учили хорошему; 3. А поехали!; 4. "Сказочный" Шерлок; 5. Гроб с карманами; 6. Интерпретация совпадений; 7. Бабушка, с которой ничего не случится; 8. Бюджетный рыцарь; 9. Всем палкам палка; 10. Слишком много вопросов; Часть вторая: 11. Библиотекарь; 12. Фея; 13. Яга; 14. Принцесса; 15. Рыжий; 16. Белый; 17. Три в одном; 18. Менеджер среднего звена;

19. Перед эпилогом

– Я тебя, Илюша, понимаю, – положила Яга руку парню на плечо. – И даже в каких-то аспектах с тобой согласна. Личная трагедия, она и есть личная трагедия. Её никто другой не поймет так, как тот, кому пережить довелось. Но, братец мой, я тебе и ещё одну вещь скажу. А ты уж постарайся её осознать. Ещё никто из тех, кто в себе замкнулся, пользы миру, сколько положено, не приносил. А на тебя не только этот мир завязан, а много разных. Уж я-то знаю.

– Откуда? – апатично спросил Илья, просто чтобы не показаться невежливым.

– Сказала б я, что от верблюда, но ты такой плоский юмор не оценишь. Да и читатели, думаю, тоже в восторге не будут.

– Читатели?

Старушка молча положила парню на колени изрядно потрёпанную книгу.

– Читатели, – подтвердила она. – А ты, что, всерьёз эту реальность воспринимать начал? Неужели забыл, с чего всё началось-то?

– С того, что мы в замок пришли.

– У-у-у-у, – протянула старушка и потрогала парню лоб. – Дурень, ты чего? Какой замок? Всё раньше началось. Хотя, ты знаешь, знакомо. Какой-нибудь психолог тебе наверняка разъяснил бы подоходчивее, а я могу только на личном примере. Только, сдаётся, что мой личный пример для тебя ничего не значит. Ну да собственно, я с этого и начала. Всё, что ты переживаешь сам, накладывает более глубокий отпечаток, нежели всё, что тебе рассказывают о пережитом опыте другие. Поэтому читай, Илиас Долговязый, читай.

Яга хлопнула ладонью по книге, лежащей у Ильи на коленях, встала и направилась к стоящим около так и не пригодившегося эшафота Кащею, Ваньке и Волку.

– Ну что, яхонтовые мои, размялись?

– Размялись? – округлил на неё глаза Кащей.

– А чего, не всех побили? – потянулся к ножнам Ванька.

– Вань, тормози эту свою канитель, – попросил Волк, не поднимая головы с лап. – Вводные не все получены. Сейчас выяснится, что нам не в бой, а замок этот отстраивать, и чего тогда?

– А хоть бы и замок… – начал было Ваня, но почему-то погрустнел.

– Не-не-не, – замотала головой старушка, – ремонтировать ничего не надо. Пусть в каждом мире всё своим чередом идёт. Довмешивались, досмешивались. Хватит уже.

– Тогда чего спрашивала?

– Ну как чего. По домам всем пора. По своим реальностям. А вот там…

– И ты тоже?

– И я тоже. Только, имеется стойкое ощущение, что ненадолго. – Яга огляделась. – Василиса, а где Горыныч с Машкой?

– Улетели, – пожала плечами девушка.

– Как улетели?

– Вот так, – Василиса изобразила руками крылья. – Вон туда, – показала рукой куда-то за замковую стену.

Яга хмыкнула.

– Муж и жена, говорят, одна единица силы, измеряемая в сатанах. Смотри, Вась, с кем поведешься, от того и отупеешь. Объясняешь ты уже на уровне.

Яга немного походила по двору, перешагивая обломки, и снова завела свою шарманку:

– Нет, ну это невозможно. Вот куда они делись? Ему читать-то осталось всего ничего – она указала на Илью, который перелистывал страницы одну за другой. – Я ж не знала, что у него техника скорочтения. Там про это почему-то ни слова не было.

– Да чего за паника-то?

– История заканчивается, – грустно вздохнула старуха. – И всё-таки, где этот нетопырь чешуйчатый?

– Не вижу смысла волноваться. Конец любой истории подразумевает начало новой, – философски заметил Серый.

Старуха кивком отозвала Волка в сторону. Тот лениво поднялся, потянулся и, спрыгнув с эшафота, подошёл к старухе.

– Не, ну серьёзно, чего за паника?

– Да ну не паника. Я-то книжку дочитала уже, понимаешь?

– Ну молодец, – похвалил Серый Волк.

– И там прямым текстом сказано, что мне с вами в следующую путёвка выписана.

– Со всеми? – Серый удивлённо оглядел всю компанию.

– Нет. С тобой и с Ванькой.

– И где будет происходить мероприятие? – настороженно, но с ленцой спросил Волк.

– Здесь же.

– Когда?

– Спустя двадцать лет.

– Хм… – нахмурился Серый. – Но ты этот эпизод уже прожила…

– Во-о-о-от! – подняла указательный палец вверх Яга. – Смекаешь?

– Честно говоря, не очень.

– Временной парадокс.

– И?

– Я там же где и я.

– Чего? – Волк отошел от Яги на пару шагов. На всякий случай. – Кто тебя приобнял? Деменция? Шизофрения? Обе две?

– Блин, Серенький, я вот точно говорю, Ванька на всех вас как-то влияет. Вы ни объяснить ничего не можете, ни понять.

– Да как же тут поймёшь, когда ты так объясняешь, что если и захочешь очень сильно, то не разберешься?

– Временной парадокс.

– Вся жизнь – сплошной парадокс, – философски заметил Серый. – Можно как-то по подробнее?

– Я сейчас там, – махнула рукой старушка в сторону замка. – Но я здесь. И если я увижу меня, то это негативно повлияет на ход событий. Точнее, не негативно, а неизвестно как повлияет. Но мы же не хотим, чтобы негативно, а посему такой вариант нужно исключить.

– Погоди, не тараторь, – Волк посмотрел на старушку, на замок, а затем снова на старушку. – Ты хочешь сказать, что твоя копия сейчас ходит по замку?

– Да какой ходит!? Она ещё даже ползать не умеет. Агукать не научилась даже. Ей, может, сиськи ещё не довелось попробовать.

– А-а-а-а-а! Стоп! Не части!

– Юля – это я.

– Ну, я помню. Яга, Юля, Джулия, Джульета…

Дочка Ильи и Мэйли – это тоже Юля. И тоже я.

– А… – Волк постоял немного с открытой челюстью, а затем клацнул зубами. – Да?

– Я уже эту жизнь жила. Знаю, что говорю. К тому же, в книге об этом грязным по чистому написано. И вот сейчас её Илья дочитает…

– Так, а в чём повод для паники-то, я не пойму? – перебил Волк.

– Повод в сознании. Не бывает одного сознания на два тела.

– Ага, – ухмыльнулся Серый. – Ты это мне с Ванькой расскажи. Или, вон, Горынычу.

– Ты Горыныча не приплетай. У него как раз наоборот, три сознания на одно тело. Поэтому хрен на него. Такой же чешуйчатый, как он сам. А вот вы с Ванькой вполне логично объяснимы. Форм-фактор у вас разный и от того сознание разделенное. Волчья часть за интеллект отвечает, а человеческая – за дурнину. К тому же, ты – порождение Ванькиного сознания, появившаяся в процессе Ванькиной эволюции со знаком минус. Отпочковавшаяся и попутно мозги с собой прихватившая. Так что и на вас хрен. Волчий или человечий, сами разберетесь.

– Человолчий? – хихикнул Волк.

– Например, – совершенно серьёзно согласилась старушка. – А мой случай иной. Сознание младенца отдельно появилось, но оно, по логике вещей, является и моим сознанием. Но в то же самое время я со своим сознанием, вот она, стою. Это не ваш случай, когда Ванька, чтобы не сойти с ума от попадания в сказку, всю рациональную часть своего я передал тебе. Тут никто и никому ничего не передавал. И это не тот случай, когда три сознания присутствовали и развивались с самого начала. Следовательно, либо я стану овощем, когда моё сознание перекочует в её тело, либо она будет овощем, потому что моё сознание никуда не перекочует.

– А пополам никак?

– Ну и нахрена Илиасу дочка полудаун со старухой полудауном?

– Вот. Теперь понял, – кивнул Серый Волк. – Однако, мудрёно. Но погоди, я правильно понимаю, что если ты сейчас сбежишь в свою реальность, то и своё сознание с собой прихватишь?

– Да. Но нет.

– Когда Ванька так отвечает, я начинаю нервничать.

– Да погоди нервничать. Дослушай.

– А когда он так меня успокаивает, я еще больше нервничаю.

– Я отсюда должна сбежать сюда.

– Ну вот. Я же говорил.

– А для этого мне надо вернуться туда, откуда я пришла.

Серый стал недоумённо поскуливать.

– Тебя тогда не было, когда я рассказывала, но всё это лишь сон, который я вижу, если засыпаю во сне. А заснув во сне, я могу увидеть сон, в котором я собираюсь лечь спать, чтобы увидеть сон, в котором я... Серый. Э. Серенький, ты чего.

– А? – помотал лобастой головой Серый Волк. – Чего?

– Словом, сейчас самой первой мне, спящей у себя дома с книжкой, которую читает Илья, нужно проснуться и снова заснуть. И тогда я попаду в сон, в котором моё я станет Юлей, которая дочь Ильи. Серый, Серенький. Э! Ты чего?

– Слышишь, Яга, просьба к тебе есть.

– Какая?

– Посмотри мне в ухо, – Волк повернул голову на бок.

– Зачем?

– Ну посмотри.

Старушка наклонилась, приподняла пальцами волчье ухо и стала смотреть внутрь.

– Ну, смотрю, – сообщила она.

– Ничего не течёт оттуда?

– Нет.

– Странно, – проговорил Серый Волк. – А ощущение такое, что твои объяснения мне мозг жидким сделали и теперь он вытекает.

– Ох, юморист! – улыбнулась Яга. А потом на полном серьёзе заверила: – да нормально всё. Сера только ушная. Кстати, почистить бы.

– Но мне, всё-таки кажется, что вытекают.

– Кажется, – заверила Яга. – Так вот, слушай.

И Серый Волк слушал. Не забывая поскуливать. Иногда удивленно, а иногда от недоумения.

По словам старухи, проснуться она может либо получив неожиданное негативное впечатление, либо умерев.

– Во сне всегда так, либо ты просыпаешься на самой тяжёлой стадии кошмара, либо понимая, что следующий кадр – смерть, – пояснила она.

Однако, зная себя, Яга была уверена в том, что удивить в негативном ключе её не получится. Поэтому выход оставался один – попытаться умереть. Задача осложнялась ещё и тем, что предварительно нужно было вернуть "по домам" всех, кого так опрометчиво собрали здесь.

– Кащея, Ваньку, Василису, тебя. И я вот думаю, что нужно бы это как-то совместить.

– Как?

– Горыныч нужен.

– Зачем?

– Увидишь.

Яга направилась к толпившейся у так и не пригодившегося эшафота компании и, подкидывая на ладони увесистый серебряный шар, спросила:

– Ну, дык, чего, молодежь, заветные желания будем исполнять?

– Прям заветные? – оживился Ваня.

– Это какое у тебя желание-то заветное? – поинтересовалась Василиса.

Ваня наклонился к её уху, что-то прошептал ей. Супруга недоумённо посмотрела на него.

– А… зачем? – спросила она.

– Чтоб подлиннее был и полегче, – невозмутимо пояснил Иван и добавил: – мне ж не второй нужен. Мне этот усовершенствовать.

Кащей с Ягой захихикали.

– А чего-нибудь более полезное тебе в голову не пришло?

– А чем не полезное? Мне ж ещё подвиги совершать!

Волк на всякий случай сделал бочком пару шагов в сторону, продолжая коситься на компаньона.

– Вась, чего этот дурень загадал? – сквозь смех спросил Кащей. – Нет, интуитивно-то я догадываюсь, но всё-таки хотелось бы уточнить.

– Ой, – махнула та. Но потом всё-таки выпалила: – Кладенец чтоб был длиннее кащеева клеймора, но вместе с тем, чтобы в весе не прибавил.

Теперь захихикал и Волк.

– Дураки какие-то, – буркнул Ванька.

– А почему ты шёпотом-то Василисе говорил, Вань?

– Ну как почему! Известно же, что заветные желания вслух нельзя произносить. Не сбудется.

– Подвиги ещё совершать… – стонала Яга. – А представь, Кащеюшка, если б он не меч подлиннее загадал? Какие подвиги совершить-то мог?

Веселье прервали хлопки крыльев Горыныча, который, сделав круг над площадью, приземлился рядом с эшафотом. На его спине восседала Маша, а за ней сидели, как ни странно, Герр Альт и Рыжий Шухер.

– Едрить твою совесть! – удивилась Яга. – Вам здесь что, вкусным насрано. Вы ж своё уже загадали и даже растворились? Это чего за новости?

– Это не они, – заверила Маша, спрыгивая с Горыныча. – Это их копии. Шухер временную петлю скрутил в Гнилых Горах и если её не размотать, то в ближайшем будущем вас ожидает, кх-гм, бело-рыжее перенаселение.

– Расколотите этот шар к чёртовой матери, – подал голос Рыжий. – Не будет от него добра.

– Откуда такая уверенность? – полюбопытствовал Кащей.

– Я, папаша, уже дважды пробовал, – пояснил Шухер. – Один раз в карьере, второй раз уже здесь, когда у рифмоплёта шар получил. Проку от него…

Подошел Илья. Лицо его было серьёзным, а взгляд – тяжёлым. Он отдал Яге книгу и протянул руки к шару.

– Можно? – спросил парень.

Старушка посмотрела на него с явно выраженным на лице сомнением. Но серебряный шар отдала. Илья, какое-то время вертел его в руках, не отрывая взгляда от серебрящейся поверхности, а потом протянул обратно Яге.

– Чего это? – спросила старуха.

Парень закусил губу, формулируя, посмотрел на всех по очереди и, в конце концов, объяснил:

– Шухер правильно говорит, ноль толку от него. Но вместе с тем и не прав он. Потому что желания исполняются не те, которые в голове красным маяком мигают, а те, которые глубоко-глубоко внутри нас спят. Какой смысл твердить про «счастье всем», когда на самом деле хочешь счастья себе? Любое наше желание, – Илья ещё раз обвёл взглядом всех, кто столпился подле него, – подразумевает счастье для себя. Даже если ты просишь счастья для всех. Ты просишь счастья для всех и в том твоё счастье. Быть счастливым, это единственное желание, которое шар понимает. Быть искренне счастливым.

– Ну, не знаю, – вклинился Ваня. – Я вот, например, меч хочу. И буду счастлив, если…

– Попробуй, – перебил его Илья.

Иван с опаской взял шар, оглядел его со всех сторон и спросил:

– Чего, прямо вот так и загадывать?

Долговязый молча кивнул.

– Хочу меч! – сказал Ванька, поднеся шар к лицу, будто стараясь говорить внутрь артефакта.

Ничего не произошло.

– Улучшенный, – добавил Ваня.

Ничего не произошло.

– Вот видишь, – развел руками Илья. – А что-то, сидящее глубоко внутри тебя, уже наверняка начало сбываться. Ещё кто-нибудь попробует?

– Давай я, – вызвалась Маша.

И Ванька протянул серебряный шар ей.

Фея долго вертела его в руках, беззвучно шевеля губами, а потом, вдруг, повернулась к Альту и сказала:

– Ой, давай лучше ты.

– Чего так? – поинтересовалась Яга.

– Ну а смысл? – пожала плечами Маша. – Магия сюда вернулась. Искажённая какая-то, но вернулась же? Лишний повод поковыряться в аспектах и нюансах для того, чтобы больше понимать и научиться чему-то ещё.

– Что загадаешь ты, Gwynbleidd?

Спросил Илья, глядя, как Герр Альт смотрит на шар, который держит в одной руке, задумчиво почесывая ладонью второй щетину на подбородке.

– Если я загадаю отменить Предназначение, не будет ли это исполнением Предназначения?

– Ну, тогда передавай дальше, – усмехнулся Илья.

Геральт вытянул руку с шаром перед собой, и артефакт взяла Василиса.

– Может он не рабочий? – спросила она, подержав его в руках несколько минут.

– Значит, передавай дальше.

Василиса протянула серебряный шар Кащею, но тот замахал руками:

– Да на кой оно мне? Чего я могу такого попросить, чтобы не жалеть потом об этом?

Яга забрала шар из рук Василисы и спросила Горыныча:

– Дурилка компостерная, а ты чего, имеешь заветное желание?

– Мечту имею, – подтвердила левая голова.

– Но только загадывать её мы не будем, – добавила средняя.

– Мечту мечтать надо, а не исполнять, – пояснила правая, – потому что исполнится мечта и как без мечты потом жить?

– Хренассе философия! – удивилась Маша.

– Ну да, – кивнула правая голова Горыныча. – Мечту потом новую придумывать нужно, а мы ту, которая сейчас, и так без малого сотню лет думали.

– Передрались даже несколько раз, – заметила средняя.

– И чего теперь, эту мечту исполнить, а потом из-за новой драться? – спросила левая голова.

– Так что…

– Это уж как-то…

– Без нас.

Яга несколько раз переводила взгляд на друзей, потом на шар, затем снова на компанию.

– А вот у меня, есть желание, – сообщила она. – И я точно знаю, чего хочу. Для того, чтоб её исполнить, даже шариков не нужно.

– Это она сейчас про какие шарики? – спросил Ваня у жены.

– Мне вот прямо сейчас, чешуйчатый ты мой ероплан, на тебе покататься хочется!

– Яга-Ягуленька! – резво дернулась средняя голова.

– Ягушенька-Ягусюленька! – заулыбалась правая.

– Ягуша, етить твою душу! Да мы ж завсегда! – закивала левая, отставляя крыло, чтобы старухе было легче забираться на спину рептилии.

Бабка живо оседлала Горыныча, оглядела собравшихся, задержала взгляд на Илье и спросила:

– Дочитал?

– Дочитал, – кивнул король Сентерии.

– И то, что перед эпилогом?

– И то, что перед эпилогом.

– Понимаешь, что сейчас будет?

– Понимаю, – кивнул он. – Только одного не понял, кто такие Rumer и VampiRUS?

– Кто умер? Куда пырюсь? – не поняла Яга.

– Не умер, а Рэ – Румер.

– Эт где там это такое было-то?

– В эпилоге. ZV Rumer. Я кстати, никогда ещё таких странных эпилогов не видел.

– А… В эпилоге? Ну так это твоё желание сбываться начнёт. – Яга оглядела компанию ещё раз. – Все желания сбудутся. Все. Вы просто пока что об этом ещё не знаете! – сообщила старушка, прижимая к груди серебряный шар.

Она, как заправская наездница, хлопнула Горыныча пятками и тот, взмахнув крыльями, принялся набирать высоту.

Когда люди стали меньше муравьишек, Яга, всё также прижимая к груди артефакт, достала из сумки книгу и в который раз посмотрела на неё. У книги появилась обложка. Красно-синяя, с разрушенным замком. Едва узнаваемые фигурки на переднем плане, задравшие головы вверх. Казалось, будто они смотрят на буквы названия, но Яга-то знала, что на самом деле их взгляды устремлены на неё и Горыныча, поднимающихся к облакам.

– Э, ты чего? – спросила левая голова змея, когда Яга перекинула обе ноги на одну сторону.

– Бабка, не шути! – потребовала правая, чувствуя, как тело старушки соскальзывает по чешуйчатому боку.

– Стой, дура старая! – рявкнула средняя, складывая крылья и устремляясь за падающим телом, прижимающим к груди книгу и серебряный шар.

Горыныч слышал, как свистит в ушах ветер и понимал, что при всём желании не нагонит Ягу. А ещё он видел, как весь мир, от одного края горизонта до другого, начинает закручиваться в спираль, центром которой является Яга, а точнее, прижатая к её груди книга. Краски смазывались, спираль набирала всё больше витков и втягивалась внутрь книги. И потрёпанный томик прямо на глазах приобретал вид свежеотпечатанного: пыль и грязь исчезала, обложка начинала блестеть глянцем.

А потом время как будто замедлилось и падение растянулось на долгие часы. Только поля, реки, горы, замок, небо, облака, сожженная деревня, люди на стенах замка, друзья внизу, всё так же сворачивались в красочные тугие спирали и всасываясь в фолиант. Вскоре и самого Горыныча скрутило в тугую, чешуйчатую дугу и утянуло в книгу.

«Ну и кто из нас организатор потоков?» – продолжая падать и прижимая к груди шар, который почему-то начал становиться мягким, подумала старушка.

За миг до соприкосновения с той частью образовавшейся пустоты, в которой совсем недавно находилась площадь перед замком, Юля испуганно вздохнула, подскочив на собственной кровати. Сжала то, что во сне было серебряным шаром, и ойкнула от боли.

– Ни хрена ж себе, исполнитель желаний, – пробормотала девушка, разжимая руку и отпуская собственную грудь.

Перевела глаза на лежащую подле подушки книгу с красно-синей обложкой. На фоне полуразрушенного замка задрав головы вверх, как будто разглядывают название, стояли несколько узнаваемых фигурок. И только Ванька Дурак смотрел не туда, куда смотрели все. Он изумлённо пялился на непропорционально огромный меч в своих руках.

20. Титры

16:07 ZV Rumer: Привет.

16:07 VampiRUS: Акуна. Матата. Епта!

16:07 ZV Rumer: 1 вопрос: можно твоих персонажей взять погонять? Илья сильно нужен.

16:08 VampiRUS: Внезапненько)))) Да кто ж тебе запретит-то))))

16:09 ZV Rumer: Не могу ж я без спросу чужое брать. 2 вопрос: фото библиотеки есть? В которой Илья работает?

©VampiRUS

уведомления в телеге для тех, кто пропускает -> https://t.me/nokidtales

НЕкраткое содержание: Часть первая: 1. Организатор потоков; 2. Чтобы книги учили хорошему; 3. А поехали!; 4. "Сказочный" Шерлок; 5. Гроб с карманами; 6. Интерпретация совпадений; 7. Бабушка, с которой ничего не случится; 8. Бюджетный рыцарь; 9. Всем палкам палка; 10. Слишком много вопросов; Часть вторая: 11. Библиотекарь; 12. Фея; 13. Яга; 14. Принцесса

15. Рыжий

Стоим это мы с ним перед входом в небоскреб стеклянный, ранним утром, остается только сумку походную на плечо закинуть, и можно идти вперед за острыми ощущениями. Я стою просто так, стену подпираю, ко всему готовый, руку на плеть положил, а он всё возится со своим добром: один меч наточил, маслом смазал, теперь другой прихорашивает. Со всех сторон его осматривает, а они же, тяжёлые, наверное, сволочи, пару килограмм каждый весит, смазал его и аккуратненько в ножны водворяет. Перевязь через плечо закинул и попрыгал, значит, чтоб убедиться, что всё у него идеально приторочено, да удобно расположено. Чисто спецназовец средневековый.

Сколько мы с ним идем, а я не перестаю для себя его правильность эту отмечать. На его месте я б уже плюнул и только тогда, когда гарантированно что-то случиться должно, занимался бы всей этой амуницией.

Хотя, с другой стороны, меч вообще штука интересная, если вдуматься. Сколько их на своём веку я перевидал с момента смерти, сколькими меня рубило-протыкало, что уже привыкнуть должен, но всё равно, каждый раз, как до боя доходит, – не могу, поражаюсь. Всего-то в нем, железка плоская, да гарда с рукоятью. Ну, навершие ещё. И при всём этом, сила в нем, не только напрямую от хозяина зависящая, но и своя, особая. Потому что один, бывает, и без боли режет-рубит, а другой, прямо огнём жжется, когда протыкает. Нет, ребята, тяжело это ощущение описать, если кто не чувствовал.

В общем, попрыгал он, да повертелся туда-сюда, как на разминке и спрашивает:

– Готов?

– Я-то готов. А ты готовиться не устал? – шутить, пытаюсь, значит.

– Лучше уставать, – говорит, – чем подохнуть не уставшим.

И тогда я решился. То есть даже не сам я решился, а словно меня кто-то за язык потянул.

– Слушай, – говорю, – Герр…

А он как раз проверял, удобно ли меч доставать. Достал и держит на весу. И с таким видом, словно меч у него – это руки продолжение.

– Слушай, – говорю, – Герр, а если я дам тебе гарантию, что ни одна тварь, среди тех, что водятся, не тронет тебя?

– Как это не тронет? – переспрашивает он и брови сдвигает, будто я с ним на эльфийском заговорил. Хотя, на эльфийском-то он бы понял.

– Ну да, – киваю. – Спокойно войдём, спокойно возьмем, что нужно и выйдем так же спокойно. Не тронет.

Смотрю, доходить до него начало. Посмотрел на меня, прищурился недобро, и появилось у него где-то, дальше, за глазами, как будто в самом мозгу, какое-то понимание. Мне б в тот момент и остановиться, не говорить ничего, да только, мы ж напарники с ним. Как это, не говорить? Сегодня я не договорю чего-то, а завтра, раз уж так, и он чего-то не договорит. Разве ж так в зону ходят?

Он живо сунул меч в ножны. Ни на миллиметр не промазал. Только сталь о ножны зашуршала.

– А чего ж молчал? – спрашивает он, а сам хитро улыбается.

– Да как же я тебе скажу? – спрашиваю. – Ты ж мутант. Да не простой мутант, а мутантов убивающий.

– Чудовищ, – поправляет.

– Э, нет, – говорю. – Это для тебя они чудовища, может быть. А на самом-то деле, мутанты обыкновенные. Просто у кого-то мутация сильнее выражена, у кого-то совсем чуть-чуть. Кто-то клыками да шерстью порос, а кому-то только уши искривило.

Он слегка усмехнулся, пожал плечами:

– Я, – говорит, – к мутантам зла не питаю. Мутация мутации рознь. А вот, кто зло людям чинит, тот чудовище. Какая б мутация не была в нем. Хоть только уши, хоть весь чешуёй да шерстью покрылся.

Конечно, это он свеликодушничал. Меня успокоить старался. Оно и понятно, молва-то про него добрая идёт, да молва молвой, а как возьмешь такого в напарники, так поневоле задумываться станешь, всё ли о нём правда, или вымысел тоже есть?

– Ты ж, – говорит, – сам меня позвал. Значит, доверие ко мне имеешь?

– Позвал, – говорю. – Да только, не потому, что доверие имею, а потому что знал: ты в Гнилых Горах как рыба в воде будешь, хоть и не был никогда в них.

– Ну, что ж, – отвечает, – коли взял, так будь добр доверять. Иначе, зачем звал?

Махнул я рукой.

– Пойдём, – говорю.

Что толку ему объяснять, когда для понимания в мою шкуру надо влезть? Так попрячешься от охотников всяких, да просто от нервных крестьян с полгодика, посмотрю, как запоёшь. Одно дело, когда тебя недолюбливают за то, что ты особенный, но и боятся, потому что ты особенный. А другое дело, что тебя за твою особенность ненавидят.

Да я б, если б знал, что всё так повернется, может и не просил бы ничего у золотого шара, гори оно пропадом, счастье для всех. Но, видишь ты, правду говорят, что чего б не просил у него, а получишь то, чего сущность твоя на самом деле желает, чего нутру твоему поганому надобно.

Что ж я, разве желал кровососом стать? Я уже потом, когда шар моё заветное исполнил, думал: ради чего я жизнь свою так испоганил, что мне мерилом счастья стало, что шар со мной вот так? И получалось, как ни крути, что в эгоизме дело. Ведь какой день моей жизни не возьми, так сплошь и рядом, о себе думал. Даже когда мне казалось, что о других думаю.

Получается, не желания шар исполняет, а равновесие блюдёт. Барбридж тому подтверждение. Дети у него как на подбор, бизнес под носом у полиции закрутил – комар носу не подточит. А сам что? Инвалид на обрубках. Уравновесил его шар. Чтобы, стало быть, сам в зону больше не совался. Потому что знает много. Но такого, чего от жадности не расскажет никому из команды своей. А кому расскажет, так просчитается. Со мной-то просчитался. И мальчишку загубил своего. Точнее, загубил мальчишку я – и это тоже мой эгоизм, а он на смерть отправил. Вот так оно. Богатство в обмен на счастье. Это и называется равновесием.

А моё равновесие – вот оно – кровь вампирская. Видать, только и мог я, что соки из близких мне людей пить, только о себе думая. Будут деньги, и Гуте будет хорошо, и Мартышке. А в погоне за ними только плохо делал. А оно, видишь чего…

В общем, не стал я ему это всё объяснять. Сказал просто, что тут моя сила и особенности мои будут в пору. Попросил только сзади меня держаться, да без дела мечом своим не махать.

Вошли мы. Куча тел в дальнем конце холла сначала зашевелилась. Но вяло так. Без энтузиазма. Они-то такие же, как я. Почти. Чувствуют, что альфа кого-то привел, знают, что плохи с альфой шутки, а потому и дергаются на одном месте, из приличий своих вампирских.

А этот уже за меч схватился. Чудак человек. Их там десятка три. Будь ты хоть трижды мясник из этого, как его… не перекосишь всех. Задавят толпой, сомнут.

– Иди за мной, – говорю Альту так, спокойно, – внимания не обращай.

– Но это же гнездо вампирское, они кровь людскую пьют.

– Да откуда тут люди? – спрашиваю. – Ты разве только. Да и тот мутант. Идем.

Ну и пошли мы.

По лестнице поднялись два этажа, по коридору прошлись, до пожарной лестницы.

И тут меня Герр Альт и спрашивает:

– А точно не кинутся за нами?

– Нет, – говорю. – Они послушные. Хочешь, ради интереса покажу, насколько?

– Да нет, я верю.

Э нет, брат. Не та того напал. Ты спустя пару этажей снова сомневаться начнёшь. А я тебя опять уверять в чём-то должен буду?

– Давай-ка всё-таки покажу. Садись, – киваю ему на подоконник в конце коридора.

А сам приказ мысленный отдаю. И чувствую, как отзываются в мозгу все эти твари. То-о-о-оненько так.

Минуту ждем, две. Альт на меня уже с иронией поглядывает. И тут пошли голубчики. Один за другим. В кабинеты входят, выносят оттуда стулья, столы, тумбочки и обратно несут. Ну не пришло мне в голову другого ничего, как мебель их таскать заставить.

Спрашиваю Герра:

– Видал? А сейчас заставлю их этажом выше всё это отнести.

И сам в голове команду даю. Представляю себе, как и сам с ними иду… Мысленно пролёт поднялся, как этот трогает меня за плечо и говорит:

– Да верю я, верю.

– Ну вот, – говорю. – Теперь и я спокоен, что ты спокоен. Нам наверх.

А сам отбой дал этим упырям. Но они, как солнце зайдет, мозгами только для того, чтобы пожрать пользуются, а днем, видимо, совсем не пользуются. Так и ходят с этими стульями-тумбочками, то туда поставят, то сюда. Ну да и черт с ними.

Кстати, чёрт.

Когда мы поднялись, я на штабель досок присел. Хоть и выносливость теперешняя не чета человеческой, а многовато ступенек было. Сижу, а сам оглядываюсь. Этаж не достроен, повсюду стройматериалы валяются, мешки, плиты, доски, стекла в чудных рамах у стены стоят, а оконные проемы пустые. И странное дело – ветер свистит, а внутри его не чувствуется, как барьер на оконных проёмах невидимый. А Герр сразу помещение принялся обходить: в проём оконный выглянул, за мешками бумажными проверил, ширму деревянную развернул.

Тут рифмоплёт козлобородый и появился. Не знаю, от чего это, но против своей воли стихами разговариваешь, когда с ним общаться начинаешь. От таких разговоров голова болит потом. Но, надо сказать, очень складно получается. Как в театре. Со стороны – заслушаешься. Хотя, сам по себе тип неприятный. Глазки хитрые, будто знает про тебя что-то самому тебе неизвестное, но его веселящее. И при этом учтивый, вежливый, как официант вышколенный.

– Я пришел, – говорю, – как и договаривались.

– Рад видеть. Очень рад. Скрывать не буду. Ответственность по нашим временам приравнивать пора, наверно, к чуду. Но, вижу, ты сюда пришёл не сам?

– А как ты хотел, чтобы я подарочек твой взял? Голыми руками, что ль? Как будто не знаешь, что мне в руки серебра не взять. Мне рядом с ним некомфортно.

– Тогда позволь спросить, как думал ты, загадывать ему свои мечты, – козлобородый прямо из воздуха достал серебряный шар, с голову размером и, словно пытаясь заглянуть внутрь него, заметил: – Ведь чтоб заветного чего-то пожелать, в руках его положено держать.

– Ты, главное, давай, коль обещал. Я зря сюда с Герр Альтом, что ль, шагал?

Тьфу ты. Каждый раз такое. Стараешься не поддаваться, а оно, будто само, складно получается.

– Чтоб артефакту силы не терять, руками нужно этот дар принять, тому, кто загадать желание желает. А по-другому просто не бывает.

Закусил я губу, протянул руки к шару серебряному, да и схватил обеими. Ладони, чувствую, как будто в снегу долго держал, а потом к горячей сковороде прижался ими. И мясом палёным запахло. Но я шар держу, не отпускаю, терплю. И одна только мысль в моей голове, чтобы всё стало как было. Чтобы не было этого дурацкого счастья для всех. Потому что невозможно оно для всех. Потому что очень часто чьё-то счастье на чужом несчастье строится. Поэтому, пусть всё станет, как было. Чтобы я хотя бы остаток жизни своей провёл по-человечески.

И перестало руки жечь. И перестал я сердцебиение чувствовать Альтово, замедленное. И отголоски мыслей тех упырей, что внизу ютятся, тоже чувствовать перестал. И усталость на меня навалилась. Не такая как была, а самая, что ни на есть человеческая.

Козлобородый смотрит на меня, да головой покачивает. Не осуждающе, а с сожалением.

– Чтобы желаний результат не потерять, изволь другому шар желаний передать.

И растаял в воздухе, как его и не было.

Белогривый посмотрел на меня с усмешкой, сумку с плеча снял, распахнул и мне протянул.

– Чего лыбишься? – спрашиваю его.

– Получилось, что хотел?

– Нет, говорю. Человеком только стал. Видать, неважно, какой шар. Золотой или серебряный, или из дерьма собачьего. Как бы ни казалось тебе, что от всего сердца просишь, залезет в нутро, да и самое потаённое вытащит оттуда. Вытащит и исполнит. Мне порой кажется, что я ничуть от Стервятника не отличаюсь…

– Странный ты. Жил бы себе спокойно, не отсвечивал лишний раз, большинство и не поняло бы, что ты вампир. Вы же, высшие, света не боитесь, в руках себя держать можете при виде крови, в неистовство не впадаете. А серебро… так многие серебра не носят.

– Много ты понимаешь, – отвечаю ему. – У меня ведь, до того, как я кровососом стал, жизнь была другая совсем. И жизнь ту я сам, вот этими вот руками сломал. И не себе сломал, а всем кто вокруг меня, кого любил, кто меня любил, кому добра хотел. Думал, что исправить сломанное больше всего хочу, ан нет. Жить по-человечески…

Тоска накатила на меня такая, что я ему всё выложить уже собрался, от и до. Да только, грохот в коридоре помешал. Ну и слава богу. А то жалел бы потом о сказанном. Не в моей привычке душу перед малознакомыми людьми наизнанку выворачивать.

– Упыри твои шумят? – спросил Альт и головой в сторону шума кивнул.

И тут дошло до меня, от чего этот с бородкой головой качал, будто жалко ему меня. Просчитался я. От торопливости своей просчитался. Уйти сначала надо было, а потом уж заветное загадывать. Или не загадывать вовсе. Толкнуть шарик за местные деньги и жить себе потихоньку, не отсвечивая, как Герр Альт и сказал. Но уже всё исполнилось.

– Не мои это упыри. Уже не мои.

Альт всё понял. Я ещё укладывал у себя в голове всё по полочкам, а он меня уже за руку схватил и к окну тянет.

– Сдурел что ли? – почти кричу на него. – Это ж даже не второй этаж и не третий.

– Вниз посмотри.

Я глянул, а там подъёмник. На пол-этажа всего ниже. Спрыгнуть только, чтоб не мимо. Ну да выбор небольшой: или в драку против упырей, или на подъёмник. Тридцать этажей или пара сотен жмуриков оживших, до крови охочих. Вот такой выбор. Я и в вампирской ипостаси с таким количеством не совладал бы. Да и Альт, думаю, каким бы проворным ни был, а предел мастерства имеет. Ну и прыгнули.

Альт меня на лебедку поставил, а сам меч вынул, встал наизготовку. Я ручку кручу, а он знай мечом машет, сверху прыгающих упырей рубит и с подъемника скидывает. По одному, по два. Любо дорого посмотреть, как изящно он на таком стесненном пространстве мечом орудует. Только брызги кровавые в стороны летят.

Несколько этажей мы так спустились и умертвия реже на площадку подъемника попадать стали. Больше мимо пролетали. А кто поточнее был, тем белогривый помогал мимо пролетать. И с каждым этажом проще и проще. Я подуспокоился даже. Кручу рычаг и посматриваю, как покойнички ожившие мимо время от времени вниз падают.

Между тринадцатым и двенадцатым этажом остановились. Не идёт вниз устройство. Альт в стекло раз-два ударил – ни царапинки. Будто и не стекло это вовсе, а металл прозрачный.

– Ну и чего дальше? Не вниз же прыгать?

– Вниз, – сказал охотник на чудовищ и, обхватив меня, перевалился через загородку подъемника.

Я заорал благим матом, аж горло саднить начало, а он прямо на лету руку выбросил вперед, пальцы по-особому скрутил и гухнуло в землю, громыхнуло так, что в ушах зазвенело, а от взрывной волны кусты зашумели. Но нас отдачей притормозило, смягчило падение. Почти не ударились. Только трупы нежити, успевшие под зданием нападать, в стороны, как от сильного воздушного удара разлетелись.

Это потом я узнал, что знак этот «аард» называется. И помимо него другие есть. Но в тот момент мне чудом такое приземление показалось.

Вскочили и бегом оттуда.

Площадь пересекли, по дворам петляли долго, а потом на пустырь выбрались. Герр уже было рвануть дальше собирался, но я его остановил. Чутьё моё, сталкерское, прошептало, что остановиться нужно.

Теперь уже я его за руку схватил.

– Стой.

И он замер с ногой в воздухе зависшей.

Такого б мне в напарники в мою прошлую жизнь. Без вопросов чтобы: сказано – делает.

И минуты не прошло – зеленка пошла по земле. Да так плотно, что холмик, на котором мы стоим, почти захлестывало. Мы спина к спине прижались и ждали, когда поток закончится. А упыри, сначала к нам рванули, но как первый десяток пожгло в прах, отступили. Стояли, ворчали что-то, а в поток не совались. А потом и вовсе развернулись, да в обратную сторону поковыляли.

Поток зелёнки стал иссякать на рассвете. Сначала стали появляться проплешины на земле, потом они стали разрастаться и вскоре земля очистилась. Только ржавые хохолки травы напоминали о том, что здесь творилось совсем недавно.

– Теперь можно, – сказал я Альту. И мы, сойдя с холмика, направились к постройкам.

Весь день между высотками петляли. Вроде бы и понятно, куда дальше идти, а вроде бы и совсем направление теряется. Побродили ещё немного по дворам и остановились. Жрать охота – невыносимо. Вышли в какой-то дворик очередной. Ей-богу задворки Хармонта. Только сараи железные, словно из какого-то мрачного постапокалипсиса.

И тут вдруг, голоса живые. Затаились мы, прислушались.

– Вставай на колено, – принцессы голос. Точно она.

– Это зачем это? – уже долговязый. Иллиас или как его, заразу…

– В рыцари тебя посвящать буду, – принцесса ему отвечает. – На бюджетной основе.

Да так пафосно, будто милость какую-то делает, благодетельство невероятное совершает.

А потом новый голос проклюнулся, старческий:

– Бюджетный вариант.

Белогривый меня в бок толкнул и шепчет:

– Это же принцесса, герцогиня и долговязый этот… А с ними старуха какая-то. Выйдем к ним?

– Э нет, брат, – шепчу в ответ, – не выйдем. Зона не любит, когда людишки в кучу сбиваются, а этих уже четверо.

Мы тихонько, тихонько отползли от этих странных сараев железных, да в каком-то следующем дворике подъезд незапертый нашли. А в нём и квартирку приличную. Правда, считай, без мебели. Там и заночевали.

А вот утро нам, я так скажу, задачку совсем нетривиальную подкинуло.

Дом тот же, окна те же, обои покоробленные те же, мусор под ногами… А за окном – как и не было города.

©VampiRUS

НЕкраткое содержание предыдущих серий: Часть первая: 1. Организатор потоков; 2. Чтобы книги учили хорошему; 3. А поехали!; 4. "Сказочный" Шерлок; 5. Гроб с карманами; 6. Интерпретация совпадений; 7. Бабушка, с которой ничего не случится; 8. Бюджетный рыцарь; 9. Всем палкам палка; 10. Слишком много вопросов. Часть вторая: 11. Библиотекарь; 12. Фея; 13. Яга

14. Принцесса

Я, наверное, никогда не привыкну к тому, что Яга может стать звездой любого события. Она когда говорила с помоста, мы все стояли притихшие и удивленные. Ну, кроме феи Чапперон – та сломанную палочку свою пыталась подручными средствами починить.

Толкнула Яга речь, повернулась к нам и сказала:

– Думаю, какое-то время на их энтузиазме мы всё-таки продержимся.

А люди уже суетились, словно муравьи в муравейнике. Всем дело нашлось. Кто-то убитых с площади оттаскивал, кто-то камни на стены носить начал. Открыли арсенал, стали оттуда доспехи, мечи, арбалеты раздавать. Женщины набирали воду из колодцев и несли ведра наверх. А там уже костры кто-то разводил, котлы на них устанавливал.

– Библиотекарь, – сказала Яга, кивая на стоящего рядом моего папу, – ты если руки и сердца просить собрался, то проси давай. Самый подходящий момент.

– Сейчас я с палочкой разберусь, – подала голос фея Чапперон, приматывая веревкой одну часть волшебного предмета к другой, – вернем Илюхе его облик, а потом уже пусть и просит чего хочет.

Илья оживился:

– Кстати, мне кто-нибудь скажет, на кого я похож-то?

– Ой, ну вот оно тебе надо? – спросила фея, завязывая узелок. – Меньше знаешь – крепче спишь. Сейчас расколдую и будешь себе дальше жить спокойно.

– Нет уж, погодите! – и у меня спросил: – Есть зеркальце?

– Мне последние дни не до зеркал было, – развела я руками.

– Ага, – кивнул он. – Кажись, знаю, что делать.

Спрыгнул с помоста и остановил одну из девушек с вёдрами. Поставил его на землю и стал дожидаться, пока вода колыхаться перестанет.

А я смотрела на него и мысленно поторапливала фею, чтоб та поскорей Илью расколдовала. Я ведь ему, когда облик сменили, сказала, что он симпатичный. Ну, чтобы подбодрить. И если он сейчас сам себя увидит, то ко мне явно будут вопросы. А я волновалась тогда. И потому мне ничего другого в голову не пришло, кроме как сказать, что закоулки фантазии у феи симпатичные. Ну в самом-то деле, что я, должна была у феи спросить, почему Илье образ старичка с добрым прищуром достался?

– Ленин!?! – яростно вскричал мой Илья, глядя в собственное отражение в ведре воды.

– Ну бля… – как-то расстроено протянула фея. – Говорила ж, что оно тебе не надо.

– Машка, ну ты нормальная? Не? – поднимаясь обратно на помост, негодовал Илья. – Почему Ленин?

– Блин, чувак, ну сейчас всё вернем, – отмахнулась от него фея Чапперон и сделала пару пробных взмахов перевязанной волшебной палочкой.

– Куда ж ты денешься, конечно, вернешь. Но только сначала объясни мне, почему именно Ленин? Не Гоша Куценко, не Вин Дизель, не Бондарчук. Да я даже на Джонни Синса согласен. Почему Ленин? Почему?

– Остынь, Вовка-проказник, – осадила его Яга. – Если это обратимо, то ты не о том плачешься. Но если уж тебе любопытна причина, по которой твой облик был заменен обликом вождя великой октябрьской социалистической революции, то я могу озвучить своё предположение, объясняющее такой ход.

– А ты ещё и прикалывалась, когда меня в толпе искала! – переключился Илья на Ягу и, передразнивая старушечий голос, сказал: «Революция, о которой так долго мечтали большевики…».

– Уверяю тебя, Илюха, было смешно. А если б ты слегка картавил, так вообще!

– Да иди ты! – отмахнулся он от старушки. Но тут же, смягчившись, спросил: – Ну и почему же мне именно Ленин достался?

– Ассоциативный ряд: Ленин – Ильич. Ты – Илья. Хоба и ты уже Илья в облике Ильича. Илья Ильич. Понял шутейку?

– Да ну вас!

– Так, ладно, – прервала их фея, касаясь Ильи палочкой, – хлебалус-возвращалус.

Облик Ильи изменился. Левая половина его лица стала прежней, а вот правая, так и осталась с бородкой и лысиной.

– Упс, – сказала фея. Вновь протянула к нему волшебную палочку и повторила: – возвращалус-хлебалус.

Стороны лица у Ильи поменялись местами: теперь правая половина Ильи была Ильёй, а левая этим самым, как они его называли, Лениным. Фея Чапперон еще несколько раз взмахнула палочкой, комбинируя части заклинания то так, то эдак. В конце концов, выдала что-то совсем уж неприличное и сломала только-только отремонтированную палочку об колено.

И именно в этот момент облик Ильи стал прежним.

– Ну или так, – пожала плечами фея. – Иди, проси руку и сердце-то.

И фея устало присела на чурбак, который совсем недавно служил ей подставкой на виселице.

Илья откашлялся, взял меня за руку и шагнул вперед.

– Ваше величество, – начал он, – я не имею титулов, у меня отсутствует родословная, которая смогла бы стать украшением генеалогического древа вашей династии, но я торжественно клянусь…

– Нахуй пафос, – флегматично посоветовала фея, уперевшись локтем в колено и подперев кулаком щёку, – будь собой.

И, как не странно, подействовало.

– Ваше величество, у меня может не появиться другой возможности спросить, а у вас ответить согласием. Я прошу руки вашей дочери.

Папа сделал такое лицо, будто раздумывает. Но я-то его хорошо знаю. Он всегда так хмурится, когда решение уже принято, но нужно показать, что он тут главный.

– Еще месяц назад я был готов выполнить работу палача, если на плаху попадет твоя шея. Но сегодня на многие вещи посмотрел иначе. Возможно, ты не настолько храбр и безрассуден, как твоя герцогиня, – папа кивнул в сторону феи, пытающейся вернуть волшебную палочку в рабочее состояние. – Возможно, ты не настолько красноречив как эта старушка, – кивок в сторону Яги, – но в тебе было достаточно мужества для того, чтобы совершить поступок тогда, когда это было нужно.

– Если выживем, можно хоть полсвадьбы на словоблудие потратить, – вновь подала голос фея. – Чего сложного? Да – да. Нет – нет.

– Я даю своё согласие, – сказал папа и улыбнулся. Но снова посерьёзнел: – Только, кто скрепит ваш союз?

– Позвольте, – вмешалась старушка.

– У тебя есть полномочия, позволяющие венчать людей?

– Ваше вашество, ну что ты, прям как маленький! Два года работы в городском отделе записи актов гражданского состояния, – она посмотрела на удивленное папино лицо и махнула рукой, – а, не важно. У вас эту обитель зла еще не скоро введут. Короче, полномочия имеются.

– Что нужно тебе для обряда?

Старушка усмехнулась.

– Браки вершатся на небесах. Я – так, формальность. Но, – подняла она указательный палец, – прошу заметить, формальность необходимая.

Не о такой свадьбе, конечно, я мечтала. Вернее, о свадьбе я вообще не мечтала. Понимала, что когда-нибудь это произойдет, представляла себе церемонию, пир, гостей… Но я даже и подумать не могла, что упавшая с неба ведьма обвенчает меня на эшафоте, рядом с петлёй, в которой менее часа назад я чуть в лучший мир не переправилась.

– Готовы? – бодро спросила старушка. – Кольца не забыли?

– Ка-какие кольца? – округлил глаза Илья. – Когда б мы о них помнили?

– Ничего доверить нельзя, – ухмыльнулась старушка и принялась рыться по своим многочисленным карманам. – Да где ж я… точно ж помню что были.

Мы с Ильёй переглянулись. Наверное, у меня на лице было написано такое же недоумение, как у него, потому что плечами мы пожали одновременно.

– Вот, – протянула она нам Яга два кольца. – Думаю, в пору будут.

– Откуда?

– Тебе какая разница? – отмахнулась старушка от вопроса и затараторила скороговоркой. – Значит, так, дорогие брачующиеся, согласны ли вы любить друг друга в радости и горе, болезни и здравии…

Мы синхронно сказали «да».

– Да погодите вы дакать! Обязательное условие: пока смерть не разлучит вас.

– Да, – опять вместе.

– А, ну тогда порядок, – кивнула Яга. – Наденьте друг другу кольца в знак вечной любви, поцелуйтесь, и я объявляю вас мужем и женой.

– И всё? – удивился Илья.

Сказать по правде, я была удивлена не меньше него, но вслух своих эмоций не высказала.

– Браки вершатся на небесах, – развела старушка руками. – Я – так, формальность. Если в живых останемся, обязательно повторим более вдумчиво. Но это потом.

– Если у нас будет это «потом», – хмуро добавила фея.

Папа, молча наблюдавший за этой странной и немного абсурдной церемонией, наконец, подал голос:

– Не так я себе представлял свадьбу дочери.

– Все мы себе что-то не так представляли, – похлопав по плечу, ободрила его старушка. – Если бы всё происходило так, как мы представляли, жить было бы скучно. Пойдем-ка, ваше вашество, на стены. Поближе, так сказать, к народу. Боевой дух ополчению поднимать.

И они пошли к стенам. Яга уже переключилась на новую тему и принялась рассказывать что-то.

– Ты, ваше вашество, не переживай, выкрутимся как-то. Не было ещё такого, чтоб не выкручивались. Помнится, когда Голденфила Бониммортал в заложники взял, мы тоже уже думали, что хана. Однако…

Я подумала, что нужно будет обязательно попросить Ягу рассказать эту историю ещё раз. Потом, когда всё закончится. Почему-то её пренебрежительное отношение к опасности внушало веру в то, что это самое «потом» обязательно настанет.

– Ну, как тебе приключения? – поинтересовалась фея.

– Да какие ж это приключения? – вздохнула я. – Это бардак.

– А как ты хотела?

– Чтобы было хоть немного понятно, чего ожидать.

– Когда знаешь, чего ожидать, это уже работа какая-то, а не приключения, – философски заметила фея. – Кстати, об ожидании. Вас поженили?

Я кивнула.

– Тогда чего ждёшь?

– Чего жду?

Фея губами изобразила поцелуй и показала глазами на Илью.

– Прямо посреди площади? На виселице?

– Не посреди площади и не на виселице, а здесь и сейчас.

И я поняла, что фея права. Здесь. И сейчас. Потому что, когда оно настанет, это самое «потом»? И настанет ли? В конце концов, какой бы странной и абсурдной не казалась свадьба, первый поцелуй – это первый поцелуй. И Илья, улыбающийся с хитринкой, наверняка думал о том же.

Но поцелуй закончился, так и не начавшись.

– Камни! – завопил кто-то на стене.

А в следующий миг здоровенный булыжник грохнул в стену замка, обдавая нас пылью и кирпичной крошкой.

Фея помотала головой из стороны в сторону, стряхивая пыль с мелким каменным крошевом. Её повело вбок.

– Ох, ё… – сказала она, пытаясь удержать равновесие.

Мы с Ильёй подхватили её за руки, не дав упасть.

– Это чего было?

– Артобстрел на минималках. Катапульта. И я думаю, она там не одна. Живо туда, – указала она на огораживающую замок стену.

И как раз вовремя. Мы только добрались до стены, как в замок, уродуя стены, ударила целая партия камней.

– До чего ж не к месту палочка-то сломалась, – тоскливо сказала фея, держась ладонью за затылок.

– А новую выпилить из чего-нибудь?

– Новую? Из чего?

– А из чего их выпиливают?

Я спросила, потому что хотела чем-то помочь. Ну, мало ли, вдруг необходимые компоненты можно найти во дворце, пока его не развалили. Но фея Чапперон почему-то отреагировала не очень радостно.

– Блин, Мэйли, ты действительно считаешь, что сейчас время для лекций по магическому рукоделию? – спросила фея и, отняв руку от головы, посмотрела на ладонь.

– Кровь, – констатировала она.

Рука у неё была в красном. И волосы от затылка и ниже, напитавшись кровью, перестали выглядеть как разноцветное оперение попугая, приобретя грязно-бурый оттенок.

– Тебя перевязать надо, – сказал Илья с нотками тревоги.

– Хер себе перевяжи, – грубо рявкнула фея и вновь схватилась за затылок.

– Фи, как грубо! Я помочь хотел…

– Слыш, фиксик, отстань, а? – попросила фея Чапперон беззлобно и, повернувшись ко мне, принялась объяснять: – Там компонентов, как тараканов в голове у ПМСницы. А помимо этого надо ещё учесть пору суток, время года, фазу луны. Проще насрать, размазать и сказать, что не получилось.

Удивительно, но её грубоватость и нецензурщина с пошлятиной не отталкивали, а почему-то, наоборот, располагали к себе.

– Хотя, – продолжила фея, нахмурившись, будто что-то вспоминая, – есть один вариант. Но толку от того, что он есть, если компонентов нет?

– Компонентов?

– Одного компонента. Любую палку или веточку можно превратить в одноразовую волшебную, если соединить её с магическим артефактом. Но, если палок здесь можно на четыре пионерских и один инквизиторский костёр собрать, то с артефактами, я так понимаю, слегка туговато?

Очередная порция здоровенных камней ударила по замку, пробивая стены, круша черепицу. Одна из каменюк разбила восточную башню, кусками которой кого-то придавило. Ещё один камень вышиб зубец стены вместе с несколькими людьми.

– Артефактами? – ошалело спросила я.

– Слушай, – проигнорировала фея мой вопрос, – а ты дракона своего уже можешь призвать?

Как же я сама не додумалась? Дракон был бы внушительным аргументом в предстоящей битве.

– Не знаю, надо попробовать.

– Ну, пробуй, чо.

Я попыталась, как делала это обычно, проявить Глюкозавра, представив его у себя в голове. И дракон возник. Как всегда, из ниоткуда. Это давало надежду. Нужно было только объяснить ему, что он должен распугать войска Аренина.

– Глюка, – позвала я дракона и тот наклонил свою морду ко мне. – Мне нужна твоя помощь. Тебе будет нужно напасть на плохих людей за стенами замка и переломать их катапульты… их орудия…

Дракон понимающе заурчал, словно гигантский кот, которого почесали за ушком.

– Погоди, – перебила меня фея Чапперон, отстраняя от питомца и разворачивая к себе. – Ты можешь его немного отвлечь?

Я вопросительно посмотрела на неё.

– Понимаешь, сломать всё, это дело хорошее, но я ж не поэтому спрашивала про дракона. Мне от него кое-что нужно.

– Что?

– Просто говори с ним, ок? – попросила фея и пошла вдоль туловища к хвосту моего зверя.

Я принялась гладить дракона по морде, нашептывая успокаивающим тоном что-то невразумительное. Зверь гулко дышал, выпуская горячий воздух из ноздрей. Илья, стоявший рядом, таращился на Глюку.

– Так, а чего случилось? – спросил Илья.

– Фея попросила отвлечь… – принялась объяснять я.

Но Глюказавр не дал мне договорить. Он яростно взревел, резко дернувшись в сторону, вытянул шею куда-то к хвосту и клацнул здоровенными зубами.

– Всего одна! Всего одна! – закричала фея, показывая дракону тускло блестящую чешуинку, размером с ладонь. – Это, между прочим, и твоей хозяйке нужно!

Дракон повернул голову ко мне, и я была готова поклясться, что на его морде было вопросительное выражение. Блин, фея, конечно, себе на уме, но могла же предупредить, что ей чешуя нужна.

– Всё нормально, Глюка, так надо, – попыталась я успокоить зверя.

Прежде чем повернуть голову ко мне, дракон рыкнул в сторону феи Чапперон. Было видно, как воздух в его выдохе подрагивает, словно над раскаленным от солнца песком.

– Э! Фалькон девять чешуйчатый! Ты на кого сопло направил, дитя воспаленной фантазии? – изумилась фея. – А впрочем, ладно, живи. Не до тебя сейчас, – разрешила она.

Мария Чапперон положила обломок копья на один из камней и, прыгнув сверху, сломала его пополам. Вот интересно, она действительно готова была вступить с драконом в схватку? Или это чувство юмора у неё в критической ситуации такое?

– Запускай змея! – дала отмашку она и принялась прилаживать чешую к обломку копья.

Очередная порция камней ударила в стену и замок.

– Кучно бьют, суки.

– Глюка, – позвала я дракона. – Катапульты. Ты понял? Сломать.

Глюкозавр понимающе рыкнул, сделал по площади несколько шагов, беря разбег и, взмахнув крыльями, оторвался от земли.

– Капец он прыгает, аж земля дрожит, – заметила фея, продолжая мастерить одноразовую волшебную палочку. – Хочешь совет? Придумай следующий раз дракона с вертикальным взлётом. Это как минимум прикольно.

– Пойдем смотреть, – Илья взял меня за руку и потащил по ступеням, на стену.

– Там камни. Катапульты же, – заупиралась я.

– Сейчас как увидят эту тварюку в небе, так им не до обстрела будет, – заверил мой новоиспеченный муж.

Мы взбежали по каменным ступенькам на стену, а там все стояли, раскрыв рты и задрав головы в сторону Глюкозавра, по спирали поднимающегося вверх. А дракон, я в этом уверена, поглядывал на меня и ждал команды.

Обстрел прекратился. Мы с Ильёй огляделись. Деревня, которая была в паре километрах от замка, догорала. Ближе, метрах в трехстах от стен, стояли ровные прямоугольники вражеских отрядов, ощерившиеся копьями – там тоже наблюдали за возносящимся в небо драконом.

– У меня одноразовая палка и я снова знаю кунг-фу. А у вас чего? – спросила фея, подходя к нам.

Она чуть задержалась внизу, пока прилаживала драконью чешуйку к обломку копейного древка.

– А у нас – дракон, – радостно сообщил Илья. – Сейчас он им всыплет!

Глюкозавр сделал ещё несколько кругов и под углом, сверху вниз, пролетел над нами в сторону позиций врага. Но, как раз над тем местом, где проходила проклятая железная дорога, будто ударился о невидимую преграду и упал там же.

– Блин, ведьма же говорила, что барьер односторонний! – раздосадовано пробормотал Илья.

– Но попытаться стоило, – подала голос Яга.

Как она оказалась рядом? Вроде бы только что не было никого, а в следующее мгновенье она прямо рядом стоит. Так и заикой остаться недолго.

Дракон тем временем вскочил на лапы, помотал головой и, разогнавшись, захлопал крыльями, вновь поднимаясь в воздух. Испуганные солдаты по ту сторону барьера пришли в себя и засуетились. Кто-то указывал на кружащего над замком дракона, кто-то укладывал камни в ложа катапульт.

Мне было невероятно обидно. Нас будут заваливать камнями, а мы и ответить не сможем.

– Это не честно! – сказала я, чувствуя, как собственный голос дрожит от бессилия. – Мы же в ловушке! Ну и где справедливость?

– В словаре, – хмуро буркнула фея. – Открываешь словарь, ищешь букву «С», там находишь слово «справедливость». Видишь, что она есть, успокаиваешься и живешь дальше. – Фея сделала пару пробных взмахов своей новой палочкой и сообщила: – Сейчас я попробую кое-куда портал открыть. И если у меня получится, то считайте, что победа у нас в кармане.

Дракон, пролетавший в этот момент у нас над головами, внезапно взорвался, разлетаясь на мириады искр и всполохов жидкого пламени. Как рассказывали после, стоявшие в другой части стены люди, один из камней, выпущенных катапультами арениновских солдат, попал в Глюкозавра ровно в тот момент, когда он пролетал над нами. Взрыв был оглушительным. И всех, кто был в том месте, включая нас, точно смело бы со стены, если бы не фея, выставившая палочку в небо и прокричавшая одно из своих заклинаний – над нами образовался невидимый купол, по поверхности которого стекал огонь. Даже кусочков не осталось. Всё превратилось в пламя и искры.

– Да как так-то? Я же не это хотела… Не палочка, а презерватив какой-то. Срань одноразовая! – сказала фея Чапперон, глядя на то, как чешуинка, приделанная к куску копья, прекращает светиться.

– Уходите, тётя, с цирка, больше фокусов не будет, – весело прокомментировала старушка.

Фея размахнулась и швырнула ставший ненужным предмет куда-то за стену.

– И автоген чешуйчатый в свою драконью вальхаллу без предупреждения свалил, – Мария Чапперон задрала голову к небу и прокричала: – Сука! Где справедливость?!

– В словаре? – неуверенно предположил Илья.

– Библиотекарь, шёл бы ты…

Уточнить направление ей не дал подошедший Томас.

– Принцесса, принц, – отвесив каждому по поклону начал он, – Герцогиня Чапперон, – отвесил поклон и ей, – его Величество король приглашает вас в угловую дозорную башню.

– А там-то что случилось? – тоном человека, не ожидающего ничего хорошего от жизни, спросила фея.

– Не могу знать, – пожал плечами Томас. – Велено пригласить. Я пригласил.

Фея тяжело вздохнула:

– Ну, веди, что ли, – повернулась к Яге, ухватившейся за один из зубцов стены и пристально всматривающейся вдаль, постучала её по плечу. – Ты с нами?

Та ничего не ответила, только махнула рукой. Идите, мол.

– В смысле? – удивилась фея Чапперон. – Я к тебе уже как-то привыкнуть успела. С тобой как-то поспокойнее.

– Некогда. Догоню, – вновь отмахнулась старушка, щурясь и вытягивая шею.

– Чего ты там разглядываешь?

– Людей каких-то, – совершенно серьёзно ответила Яга.

– Там людей целая армия, – заметила фея. – Большинство стоит и наблюдает за тем, как раздалбывают замок. Меньшинство – раздалбывает замок.

– А эти – идут. Чёрт их раздери, кого ж они мне напоминают?

Старушка отступила от края стены и, подойдя к костру, на котором грелся огромный чан с водой, выгребла веткой из огня немного пепла. Достала из сумки какую-то странную книгу, раскрыла её и, зачерпнув ещё теплого пепла в ладонь, принялась размазывать его по страницам, приговаривая:

– Проводник ты мой, проводничок. С кем же это ты дружбу завёл? Старая и дурная. Думала, немец, а это игра слов такая. Только тот, который с ним, почему… а! Да? Согласна, согласна. У греков это опция по умолчанию была. С книги началось и книгой закончится. Ну, что ж, логично-логичненько. Но зачем шар?..

– Всё ясно, – кивнула фея, махнув рукой и скорчив глупую гримасу: – Поехала у старушки кукушка по рельсам Шизофрении, со станции Старость на станцию Слабоумие без пересадок и кондуктора. Пойдемте.

И мы пошли по стене, мимо испуганных крестьян, нелепо сжимавших в руках оружие и вглядывающихся в четкое построение отрядов вражеской армии. Ненадолго у них запала Яги хватило.

Когда мы поднялись в дозорную башню, папа без предисловий кивнул на подзорную трубу и спросил:

– Вы их помните?

Илья посмотрел в окуляр, после чего уступил место фее Чапперон.

– Бабкины пирожки с макаронами! – воскликнула та. – А чего он руками машет, как дирижёр под электричеством? А у второго чего это такое в руках? И почему на них внимания никто не обраща…

Но её перебила появившаяся в дверном проеме старушка:

– Ваше вашество! Ворота открыть надобно. Там кое-кто рыжий с кое-кем белым несут нам кое-что серебряное.

©VampiRUS
Телеграмм с уведомлениями о выходе свежих серий -> https://t.me/nokidtales

(Организатор потоков, 10 серия)

В предыдущих сериях: 1. Организатор потоков; 2. Чтобы книги учили хорошему; 3. А поехали!; 4. "Сказочный" Шерлок; 5. Гроб с карманами; 6. Интерпретация совпадений; 7. Бабушка, с которой ничего не случится; 8. Бюджетный рыцарь; 9. Всем палкам палка

Лететь на спине дракона было страшнее, чем в когтях. Ещё бы! То ли тебя держат цепкие лапы, то ли ты сидишь на скользкой чешуе, пытаясь удержаться за выступы и наросты на теле зверя. Да и бабка со своими шуточками ничуть не добавляла бодрости перелёту.

– А как думаешь, Илюха, – спрашивала она, стараясь перекричать свистящий в ушах ветер, – сколько раз человеческое тело подпрыгнет от земли, если с такой высоты свалится?

Илья, вцепившись в торчащие из спины наросты Глюкозавра, тихо матерился себе под нос. А Яга не унималась.

– Слышишь, принцесса, а ты когда дракона своего придумывала, придумала ему, боится ли он щекотки?

– А что? – также перекрикивая ветер, спросила Мэйли.

– Да вот думаю, ежели его пощекотать, он дергаться в полёте будет? И повлияет ли это на аэродинамику.

– Яга, да помолчи ты хоть пять минут.

– Ты думаешь, молча падать медленнее будем?

Илья решил не реагировать, но старушку несло.

– Интересно, а драконы в турбулентность попадают? Мэйли? А? Петлю Нестерова твой выдуманный друг может?

– Кого?

– Нестерова.

– А это кто?

– Был такой. На железных драконах по небу летал.

– А почему перестал?

– Другому железному дракону на встречу полетел. И себя погубил, и дракона, но не свернул.

Приземлились, не долетая до замка, чтобы не пугать никого громадной летающей рептилией. Когда Илья спрыгивал со спины дракона, его повело, как пьяного. Выглядел парень бледно и нервно.

– Илюха, ты в порядке-то? – поинтересовалась Маша, когда гигантский крылатый зверь растаял в воздухе.

– Ну, так, слегка не очень.

– Ты чего, дурень, упасть боялся?

– Да бабка, чтоб ей пусто было, со своими прибауточками...

– Так не упал бы никто. Там же с магией порядок, – мотнула головой в сторону Гнилых Гор фея. – Я защитное поле сразу создала, когда взлетали.

– Блин, а сразу сказать нельзя было?

Фея пожала плечами, одновременно разводя руками. Илья грустно вздохнул.

– Ты смотри, – кивнула Маша, когда они подходили к окраине деревни, – а этот-то всё заборы красит. Мы сколько дней назад его видели? Он красил. И сейчас красит.

– Только тогда он красил в белый, а сейчас в чёрный, – заметил Илья. – С чего бы это?

– Эй, уважаемый, а ты всё заборы красишь?

– Крашу, – не оборачиваясь согласился крестьянин.

– Не надоело ещё?

– Надоело, но разве у меня есть выбор?

– Чего, благоверная напрягает?

– Ни в коем случае. Моя супруга – кристальной души человек. И если она говорит, что забор пора красить, то значит действительно пора. В этот же раз инициатива исходит не от неё.

– А от кого же?

– От его величества, короля нашего.

– Слушай, принцесса, а у тебя папенька часто самодурством страдает?

Крестьянин оглянулся на слово «принцесса», но тут же, будто и не узнал Мэйли, вернулся к покраске.

– Не самодурство это, а мера, продиктованная необходимостью, – объяснил он с какими-то странно-ироничными интонациями. – Так в указе было написано, который глашатай на площади зачитывал.

– Вот сейчас ещё меньше понятно стало.

Крестьянин вздохнул и продолжил.

– Пришла во дворец баба учёная.

– Проходной двор, а не дворец, – вздохнула Маша.

– Ну да, – согласился Илья. – Мы, вон, тоже в него попали без проблем.

– Да не перебивайте, – попросила принцесса.

Все замолчали и крестьянин заговорил вновь:

– И, значит, предложила та учёная королю новшества разные.

– Не люблю я новшества, – заметила Яга.

– С чего это вдруг? – удивилась Маша. – Новшества помогают миру развиваться.

– Лучшее – враг хорошего, – возразила старушка.

– Лучшее нужно хорошо тестировать, чтобы оно было лучше хорошего.

– Да ёлки-палки! – гаркнула принцесса, и спорщики замолчали. – Продолжай, Томас.

– Новшества, говорю, учёная предложила. А король принялся эти новшества в обиход вводить, – крестьянин тяжело вздохнул, окунул кисть в ведро с краской и продолжил своё занятие. – Всё вот теперь в чёрный цвет красим.

– А зачем? – спросила Мэйли.

– А вдруг война? – ответил вопросом на вопрос крестьянин.

Мэйли, недоумевая, помотала головой:

– А война-то тут причём?

– Стратегический ход такой, – пояснил Томас. – Если вдруг враги вторгнутся, посмотрят издали – подумают, что деревня сгорела уже. И нападать не станут.

– Допустим, логика какая-то в этом есть, – пробормотал Илья. И добавил: – наверное.

– Но выглядит просто… – Маша замялась, подбирая слово.

– Готично? – предположил Илья.

– Уёбищно, – вынесла вердикт фея.

– Да что за клоунада?! – принцесса начала выходить из себя. – Вы можете помолчать? Это, в конце концов, меня в первую очередь касается. Томас, рассказывай дальше.

Теперь застопорился крестьянин.

– А почему именно вас касается в первую очередь?

– Потому что я принцесса Мэйли, дочь короля, между прочим.

– Принцесса? Мэйли? – усмехнулся тот. – Вы, девушка, только в городе такого не ляпните. А то король в темницу быстро упечёт. У него с самозванцами теперь строго.

– Чего? – искривилась в совсем уж недоумевающей гримасе Мэйли.

– Говорю, строго у него с самозванцами.

– Я, к твоему сведению, только-только вернулась из Гнилых Гор, где выполняла важнейшую миссию по изучению магических аспектов и их влияния на наш мир.

Из-за официальных ноток в голосе принцессы Илье казалось, будто Мэйли прибавила в росте и возрасте. Однако, либо крестьянин ничего не понял из того, что сказала девушка, либо, что скорее всего, совершенно ей не поверил.

– Милое создание, – сказал крестьянин, бросая малярную кисть в ведро и наконец-то поворачиваясь лицом к компании, – я совершенно серьёзно говорю, даже и не думай выдавать себя за принцессу, если тебе и твоим спутникам дорога ваша жизнь и не опостылел солнечный свет. Достоверно известно, что принцесса вернулась на следующий день после своего побега. Точнее, сразу после смерти невесты короля Канны Арениной…

Глаза Мэйли сделались совершенно круглыми от удивления и недоумения из-за того, что «выдавать себя за принцессу» Томас выделил интонацией, но крестьянин будто и не заметил этого, а потому флегматично продолжил:

– Дочь, прослышав про тяжкое горе отца, оставила все мысли о побеге и тут же вернулась в отчий дом, дабы не оставлять своего родителя наедине с трагедией.

– Чего? – теперь у принцессы, похоже, отпала и челюсть.

– Ведьма Чапперон с Иллиасом Долговязым же, призвав на помощь летающую тварь из преисподней, сбежали, когда выяснилось, что именно они подбили принцессу на авантюру. В том сама принцесса покаялась по возвращении. Поэтому, милая девушка, послушай моего доброго совета, не говори никому, кто ты на самом деле.

– Я чего-то как-то где-то типа недопонимаю, – сообщила Мэйли.

Крестьянин хитро улыбнулся, подмигнул принцессе и наклонился к ведру с краской, чтобы достать из него малярную кисть.

– Это всё позавчера произошло, что ли?

Томас, нахмурившись, принялся загибать пальцы, шепча себе что-то под нос, а затем сообщил:

– Месяц назад.

– Да мы ж всего четыре дня как ушли!

– На следующий день после воссоединения с раскаявшейся блудной дочерью, – сообщил Томас, игнорируя возглас принцессы и возвращаясь к своему занятию, – глашатаи во всех деревнях, городах и хуторах трубили один и тот же приказ: в случае появления самозванки, выдающей себя за Сентерийскую принцессу Мэйли, немедленно сообщать об этом уполномоченным лицам.

– Уполномоченным?

– Солдатам личной королевской охраны. В нашей деревне они расположились прямо в трактире, – кивнул Томас в сторону центра деревни, не отрываясь от покраски забора. – Так что, сами понимаете, к чему я это рассказываю.

Все озадаченно молчали. И лишь Баба Яга, пожевав губу, спросила:

– Верным ли будет моё предположение о том, что события, происходящие в замке и окрестностях оного, вызывают высокую степень недоумения у среднестатистического гражданина данного королевства, имеющего хотя бы малейшее представление о ситуации, данным событиям предшествовавшей?

– Моя супруга работает прачкой при королевском дворе, а по дворцу слухи расползаются даже быстрее, чем по городскому рынку. Но я бы на вашем месте ретировался куда-нибудь, до наступления темноты. Это позволило бы мне не вызывать подозрений, а вам – не подвергаться опасности.

– Как излагает, собака! – восхищённо цокнула языком Яга.

Илья и Маша принялись озираться в поисках кого-то, кто мог бы их увидеть, но улица была пуста.

– Всё взрослое население в поле сейчас, – не оглядываясь, сообщил крестьянин. – В деревне только дети, старики, да солдаты. Служивые, хоть и спустя рукава, но деревеньку-то патрулируют. Поэтому, шли бы вы к речке, а потом вдоль русла, против течения, пока сухую иву не увидите. За ней домик рыбацкий будет. В нём меня дождитесь. Стемнеет – приду.

***

– Странно это всё, – рассуждала вслух Мэйли, сидя на берегу и время от времени швыряя камешки в воду. – Как так, месяц прошел? Как это я вернулась? Зачем всё в чёрный цвет красить? Почему Канна умерла? Почему такой жгучий интерес к самозванцам? Слишком много вопросов. И вообще ни одного ответа. У кого-нибудь есть версии?

Илья помотал головой. Фея проигнорировала вопрос, пытаясь безуспешно выписывать в воздухе узоры волшебной палочкой.

– Блин, да как же это работает? – спрашивала она, бубня себе под нос.

– Яга? – позвала принцесса.

– Находясь в таком живописном месте, в какой-то мере отвлекающем от накопившихся вопросов и поиска ответов на них, мне всё-таки хотелось бы озвучить умную, но не мне принадлежащую мысль о том, что неведение порой вызывает столько же негативных ощущений, сколько и осознание близкой и неотвратимой кончины. Посему, хотелось бы предложить вам набраться терпения и дождаться, пока прогуляюсь.

С этими словами старушка встала, поправила свою походную сумку, привычно похлопав её по боку, и направилась прямиком в лес.

– Блин, никогда не научусь фильтровать из её потоков сознания суть, – сообщила принцесса.

– Суть в том, что ожидание смерти подобно, – раздалось из леса.

И там, откуда донёсся старушкин голос, стал раздаваться удаляющийся треск ветвей.

– Не бабка, а лось какой-то, – наконец-то оторвалась от волшебной палочки фея-Маша.

– Блин, а чего вы спокойные такие? – спросила Мэйли.

– А чего нервничать? Придёт Томас, расскажет подробности, тогда и нервничать будем, – вынесла вердикт фея и снова принялась дирижировать палочкой.

Когда стемнело, они перебрались в рыбацкий домик.

А спустя несколько минут в этот же самый домик ввалилась королевская стража и повязала всех троих.

Принцесса брыкалась и кричала. Она грозила солдатам всеми возможными карами, какие только могут прийти на ум приличному человеку, а когда адекватные угрозы закончились – перешла к неадекватным.

– Заставлю руки в говне измазать и в ладоши хлопать! – беленилась связанная Мэйли. – Каждому лично черепушку просверлю и дуть в дырочку буду, пока мозги инеем не покроются! Черенок от лопаты без смазки...

Но подробностей использования садово-огородного инвентаря ей не дал раскрыть один из солдат, заткнувший рот принцессе кляпом. Затем к домику подъехала крытая телега. На неё погрузили связанных путешественников и куда-то повезли.

– Ни разу в такие переплёты не попадала, – пожаловалась фея шепотом.

– Я тоже, – так же тихо ответил Илья, – пока тебя не встретил.

– Уывыыв, – промычала принцесса сквозь кляп. – Ыуыыв ыуыы.

– Ну, понятное дело, – с серьёзной миной согласилась фея.

– Ывыыыуы Ы уоы, – помотала головой Мэйли, пытаясь глазами показать на торчащий во рту кляп.

– Охотно верю, но ни чем помочь не могу. У самой руки связаны.

– Ы.

– У Илюхи тоже.

Илья взглянул на лежащую рядом Мэйли и сказал:

– Сейчас попробуем.

Извиваясь, будто уж, парень пододвинулся к принцессе и, ухватившись зубами за полосу ткани, обмотанную вокруг головы девушки и удерживающую кляп во рту, попытался вцепиться в неё зубами.

– БДСМ на минималках, – прокомментировала фея, наблюдая за тем, как Илья мусолит тряпку, прижавшись к лицу Мэйли.

Принцесса в ответ снова промычала что-то невнятное. Но фея и в этот раз её поняла.

– Я не завидую. Я сочувствую.

Минут через пять сосредоточенного сопения и вздохов фея снова подала голос:

– Слышишь, библиотекарь, мне кажется, что после таких предварительных ласк ты просто обязан на ней жениться.

Илья невнятно огрызнулся, снова уцепился зубами и дернул головой, разрывая полоску ткани.

Принцесса вытолкнула языком изо рта кляп и прошептала, обращаясь к фее:

– Не завидуй, женщина с бесполезной палочкой.

– А… – начала было фея, но не найдя остроумного ответа, замолчала.

– Ребята, – абсолютно серьёзным тоном прошептала Мэйли, – мне кажется, это не наши стражники. В них ничего знакомого.

– Как будто ты всех солдат королевской армии в лицо помнишь.

– Не в лицах дело, – мотнула головой принцесса. – Эти солдаты в форме личного королевского отряда охраны, но это не личная охрана. Поверьте, я с детства постоянно их видела. Они ж во дворце на каждом шагу. У них показательные выступления – я в первых рядах смотрю, у них построение – я глазеть бегу. Я не знаю, как объяснить. У этих манера держаться не та, выправка не та, да и лица тоже – ни одного знакомого. Ну должно же что-то знакомое промелькнуть-то было?

– А может их всех заменили? – предположил Илья.

– За четыре дня?

– Ну, почему за четыре? – возразила фея. – Томас, вон, сказал, что дело месяц назад было.

– Да какой месяц?! – взвизгнула Мэйли, но осеклась и продолжила шёпотом: – Ну мы же вместе были, ну вы же сами знаете, что четыре дня прошло.

– Может там временная аномалия? – вновь предположил Илья.

– Какая-какая?

– Временная. Это когда время движется не с такой скоростью, как везде.

– Да ну, бред какой-то.

– Ничего подобного. Время везде движется с разной скоростью, просто люди не предают этому значения. Или не замечают, потому что сами замедляются вместе со временем.

– Э, рыцарь, тебе, случайно, по голове не досталось, когда нас скрутили?

– Нет. Я серьёзно. Сейчас объясню. Вот представь, что ты положила руку на раскалённую сковороду, и тебе нужно удержать её на этой сковороде целую минуту. Минута покажется тебе очень долгой. А если тебе нужно будет побыть рядом с парнем, который тебе нравится, всего одну минуту, то эта минута пролетит очень быстро. Улавливаешь?

Принцесса подумала и согласилась:

– Да. Улавливаю, – сказала она. – Эти четыре дня пролетели очень быстро.

– Ну да, за счёт того, что было много непривычных событий, которые нужно было осознать, осмыслить, поход пролетел очень быстро, – согласился Илья. – Но с другой стороны, когда я оглядываюсь на эти события сейчас, мне кажется, что они были бесконечно долгими.

Мэйли почему-то скорчила недовольную гримасу. А фея проговорила одними губами:

– Ох и тупиздень.

Телега остановилась, и всех троих вытащили из фургона.

– Куда их? – спросил один из сопровождавших пленников солдат.

– Вниз, – ответил седобородый толстяк, стоявший у дверей в казематы. И когда пленники с конвоем уже миновали первый пролёт, добавил: – В разные камеры!

***

Время, в котором отсутствует дневной свет, тянется очень медленно, стремясь упереться своим финалом в бесконечность. Илье уже стало казаться, что он целую вечность сидит в клетушке два на два метра, освещаемой слабым светом свечи со стола тюремщика. Ничего не происходило. Лишь охранник время от времени похрапывал, вскрикивая во сне.

Внезапно его храп прервался звуком, похожим на кряканье беременной утки. А через несколько мгновений перед прутьями решётки возник силуэт старушки.

– Бардак здесь, Ильюша, какого я за свою жизнь ни разу не видела, – сообщила она, звеня связкой ключей. – Хотя, мне ж довелось сдохнуть в начале одной истории и воскреснуть в начале другой. Возможно, я просто не всё видела и не во всём участвовала. Но одно скажу точно: при Златофиле такой хуйни не было.

Замок щёлкнул и решётка открылась.

– Велком на свободу, рыцарь! Кривда выпрямлена и всё такое. Освобождай остальных, а у меня ещё пара нерешенных вопросов осталась, – сказала Яга, вручая Илье связку с ключами и растворяясь во мраке тюремного коридора.

– Не бабка, а ниндзя какой-то, – пробормотал Илья растерянно.

И пошел открывать соседние камеры.

– Кстати, твоя боевая монтировка и прочая магическая херь на столе у тюремщика, – подала голос Яга откуда-то из мрака.

И в следующее мгновение раздался грохот осыпающихся камней. А следом изумлённый голос старушки, многократно отражённый эхом:

– Хуяссе тоннельчики!

Отворяя двери четвертой или пятой по счёту камеры, библиотекарь услышал знакомый голос:

– Спасибо тебе, добрый человек.

– Томас?

– Да, Иллиас, я это.

– Как?

– После того как вы ушли, я, чтобы не привлекать внимания, докрасил забор и уже собрал вам еды. Выхожу за калитку, а там солдаты, – мужчина тяжело вздохнул. – Вы уж простите меня, что рассказал всё. Но я, честно, не сразу. Меня сначала побили. А как пальцы ломать начали, я и не выдержал.

– Не извиняйся, Томас, – похлопал его по плечу Илья, – я сам не знаю, как бы повёл себя, если бы мне начали пальцы ломать. Живой и слава богу.

И Илья продолжил открывать двери.

В самой дальней камере он обнаружил Мэйли.

– Ты как, в порядке? – спросил парень, отпирая замок и открывая решётку.

– Илюша! – радостно взвизгнула та, повиснув у библиотекаря на шее. – Я тут будто вечность без тебя просидела.

Илья, повинуясь чему-то необъяснимому, коснулся губ принцессы своими губами. И девушка ответила.

– Эй, любовь-морковь-четыре-тапка-под-одним-одеялом, ну хорош уже, освободите жертв режима и дальше хоть совокупляйтесь в неестественных позах, – подала голос из камеры в противоположной стене фея.

Илья, не прерывая поцелуя, вытянул руку с ключами в сторону ещё не отпертой решётки и, почувствовав, как кто-то схватил связку, снова погрузился в поцелуй с головой.

Оторвал его от приятного занятия внезапно, как обычно, материализовавшийся Тринадцатый:

– Эй, Долговязый, – подёргал чёрт парня за штанину, – есть информация, которая тебе не понравится, но наверняка пригодится.

– Она мне чем-то поможет?

– Не знаю, – пожал плечами чёрт. – Мне сказали передать, я и передаю.

– Мефистофель сказал?

– Он самый.

– И что за информация?

– Паночка сбежала, – буднично сообщил Тринадцатый. – Точнее, не она сама, а её душа.

– И что?

– И всё.

– Больше никаких новостей?

– Ещё Мефистофель просил передать, чтоб Марию Чапперон Руж берегли как зеницу ока, потому что он за неё переживает.

– Кто б нас сберёг, – хмуро буркнул Илья.

– На этом всё, – сказал чёрт и снова растворился в воздухе.

Илья тяжело вздохнул. Мало того, что понятнее не стало, так ещё и вводных добавилось.

– Эй, голубки, – позвала Маша, стоящая у стола тюремщика. – Ходите в сторону меня. Будем планы планировать.

Держась за руки, Илья и Мэйли подошли к столу тюремщика, вокруг которого сгрудилось полтора десятка заключённых, с любопытством разглядывающих принцессу и её избранника. Здесь же стояли Томас и Маша. Маша вертела в руках свою волшебную палочку, которая, если Илье не показалось, время от времени начинала слабо светиться и тут же тухла.

Здесь же, на полу валялся седобородый толстяк, приказавший расселить пленных в разные камеры.

– Так чего дальше-то делать будем? – спросил Илья, беря со стола монтировку, которой его посвящала в рыцари принцесса.

– Чего-чего, – раздался откуда-то сбоку голос Яги. – У нас один путь – наверх.

Илья обернулся на голос и увидел старушку в рваном проеме стены. Бабушка смахнула с лица клочья паутины и добавила:

– Тут ход потайной, он прямо к склепу ведет. Пойдёмте, покажу.

Пропетляв почти на ощупь по пропахшему сыростью лабиринту, освещаемому лишь свечой, позаимствованной со стола охранника, компания вместе с освобожденными узниками выбралась в царский склеп, стоявший за замком.

– Вот чудеса, – удивлялась Мэйли, – Тысячу раз тут была и не знала, что в склепе потайные ходы существуют.

– Я бы на нашем месте поостерёгся выходить из склепа в светлое время суток, – заметил Томас.

– Ну, это-то как раз понятно, – согласилась принцесса. Непонятно что в целом происходит. И почему.

Она подошла к одному из надгробий и ласково погладила его рукой.

– Мама? – спросил Илья сочувственно.

– Мама, – кивнула девушка и перевела взгляд на соседний постамент. – А вот это – новое. Его раньше не было.

Яга поднесла свечу к могильной плите и прочитала вслух:

– Здесь покоится Канна Аренина, вторая супруга владыки Сентерии, короля... хм… – старушка посмотрела на Илью. – А ну-ка, библиотекарь, поддень-ка плиту надгробную.

– Зачем? – опешил Илья.

– Поддень, говорю. Бабушка знает, чего просит.

Илья просунул монтировку в щель между плитами и навалился на неё всем телом. Камень со скрежетом поехал в сторону, обнажая внутренности могилы.

– Любопытненько, – пробормотала Яга, поводив свечой из стороны в сторону. – А где труп?

Могила была пуста.

– О, гля, в натуре пусто, – удивлённо подтвердила фея. – И что это значит, позвольте-ка полюбопытствовать?

– Если б я знала, то уже бы всё объяснила, – заверила Яга. – А раз я ещё ничего не объяснила, то, значит, и понятия не имею. Что прочла, то и делаю.

– Мне кажется, нам стоит сесть и хорошенько поразмыслить, прежде чем выбираться из склепа, – предложила Мэйли. – Придумать хотя бы какую-то теорию, объясняющую то, что происходит.

– И желательно правдоподобную, – поддакнула фея.

– Не правдоподобную, а правильную, – поправила её Яга.

***

Заключенные с интересом наблюдали за пестрой компанией компанией. Яга при свете свечи читала какой-то странный фолиант, предварительно размазывая по страницам пыль с гробниц. Она щурилась, пытаясь разобрать написанное, витиевато материлась себе под нос, но читать и пачкать страницы не прекращала. Илья вертел в руках монтировку, пытаясь фехтовать ею. Мэйли с грустным видом сидела у материнской могилы, а фея то уходила в дальний угол склепа, то возвращалась обратно, непрерывно размахивая волшебной палочкой и бормоча что-то себе под нос. В конце концов, волшебница попросила принцессу:

– Мэйли, радость моя, не могла бы ты прогуляться в другой угол комнаты, пока я на твоём месте постою?

Принцесса, не задавая вопросов, встала и прошлась по склепу. Остановилась у дальней стены и спросила:

– Сюда?

– Ага, – кивнула фея. – А теперь не спеша подходи-ка ко мне.

Принцесса снова выполнила то, что попросили. И когда подошла к тому месту, где стояла фея, спросила:

– Так?

– Да! – просияла фея и чмокнула принцессу в щёку. – Ты ж мой аккумулятор.

– В смысле?

– Ну вот смотри, – Маша развернула Мэйли и посадила на одно из надгробий, а сама отошла в дальний угол помещения и взмахнула волшебной палочкой. – Ни-фи-га.

Затем она подошла вплотную к принцессе и взмахнула палочкой ещё раз. Та засветилась мертвенно-зелёным светом.

– До-фи-га! – сообщила фея. – Когда ты рядом, всё работает, но чем дальше от тебя я нахожусь, тем хуже эффект. Вот смотри. Трапезус аппетитус ням-ням!

Фея взмахнула волшебной палочкой, направила её на ближайшую надгробную плиту и заключенные, не ожидавшие чего-то необычного, как один удивленно ахнули. Потому что на надгробии материализовалась скатерть, а на ней тарелки и вазы, наполненные различной едой. Истекающая жиром утка, будто только снятая с вертела, несколько жареных цыплят, огромный кувшин и хлеб.

– Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста, – ухмыльнулась фея. – Ну, теперь я вам так нафеячу, что в обратную сторону ни одна живая падла не расфеячит.

– А мертвая? – сострил Илья.

– А мертвая – тем более!

© VampiRUS

(организатор потоков, 9 серия)

В предыдущих частях: 1. Организатор потоков; 2. Чтобы книги учили хорошему; 3. А поехали!; 4. "Сказочный" Шерлок; 5. Гроб с карманами; 6. Интерпретация совпадений; 7. Бабушка, с которой ничего не случится; 8. Бюджетный рыцарь


– Ладно, рассказывай уже, какого лешего мы сюда приперлись-то? Согласись, аргумент «нутром чую, что мне туда надо» как-то слабо и неубедительно звучит.

– А у меня других аргументов и нет, – хитро улыбаясь, развела руками фея-Маша.

– Кривая женская логика, – грустно вздохнул Илья.

– Осмелюсь заметить, что такое понятие как логика не может интерпретироваться относительно половой принадлежности индивидуума, применяющего её в практических ситуациях.

– Это еще почему? – удивился Илья.

А Мэйли округлила глаза:

– Ого! Ты её сразу понимаешь, что ли?

– Объясню, – продолжила Яга, пропустив мимо ушей реплику принцессы. – Логика – это такой метод рассуждения, результатом которого является доказательство или опровержение чего-либо, основанное на том, что истинное суждение использующий логику индивидуум выводит, применяя фактические знания, без затрагивания эмоциональных аспектов изучаемого вопроса или ситуации. Исходя из только что сказанного, можно сделать вывод, что в ситуациях, когда применяются расхожие формулировки, такие как «женская логика» и «мужская логика», на самом деле более уместно говорить «мужское мировосприятие» и «женское мировосприятие». – Яга сделала паузу, оглядев компанию, и закончила. – Просто женщина прежде, чем запрыгнуть на лошадь с разбегу, подумает о том, какой сегодня день месяца и потом либо запрыгнет, либо нет. А ты, Ильюша, с тем, что у тебя между ног, в любой день года подумаешь, стоит ли с разбегу на лошадь прыгать. Проще говоря, разница в мужском и женском мировосприятии находится между ног.

– Ну вот. Свела всё к хуям. Отличные утверждения, – Маша показала большой палец, скорчив недовольную мину, – прям, во!

– А что делать, – развела руками старушка, – весь мир к ним сводится.

– А если не сводится к… этим… – замялась Мэйли, не решаясь произнести то самое слово.

– Сведется ещё, не волнуйся раньше времени.

Они пересекли еще несколько улиц, подбираясь к предполагаемому центру заброшенного города. И чем ближе к центру они оказывались, тем выше становились здания. Спустя несколько часов блуждания по дворам когда-то жилых домов, пустым площадкам автомобильных стоянок, пересечения скверов и площадей с угадываемыми контурами клумб и разросшейся на них буйным цветом растительностью, они, наконец, подошли к многоэтажному зданию, казалось, состоящему полностью из стекла, посеревшего от пыли.

– А точно сюда? – недоверчиво спросил Илья.

– Точно, – подтвердила Маша.

– Пешком? – Илья задрал голову, разглядывая здание. – Да тут же этажей тридцать! И я не думаю, что лифт работает.

– Двадцать восемь. Не работает.

– Но зачем туда подниматься?

– Да я ж говорила уже: «нутром чую, что мне туда надо». А фейское нутро не ошибается.

– Правда? – притворно удивился Илья. – А кто здесь оказался лишённый возможности колдунствовать?

– Ой, ну это просто случайность.

– Ага, случайность…

– Илья, ну чего ты, в самом деле? – подала голос Мэйли. – Ты же рыцарь!

И парень замолчал на середине фразы. Лишь пробормотал:

– Ещё одна манипуляторша…

Солнце светило путешественникам в спину и освещало вход в двадцативосьмиэтажное здание, которое Мэйли упорно называла «Стеклянной башней». Компания пересекла площадь и остановилась, разглядывая свою цель вблизи. Стеклянные панели так же, как и стёкла остальных виденных ими зданий, были покрыты пылью и казались тонированными. Клумбы, слева и справа от входа, давным-давно превратились в буйные заросли кустарника без какого-либо намека на цветы.

– Надеюсь, теперь-то никто не будет возражать против небольшого привала? – спросила Баба Яга.

Никто не возражал.

Трехдневное путешествие утомило всех, поэтому перед тем, как войти в стеклянное здание, решили немного передохнуть. Возможно потому, что цель была перед самыми глазами, ни Мэйли, ни Маша не пытались подгонять остальных. Поэтому все с удовольствием расположились на ступенях у входа и принялись за позаимствованную в гараже тушенку.

– Вот ведь, а? Восемьдесят пятый год, а вкус изумительный даже без подогрева, – разглядывая банку, заметил Илья. – Умели ж раньше делать.

– Ты кушай, а не циферки на крышке разглядывай, – посоветовала Яга. – Нам еще около пятиста ступенек осилить надо, если мы наверх забраться планируем.

– А с чего ты взяла, что там пятьсот ступеней? – спросила принцесса.

– Я не называла конкретной цифры, а всего лишь предположила, что при наличии в среднестатистическом пролёте девяти ступенек и двух пролётов на этаж, должно получиться число немного не доходящее до пятисот.

– А откуда ты знаешь, что ступенек в пролёте по девять? – спросила Мэйли.

– Количество я назвала, отталкиваясь от имеющегося у меня опыта нахождения в подобных зданиях и приблизительной высоты этажа, комфортной для пребывания внутри человека.

– А почему пролётов по два?

– Здания подобного типа, в которых мне доводилось бывать, имели на один этаж в большинстве своём два пролёта, каждый из которых, опять же, в большинстве своём, состоял из девяти ступенек, – объясняя это, Яга уже заметно нервничала.

– А если это здание не для людей было построено? – не унималась принцесса.

– Исходя из… – Баба Яга на несколько мгновений замолчала, словно подбирая слова, а потом вдруг выдала: – Иди ты в жопу, девочка.

Мейли хихикнула.

Теперь уже Илья, легонько толкнув в бок сидящую рядом принцессу, сказал:

– Мэйли, ну чего ты, в самом деле. Ты же принцесса.

– Один-один, – хихикнула принцесса и показала Илье язык.

– Вкусно, – заявил Илья, доев свою порцию тушёнки и зашвырнув банку в кусты.

Однако, судя по раздавшемуся из этих самых кустов рёву, напоминавшему хор раненых тюленей, кто-то явно не был согласен с этим утверждением.

– Едреный ты разогнанный, Лавкрафта мне за пазуху, – взвизгнула Яга, увидев как с треском ломая кусты, из них вываливается серое осклизлое существо, усеянное шевелящимися, змееподобными щупальцами, каждое из которых оканчивалось круглой пастью с зубами, больше похожими на иглы. – Бросайте всё нахрен! Бежим!

И первой кинулась к стеклянной двери небоскрёба.

Остальных не нужно было уговаривать. Поэтому, когда существо, добравшись до костерка, ткнуло в него щупальце и заревело всеми пастями второй раз, компания наблюдала за ним с внутренней стороны массивных стеклянных дверей.

Одна из змееголовых пастей существа вцепилась в недоеденную банку тушенки, соседние тут же попытались отобрать лакомство.

– Дурное оно какое-то, – наблюдая за тем, как пасти кусают друг друга в борьбе за ароматно пахнущую жестянку, заметила Мэйли.

– А ты здесь клуб знатоков из «Что? Где? Когда?» увидеть рассчитывала? – поинтересовалась Баба Яга, расклинивая дверные поручни стулом с металлическими ножками.

– Что-где-чего? – не поняла Мэйли.

– А, всё время забываю, что ты местная и не в курсе, – покачала головой Яга и объяснила: – Игра такая есть.

– Научишь?

– Нет.

– Почему?

– Потому что там против телезрителей играют. А вы ещё телевидения не изобрели.

– Телевидения?

Яга посмотрела на Мэйли:

– Ну да, это когда люди в ящике...

– В ящике? – глаза принцессы сделались идеально круглыми.

– Яга, – позвала Маша.

Старушка повернулась и увидела, как фея кивает в сторону существа, которое разворачивалось к стоящим за стеклом. Сначала одно щупальце, а после и остальные вытянулись в сторону стеклянной преграды, сквозь которую компания наблюдала за существом. Рты его бессистемно открывались и закрывались.

– Угадайте, – нащупывая притороченный к поясу тесак, спросила Яга, – чего делать нужно?

– Бежать?

– К чёртовой матери из этого домика. Оно нас тут загоняет.

И подавая пример, старушка побежала на противоположную часть холла.

– Через окно с той стороны вылезем, – проинструктировала она на ходу.

На середине пути Яга остановилась, удерживая широко расставленными руками бежавших за ней.

– Ты зачем… – начала было Маша, и замерла, испуганно вскрикнув. – Кто это?

Вдоль стены, там, куда не попадали солнечные лучи, беспорядочно валялись полуголые, покрытые грязью тела. Мужчины, женщины, дети. Особой жути добавляло то, что все они подрагивали, находясь то ли в странном сне, то ли в каком-то диком трансе.

– Нежить, Карпентера с Ромеро мне под коленку, – прошептала Яга.

За спиной раздался звон разбитого стекла, и в очередной раз взвыл протяжный хор пастей вылезшего из кустов существа. Лежащие на полу тела начали подниматься, реагируя на этот звук.

– Шинковать того Уве Бола, – в очередной раз выругалась старушка и потащила всех на обрамленную перилами лестницу, ведущую вверх.

Нежить, словно сомнамбулы, что-то несвязно бормоча, двинулась навстречу существу со щупальцами. Существо, чувствуя, что добычи стало в разы больше, вновь издало утробный рык.

– Не стоим, ребятушки, не стоим, – подгоняла всех Яга.

И они, свернув в боковой пролёт, побежали по ступенькам вверх.

Когда бежали по пролёту между третьим и четвёртым этажом, шум внизу перерос в какофонию, состоящую из рычания, визжания, рева, шипения и чавканья.

– Ну, сейчас они там друг друга порвут как шредер документы, – сбавил скорость Илья.

– Не притормаживай, – посоветовала Яга. – Кто-нибудь из них обязательно кого-нибудь доест. И нет гарантии, что победителю, отобедавшему своим противником, не захочется десерта.

– На кого ставишь? – ощущая, как чувство бессмысленного азарта вытесняет в нём панику, спросил парень.

– Тяжело сказать, – перепрыгивая через две ступеньки, ответила Яга. – В одном углу ринга большая херь, в другом – много маленьких. В любом случае, не хотелось бы мне, чтобы нас догнали.

И как будто в подтверждение её слов внизу кто-то торжествующе завыл, а затем раздался топот множества ног по ступеням.

Пробежав ещё два этажа, компания замерла, увидев, что пролёт выше завален мебелью. А между тем, топот и рычание снизу приближались.

– Сюда, – Яга выбежала в коридор, метнулась влево, затем вправо. Остановилась, – Нет, сюда! – развернулась на сто восемьдесят градусов и рванула вправо.

Пробежав до стены, мимо дверей, некоторые из которых были закрыты, а некоторые распахнуты, являя запылённую обстановку, Яга остановилась у самой последней, с надписью «пожарный выход» и, кивнув на неё, скомандовала:

– Ломай, Илюшка.

– Я тебе чего, герой боевика? – изумился тот.

– У тебя монтировка, дурак, – объяснила Яга.

Илья недоуменно посмотрел на инструмент в своей руке, которым Мэйли посвящала его в рыцари, сказал:

– А… – и вбил монитровку в зазор между дверью и лудкой чуть выше замка.

Надавил, навалившись всем телом. Потянул в другую сторону. Снова надавил.

– Отойди, горюшко, – отстранила его Яга, отбирая монтировку.

Перевернула загнутой стороной, поддела чуть ниже замка и рванула на себя. Дверь, издав треск, немного поддалась. Старушка выругалась, рванув ещё раз, и дверь распахнулась. Через несколько этажей, теперь уже аварийной пожарной лестницы, ступеньки стали отдаваться в мышцах ног болезненной усталостью. Вся компания потихоньку начала сбавлять скорость.

– А ступенек-то не по девять в пролёте, – заметила Мэйли.

– Девочка, – Яга остановилась, тяжело дыша, – я тебе, кажется, уже говорила: иди ты в жопу. Есть ступеньки, их надо ходить. Хоть девять их, хоть двадцать девять.

– Какой этаж-то? – спросила Маша, останавливаясь.

– Тринадцатый.

– Что? – материализовался рядом чёрт.

– А! Чур меня! – подпрыгнув на месте и хватаясь за сердце вскрикнула Яга. – Вы так из-за этого хрюкоморда мохнатого без бабушки когда-нибудь останетесь. Ты где был всё это время, харя твоя сатанинская?

– Всё потом, – отмахнулся Тринадцатый. – Идите за мной.

И скользнул в двери, ведущие в коридор.

– Вы чего-нибудь понимаете? – оглядела всех Маша.

– Да, – кивнула старушка. – Нужно топать за шерстяным блохастиком. А выяснять, что, да почему – после.

И скользнула в дверь вслед за чёртом.

Илья, Мэйли, Маша последовали за ней.

– Сюда, – махнул лапой чёрт, открывая одну из дверей.

Быстрым шагом направились к двери, за которой скрылся чёрт.

– Я не успеваю понимать, что происходит, как опять нужно понимать, что происходит. А я не успеваю, – сообщила Мэйли.

– У меня всю жизнь так, – успокоила её Яга.

Компания набилась в комнатушку с панорамным окном, уставленную столами с компьютерами, принтерами, сканерами, старинными телефонными аппаратами, стоящими на них.

– Илья, Мэйли, подоприте дверь, – скомандовал Тринадцатый, – пока ломиться не начали. Маша, разбей окно.

Девушка схватила ближайший стул и швырнула его в стекло. Тот отскочил, оставив стекло невредимым.

– Охренеть можно. И как я должна его разбить?

– Придумай.

– А чем это нам поможет? Тринадцатый этаж же…

– Всё увидишь. Придумай, как разбить окно.

– Было б чего сладенького, я б его...

– Лови, – Тринадцатый швырнул ей коробку, извлеченную откуда-то из-под шерсти.

– О! Рафинад! – радостно воскликнула девушка и принялась набивать сладкими кубиками рот.

Когда Илья с Мэйли подтащили к двери третий стол, с той стороны что-то врезалось в дверь и завыло.

– А ступенек-то не по девять в пролёте было, – вновь заметила Мэйли, толкая очередной стол к двери.

– Девочка, – тяжело дышащая Яга упала на стул, – я тебе, кажется, уже говорила: иди ты в жопу. Грузите мебель принцесса, проводите время с пользой.

Мэйли фыркнула, засмеявшись.

С той стороны двери что-то злобно зарычало и снова ударилось в дверь.

– Фея тортиков и плюшек, чего там?

– Зую я. Иффё пойпафки, – сообщила Маша, показывая коробку с рафинадом.

– Зуй быфтее, – передразнила девушку Яга, – пока наф зьять не насяли.

Когда фея доела сахар, в дверь долбили уже непрерывно. Сваленные перед дверью столы шатались, но выдерживали напор.

– Готово, – сообщила Маша и, нарисовав рукой какую-то фигуру в воздухе, резко дёрнула ею в сторону окна.

Сорвавшийся с её пальцев огненный сгусток врезался в стекло, разбрасывая звенящие осколки во все стороны.

– Ну всё. Увидимся наверху, – сообщил Тринадцатый и растаял в воздухе.

– И чего теперь? – девушка выглянула наружу, повертела головой и удивлённо выругалась. – Теребить мою шапочку за завязочки!

Она встала на самый край, взмахнула руками…

– Стой! – закричал Илья, видя, как Маша прыгает вниз.

Но было поздно – девушка исчезла, падая вниз.

В дверь ударили особенно сильно. Наваленная мебель со скрежетом сдвинулась с места и в образовавшуюся щель полезли когтистые руки монстров. Парень поднял с пола брошенную ранее монтировку и принялся колотить по кистям, пальцам, ладоням, размазывая их в кровь.

Мейли открыла рот, чтобы завизжать, но от окна послышался голос Маши:

– Карета подана, ёпта! – девушка стояла на фасадном подъемнике, держась за ручку лебёдки. – Представляете, этажом ниже висел.

Твари выбили дверь, когда подъемник со всей компанией на борту уже двигался вверх.

– Конечная, – объявила Мэйли, прекращая крутить лебёдку. – Руки отваливаются нафиг.

Верхний этаж был недостроенным. Стекла в окне не было, повсюду лежали доски, стопки пластиковой плитки, мешки с цементом, укрытые клеёнкой. Посреди комнаты стоял стул, на котором восседал мужчина в сером камзоле и берете с павлиньим пером, которые были будто специально созданы для заостренных черт его лица. В руке его был бокал с вином.

Мужчина поставил бокал на пол и радостно продекламировал:

– Ну, наконец-то вы добрались! Я вами, право, восхищаюсь. Извелся весь, переживал, пока вас тут сидел и ждал.

– Мефик? Ты? – удивленно выпучила глаза Маша-фея. – Какого хрена?

– Я расскажу всё. Постепенно. Ты через Вия попросила вернуть твою былую силу.

– Ну да, просила.

– Я пришёл. Твоё? – мужчина достал из кармана камзола волшебную палочку и протянул Маше.

– Ты где её нашёл?

– Мне ж не кажется? – наклонившись к Илье, спросила Яга. – Они ж стихами разговаривают?

– Угу, – кивнул Илья. – Не кажется.

– Зачем пришлось такой проделать путь, чтоб палочку волшебную вернуть?

– Здесь с волшебством и магией бардак. Иначе было встретиться никак. Внизу для магии везде барьеры. Пришлось пойти на крайние мне меры.

– Тринадцатый свободно там гуляет.

– Ему законы мира позволяют.

– Так с ним бы палочку мою и передал.

– Да погоди ты. Я ж не всё сказал. Все артефакты высшего порядка не в силах перейти через барьер. Поэтому пришлось к вам всем, ребятки, мне применить немного крайних мер.

– Так это ты подбросил королю записку?

– Была, конечно, в этом доля риска, но видишь же, в итоге обошлось. Тринадцатого напрягать пришлось.

– И мысль о том, что нужно мне сюда, тобой была навязана?

– Ну да.

– И тяга к приключениям моя? – встряла в разговор Мэйли.

– А это, девушка, уже не я, – перевел на неё взгляд Мефистофель. – В твоей башке такой потенциал, что быть твоим врагом я б не желал. Дракон из головы лишь первый шаг.

– А бабушка?

– И тут я ни причём. Спит ваша бабка беспробудным сном. Но видит сон во сне и в нём всех вас. Такое было с ней уже не раз.

– Ага… понятно. Вот всё значит как, – задумчиво пробормотала принцесса.

– Илюха, – ткнула библиотекаря в бок Яга, – да ты глянь, невеста твоя стихами тоже заговорила. Этот Мефистофель, видать, заразный.

– Какая нафиг невеста? – прошептал парень в ответ. – Ты чего такого выдумываешь?

– Ой, вижу я, как она на тебя смотрит. Да и ты тоже в её сторону с придыханием поглядываешь.

– Не выдумывай.

– А тут хоть выдумывай, хоть не выдумывай. Я ж читала, чем глава закончится.

– Читала? Глава?

– Ну да. Сейчас они договорят, – Яга кивнула в сторону Маши, Мэйли и Мефистофеля, – принцесса своего Яндекс-Дракона из головы вызовет, и домой полетим. А дома она папеньке так на уши присядет, так твои подвиги распишет, что у тебя останется только два пути. Жениться, как порядочный рыцарь, или бежать, как закомплексованный библиотекарь. Хотя, – старушка скептически оглядела Илью, – какой с тебя бегун-то?

– Нет, погоди. Где ты читала-то?

– Я своих секретов не открываю, – безапелляционно заявила старушка, и похлопала ладонью по холщёвой сумке.

Книга внутри отозвалась привычным гулом.

– Да, здесь иная магия, увы, – продолжал объяснять мужчина в камзоле. – Она должна идти из головы. Учись свою фантазию включать.

– Но я привыкла палочкой махать!

– Размахивай, никто не запрещает, но магия привычная хромает.

– А почему всё так здесь повелось?

– А не ко мне, к создателям вопрос.

И, хитро подмигнув, Мефистофель растаял в воздухе.

– Да если бы мы знали, что всё так… – разочарованно сказала фея опустевшему креслу.

– От этой рифмованной эпопеи мозги мои бедные чуть не вскипели, – сообщил Илья, не замечая, что и сам говорит в рифму.

– Давайте потихоньку собираться, – предложила Яга, хитро поглядывая то на Илью, то на Мэйли. – Назад нам как-то надо возвращаться. Внизу нас монстры могут покалечить… Чуковского с Есениным мне в печень, – закончила старушка, осознав, что и сама заговорила стихами.

– Никто нас не покалечит, – заявила Мэйли, прикасаясь к виску. – Я уже дракона вызвала.

– А может по ступенечкам? – хихикая, поинтересовалась Яга. – Ты ж вроде бы не все пересчитала.

– Иди ты в жопу, бабушка, – беззлобно улыбнулась принцесса.

Раздалось хлопанье гигантских крыльев, и на крышу над ними приземлился дракон.

– Принцесса у нас, я так понимаю, приключениями сыта?

– Ну да, – почёсывая затылок, согласилась Мэйли. – Как-то я их себе по-другому представляла, приключения-то. А ту, блин, шли-шли, шли-шли. Зачем шли? За палкой какой-то.

– Но-но!– возразила Маша. – Эта палка, колдовать её феячить, всем палкам палка! Поехали. Где там твой дракон?

– На крыше.

– Его как зовут-то хоть?

– Глюка.

– Чо? – Маша округлила глаза, одновременно пытаясь не заржать.

– Глюка. Это уменьшительно-ласкательное.

– А полное?

– Полное – Глюкозавр.

Маша, не выдержав, заржала. Бабка захихикала.

– Ну а как я его должна была назвать, если первое время думала, что он мне мерещится?

– Слышишь, библиотечный рыцарь, а невеста-то у тебя с фантазией! – подмигнула старушка Илье.

– Иди ты, бабушка… – начал Илья, но постеснялся закончить фразу.

Мэйли была чуть пораскованнее, поэтому закончила за него.

Яга, глядя на них, хохотала.

Ей было весело.

© VampiRUS