Годовщина создания Корсунь-Шевченковского "котла"
76 лет назад – 3-го февраля 1944 года – завершилось создание внутреннего кольца окружения вокруг так называемого Корсунь-Шевченковского «котла», где оказалось заблокированными 50-80 тыс. (по разным оценкам) немецких военнослужащих. В этот день во всех воинских частях был зачитан приказ Верховного Главнокомандующего И.В.Сталина, в котором объявлялась благодарность войскам Первого и Второго Украинских фронтов, завершившим окружение противника, и о присвоении ряду соединений почетного наименования «Звенигородских». В тот же вечер в Москве по этому поводу был дан торжественный салют второй категории (24 залпа из 224-х орудий).
Эта операция, Корсунь-Шевченковская, началась 24 января 1944 года. В этот день два передовых батальона из состава Второго Украинского фронта провели разведку боем, с целью вскрыть систему обороны противника на переднем крае. Им сопутствовала удача, и в течение дня они продвинулись на 5-7 километров. Основные силы Второго Украинского фронта генерала Конева перешли в наступление 25-го января, а Первого Украинского фронта генерала Ватутина – 26-го января. Как видим, советское главное командование, владея инициативой, продолжало следовать тенденции к разнесению ударов во времени и пространстве, заставляя противника метаться из стороны в сторону.
Целью Корсунь-Шевченковской операции было создание (и дальнейшая ликвидация) «котла» путём смыкания флангов двух советских фронтов, по линии Звенигородка – Шпола, через которую проходи «гуманитарный коридор» шириной 130 километров, связывающий окруженную группировку противника с основными силами группы армий «Юг», которые в это время вели тяжёлые бои против войск Первого Украинского фронта на рубеже Умань – Винница.
Неудивительно, что иногда эти события называют «Сталинградом на Днепре»: в обоих случаях немецкие войска были загнаны в «котёл» и какое-то время яростно сражались в окружении, неся большие потери. Интересно, что ровно в эти же самые дни гремел «Итальянский Сталинград» - битва за город Монте-Кассино, где немцы преграждали англо-американским войскам путь к Риму. Сравнение достаточно уместное, если называть «Сталинградом» любое ожесточённое сражение, где обе стороны полны решимости стоять до конца и «любой ценой».
Если продолжать параллели, то в обоих «Сталинградах» (на Волге и на Днепре) генерал Ватутин командовал войсками, закрывавшими «котёл» ударом с севера и потом успешно оборонявшими внешний фронт окружения, отбрасывая деблокирующую немецкую группировку. А с немецкой стороны, в обоих случаях фельдмаршал Манштейн возглавлял попытки деблокировать окруженных – и оба раза безуспешно. (Как мы увидим позже, Корсунь-Шевченковский котёл не был деблокирован ударом «снаружи» - он был прорван «изнутри», причём – в зоне ответственности генерала Конева, а не Ватутина).
Корсунь-Шевченковская операция, как мы увидим далее, была одной из последних для генерала Ватутина, и в ней политическое противостояние между советскими полководцами достигло апогея. В ходе этой операции (как утверждает в своих мемуарах маршал Жуков, выполнявший тогда роль «куратора-координатора» между Первым и Вторым Украинскими фронтами), генерал Конев позвонил Сталину и нажаловался, мол: « … Жуков и Ватутин ничего не делают, не умеют воевать, того и гляди – выпустят немцев из котла … » (видно, забыл – как сам выпускал – из Харькова, Черкасс, Кировограда). Сталин прислушался, проникся (заодно вспомнил провалы Ватутина – сдачу Житомира и того же Харькова) – и отстранил Ватутина от финального этапа операции, а Конева поставил главным (переподчинив ему те армии Ватутина, которые участвовали в этой операции).
Самое интересное, что в конечном итоге «выпустили немцев из котла» именно люди Конева, не сумевшие помешать прорыву «изнутри», в то время как люди Ватутина (уже – «бывшие») успешно отбили все попытки деблокирования «снаружи» (хотя в отдельные моменты, как мы увидим далее, всё действительно висело на волоске). Что не помешало Коневу получить, по итогам этой операции, благодарности и маршальские погоны (тогда как Ватутин так и остался генералом, навсегда).
Сам Конев в своих мемуарах утверждает, что он никуда не звонил, а было наоборот: это Сталин сам позвонил ему, поинтересовался его мнением (насчёт Ватутина), а позже перезвонил и сообщил о своём решении (об отстранении Ватутина и назначении Конева), пожелал успехов. То есть дискуссия идёт только о том, кто первый кому позвонил, а не о том – как эти ребята «сливали» Ватутина (чтобы самим занять его место во главе Первого Украинского фронта, и не только поэтому) точно так же, как в 1953 году они «сольют» Берию и возглавят страну.
Возвращаясь к Корсунь-Шевченковской операции: она имела статус «Второго Сталинского удара», это была такая серия 1944 года, из десяти крупных наступательных операций, в том числе 5 проводились «украинскими» фронтами, остальные 5 – в Беларуси, Прибалтике и в Ленинградской области. Как раз под Ленинградом был нанесен Первый Сталинский удар, приведший к полному снятию блокады Ленинграда (27-го января), а Второй удар включает Корсунь-Шевченковскую и несколько последующих взаимосвязанных операций, о которых разговор впереди.
Итак, 24-го января 1944 года, в ходе разведки боем передовые батальоны двух армий Второго Украинского фронта (4-й гвардейской и 53-й) сумели продвинуться от двух до шести километров в глубину первой полосы немецкой обороны. Главные же силы обеих указанных армий – более десяти пехотных дивизий в первом эшелоне – перешли в наступление утром 25-го января (если быть точным – в 7:46 утра).
К 14-ти часам (того же дня) был достигнут решительный прорыв в секторе обороны немецкой 389-й пехотной дивизии, и командующий Вторым Украинским фронтом немедленно ввёл в сражение два (из трёх) корпусов 5-й гвардейской танковой армии генерала Ротмистрова. Эти два танковых корпуса (20-й и 29-й) получили боевую задачу – прорываться на север, в глубокий тыл противника и соединиться с передовыми частями Первого Украинского фронта, которые двигались навстречу. Соединение передовых танковых частей двух фронтов было намечено в Звенигородке.
К концу дня 25-го января оба танковых корпуса (20-й и 29-й) продвинулись на 18-20 километров, подойдя к окраинам населенных пунктов Капитановка и Тишковка. До Звенигородки им оставалось ещё 55 километров (по прямой).
С утра следующего (26 января), 20-й танковый корпус возобновил наступление, и полностью очистил от противника Капитановку (небольшое село на шоссе Новомиргород – Смела, и станция железной дороги). Продолжив движение к Звенигородке (перпендикулярно упомянутому шоссе), танкисты продвинулись за день ещё на 15 километров и к позднему вечеру достигли более крупного села Лебедин (не путать с одноименным городом в Сумской области). Здесь не было сильных заслонов противника: в Лебедине оказалось лишь некоторое количество тыловых частей всё той же немецкой 389-й пехотной дивизии. От Лебедина до Звенигородки оставалось 40 километров.
На следующий день (27 января), двигаясь всю ночь и пройдя ещё 10 километров на север от Лебедина, к 10-ти часам утра передовые подразделения 20-го танкового корпуса освободили городок Шпола. Этот небольшой райцентр знаменит тем, что его жители в 1768 году активно участвовали в крупном «крестьянском» восстании, известном как Колиивщина.
В это время соседний 29-й танковый корпус, действуя юго-восточнее Шполы, очистил от противника населенные пункты Липянку, Межигорку и Водяное (это сёла на дорогах между Шполой и Новомиргородом).
От Шполы оставалось до Звенигородки всего 30 километров – расстояние одного перехода «Т-34». И действительно, как мы увидим далее, уже на следующий день (28-го января) они достигли конечной цели своего рейда – Звенигородки.
На следующий день (26 января), в 5:30 утра немецкая 11-я танковая дивизия возобновила боевые действия, и в 9:10 установила связь с упомянутой окружённой группой 14-й танковой дивизии, северо-восточнее Капитановки. Таким образом, оба советских танковых корпуса (20-й и 29-й), ушедшие в прорыв на Звенигородку, оказались отрезаны от основных сил: до Звенигородки они ещё не добрались (имея перед собой противника), а обратная дорога уже была перерезана противником же. Самое худшее – были перерезаны пути снабжения танкистов.
Решение командующего фронтом: 20-му и 29-му танковым корпусам продолжать прорыв на Звенигородку, снабжаясь по воздуху, не возвращаться назад. А вслед им, для восстановления снабжения, отправляется третий (из трёх) корпусов 5-й гвардейской танковой армии – 18-й танковый корпус, а также, из резерва фронта, - 5-й гвардейский Донской кавалерийский корпус.
В это же время 4-я гвардейская общевойсковая армия продолжала теснить оборонявшиеся в её полосе немецкие 389-ю и 72-ю пехотные дивизии, хотя к ним на помощь уже начали подходить части 57-й пехотной дивизии и танковой дивизии СС «Викинг». А 53-я армия оказывала давление на немецкую 3-ю танковую дивизию, которая совместно с 14-й танковой дивизией безуспешно пыталась отбить населенный пункт Россоховатку. Если внешнее кольцо окружения сомкнулось советскими танковыми частями уже 28-го января, то внутреннее – лишь в феврале, после недели ожесточенных боёв…
Тем временем, Первый Украинский фронт с 26-го января начал наступление навстречу стартовавшим накануне частям Второго Украинского фронта, с целью сомкнуть кольцо окружения вокруг крупной группировки противника.
Командующий Первым Украинским фронтом генерал Ватутин в эти дни работал в крайне сложных условиях, проводя три крупные войсковые операции одновременно. Главные силы его фронта (обе танковые армии и три общевойсковые), в это время вели упорные бои на рубеже между Винницей и Уманью. На следующий день, 27-го января, началась операция по освобождению областных центров Луцк и Ровно, силами двух общевойсковых армий (13-й и 60-й) на западном фланге фронта. Для участия в Корсунь-Шевченковской операции, генерал Ватутин мог выделить только две общевойсковые армии восточного фланга своего фронта – 40-ю и 27-ю, а также 5-й отдельный гвардейский Сталинградский танковый корпус генерала Кравченко (по силе равный примерно половине обычной танковой армии).
Но выбирать не приходилось: крупная немецкая группировка, вцепившаяся в правый берег Днепра в районе г. Канева (между Букринским полуостровом и Черкассами), сильно мешала дальнейшему продвижению Советской Армии на запад, затрудняла снабжение 2-го, 3-го и 4-го Украинских фронтов (находившихся южнее её), а Первый Украинский фронт не мог наступать до тех пор, пока она находилась у него в тылу и на южном фланге.
Эта территория (вокруг города Корсунь-Шевченковский) изначально входила в зону ответственности Второго Украинского фронта генерала Конева: разграничительная линия в ходе Битвы за Днепр проходила таким образом, что Букринский полуостров был закреплён за Ватутиным, а город Канев и южнее – уже за Коневым. Но последний оказался неспособен решить проблему своими силами, ограничившись только взятием Кировограда и Черкасс. Поэтому Ватутин был вынужден, уже не в первый раз, «ввести войска» для помощи соседу на его территорию.
Но «войск» этих было явно недостаточно. Обе армии (27-я и 40-я) прошли через тяжелейшие бои на Букринском плацдарме, и на данный момент были крайне слабыми по своему составу. Так, 27-я армия для этой операции имела всего три пехотные дивизии, 40-я – четыре, для сравнения: наступавшие им навстречу две армии Второго Украинского фронта одновременно вводили в сражение по 9-10 дивизий каждая.
Ситуация несколько упрощалась тем, что в полосе наступления Первого Украинского фронта (на участке между населенными пунктами Тыновка и Кагарлык), оборона противника в инженерном отношении была развита недостаточно: немцы были отброшены (с киевского направления) на этот рубеж относительно недавно (10–12 января) и поэтому не успели его сильно укрепить. Здесь имелся ряд опорных пунктов, промежутки между которыми прикрывались заграждениями и минными полями. В лесах были устроены заминированные завалы и засеки.
Перед началом операции, в состав Первого Украинского фронта был дополнительно передан 5-й механизированный корпус. Соединив его с упомянутым выше Сталинградским танковым корпусом генерала Кравченко, создали 6-ю танковую армию (из этих двух корпусов), которую генерал Кравченко и возглавил.
Боевая задача, которую Верховный Главнокомандующий поставил перед генералом Ватутиным на предстоящее наступление, заключалась в следующем: прорвать оборону противника на участке шириной 27 километров, между населенными пунктами Тыновка и Кошеватое, затем развивать наступление главными силами на Звенигородку, а частью сил на Тальное (станция в 25-ти километрах южнее Звенигородки) и Богуслав (город в 50-ти километрах севернее Звенигородки).
Итак, утром 26-го января 1944 года, войска Первого Украинского фронта перешли в наступление на двух участках. Главный удар наносила 40-я общевойсковая армия в районе Тыновки, её поддерживала 6-я танковая армия. Встретив упорное сопротивление немецких войск, наступление развивалось медленно, танкисты несли большие потери, выполняя несвойственную для себя задачу – штурм полосы обороны противника, вместо ухода в прорыв по готовому коридору (как это предусматривает боевой Устав танковых войск). К концу первого дня, достигнутое продвижение в секторе обороны немецкой 34-й пехотной дивизии (под Тыновкой) было крайне незначительным. Чуть севернее, в секторе обороны немецкой 198-й пехотной дивизии, был достигнут несколько лучший военный результат — преодолена первая линия обороны противника, а итоговая глубина продвижения к концу дня составила 8-10 км.
На втором участке прорыва (ещё севернее), где наступала 27-я армия, поддержанная всего лишь одним танковым батальоном (из 5-го механизированного корпуса 6-й танковой армии), неожиданно был достигнут гораздо лучший результат: к концу дня оборона 88-й немецкой пехотной дивизии была прорвана на 18 километров в глубину. Отчасти этот успех объяснялся технической незавершенностью системы обороны противника.
На следующий день, 27-го января, ранним утром на обоих участках наступление возобновилось, с тем же самым результатом: более слабая 27-я армия продвигалась успешнее, чем действовавшие южнее 40-я общевойсковая и 6-я танковая армии (последняя снова, понеся значительные потери, продвинулась за день только на 10-15 км, а о прорыве в тыл противника уже не могло быть и речи). Более того, противник силами 16-й и 17-й танковых дивизий (действовавших с упомянутого рубежа Умань – Винница, т.е. «снаружи» Корсунь-Шевченковского котла), проводил давление непрерывными контратаками на правый фланг 40-й армии, в направлении от Умани на Охматов. Здесь, вместе с частями 40-й армии, сражалась Первая отдельная Чехословацкая бригада под командованием Людвига Свободы, переброшенная из-под Белой Церкви.
В тот же день (27 января), проанализировав сложившуюся обстановку, командующий фронтом генерал Ватутин принимает радикальное решение об изменении направления главного удара: усилия переносились севернее, в полосу более успешной 27-й армии (до этого её участок считался второстепенным). Сюда перебрасывалась 6-я танковая армия (до этого действовавшая в полосе 40-й общевойсковой армии, на прежнем направлении главного удара).
При этом, в подчинение 6-й танковой армии, с 23-х часов 27-го января, передавались две пехотные дивизии (167-я и 359-я) из состава 40-й армии. Им ставилась боевая задача атаковать сильный опорный пункт противника в населенном пункте Виноград, а двум танковыми корпусам, разделившись, обойти этот опорный пункт с юга и севера, и к исходу дня 28-го января выйти в район Звенигородки и овладеть рубежом Рыжановка – Чижовка – Ризино. 27-я армия своим правым флангом должна была развивать удар на Почапинцы, а 40-я – отражать упомянутые контратаки танковых войск противника со стороны Умани на охматовском направлении, а на левом фланге продолжать наступление в направлении Русаловки.
Одновременно, приказом генерала Ватутина формируется мобильная группа специального назначения, из состава 5-го механизированного корпуса 6-й танковой армии. Группа получает особую боевую задачу: действуя в отрыве от основных сил, прорваться в тыл противника, и далее продвигаться, не ввязываясь в местные бои, через Лысянку – в Звенигородку, где встретиться с аналогичной группой из Второго Украинского фронта, которая в это время уже подходила к Звенигородке с противоположного направления.
В указанную группу прорыва была включена 233-я танковая бригада (из 5-го механизированного корпуса 6-й танковой армии), с приданием ей 1228-го полка САУ, одного мотострелкового батальона и одной противотанковой батареи. В количественном отношении это было 39 танков, 16 САУ, 4 противотанковых орудия на буксире у танков, и 200 автоматчиков (по 6-8 человек на броне каждого танка).
К полуночи того же дня (т.е. в ночь с 27-го на 28-е января), указанная группа овладела Лысянкой – населенным пунктом на перекрёстке дороги Белая Церковь – Звенигородка с дорогой Жашков – Корсунь-Шевченковский. При этом, в районе хутора Тихоновка, эта группа попутно деблокировала советскую 136-ю стрелковую дивизию и 6-ю гвардейскую мотострелковую бригаду (из состава 27-й армии): ещё с 10 января они слишком оторвались при наступлении от основных сил и попали в окружение, в котором сражались более двух недель.
От Лысянки до Звенигородки оставалось всего 20 километров, и уже на следующий день, 28-го января, танкисты двух фронтов встретились в Звенигородке, сомкнув внешнее кольцо окружения.
Для создания устойчивой двуслойной полосы обороны, которая бы блокировала Корсунь-Шевченковский котёл и «на вход» и «на выход», потребовалось ещё несколько дней ожесточённых сражений, которые и завершились 3-го февраля – ровно 76 лет назад.
Ещё до начала советской наступательной операции, т.е. к 24 января, противник создал наиболее прочную оборону (с развитой системой инженерных сооружений и различного рода заграждений) на северном участке периметра Корсунь-Шевченковского выступа — по линии Кагарлык – Канев – Мошны (село на берегу Днепра, в 20-ти километрах выше города Черкассы). Далее, поворачивая на юг, на участке Мошны – Смела, передний край немецкой обороны проходил по сильно заболоченной местности. Поэтому оборона здесь состояла из отдельных опорных пунктов, перехватывавших основные дороги.
Далее, южнее Смелы оборона противника состояла из двух полос. Передний край главной полосы обороны проходил по берегу реки Тясмин, по оврагам и высотам. Главная полоса была оборудована системой опорных пунктов и узлов сопротивления, местами соединенных траншеями. Внутри опорных пунктов имелась развитая система траншей и ходов сообщения, значительное количество оборудованных огневых точек. Опорные пункты и узлы сопротивления с фронта и флангов прикрывались минными полями и проволочными заграждениями. Вторая полоса оборудовалась на рубеже реки Сухой Ташлык – Пасторское – Тишковка, однако строительство ее к началу советского наступления не было закончено. Вдоль реки Ольшанки, на участке Млеев – Топильно, проходила отсечная позиция фронтом на юго-восток.
Все немецкие подразделения, оказавшиеся «внутри» котла (11 дивизий), хотя и понесли значительные потери в предыдущих боях, были вполне боеспособны. Большая часть их длительное время находилась на советско-германском фронте и имела большой боевой опыт.
В районе западнее и северо-западнее Кировограда («вне» котла, но в непосредственной близости к нему), а также в районе юго-западнее Охматова находилось в общей сложности 7 немецких танковых дивизий, которые могли быть быстро переброшены на помощь окруженным в район корсунь-шевченковского выступа.
Так и произошло: сразу после начала советского наступления, противник перебросил в район Новомиргорода 11-ю и 14-ю танковые дивизии (из района северо-западнее Кировограда), дополнительно к располагавшейся там 3-й танковой дивизии – они должны были попытаться разблокировать котёл «снаружи». Одновременно, для прорыва им навстречу «изнутри», со стороны Городища, в районе села Пасторское создавалась сильная группировка в составе танковой дивизии СС «Викинг» и трёх пехотных дивизий. 27-го января обе эти группировки начали наступление навстречу друг другу, в общем направлении на Оситняжку (6 км юго-восточнее Пасторского), намереваясь ликвидировать прорыв Второго Украинского фронта и отрезать танкистов, которые в это время уже подходили к Звенигородке.
Этот немецкий удар с севера («изнутри» котла, со стороны Ташлык), отражали войска 4-й гвардейской армии, а с юга («снаружи») – 53-й армии. Эти удары, в ходе тяжёлых боёв, были успешно отражены, в первую очередь благодаря интенсивным действиям артиллерии, которая шквальным огнем в упор расстреливала танки, бронетранспортеры и пехоту противника. Большую роль сыграли также умелые действия инженерных войск: только за одну ночь на 29-е января в полосе обороны 53-й армии они установили более 9400 противотанковых и свыше 1000 противопехотных мин.
В ходе тяжелых боев в районе Оситняжки противнику на некоторое время удавалось блокировать пути снабжения танкистов, ушедших на Звенигородку, из-за чего последние оказывались в тяжёлом положении, и могли получать топливо и боеприпасы только по воздуху – самолётами У-2 («кукурузник»). Населенные пункты Капитановка, Тишковка и другие (расположенные вдоль дороги на Звенигородку) неоднократно переходили из рук в руки. В немецкую 11-ю танковую дивизию 28-го января прибыло сильное подкрепление — батальон «Пантер» (75 танков, из них 61 боеспособный). Однако, этот батальон действовал крайне неудачно: вступил в сражение в отрыве от основных сил 11-й танковой дивизии, и потерял 44 танка.
Ход этого сражения кардинально изменился после того, как командующий Вторым Украинским фронтом генерал Конев ввёл в бой свежие силы 5-й гвардейской танковой армии: 25-ю танковую бригаду (из 29-го танкового корпуса) и 18-й танковый корпус, а также 5-й гвардейский кавалерийский корпус. К 29-му января немецкая угроза на данном участке была устранена. Некоторые части противника, особенно настойчиво стремившиеся прорваться из Новомиргорода в северном направлении, действительно прорвались, но обратно из «котла» уже не вышли. В это время окруженная группировка, прорывавшаяся навстречу, находилась ближе всего к внешнему периметру. Она пыталась наносить удар из района Городище (10 км севернее Вязовок), но была уничтожена во встречном сражении войсками 52-й и 4-й гвардейских армий
На других участках вокруг «котла», к этому дню ещё имелись разрывы в боевых порядках советских войск, через которые противник мог вырваться из окружения или получить помощь извне. Для замыкания внутреннего кольца привлекались соединения 27-й армии Первого Украинского фронта и наступавшие им навстречу силы 4-й гвардейской армии и 5-го гвардейского кавалерийского корпуса Второго Украинского фронта. При этом советские войска, смыкая внутреннее кольцо окружения, параллельно решали и вторую задачу – ударами со всех направлений «внутрь» котла стремились расчленить и уничтожить окружённую группировку противника.
Немецкие войска отходили назад, на запасные рубежи обороны, стараясь максимально использовать условия местности. Так, в полосе наступления 27-й армии, немецкая 88-я пехотная дивизия в ночь на 29-е января отошла за реку Рось и заняла позиции к востоку и северу от Богуслава. Утром 29 января советская пехота из 337-й стрелковой дивизии завязала бой за овладение Богуславом. На соседнем участке, во второй половине дня 29-го января противник начал отходить на рубеж реки Росавы. 2-го февраля части 27-й армии форсировали Росаву на участке Синявка – Пилявы и образовали плацдарм на её южном берегу, шириной 10 км и несколько километров в глубину.
Вечером того же дня (2-го февраля) немецкое командование приняло решение начать отвод войск от берега Днепра, в том числе из города Канев, где находится могила Тараса Шевченко. Как утверждает ряд источников, немцы надругались над этой могилой и осквернили её. После этого, в один из дней на плитах памятника появилась надпись: «Помстимось, батьку! Партизаны». И действительно, роль партизанских отрядов в этом сражении трудно переоценить: они устроили внутри «котла» настоящее сафари на немецких военнослужащих, создавали «группы охотников за танками» (экипированные соответствующим образом), разрушали немецкие коммуникации и инфраструктуру, и систематически выполняли роль проводников для советских регулярных частей в ходе боевых действий.
Отойдя от берега Днепра, немецкие войска формально нарушили условие Гитлера, который ранее, призывая их «держаться там», делал примерно следующие заявления: «Пока ваши повара черпают воду из Днепра – вы можете надеяться на меня, как на каменную стену: я спасу вас оттуда». Соответственно, участь этого котла была решена уже 2-го февраля, когда немецкие повара перешли на артезианскую и родниковую воду. Интересно, что именно в этот день, но годом ранее, капитулировал так называемый Сталинградский котёл (которому Гитлер обещал то же самое: держитесь, пейте из Волги). Официально считается, что других котлов (между Корсунь-Шевченковским и Сталинградским) не было, хотя это не так: чудовищные котлы устраивали немцам войска Воронежского фронта (потом переименованного в Первый Украинский) в ходе засекреченной Битвы за Воронеж (на правобережье реки Дон).
Днём 3-го февраля четыре советских пулемётных батальона при танковой поддержке прорвали оборонительную позицию противника между Мироновкой и Богуславом, вынудив немецкие 332-ю и 88-ю пехотные дивизии отойти несколько восточнее. Под угрозой окружения с севера, Богуслав был оставлен немецкими войсками этим же вечером.
28-го января 180-я стрелковая дивизия, усиленная танковой бригадой, атаковала немецкий гарнизон в Стеблеве, состоявший в основном из запасного полевого батальона танковой дивизии СС «Викинг». В ходе боёв ряд немецких позиций был окружён, а утром 29 января советские танки прорвались в сам Стеблев, но были уничтожены. Вечером этого же дня к городу подошло немецкое подкрепление (два батальона 255-й пехотной дивизии и несколько САУ), и взять его советским войскам (на тот момент) не удалось.
30-го января части 180-й стрелковой дивизии заняли Квитки, находившиеся всего в 10 километрах к югу от Корсунь-Шевченковского и в 12 километрах к западу от Городища. На следующий день, 31 января, немцы организовали контрудар на юг, в сторону Квитков, и заняли Петрушки (в 5 километрах севернее Квитков). Поздним вечером 1 февраля, они атаковали Квитки и застали советские части врасплох, быстро захватив северную часть села. Утром 2 февраля эта немецкая группировка пыталась продолжить своё наступление, но сил у неё уже не было, несмотря на подоспевшее подкрепление из 112-й пехотной дивизии. Но в это же время усилились и советские части: из-под Богуслава прибыла 337-я стрелковая дивизия. В ходе дальнейших боёв немецкие войска были вынуждены оставить центр села Квитки и отойти в его северную часть, а к 9 февраля они отступили обратно в Петрушки, откуда начинали восемью днями ранее.
Одним из важнейших пунктов немецкой обороны стало село Ольшана. Изначально в самой Ольшане базировались только части снабжения танковой дивизии СС «Викинг». 28-го января противником была дополнительно направлена в Ольшану рота из эстонского батальона СС «Нарва», которая прибыла в село в 18 часов вечера и уже через час контратаковала советские части из 136-й стрелковой дивизии, которые ранее прорвались в село с севера, и выбила их оттуда. 29 января бои за Ольшану разгорелись с новой силой и новыми тяжёлыми потерями для обеих сторон. 30 января подошла и вступила в бой 63-я кавалерийская дивизия из 5-го гвардейского кавалерийского корпуса, но и немцы, наконец, получили подкрепление в лице главных сил батальон «Нарва», который прибыл 31-го января вместе с сапёрной ротой и танками из дивизии СС «Викинг».
В тот же вечер, 31 января, под Ольшану прибыла советская 180-я стрелковая дивизия (из 27-й армии Первого Украинского фронта), и установила контакт с 5-м гвардейским кавалерийским корпусом (Второго Украинского фронта) – таким образом создание внутреннего кольца окружения вокруг Корсунь-Шевченковского котла было завершено.
Бои за Ольшану продолжились: она была полностью окружена советскими войсками, но решительный штурм был отложен до подхода более крупных сил пехоты 4-й гвардейской армии. 2-го февраля, с прибытием 5-й гвардейской воздушно-десантной и 62-й гвардейской стрелковых дивизий, советские атаки на Ольшану были возобновлены. К 3-му февраля Ольшана была занята советскими войсками примерно на четверть. Тем временем немцы создали новую оборонительную линию в 10 км севернее Ольшаны, с участием танковой дивизии СС «Викинг», 57-й и 389-й пехотных дивизий, и в ночь на 6 февраля полностью оставили Ольшану и прорвались из неё на северо-восток, где у Петропавловки соединились с 389-й дивизией. В ходе прорыва понёс серьёзные потери эстонский батальон СС «Нарва», замыкавший колонну и попавший в советскую засаду.
Сами по себе бои за Ольшану имели местное значение, но именно здесь, 3-го февраля окончательно сомкнулось внутреннее кольцо окружения, в результате смыкания смежных флангов двух украинских фронтов.
Внешнее кольцо образовали две танковые армии, передовые части которых ранее встретились в Звенигородке: 6-я (от Первого Украинского фронта) и 5-я гвардейская (от Второго Украинского). В целях повышения устойчивости обороны, они были серьёзно усилены артиллерийскими и пехотными соединениями. К флангам танковых армий примыкали войска общевойсковых 40-й и 53-й армий соответственно.
Таким образом, войска Первого и Второго Украинских фронтов выполнили первую часть задачи, поставленной перед ними Верховным Главнокомандующим: в течение периода с 24 января по 3 февраля взломали оборону противника у основания Корсунь-Шевченковского выступа и, продвинувшись навстречу друг другу, окружили крупную немецкую группировку. При этом было освобождено более 300 населенных пунктов и пять городов, наиболее крупный из которых – Смела (освобождена 29 января силами 373-й стрелковой дивизии).
На фото: мемориал в городе Смела Черкасской области.
Интерактивная карта боевых действий:
https://yandex.ua/maps/?um=constructor%3A451be0bec4d4a445c28...