Почти у каждого в жизни есть такое знаменательное событие , как его первый день в школе. Тебя долго подготавливают к этому, объясняя, что ты уже не маленький, а взрослый. И что здесь тебя научат всем тем необходимым знаниям, без которых в жизни просто не обойтись. Я шел в школу с уверенностью, что проблем здесь у меня не будет. Я уже давно считал себя самостоятельным ребенком. Пусть даже несобранным, невнимательным, рассеянным, недисциплинированным, как про меня говорили взрослые, но сообразительным.
В классе, когда нас посадили за парты, я оказался на самой последней. Я был невзрачный на вид, и наверно по этой причине оказался в самом конце класса. Впереди сидели все упитанные, розовощекие крепыши (наверно на случай какой-нибудь проверки: открывают класс, а тут розовые упитанные дети - само собой, что в этом классе проверять уже никакого смысла нет). За парту меня посадили с девочкой, с растрепанными рыжими волосами, с горящим взором и в заляпанном чернилами фартуке. Наверно девочка была такая же самостоятельная и сообразительная, как я.
И вот учительница в классе, День Знаний. Откровенно говоря, я активно собирался участвовать в процессе обучения. Но вот учительница попросила открыть буквари и поинтересовалась, кто знает о том, чей портрет на первой странице.
Все стали кричать, что это Ленин. Каждый кричал, стараясь, чтобы похвалили именно его. Поняв, что с последней парты, я буду услышан в последнюю очередь, я в общем соревновании не участвовал. Учительница стала всех останавливать, успокаивать, но ей это не удавалось. Все кричали «Ленин! Владимир Ильич Ленин, дедушка Ленин!» по несколько раз. И лишь через несколько минут, когда наконец все выдохлись и стихли, учительница в очередной раз нам напомнила, что все уже взрослые и должны отвечать как взрослые. Что с места, перебивая друг друга, кричат либо малые, либо невоспитанные дети. И что для того, чтобы ответить в школе надо просто молча поднять руку, и когда учительница попросит тебя сказать, тогда надо встать и громко, чтобы весь класс слышал, по-взрослому дать ответ.
После чего она спросила: «Поняли?». Все кивнули головами и учительница задала вопрос опять: «Итак дети, еще раз, кто знает, чей портрет находится на первой странице?». В классе поднялся лес рук. Откровенно говоря, я был несколько в недоумении: вставать и отвечать снова ,кто это, когда и так давным давно все это выяснили, с моей точки зрения, было как-то нелепо, и потерял интерес к уроку. Учительница по очереди опрашивала крепышей с первых парт. После чего она долго нам рассказывала, что если б не дедушка Ленин, то нам бы не достались такие светлые чистые классы, бесплатное образование, а самое главное, то светлое будущее, в котором нам предстоит жить. Все в это верили. Иначе быть просто никак не могло.
Я был занят своими мыслями. Я уже про это где-то слышал, и занимался своим делом. Рыжая девочка отламывала большими кусками в фартуке коржик и, разбрасывая крошки по всей парте, с аппетитом уплетала его. На мой интересующийся и голодный взгляд она с набитым ртом сказала: «Это мой завтрак», тем самым дав понять, что делиться своим завтраком она ни с кем не собирается. Я внимательно стал рассматривать свою новую чернильную авторучку. Я получил ее только сегодня (зная, что я очень любопытный и авторучка до первого сентября может не дожить, если она попадет ко мне каким-то образом раньше, папа торжественно вручил мне ее только первого сентября). И вот я смотрю на красивую вещь, которая принадлежит мне. Поршень плавно поднимается вверх и опускается вниз. Опуская поршень, я любуюсь на чернильную каплю, которая выступает на острие пера. Поднимая поршень., я зачарованно смотрю, как эта капля исчезает. Кончик моей ручки можно сравнить с зубом сказочного дракона, который то пускает яд, то забирает его обратно. Учительница говорит о светлом будущем. За стенкой в соседних классах истошно хором орут: «Ленин!». И в этот самый момент капля падает на книгу. Прямо на голову вождю мирового пролетариата.
Я подумал, что если эту кляксу размазать и соединить с прической Ленина, то получится Ленин с другой, пышной прической, хуже от этого не становясь.
И так меня этот процесс захватил, и так у меня стало здорово получаться (наверно всякого увлекает тот процесс, который у него получается). В общем, Владимир Ильич, кроме пышной прически, получил окладистую широкую бороду, пышные усы и круглые черные очки.
Учительница, продолжая повествовать о нашем счастье, что нам довелось жить в такое время, была тоже захвачена своим процессом , который также получался у нее неплохо. Но в это время моя рыжая соседка, закончив свой завтрак, стала интересоваться, что занимает меня. И увидев плоды моего творчества, чуть не подавилась остатками коржика. Стала кашлять и неистово тянуть аж обе руки. Когда учительница спросила, в чем дело, она по-взрослому встала, с минуту дожевывая, что у нее осталось, вышла из-за парты, отошла от меня на два шага, ткнула указательным пальцем в моем направлении и ответила: «А ОН ЛЕНИНА ИЗГАДИЛ!».
В классе воцарилась немая сцена. Учительница взяла мой букварь, вывела меня к доске (поработав над Лениным, я тоже был весь в чернилах, как и моя соседка), показывая учебник классу, спросила меня: «Мальчик, как твое имя и фамилия?».
Надо отметить, что в те юные года я хоть был очень разговорчивым, но букву «р» не выговаривал и дико комплексовал, что в моем имени и фамилии эти буквы присутствуют. А в простой речи я избегал слова с такой буквой. И подыскивал другие, поэтому это не резало сразу слух. А тут я стою у доски, на меня смотрит весь класс, День Знаний, и учительница спрашивает: «Мальчик, как твое имя и фамилия?».
Я под нос себе бурчу, покорно уперев взгляд в пол, свое имя и фамилию, но учительница просит: «Нет-нет, ты уже взрослый, и поэтому отвечай громко, чтобы все слышали».
«Итак, мальчик, - сказала учительница, повышая голос, - ответь, как тебя зовут?»
«Валера Миронов», - с легким французским прононсом ответил я. Все засмеялись.
После чего учительница обратилась к классу: «Дети, кто скажет, как поступил Валера Миронов?».
И в классе опять вырос лес рук. Опрос начинался с упитанных мальчиков и закончился рыжей девочкой на последней парте. Все вставали, и каждый отвечал, что сделал я очень плохо. И все это делалось очень по-взрослому. А я стоял у доски и смутная догадка, что на ближайшие десять лет в этом заведении мне ничего особенно хорошего не светит, закрадывалась мне в душу.
Однако, в дальнейшем жизнь поставила на свои места. В школе я был активным участником художественной самодеятельности, стал незаменимым в оформлении и изготовлении различной наглядной агитации. Но путевку в мое светлое будущее дал мне никто иной, как В. И. Ленин.