Голодный араб или пример человеческого слабоволия
Работали мы, значит, с одним арабом малярами. Красили стены и потолки в студенческих общежитиях (университет, которому они принадлежат, богат различными народностями, так что не удивляйтесь: персонажи будут разношерстные).
Ну, сами представляете, какого простым рабочим сновать с кисточками, стремянками и пустыми желудками по 9 часов в день. Иной раз хочется кусок стены отгрызть и краской запить, а уж когда предстоит красить на кухне, этой цитадели манящих ароматов и звуков, можно и вовсе рассудка лишиться. Это-то однажды и случилось
Пришли мы, значит, с другом моим арабским, как обычно, голодные, уставшие (рабочего дня уж 7 часов как прошло) красить кухню на 9 этаже общежития. Надо ли говорить вам, что я нисколько не удивился, когда увидел полную душистого дыма кухню, со шкварчащими на сковородке кусками отборнейшей вырезки (студенты здесь, кстати, существа вполне богатые, достатком и, уж тем более, аппетитом не обижены), разными гарнирами и салатами. На кухне человек 6, гомон, веселье, предвкушение трапезы!
Я, уж на что мастак поесть, был, конечно, голоден, и слюни мои обрушились ровно Ниагарский водопад, но ничего не сравнилось бы со зверским голодом моего арабского коллеги, у которого живот, кажется, к спине прилип. Я взглянул на его лицо: на нем горело вожделение, глаза светились безумием..
Мы протолкнулись между тел (араб все это время испепелял взглядом снедь) и начали потихоньку красить..
Через 20 минут в кухне не осталось ни одного человека, кроме нас (еду тоже почти всю унесли). Впрочем, к счастью (или к несчастью) осталась на печке здоровенная такая чугунная сковородка (из посуды на кухне стояла только она, ни вилок, ни ложек..),которая изначально издавала самый сильный и аппетитный запах на кухне: хозяин сковородки - индус, и в ней сейчас тушилось в булькающем овощном бульоне сочное, шипящее мясо в разноцветных точках приправ. В целом блюдо производило острое впечатление (в прямом смысле острое -вы ведь знаете о пристрастии индусов к острому), а у араба, хоть он и араб, не очень ладилось с подобной кухней
Крашу я, крашу и замечаю - мой друг уже не красит. Он волком уставился на сковородку и не сводит с неё глаз.
-Хасан - говорю - давай тут быстро закончим, и пойдешь домой спокойно поешь
Хасан что-то невнятно пробубнил в ответ (слюни мешали), из чего я понял, что его сила воли на исходе
Дело идет к кульминации, поэтому я вставлю небольшое примечание: мы, маляры, носили с собой одну большую банку краски, валик, две кисточки, шпатель и кусок наждачки (ну там стены пошкурить, если что), а также два маленьких ведерка, в которые наливаешь краску и ходишь с ними.
Итак, Хасан, отбросив последние сомнения, а вместе с ними и свою волю, двинулся к печке с едой (медленно, словно охотник, который подкрадывается к пугливой дичи (хотя действовать надо было быстро, пока индус не вернулся)).
- Посмотри, пожалуйста - говорит мне араб, указывая на дверь кухни
Еще не до конца осознавая, что происходит, встаю на шухер, поворачиваюсь к Хасану и вижу такую картину: в наспех помытое ведро для краски мой коллега зачерпывает шпателем кусок мяса в густом бульоне, щедро смазанный самыми острыми на планете соусами и приправами и, восхищенно глядя на него, отправляет в рот.....
Минули сутки. От Хасана из больницы никаких новостей - лежит с гастритом, кушает холодные супчики.
Прихожу на ту злополучную кухню, подкрасить пару пропущенных мест. На столе возле плиты стоит маленькое ведерко для краски, а в нем - измазанный мясным соусом шпатель - памятник человеческого слабоволия и нетерпения.
Воспоминания о студенчестве...
Как создавалась эта книга – самый логичный вопрос, который задают автору… Долго, трудно, прерываясь на месяцы, а то и года, напоминая собой адского зверя. Рвущегося из утробы матери, но который увидит свет лишь когда придет назначенное время, раздирающего мне мозг своими когтями, заставляя возвращаться к прошлым событиям прошлых лет. Пожалуй, пришло время выпустить его на волю. Это не роман, не автобиография, не мемуары и не художественный вымысел. Скорее это обрывки воспоминаний, пережитых эмоций и становление разложения моего больного рассудка; квинтэссенция похоти, жестокости и беспредельного одиночества в кругу самых близких друзей. А как все началось, где и как зародились истоки, вылившиеся в грязную реку моего повествования?
Я сидел за столом, бесцельно уставившись в умерший лет 300 тому назад телевизор, пальцами левой руки копаясь в своем заднепроходном отверстии, а правой – катая ручку по столу. И тут в голове родилась абсолютно дикая, но концептуально обоснованная цепь простейших символиальных событий: жопа – бумага – ручка – писать. Искренне хотелось что-то написать, аж свербило в моем отравленном алкоголем мозгу, и я решился поведать бумаге события студенческой жизни в общаге, возможно, они покажутся несвязными, обрывочными и …омерзительными. Мне плевать и моралистом никогда не был, знаю только, что бумага не краснеет, даже если ей вытирают задницу, и она стерпит мою исповедь и приговор, вынесенный самому себе.
Возможно, кто-то осудит меня за слишком пошлый язык повествования, но, повторюсь, мне насрать на чужие мнения! Эта книга написана, в первую очередь, для меня самого, а не для умников с филологического факультета, чья рецензия мне нужна как член фонарному столбу. Если кому-то понравится или увидит кто-то самого себя, значит достигнуто сей книгой большее, чем задумывалось. Я кончил, аминь.
Глава первая
Для тех, чье беззаботное студенчество прошло под теплым крылушком родителей или кто жил на съемной квартире, жизнь в студенческой общаге покажется диким, жутким и порой невозможным явлением, возможно, но в чем точно уверен, что стопроцентно непонятым, неизученным, не оставившим отметку на собственной шкуре, а еще более – в душе. Жизнь там подчиняется неписанным заповедям, условиям и условностям, которых нет ни в одной книге, но которые принимаются молча при заселении туда. Люди, с которыми ты живешь в одной комнате, становятся ближе и роднее, чем кровные родственники. Приходится мириться с недостатками и вредными привычками других, подразумевая, что они тоже не обратят внимания, что твои носки стираются, скажем, раз в неделю или ты куришь, лежа в кровати. Потому что, только эти люди помогут тебе, когда пропьешь все деньги, а до стипендии еще 2 недели; дадут зонт, если на улице дождь и доведут до комнаты, если ты идти не в состоянии. Ты делишь с ними засохший кусок хлеба, последнюю пачку «Доширака». И это благостно – верить, что ты уже НЕ ОДИН!
Ваш покорный слуга заехал в общагу в начале 3 курса. Это избавило меня от тех проблем, с которыми сталкивается первый курс: неуважение, поборы и побои старших курсов, особенно второго. Эти сукины дети, при всяком удобном случае стараются доказать всем, что все видели и все знают, даря проблемы и страдания первакам. Дешевый понт перед самими собой. Естественно, что проблемы первого как и второго курса третьекурсников волнуют мало. У них начинается следующий этап – жить в свое удовольствие, предаваясь пьянству, обкурке и ебле с наполеоновским размахом.
Чтоб больше не возвращаться по тексту к унылому описанию комнаты, сделаю это сейчас. Начну, пожалуй, с самого нужного, а именно с туалета. Наш толчок внешним видом своим напоминал скелет динозавра, умершего в юном возрасте от сифилиса, чье мясо склевали коршуны, а кости покрылись мхом. Ясно море, что он не фурычил, хер знает, сколько лет, и процесс гавноотправления по маршруту «Общага - Очистные сооружения» осуществлялся посредством ведерка, этакого пожилого ветерана а-ля 90-е. По сему поводу вспоминается безликое наскальное творчество в общественных уборных:
Если ты посрал, зараза,
Дерни ручку унитаза.
Если нету таковой,
Подтолкни гавно рукой!
До такой крайности дело не доходило, но было близко… Дверь к большому, а кому и к малому облегчению была оборудована охранной системой типа «шпингалет». И как показала жизнь в дальнейшем, зря… Пол был благопристойно застелен зассанным вхлам ковролином – для теплоты ногам, видимо. Поэтому благоухание там стояло…я ебу Али-бабу!
Жилая комната содержала в себе много нужных и полезных предметов жития нашего, посему каждый предмет заслуживает отдельного внимания. Итак, встроенный шкаф, жалкое деревянное уебище развитого социализма. Помимо того, что в нем хранились наши вечно грязные и потные шмотки, на верхних полках валялась всякая поебень, нужная и ненужная: тубусы, сломанная плитка, настольная лампа, чей-то рваный носок и прочее. В боковом отделе висела верхняя одежда и выстаивалась бражка из старого варенья. Не помню, чтоб хоть раз она выстоялась… Холодильник, в котором иногда бывали продукты, но, главным образом, там остужались пиво и водка. После неудачной разморозки в один из солнечных летних дней посредством отвертки и молотка, ему пришел пиздец. Помню, как весело свистел фреон из пробоины и воняло маслом. Попытка заклеить дырку не увенчалась успехом… В последствии, продукты по зиме вывешивали за окно. Стол, самая главная часть комнаты; мы за ним ели, чаще пили, работали, играли в карты, танцевали и трахались. И кровати в количестве 3-х штук. В принципе на них происходило все то же самое, что и на столе плюс, как бонус, мы еще на них дрыхли, отсыхали или дрочили. На полу красовался ковер, цветом своим напоминавший бред наркомана и восход над Чернобылем в момент взрыва одновременно. По содержанию пыли, грязи и всего, что на него проливали, ковер можно смело было продать в Зимбабве как химическое оружие. На стенных полках поблескивали вехи былой славы и побед под знаменем Зеленого змия – пузырьки, пузыри и пузырищи всякого калибра, вида и цвета от спирта, водяры, вина, портвешка, абсента, виски, коньяка , текилы и других съедобных горючих жидкостей, не дававших нам засохнуть.
Теперь стоит представить портреты моих коллег по комнате, собутыльников и просто хороших парней. В целях конспирации и нежелания скомпрометировать кого-нибудь из персонажей, а они все живые люди, возможно, трудятся или живут рядом с тобой, читатель, позволю себе заменить их настоящие имена на вымышленные. Иногда приятно поиграть в благородство!
На дальней кровати от меня расположился Санек, мой однопоточник, развалившись, как мамонт после водопоя. Роста в нем почти 2 метра, физически крепкий, смазливый, молодой, задорный, в общем нужный растет мужчина. Не считая того, что он слегка сентиментален, других грехов за ним замечено не было. Охоч до заблудших козочек, овечек, телочек, правда, и мартышек не обделяет своей лаской, заботой, теплотой, вниманием и парой палок. Любимое наше с ним развлечение: нажраться до упоротого состояния водяры и орать любимые песни. Или пойти в парк, и попивая водочку, цеплять кобыл, проходящих мимо. Иногда клев успешен, иногда – нет, но важен сам процесс, а результат вторичен. При любом раскладе время летит незаметно, а на душе легко и весело, пока не закончится алкоголь. Тогда – поход до ближайшего магазина или ларька и банкет продолжается.
Второй член нашей маленькой коммуны – Миша, в партийных кругах Михуил Бурагозович. Наш ровесник по курсу, вертлявый и стеганый парниша весьма доброго и всепростительного характера со знаком бесконечности на переносице. Подозреваю (и небезосновательно), что на момент нашего знакомства он был девственнен, и чтобы не ударить в грязь лицом, поправив очки, он рассказывал о своих сексуальных подвигах, очень похожих на сюжеты фильмов Тинто Брасса. Бухать любил не меньше чем мы и предавался зеленому змию вместе с нами с отчаянным фанатизмом. На тот момент курил только он из нас и, выпив стопочку, попыхивая сигареткой , пускался в пространные рассуждения о том, как хорошо трахать бабу раком, при этом поглаживая ее грудь. Естественно, нас это дико веселило, и, катаясь по полу, просили Мишу повторить тот или иной момент рассказа его секс-одиссеи. Самое интересное, он знал, что пиздит, как дышит, а дышит он часто, и мы знаем, но продолжал в том же жанре Троцкого.
И вот нашей веселой компании предстояло провести в серых и угрюмых стенах общежития еще целых 3 года. Целых 3 года слушать треп ебанутых преподов, лечивших нам всякую лажу, которая на производстве потребуется как Рокко Сифреди самотык. Три года наживать геморрой, сидя на деревянных скамьях аудитории времен юности Ильича и Нади Крупской, наживать гастрит, питаясь всякой хуетой в буфетах и наживая гонорею, экономя на гандонах. Подрабатывать, чтоб купить «вон тот кожаный пиджак» или попить водку за 90 рублей, а не спирт и пожрать не в общаге, а в рыгаловке «Сервис»; заплатить менту стольник, чтоб не забирал в трезвяк, потому что ты ссышь посреди проспекта; закинуть на мобилу деньги и не делать «еврейские» звонки. Чтобы можно было сводить девушку в хорошее кафе или клуб, надеясь уложиться в 500 рублей. Это было недавно, а, кажется, прошла вечность… И это было НАШЕ время. Шел 2004 год
Про общагу.
Заселяйтесь. 10 этаж лифт временно не работает 3 год.
Друг познается в чате
«Чат на чат» — новое развлекательное шоу RUTUBE. В нем два известных гостя соревнуются, у кого смешнее друзья. Звезды создают групповые чаты с близкими людьми и в каждом раунде присылают им забавные челленджи и задания. Команда, которая окажется креативнее, побеждает.
Реклама ООО «РУФОРМ», ИНН: 7714886605