В лесу Фендел всегда царила практически осязаемая тишина, казалось, будто само время тут остановилось. Вековые деревья тянулись к небу и создавали почти сплошной свод своими ветвями, лишь кое-где проглядывало серое небо. Лес этот очень древний и помнит очень многое, однако лес никак не ждал появления чужака в самом своем сердце. Более того, чужаком он был во всех смыслах, казалось, что он даже не принадлежит этому миру. Еще мгновение назад его тут не было, и вот он уже лежит на холмике опавшей листвы.
Чужак этот был довольно странным, один его вид испугал бы случайного зеваку. Впрочем, в этом месте зеваке неоткуда было взяться. В такую глушь заглядывали разве что прячущиеся разбойники, да помешанные алхимики. Свалившийся из небытия незнакомец был весь испещрен страшными ранами и ожогами, кое-где кожа выглядела и вовсе обугленной. Как бы там ни было, раны эти казались зажившими, будто отметины о давно канувшей в лету битве. Тяжелый, изорванный в лохмотья балахон завершал его довольно жалкий вид. Самое главное, этот вторженец был жив.
Кто же этот неизвестный, каким образом он тут очутился? Пока это было так же неясно, как и его намерения.
Прошло еще некоторое время, и пришелец очнулся. Поморщившись, он осмотрелся по сторонам, досадливо помотал головой и начал подниматься. С трудом, он все-таки выбрался из опавшей листвы, служившей ему "ложем" и неуверенной походкой прошел пару шагов к дереву. Ноги держали его с трудом, однако, судя по всему, силы начинали возвращаться к нему.
Что-то с ним было не так. Он нерешительно озирался, будто выискивая кого-то или что-то, но казалось, что он и сам не знал, что пытается найти. Собравшись с силами, он шагнул от дерева, на мгновение застыл, а после двинулся в путь, выбрав направление.
Он шел, с удивлением озираясь по сторонам, видимо, ему впервые доводилось видеть такое место. Время от времени он останавливался, разглядывая то или иное растение, вглядываясь куда-то вдаль и о чем-то мучительно размышляя. По всему было видно, что гостя древнего леса мучает множество самых разных вопросов, на которые он пока не в силах был найти ответы. По крайней мере, самостоятельно. Теперь он делал то, что мог - он шел вперед, потому что бездействие вряд ли принесло бы плоды.
- Странно, очень странно. Я не помню этого места. Кажется, тут должен идти снег. Ох! Как же болит голова - пробормотал он, поднеся ладонь ко лбу. – Кажется, тут слишком жарко.
И действительно, по сравнению с теми образами, которые крутились в голове у этого незнакомца, лес, в котором он оказался, являлся жарким пеклом. Хотя, к этому можно было бы довольно быстро привыкнуть. Мужчина шел все увереннее, пока не увидел ручей. Кажется, он не пил целую вечность, ибо позабыв обо всем, спотыкаясь, он побежал к воде. Коротко принюхавшись к воде, путник коротко кивнул и упал лицом в ручей. Он хлебал, как дикий зверь, долго и жадно, пока не утолил жажду, казавшуюся ему убийственной. Водная гладь постепенно успокаивалась и, в конечном итоге, стала зеркальной. Мужчина глянул на свое отражение в воде, и на его расслабленное лицо упала тень. Он коротко крякнул и поморщился, вид собственного изувеченного лица нагнал тоску, раздумья и... воспоминание!
- Ханс, это уже что-то - сказал мужчина и, поднявшись с земли, стал озираться, выискивая что-то, что могло бы ему пригодиться. Судя по всему, вместе с воспоминанием к нему пришла цель, а значит, ему предстоит путешествие. Долгое путешествие.
***
Довольно долго Ханс пробирался через этот странный, кажущийся вечным, лес. На его радость, по пути время от времени попадались ручьи, а редкие поляны были богаты самыми разнообразными ягодами, да и грибов в этом лесу хватало в изобилии. Правда, очень скоро Ханс обнаружил, что не все растения этого зеленого мира одинаково полезны. Да что там, пару раз ему пришлось своим нутром прочувствовать некоторые вредные отличительные черты тех, или иных трав. Довольно быстро сообразив, что к чему, он досконально изучил все собранные им по пути растения и постарался выявить их пригодность в пищу. Как ни странно, через некоторое время он уже уверенно мог сказать, пригодно ли в пищу то, что находится у него перед глазами, да к тому же, смог уловить другие эффекты, вызываемые отдельными видами и сочетаниями трав. Правда, при всем разнообразии, объектов для исследования в этом лесу было мало для всеобъемлющего понимания мира, в который попал пришелец.
С наступлением ночи путник решился на полноценный привал. Обустроив самое примитивное подобие лагеря, пусть и без огня, Ханс решил озадачиться осмысленным выбором направления своего пути. Хотя большой ловкостью тело его и не отличалось, потратив некоторое время, он смог забраться почти на самую вершину дерева. Звездное небо было другим. Совсем не такое небо занимало мысли Ханса, хотя бы потому, что сейчас небосклон был усеян самыми разными светилами, в то время как он помнил вечно воющую метель, в которой с трудом можно было различить что-либо. И все же, было в небе кое-что помимо обычных мелких светляков, что практически сразу привлекло внимание наблюдателя. Небосвод опоясывала россыпь мелких объектов, кажущаяся почти сплошной. Весь этот «пояс» неярко сиял, хотя местами находились и ярко пылающие, похожие на огромные самоцветы светила. Было похоже на то, что как раз из-за этого сияния светится и весь остальной «пояс». Просидев на ветви половину ночи, Ханс понял, что это скопление едва заметно движется по небосводу. Со временем один из огромных светочей ушел за горизонт, а на его место пришел другой.
- Красиво, конечно, но так ведь можно и уснуть – Ханс, слегка позевывая, стал спускаться с дерева.
Поутру, собрав свои нехитрые пожитки, Ханс отправился в ту сторону, где каждую ночь на небосводе начинали свой путь светила того самого «пояса». Пришлось потратить полных десять дневных переходов, прежде, чем лес вокруг стал становиться реже. Старые меховые обмотки, служившие ему обувью, не выдержали такого тяжелого испытания и начали предательски расползаться, открывая незащищенные ноги новым ранам. Утром одиннадцатого дня Ханс вышел к реке, за которой простирался совсем уже редкий и молодой, по сравнению с предыдущим, лес. По счастью, река оказалась не слишком широкой, и путнику удалось преодолеть ее своими силами. Довольно скоро на краю видимости замаячила прогалина, которая в итоге оказалась самой настоящей тропой. Не меняя общего курса, Ханс двинулся вперед. На исходе дня тропка стала шире и влилась в полноценную дорогу о двух колеях, одно из направлений, насколько было видно, оканчивалось каким-то поселением, окруженным высоким бревенчатым забором. Ханс воспрял духом и уверенной походкой двинулся навстречу неизвестному.
***
В поселении, как издавна заведено, по наступлению сумерек собирались уже запирать ворота, когда старый привратник заметил приближающуюся по дороге фигуру. Приближающийся человек прихрамывал, слегка кренился при ходьбе, да и вид его был весьма странен. Привратник решил было, что это обычный бродяга, которому взбрело в голову заработать на хлеб в таверне какими-нибудь выдумками или подобранными в предыдущих пристанищах сплетнями. Однако мгновения шли, а вместе с тем, менялось и лицо привратника. К воротам шел не обычный местный бродяга, а изморенный человек в довольно заношенной одежде странного вида, какой старому человеку прежде видеть не доводилось. Вдобавок к этому, человек этот будто бы побывал между мельничными жерновами, настолько потертым он выглядел. Тем не менее, приблизившись достаточно близко, чтобы его видели, человек этот медленно, но уверенно поднял руку, как бы привлекая к себе внимание. Немного подумав, привратник повторил жест и с опаской вышел навстречу незнакомцу.
- Кто таков будешь? – прищурившись, спросил старик, однако незнакомец, услышав обращенную к нему речь, лишь удрученно мотнул головой. После чего выдал что-то довольно странное, по крайней мере, старый привратник прежде не слышал ничего подобного прежде. Видимо, это был какой-то чуждый этому месту язык, хотя, кто же знает. Мало кто из этого поселения выбирался достаточно далеко из родных мест, чтобы увидеть носителя чужой речи. Да и приезжих в такой глуши почти не находилось.
Немного подумав, старик кивнул, нахмурил брови и махнул незнакомцу рукой, призывая идти с собой. К счастью, долго того уговаривать не пришлось, и вскоре они благополучно зашли за частокол, после чего привратник, отрядил проходившего мимо паренька, дабы тот ничего не спрашивая отвел новоприбывшего к местному знахарю. Сам привратник обещал нагнать их, как только затворит ворота и выставит сменщика.
Как ни странно, пройти в поселение оказалось просто, даже слишком просто. Хваля все и вся, что на пути ему встретился этот старый человек, Ханс плелся за худощавым пареньком. Вскоре парнишка привел его к довольно необычному жилищу, которое в отличие от остальных было приземистым, имело всего один этаж, и было как будто бы вросшим в землю. Мальчишка резво постучал в тяжелую, окованную дверь, и, не ожидая ответа, сунулся внутрь, что-то звонко объясняя кому-то. Затем паренек затянул гостя внутрь, после чего стремглав ретировался.
Ханс оказался в небогато обставленном помещении, весь потолок которого был завешен различными корешками, травами и странного вида мешочками. Самого его усадили за грубо сбитый массивный стол, на противоположном конце которого сидел сам хозяин этого жилища. Вид он имел лихой, если не сказать больше, однако взгляд был спокойный и изучающий, а в непослушной гриве волос уже давно поселилась седина. Немного подождав, хозяин ткнул себя в грудь кулаком, сказал – Гуддар – после чего ткнул пальцем в гостя и вопросительно вскинул кустистую бровь.
- Ханс – произнес гость, для уверенности слегка ткнув себя в грудь кулаком, на манер его собеседника, который, завидев это залился громким смехом и пару раз хлопнул в ладоши. Беседа обещала быть долгой.
***
Прошли долгие месяцы, прежде чем Ханс освоил язык местных жителей. К неописуемой радости Гуддара, Ханс проявил рвение не только в изучении языка, но и с живым интересом увлекся травничеством и составлением собственного атласа, в который заносил все известные знахарю алхимические реагенты. После их первой беседы Гуддар решил помочь своему гостю оправиться от перенесенных невзгод, но будет нелишним сказать, что свою выгоду с этого он непременно получил. Гостеприимный хозяин выносил из каждой беседы со своим новым сожителем что-то новое, и, в конце концов, узнал, что Ханс прибыл в поселение Притопье не просто издалека, а из самого Фенделского леса! Среди тех немногих вещей, которые принес с собой гость, Гуддар обнаружил невиданные доселе реагенты, которые, судя по всему, Ханс как раз таки прихватил в приснопамятном лесу. Совсем не удивительно, что старый лис воспользовался положением дел и наложил на нехитрые запасы трав свою загребущую ручищу. Впрочем, Ханс был совсем не против, особенно учитывая то, что со временем он изучил все свойства этих самых реагентов и нашел им сносную замену, за которой к тому же не придется топать добрую половину месяца.
Надо заметить, люд в Притопье жил простой, и довольно скоро все привыкли к Хансу, принимая его за ученика знахаря. Правда тот предпочел скрыть все свои увечья, и теперь его можно было увидеть за пределами землянки Гуддара только в плотном холщевом плаще с глубоким капюшоном, да грубо сработанной деревянной маске темного дерева, которую по просьбе Ханса сработал старый привратник, с которым Ханс так же заимел доброе знакомство. За все время пребывания в поселении ученик знахаря довольно быстро окреп и даже обзавелся подработкой. Гуддар частенько шутил, что как только почувствует конкурента, Хансу придется копать себе собственную землянку, однако знахарь прекрасно понимал, что его гость совсем не тот человек, кто останется в таком захолустье врачевателем. По всему было видно, что человек этот стремится к знанию и рано или поздно отправится на поиски нового наставника.
Так и случилось. Довольно скоро в Притопье пришли вести с юга, прямиком из портового города Квессены. Все землеправители вокруг Великой Топи от хребта Рор Годдрег до границ Светлой Империи Ир’Карид собираются в поход на мерзких кочевников, что приходят из степей к юго-западу от Квессены. Вся беда в том, что сами квессенцы могут держать оборону довольно долго, но вот те поселения, что располагаются западнее крепостных стен, защищать оказалось почти некому. Торговля с теми краями приносит землям Великих Топей множество злаковых культур и редкие шкуры диких животных, в то же время является возможностью сбыть множество целебных трав и, необходимой в строительстве и не только, глины. В итоге, посыл землеправителей был предельно ясен – поступай на службу в дружину, получишь жалованье и послужишь правому делу. Со слов Гуддара Ханс понял, что времена нынче настали смутные и такие вот гонцы становятся все более частыми гостями даже в такой глуши, как Притопье. С другой стороны, верящие в «правое» дело юнцы, и видавшие жизнь мужики, ищущие дополнительного заработка, охотно шли в наспех сколачиваемые отряды и отправлялись искать своей доли. Правда, возвращалось из таких вот походов все меньше, хотя это можно было бы списать на то, что ушедшие попросту нашли лучшей доли в ином месте. О более мрачном варианте никто из новых рекрутов предпочитал не думать. Вот и тот самый мальчишка, Хиглар, который провожал Ханса в день его прибытия в Притопье, подрядился сопровождать обоз снабжения, как поваренок. Родителей его три года назад унесла неизвестная хворь, и теперь он стремился вырваться из-под опеки местного старейшины, чтобы начать свой собственный путь. Ханс довольно быстро прикинул свои варианты и решил, что на данный момент, это один из лучших вариантов отправиться на изучение мира, кроме того, за это положено жалование. Однако судьба обычного рубаки его не прельщала и он, после долгих переговоров, подрядился к отряду полевым целителем, рекомендации Гуддара возымели свой эффект на рекрутирующую группу. Через три дня после всех сборов и прощаний, отряд в добрых шесть десятков рекрутов вышел из ворот Притопья и направился в Квессену.
Путь отряда пролег через несколько близлежащих поселений, после чего дорога перестала плутать и ветвиться, ведя всякого, кто ступает по ней прямиком к северному берегу Большого Марла, которым тут называли довольно просторный судоходный канал, соединяющий озерную цепь Тагри с Внутренним морем. По левую отряда оставалась Топь, а по правую – одно из Тагрийских озер. Отряд несколько прибавил в численности и теперь составлял добрых полторы сотни разномастных юношей и мужчин. По лицам набольших можно было сказать, что они не вполне довольны своей новоиспеченной ратью, однако лучшего в этих местах взять было просто негде. Отряд медленно, но уверенно продвигался к цели, все понемногу притирались друг к другу. Случались драки, однако зачинщиков быстро и жестко приучали к дисциплине, да так, что довольно скоро всякие мысли о брани между собой иссякли. Кое-кто начал расспрашивать собратьев по оружию о прошлом, надо сказать нравилось это далеко не всем, и многие просто угрюмо отмалчивались, в то время как некоторые с готовностью делились воспоминаниями с каждым, кто готов был выслушать. Так поступил и Хиглар, пристав к Хансу с расспросами. В Притопье он довольно часто сопровождал Гуддара по делам и невольно проникся уважением и к незнакомцу, неожиданно свалившемуся на голову старому знахарю. Особенно его увлекали редкие рассказы Ханса о том, что временами всплывало в голове ученика Гуддара. Чаще всего он повествовал о непроходимых снежных долинах, ужасающих своими размерами горных хребтах и непроглядной, бесконечной снежной буре. Конечно же, Хансу практически никто не верил, ведь на весь Айнскирд, как известно, настоящих исполинских горных хребтов наберется не больше десятка. Однако Хиглара это ничуть не заботило, и он с готовностью заявил, что если в Айнскирде есть те места, о которых говорил Ханс, то он их обязательно отыщет. Ханс же в свою очередь лишь качал головой, да бубнил что-то о том, что это наверняка злая шутка памяти, не достойная траты времени.
- Ханс, как ты думаешь, далеко ли в прерии зайдет наш отряд, когда мы погоним этих наглых кочевников по их норам? Наш капитан говорит, что прежде нам всем предстоит научиться держать оружие с правильной стороны, но, на мой взгляд, это не займет много времени.
- Капитан очень мудрый человек, если так говорит, ведь будет совсем плохо, если на меня навалится много работы, тогда я не смогу уделить время изучению образцов, которые мы увидим в своих странствиях. – Сказал новоиспеченный полевой целитель, потрясая заботливо переплетенной книжицей. – Кроме того, не кажется ли тебе, что хорошая подготовка к бою повысит наши шансы на успех и снизит ненужные потери со стороны противника? Может быть, нам удастся пленить одного из этих наездников на ящерах и узнать у них, что к чему. Ведь есть же причина, по которой они предпочитают набеги честной торговле и не пускают к себе дипломатические миссии из той же Квесенны. Если подумать, второе интересует меня несказанно больше, чем первое. Возможно…
Беседа текла сама по себе, Хиглар с упоением слушал целителя, временами внося посильный вклад, временами вызывая снисходительную улыбку на устах Ханса, хотя видеть ее под маской он, конечно же, не мог, однако самой по себе беседы ему было вполне достаточно. Прошло несколько дней, после чего Ханс обговорил с капитаном перевод Хиглара к себе под начало для «ускорения» работы, да к тому же, парню было бы полезно подучиться лечебному делу, а помощника повару они могут найти и в следующей деревне. Капитан дал добро, и теперь юноша с неимоверно важным и довольным видом исполнял любое поручение, которое чаще всего заключалось в осмотре ближайших полян на наличие трав и иных алхимических составляющих, а так же их сборе и внесении в специальную учетную книгу. По прошествии двух дней, немного углубившись в Топь, отряд вошел в поселение, которое было известно под названием Глинники.
Надо заметить, впечатление от этого места трудно назвать приятным. Частокол местами зиял прорехами, плетени у домов повалились, а местами и вовсе отсутствовали, глиняное покрытие на хижинах практически везде облупилось. Если бы не слабое свечение в окнах, можно было бы сказать, что в Глинниках царит запустение, хотя отчасти так и оказалось. Очень скоро на улицу, с опаской, начали выглядывать местные. Выглядели они почти так же, как и их несчастный поселок, кроме того, явно недоедали. Староста боязливо косился на отряд и потребовал от капитана, чтобы тот выпроводил людей за стены. Капитан повернул голову на остатки частокола, криво усмехнулся, однако дал людям команду разбить лагерь по ходу движения прямо за стенами поселения. Затем он позвал Ханса с собой и направился за старостой в низкое, невзрачное помещение, которое, похоже, служило домом последнему.
- Не стану отрицать капитан, дела в Глинниках идут из рук вон плохо. Однако смею заметить, вина эта лежит целиком и полностью на ведьмовстве, поелику неестественно, что ранее наши земли изобиловали ягодами, а нынче они вырастают гнилыми. Люди с голоду едят и их, но потом сильно болеют. Уже несколько десятков человек с жизнью расстались из-за этой пакости, а мы и сделать ничего не можем. Раньше хотя бы торговали, да нынче глину нашу никто не берет, говорят будто бы у южан свои невзгоды, а они-то нам зерновые и поставляли. – Староста еще долго бы рассказывал о бедах поселения, однако капитан резко вскинул руку и заговорил.
- Скажи вот что, сколько у тебя тут мужиков, которые бы пошли с моим отрядом на тот самый юг, решать возникшую с торговлей проблему? Да только честно, мне здоровые нужны, чтобы они дошли до Квесенны, да еще, и повоевать смогли.
- Помилуй, где же ты видел тут бойцов? Жрут корни, да желуди. Скоро последнюю надежду потеряют, да уйдут прочь из деревни, а я их держать не стану, поелику сам впереди всех пойду. Глиной этой сыт не будешь, а кому она нужна, пускай сами в эту треклятую топь и лезут.
- Ну, будет тебе, не заводись, ты лучше скажи, есть ли тут у вас вот эта травка – Ханс распахнул свою книгу и указал на пергамент. Староста сначала с недоверием посмотрел на деревянную маску, однако принял какое-то решение и глянул на книгу.
- Ну, то жухлый беляк, видели мы его к закату от деревни, к равнине поближе, растет кустами, да только не цветет он и плодов не дает.
- А ему и не нужно. Сделай вот что, староста, если тебе твои люди дороги, собери людей, которые этот беляк приметят, да отправляйтесь на его сбор. Собирайте побольше, вам нужны именно листья, мешки возьми плотные, листья эти рассыпаются, собрать их целыми вам не удастся. Как вернетесь, истолчете все это в труху, да замочите на пару дней в растворе с хвостинкой. Массу запечете, и можете есть. Эффект будет не самым приятным, тем более, что у вас тут отравление налицо. Живот будет жечь, скажи людям, что так зараза из тела выводится. Кому совсем плохо будет, давайте отвар лопня, сам знаешь, поди, что от него легче становится.
- А что потом, милостивец, потом-то его есть можно?
- Потом вы отсюда уйдете, как ты и сказал. Хлеб этот ешьте до тех пор, пока жечь не перестанет, а как на новое место придете, от остатков избавьтесь, незачем вам долго беляк есть. Будем считать, что это необходимая мера. А на гниль вашу я посмотрю, ты только скажи, где ее искать. Кажется мне, что не в ведьмовстве то дело, но к уходу все же подготовьтесь.
Ханс оставил капитана со старостой и направился в лагерь. Хиглар к тому времени уже поставил палатку и крутился у котелка, от которого повеяло приятным запахом. Соседи по лагерю пускали в сторону котелка голодные взгляды и с завистью поглядывали на паренька. Сначала Ханс хотел отправиться к ближайшему ягоднику сразу же, собрав необходимый инструментарий, однако после того, как Хиглар кивнул в сторону изголодавшихся соседей, Ханс, пожав плечами, пристроился у костра. Похлебка оказалась действительно вкусной и довольно сытной, немного подумав, Ханс нашел разносчика с полевой кухни и велел подать остатки из котлов лагеря местным детям. Затем они с Хигларом отправились вглубь болот. Довольно скоро они нашли тот ягодник, о котором говорил староста, и действительно, все ягоды были покрыты дурно пахнущим налетом, который прорастал из центра ягоды.
- Дело дрянь, такое с ягоды и не срежешь. Черные пятна на стебле, листьях, да и корни как будто изъедены. Может паразиты?
- Мастер Ханс, недоброе это место. Жутко тут, хмарь эта опять же, дальше носа не видно ни зги. Я почти чувствую, смотрит на нас кто-то, будто в душе ковыряется.
- Ты бы поменьше бабкиных суеверий слушал, да побольше думал. Кому тут на тебя смотреть, если ты сам в этой хмари дальше своего носа ничего не видишь. Значит так, ты собираешь как можно больше образцов, а я заношу все в каталог. Потом мы с тобой отчитаемся перед капитаном, а ты перестанешь собирать по лагерю всякие сплетни-страхи, и займешься составлением собственного журнала, в который занесешь сведения о каждом известном тебе алхимическом ингредиенте.
С ветки одного из ближайших деревьев на все это неотрывно смотрела странного вида рогатая змея, хотя, откуда ей тут взяться. Так или иначе, Ханс и Хиглар закончили работу и направились к лагерю. Ханс бросил последний взгляд на ветку, и ничего там не увидел, так и есть – показалось.