Каждое утро начинается с телевизора, как будто это священный ритуал. Ты щелкаешь каналы, и вот он — очередной мудозвон в костюме, сдерживая пердеж, декламирует: «Зеленский — долбодятел». Да, именно это ты хотел услышать, прежде чем снова погрузиться в свою никчёмную реальность. Мозг кричит: «Что это, блядь, вообще было?»
Экраны горят, студии в дыму. Камеры снимают в 4K, а смысл — на уровне самиздатовской листовки из 90-х. Ты представляешь, как сотни людей — продюсеры, режиссёры, операторы, — собираются вместе, чтобы создать эту словесную копрофилию. Кто-то из них когда-то мечтал снимать кино, а теперь выдает эту хрень. И самое страшное — кому-то это заходит. Кто-то, сидя на диване в застиранных трусах, кивает в экран: «Ну да, Зеленский действительно долбодятел».
Ты отключаешь телевизор и смотришь на пустую стену. Тошнит не от фразы — она даже смешной показалась, а от самого процесса. Они ведь знают, что делают. Это не ошибка, не случайность, это план. Кому-то сверху очень хочется, чтобы мы варились в этом котле бессмысленного контента. Пока ты думаешь про «долбодятела», ты не думаешь про свои долги, про разбитую машину, про жизнь, которая катится в канализацию.
Но ты включишь это снова. Все включат. Телевизор стал нашим наркотиком, терапевтом и палачом. И самое страшное — ты начинаешь верить. Верить, что это и есть реальность. И вот через полчаса ты уже сам сидишь на кухне, попиваешь кофе и бормочешь: «Зеленский — долбодятел». Твой кот смотрит на тебя с презрением. Ему насрать, кто там долбодятел, а кто нет.
А в это время где-то на вершине этой пирамиды хохота один человек смотрит на рейтинги и улыбается. И думает: «Ещё один день успешной работы».
