U-511 одыхает после успешной торпедной атаки
Торпеда. Бонусный эпизод.
Данный эпизод не вошёл в рассказ Торпеда
( http://pikabu.ru/story/torpeda_4426656 )
Погнали:
Операция “Южная ночь”
Вертолёт завис в ночном небе чёрным пятном, бесшумно перемалывая лопастями прохладный летний воздух. Командир экипажа Альфа с нетерпением смотрел вниз на асфальтированную дорогу, которая делила громадное бахчевое поле на две части. Они уже должны были провести зачистку и быть на следующем объекте, но бригадиру вздумалось на ночью глядя проведать колхозников. К несчастью, после увиденного в теплушке у него хватило ума вызвать скорую, а за тем и полицию.
Криминалисты разъехались полчаса назад, а скорая до сих пор возилась с трупами. Да ещё один из полицаев шастал по полю, подсвечивая себе смартфоном. Ну чего так долго-то!
Уаз стоял позади машины скорой помощи с включённой люстрой, которая попеременно окрашивала пейзаж то кроваво-красным, то мертвенно-синим цветом. Водитель скорой вылез из открытой двери Газели, закурил пятую уже сигарету и посмотрел на небо. Точно в то место, где находился вертолёт. Командир рефлекторно взглянул на приборную панель. Шумодав работал в нормальном режиме, значит просто совпадение. Конечно, полностью звук он не устранял и водитель услышал бы лёгких гул в небе, если бы заглушил мотор Газели.
В ушах раздался голос командира второго вертолёта.
- Альфа, вылупились ещё четыре паразита, пора бы приступать, а?
Командир Альфы взглянул в тепловизор. Над второй половиной поля еле угадывался силуэт вертолёта Браво, а под ним, петляя между овражками и кустами, медленно ползли к трассе четыре гигантские сороконожки.
- Пять минут и начнём, занимай позицию, банки кидаем от края поля к центру. Жди моей команды.
- Понял.
“Давайте же быстрее шевелитесь” – думал командир. Ночь и так выдалась тяжёлой. С вечера они уже уничтожили шесть паразитов, двое из которых успели сожрать пастуха и одну корову. А ещё одну тварь они сожгли, когда она уже откладывала яйца. “Валите быстрее, иначе будет ещё шесть трупов”.
Водитель скорой курил, задрав голову вверх. Ему показалось, что на безоблачном небе погасло две звезды в созвездии Ориона, будто маленькое облачко заслонило их. От раздумий его отвлекли приближающиеся врачи. Они тащили за края чёрный пластиковый мешок, спотыкаясь впотьмах о ботву и периодически матерясь.
- Хлопцы, давайте быстрее, жрать охота, - крикнул он докторам, когда те поднялись по насыпи.
- Опоздал ты, всё вкусное уже съели – носильщики бесцеремонно кинули мешок рядом с первым таким же, - от второго узбека ещё меньше осталось, глаза, печень, лёгкие, язык – вырезали все мягкие ткани, нелюди.
- Может, бродячие собаки?
К ним подошёл один из полицейских с автоматом наперевес, старший сержант Евгений. Менты явно хотели домой. Место глухое, свидетелей нет, откровенных улик тоже, а ещё отчёты писать до утра. Евгений Евгенич, самый опытный из троицы патруля, только мельком взглянул на развороченные останки колхозников, сразу понял – нашёлся очередной “висяк”.
- Не, непохоже, - ответил один из врачей, - укусы как будто крысиные, но таких больших крыс я даже в наших трущобах не видел. Очково тут. Мы пока жмура тащили, казалось, что за нами кто-то ползёт по полю. Помогите мешки закинуть в кузов и сваливаем.
“Альфа, почему до сих пор не произвели зачистку?” – В наушниках раздался голос шефа. Судя по металлическим ноткам, после полёта их ждала персональная нахлобучка. Как выражался сам шеф “Я каждому ананас в задницу поперёк вставлю”.
Командир Альфы ответил:
- Возникли непредвиденные обстоятельства, на объекте присутствуют шесть посторонних.
Повисла секундная пауза.
“Альфа, начинайте зачистку”.
- Шеф, там трое медиков и трое полицейских. У нас вместо двух трупов будет восемь!.
“Ты меня плохо слышишь? Начинай зачистку прямо сейчас. Исполнять! Утром ко мне с рапортом весь экипаж, вас ждёт двойная порция ананасов!” – радиоканал отлично передавал, как у шефа от злости покраснели глаза и вздулись венки на лысой голове.
Старший пилот посмотрел на командира и пожал плечами. Выхода не было.
- Есть исполнять!
Командир переключился на внутренний канал:
- Браво, начинаем посев, давай только без спешки, основательно.
“Я всё слышал, приступаю.”.
Пилот Альфы вывел машину к подлеску и медленно шёл вдоль кромки поля. Из кассет на крыльях вниз, через равные промежутки времени, уходили на землю металлобумажные цилиндры. Коснувшись земли, они с тихим хлопком распадались и выпускали клубы серого дыма, который медленно стелился над поверхностью. Туман цеплялся за кусты, повисал на ветках и полз всё дальше, не поднимаясь выше двух метров от земли. Второй фронт тумана двигался с противоположной стороны от дороги.
“У них есть минут пять, чтобы убраться отсюда”, с сожалением подумал командир.
- Пять минут и сваливаем, а этот следопыт пусть попутку ловит. – старший сержант тревожно смотрел на поле, щёлкая предохранителем автомата.
- Евгенич, не ссы в трусы, вон, бежит уже, колобок. - ответил второй патрульный, Миша.
Группа людей стояла между машинами в ожидании. Мешки с трупами так и лежали на обочине. По общему решению их должен был затаскивать в машину опоздавший Юрец.
- Да я не ссу, просто неспокойно на душе. Туман этот ещё появился, а ведь минуту назад не было его, да ещё густой такой. Юра! – это Евгений кричал уже вылезающему на обочину толстяку в испачканных землёй брюках, - твою мать, тебе уже двадцать шесть, а ты постоянно в каком-то дерьме испачканный и появляешься самый последний. Что за детский сад Козюлька.
Юра улыбался во весь рот и, обняв обеими руками, тащил громадную дыньку-торпеду почти со свой рост. Рубашка выбилась из брюк. Под мышками темнело, но в целом вид у лейтенанта был счастливый.
- Во какой вещдок нашёл! А запах какой, ух!
- Тебе узбеки завтра на рынке бесплатно полный багажник навалят. Иди, помогай докторам мешки в труповозку грузить.
- Да ты мне просто завидуешь.
Юрец всё ещё стоял между машинами и в свете фар нахваливал трофей, подкидывая дыньку, словно грудничка. В один из таких бросков его рука внезапно провалилась внутрь дыни. Сперва на лице младшего лейтенанта отразилось удивление, а сразу вслед за ним глаза округлились от ужаса, когда по руке из спелой торпеды выползла большая жёлто-чёрная сороконожка и шмыгнула под висящую на животе рубаху.
Окружающие замерли в шоке, в отличие от сороконожки, которая принялась делать то, что умела лучше всего – грызть тёплую нежную мякоть человеческого тела. Юра выронил пустую оболочку от дыни и завертелся волчком, пытаясь согнать с себя прожорливое насекомое. Сороконожка активно шебуршила под рубахой, оставляя после себя кровавые пятна на ткани. Юра визжал от боли и от ужаса одновременно. Орали его напарники, вытащив оружие и направив на Юру. Громко матерились привыкшие ко всему медики, не зная за что хвататься им. В какой-то момент окровавленная жертва споткнулась о мешок с трупом и завалилась на землю, разбрызгивая по обочине шарики пропитанной кровью дорожной пыли. Сороконожка выползла из брючины и юркнула под Уазик. Миша присел на корточки и стал расстреливать днище “козлика”, в надежде зацепить тварь. Доктора кинулись на помощь пострадавшему, который схватился за вспоротый живот и стонал.
Самыми адекватными оказались водитель скорой и Евгенич. Первый с криком “Быстро все в машину!!!” побежал в Газель и, захлопнув водительскую дверь, бешено вращал ручку стеклоподъёмника. Старший сержант же, быстро сообразив, что на таком поле сороконожек будет больше чем одна, повернулся в сторону уходящей в темноту бахчи и сделал это как раз вовремя. На дорогу змейками выползали четыре крупные сороконожки, шевеля длинными усиками.
- Все в машину! – теперь заорал уже Евгенич, стреляя очередью по ближайшему паразиту.
Пули срикошетили об асфальт, но одна попала точно в морду твари, прошив тело насквозь и расплескав по дорожному покрытию густой полупрозрачный кисель. Завоняло дыней. Остальные сороконожки моментально ускорились. Две исчезли в темноте, а третья скрылась под Газелью, в которую доктора уже затаскивали потерявшего сознание Юру. Миша, расстреляв всю обойму, прыгнул в боковую дверь следом за ними.
Старший сержант подбежал к двери скорой и уже встал на ступеньку, как вдруг из-под машины выскочила очередная тварь и вцепилась в штанину. Евгений вместе с сороконогим чудищем, пытавшимся отгрызть ему ступню, по инерции упали на пол салона.
Миха навалился на боковую дверь и в тот момент, когда в проёме показалась ещё одна непрошеная гостья, дверь со страшным грохотом захлопнулась. Застрявшая в щели сороконожка дёргалась, перебирая конечностями, пока полицейский ботинком не размазал её голову о дверной косяк.
Водитель газанул и с места увёл машину в контролируемый занос. Газель круто развернулась на сто восемьдесят градусов и втопила по направлению к городу, виляя по дороге и набирая скорость. Задний кусок тела располовиненного паразита болтался на лоскуте кожи и бился о дверь при каждом повороте, пока, наконец, не отвалился и исчез в кустах.
Внутри колесницы смерти раздавались крики “А, сука, вон она держи!”, “Мочи её!”, “Моя нога, снимите с меня эту тварь!”. Газель летела по трассе, а на дорогу неотвратимо наползал густой серый туман.
Командир Альфы наблюдал за автомобилем, несущимся по дороге, сняв защитную крышку с детонатора и положив большой палец на кнопку. Окна скорой озаряло вспышками света от выстрелов. Машина ехала уже в плотном сером тумане. Водитель вёл её по приборам и своей интуиции, но на их счастье дорога в этом месте была прямой.
- Давай же быстрее, газуй! – услышал командир свои мысли. Он оглянулся - старший и второй пилоты смотрели напряжённо за удаляющейся труповозкой. Никому не хотелось брать на себя смерть людей. Командир должен был запустить детонацию ещё минуту назад, но медлил, давая уйти машине из зоны взрыва.
Скорая, истошно визжа двигателем выскочила из газового облака и командир тут же нажал кнопку. Внизу ухнуло, и серый туман мгновенно потемнел. Два вертолёта висели над полем, превратившемся в гигантскую чёрную дыру в земле. Принцип действия оружия массовой ликвидации с романтичным названием “Зарница” знали только разработчики. Лётному составу в общих чертах было известно, что энергия объёмного взрыва серого газа и продуктов горения поглощается самим газом, а точнее его внешними слоями. В тепловизоре чёрная поверхность имела температуру стабильных плюс восемнадцать градусов, но внутри газового облака она достигала полутора тысяч. За несколько минут действия “Зарницы” выгорало всё, что могло гореть. Полицейский Уаз бухнул – взорвался бензобак, и тут же автомобиль осел и скукожился, как старое дряблое яблоко.
Наконец газ начал рассеиваться, демонстрируя оплавленную землю, на почерневшем асфальте сиротливо дымил остов “козлика”. Командир оглядел поле – никаких живых существ не осталось и не появится здесь как минимум до начала следующей весны. Беспокоило его другое. Газелька увезла с собой биоматериал, чего нельзя было допустить никак. Шеф имел негласное прозвище ДиПи, от сокращения Дабл Пенетрэйшен и кроме ананасов был знаменит тем, что в припадке ярости трахал подчинённых одновременно в рот и задницу.
- Босс, - тихо подал голос второй пилот, сняв шлемофон, - я предлагаю про паразита не рассказывать, укажем в рапорте что шесть человек успели покинуть зону ликвидации до взрыва, лично я ничего подозрительного не видел.
Первый пилот кивнул головой, дескать, я вообще на приборы смотрел.
Словно услышав их разговор, в ушах раздался голос командира Браво:
“Мы тоже ничего не видели”
Командир Альфы вздохнул и ответил.
“Вас понял, Браво, возвращаемся на базу, надеваем штаны ширинкой назад и идём на ковер, отбой”.
Два вертолёта в полной тишине развернулись на север и через некоторое время растворились в ночном небе.
Русская торпеда
1 июля 1866 года в России спущена на воду первая в России подводная лодка с механическим двигателем, построенная по проекту И. Ф. Александровского.
1 июля 1866 года в центре Санкт-Петербурга, на юго-западном берегу Васильевского острова была спущена на воду подводная лодка. Это субмарина первая в мире использовала для подводного движения двигатель особой конструкции, работавший на сжатом воздухе. Все создававшиеся ранее проекты подлодок использовали либо паровой двигатель, либо банальный ручной привод.
Новая конструкция русского изобретателя позволяла обойтись без паровой машины, совсем не подходящей для подводного движения, и без многочисленного экипажа подводных гребцов, вручную вращавших винты. Но помимо этого новшества русская подлодка 1865 года была впервые в мире задумана как единый боевой комплекс, совмещавший движущийся подводный носитель с самоходным подводным оружием, ныне известным под именем «торпеда».
До этого все созданные и проектируемые в мире подлодки оперировали только с неподвижными минами, которые под водой буксировали к вражеским кораблям и подрывали их по проводам, отойдя на безопасное расстояние. Естественно, такая тактика существенно сужала возможности использования подлодок. И только предложенный в Петербурге проект 1865 года действительно обещал сделать подводную лодку по-настоящему смертоносным оружием для всех, даже самых больших кораблей.
Военный художник и царский фотограф
Автором опередившего свое время изобретения был Иван Федорович Александровский. Сын небогатого смоленского дворянина, он родился в 1817 году в Митаве (ныне территория Латвии), где его отец работал таможенным чиновником. Начало жизни Ивана Александровского ничем не предвещало его интерес к подводному оружию — он закончил Императорскую академию художеств в Петербурге, учась живописи у знаменитого Карла Брюллова. С 1849 года в качестве штатного армейского художника Иван участвует в Кавказской войне — живописцы тогда заменяли фотосъемку, в их задачу входило зарисовывать для военного командования особенности местности.
Иван Александровский.
Уже в 1852 году Иван Александровский сконструировал первый в мире аппарат для получения стереофотографий. Через несколько лет, в 1859 году, он участвовал в штурме аула Гуниб и сфотографировал сдавшегося в плен имама Шамиля. Завершившаяся Кавказская война оставила и целый ряд рукописных картин Александровского — «Осада крепости Чох», «Разоренный аул Ташкутур», «Русский лагерь под Гунибом» и другие.
Серьезное занятие фотографией позволило Александровскому стать состоятельным человеком. В Петербурге на Невском проспекте он открыл «Заведение фотографических портретов», столичная знать, следуя новой моде, активно фотографировалась и платила немалые деньги за это новое развлечение. Парадное фото тогда стоило дороже, чем билет первого класса на пароход из Петербурга в Лондон.
Опыты с химическими составами и стеклянными негативами сделали Александровского самым успешным фотографом России и одним из лучших в Европе. Он не раз фотографировал царскую семью, а с 1859 года первым в России стал официально именоваться «Фотографом Его Императорского величества». Александровский становится еще богаче — по налоговой статистике 1862 года его «фотографическое предприятие» в Петербурге приносило свыше 30 тысяч рублей годового дохода. Это были огромные по тем временам деньги, на которые можно было купить два добротных дома в столице Российской империи.
Но состоявшийся фотобизнес и личный успех не отвлекли Александровского от проблем Отечества. В то время общество России болезненно переживало неудачи Крымской войны, когда решающую роль в успехе наших противников сыграли британские пароходы. Россия тогда не имела ни кораблей, ни оружия, способных активно противостоять современному и многочисленному паровому флоту Великобритании.
Англо-французский флот во время осады Севастополя.
Иван Александровский, чья биография была тесно связана с русской армией, особо болезненно переживал ее неудачи и техническое отставание. Накануне начала Крымской войны он, уже будучи состоятельным столичным фотографом, совершил путешествие на Британские острова и мог лично наблюдать многочисленные стальные броненосцы англичан. Хорошо знакомый с современной техникой, Александровский прекрасно понимал, что Россия из-за технических и финансовых причин не сможет нагнать Англию, признанную «владычицу морей», по количеству современных кораблей. Для успеха надо было искать принципиально новое решение.
«Духовой самокат»
Позднее Иван Александровский так описывал ход своих мыслей: «Во время моего пребывания в Англии в 1853 году, перед самым началом Крымской кампании, вид грозного английского флота, готовившегося напасть на Россию, впервые меня навел на идею о подводной лодке…»
Но чтобы победить грозный и многочисленный флот требовалась лодка, отличная от прежних проектов с неподвижными минами на носовом шесте и ручным или паровым приводом движения. На идею о сжатом воздухе Александровского навели опыты с пневматическим затвором фотоаппаратов.
Замысел подводной лодки с таким движителем возник у русского художника еще в годы Крымской войны. Но, как писал позднее сам Александровский, «средства для нагнетания воздуха находились в том время в таком еще младенчестве». Пять лет изобретатель потратил на создание и поиск проектов промышленного сжатия воздуха. Первый пневматический двигатель, как тогда говорили — «духовой самокат», Иван Александровский разработал совместно со Степаном Барановским, профессором университета в Гельсинфорсе (Хельсинки), городе, который как раз в те годы становился главной базой нашего Балтийского флота.
1 мая 1862 года проект подводной лодки, движимой силой сжатого воздуха, был представлен в Морское министерство. Однако большинство русских адмиралов после неудачных экспериментов с немецкими проектами подводных лодок, разочаровалось в самой идее подводного корабля и отказалось рассматривать проект Александровского.
Изобретателю понадобился почти год, чтобы лично заинтересовать новым проектом царя Александра II и главу Морского министерства адмирала Николая Краббе. 4 июля 1863 года русский царь подписал особый указ о начале строительства экспериментальной подлодки.
Работы по созданию субмарины были строго засекречены. Но сразу выяснилось, что в России нет государственных заводов, способных производит многие сложные детали двигателя и корпуса лодки. Половину заказов пришлось разместить на частном предприятии «Завод Карра и Макферсона». В наши дни это расположенное в Петербурге предприятие называется «Балтийский завод», ныне он является одним из ведущих в отечественном судостроении. Но полтора века назад завод принадлежал британскому подданному Марку Мак-Ферсону, которого подозревали в связях с английской разведкой еще в годы Крымской войны.
Завод Карра и Макферсона.
Заказ же на изготовление большой партии баллонов для сжатого воздуха тогда вообще не могло выполнить ни одно находящееся в России производство. И его пришлось размещать в Англии с ее мощной и передовой промышленностью. Так детали еще небывалого и передового проекта, не смотря на заявленную в царском указе секретность, почти сразу же стали известны «потенциальному противнику».
Первые подводные испытания
Не смотря не все технические сложности, к июню 1865 года лодка была почти полностью готова. На тот момент это было самое большое подводное судно в мире, достигая в длину 33 метров. Экипаж лодки составляли 23 человека — если в прежних проектах экипаж был в основном занят вращением ручного привода винта или работой паровой машины, то в новой лодке экипаж наконец получил возможность сосредоточится на управлении судном и его оружием. Что удивительно, но по форме корпуса и расположение основных узлов конструкции лодка Александровского напоминала современные классические субмарины.
Однако до осени 1865 года «Завод Карра и Макферсона» приостановил завершающие работы на лодке, ожидая поступления оплаты из казны. И только к октябрю лодка была окончательно готова к испытаниям и отправлена на буксире в Кронштадт. Первым командиром экспериментальной субмарины был назначен лейтенант флота Павел Крузенштерн, внук знаменитого мореплавателя.
Из-за наступления холодов и появления льда на Балтике, итоговые испытания лодки отложили на будущий 1866 год. Первое полное погружение было запланировано на 19 июня 1866 года — но оказалось, что неопытные моряки испытывают почти суеверный ужас перед перспективой оказаться ниже среза воды. К тому же первые испытания с погружением были действительно смертельным риском, опыт подобных работ в мире был минимален.
Поэтому в первом погружении участвовали только двое — сам не испугавшийся рисковать жизнью изобретатель лодки и вызвавшийся добровольцем механик «Завода Карра и Макферсона». Удивительно, но допущенный к секретным работам и испытаниям механик носил фамилию Ватсон и был английским подданным — понятия о секретности у русских адмиралов XIX столетия оставались еще очень патриархальными. Фактически вся «секретность» заключалась в том, что адмиралы отказались публиковать сообщения о работах и испытаниях в открытой печати.
Первое погружение на глубину в несколько метров прошло успешно, но закончилось аварией – оказалась не закреплена крышка одного из клапанов высокого давления, и вырвавшийся сжатый воздух разбил все электрические лампы внутри лодки. Кто не закрепил клапан — так и не смогли выяснить, а понятие технической диверсии военным XIX столетия было еще неведомо…
Однако последствия аварии на лодке удалось быстро устранить. Испытания продолжились, экипаж уже не боялся погружений, и лодка, полностью скрываясь под водой на несколько десятков минут, проплывала в таком положении до 2 миль. 27 июня 1866 года Иван Александровский с экипажем, находясь под водой, даже распили бутылку коньяка за здоровье императора Александра II.
Сам царь посетил лодку в середине сентября 1866 года и оказался весьма впечатлен, как он выразился, «чрезвычайно умной придумкой». Изобретателя наградили орденом Владимира 3-й степени и денежной премией в 50 тысяч рублей. Премия по тем временам была огромной, но на все исследования и работы, связанные с подлодкой, Иван Александровский потратил 140 тысяч рублей личных средств, все без остатка накопления, заработанные им в качестве фотографа.
«Торпедо» Александровского
Летом 1865 года, одновременно со спуском на воду своего подводного корабля, Иван Александровский предложил Морскому министерству Российской империи и новое оружие для новой лодки. По сути это были уменьшенные копии самой субмарины, так же двигавшиеся под водой мотором на сжатом воздухе — то, что сейчас именуется торпедами. Именно в 1865 году в описании новой подводной лодки ее конструктор впервые применил этот термин в еще неустоявшейся транскрипции — «самодвижущееся торпедо».
Изначально латинским torpedo в науке о рыбах именовались электрические скаты. С начала XIX века термином «торпедо» в России называли морские мины, приводимые в действие по электрическим проводам. Иван Александровский назвал свой проект «самодвижущееся торпедо» или «самодвижущаяся мина»
«Торпедо» Александровского.
Предложенный проект нового, еще не существовавшего в мире оружия понравился главе Морского министерства Николаю Краббе. Но тут русские адмиралы допустили первую ошибку — руководители Морского министерства посоветовали Александровскому сначала завершить первые испытания подлодки, а потом уже заняться воплощением в жизнь проекта торпед для них.
В 1868 году Иван Александровский вновь представил в Морское министерство уже доработанный проект «торпедо». К тому времени стало известно, что опыты над аналогичными устройствами, приводимыми в движение сжатым воздухом, ведет австрийский флот при помощи известного британского конструктора Роберта Уайтхеда.
Александровский немедленно приступил к испытаниям своих торпед. Однако в царской казне не нашлось для этого эксперимента денег, изобретателю предписали создать новое оружие «на собственные средства с последующим возмещение в случае успеха». Поэтому работы велись кустарно, в частной слесарной мастерской на Казанской улице Петербурга.
Параллельно с работой над торпедами Александровский продолжал испытания подводной лодки. Многочисленные погружения выявили недостатки лодки, причем не столько в проекте, сколько в качестве выполнения работ — например, из экономии «Завод Карра и Макферсона» заменил медные листы обшивки более дешевыми и тонкими латунными. Помимо устранения этих проблем, изобретателю пришлось решать массу ранее неисследованных вопросов, в основном связанных с устойчивым передвижением субмарины на глубине. Впервые в мире была проведена целая серия научных опытов по подводному движению.
В 1869 году подлодка Александровского впервые участвовала в маневрах флота совместно с надводными кораблями. Пройдя под водой почти милю, лодка вынырнула у борта императорской яхты «Штандарт», и ее экипаж на глазах царя в полной парадной форме моментально выстроился на палубе.
На следующий год был запланирован цикл испытания лодки на больших глубинах свыше 25 метров. Однако случилась неожиданная задержка — Россия в то время отказалась от рекрутской повинности с длительным сроком службы солдат и переходила на комплектацию армии путем временного призыва. В связи с этим прежний срок службы рядовых матросов был существенно сокращен и к 1870 году почти весь экипаж подлодки Александровского был уволен в запас. На подготовку нового экипажа ушел почти год, и цикл глубинных испытаний был начат только в 1871 году.
10 июля 1871 года лодка впервые погрузилась на глубину 24 метра. Это стало мировым рекордом погружения обитаемого аппарата подобной величины. Обрадованное флотское начальство без консультаций с конструктором, который отбыл с докладом в Петербург, решило на следующие сутки провести погружение на глубину свыше 30 метров. Этого поспешного погружения корпус лодки не выдержал, и она затонула в Финском заливе у пролива Бьёркезунд (ныне это Выборгский район Ленинградской области).
Два года Иван Александровский потратил на подъем лодки с глубины. В 1873 году ему это удалось при помощи резиновых понтонов собственной конструкции. Естественно, спасение лодки отвлекло его от работ по созданию первых торпед.
«Оскорбительно для русского самолюбия обращаться к Уайтхеду»
К тому времени командование армией и флотом было озабочено очередным конфликтом с Турцией. Боевые действия должны были начаться в ближайшие годы, но после Крымской войны Россия не имела флота на Черном море. Простроить за 2–3 года новый броненосный флот было невозможно, и единственным наступательным средством русского флота против турок могли стать лишь «самодвижущиеся мины», торпеды.
Летом 1875 года в Морском министерства состоялось совещание адмиралов, на котором решалась судьба торпедного оружия. Имелось два варианта — купить за большие деньги торпеды британца Уайтхеда или доработать до готовности торпеды Александровского.
К тому времени «самодвижущихся мины» русского изобретателя прошли успешные испытания, но по скорости уступали британскому варианту. Хотя Александровский разработал проект торпеды в 1865 году, годом ранее, чем получил свой патент Роберт Уайтхед, однако русский конструктор прошедшее десятилетие был вынужден потратить на создание, испытание, а затем спасение затонувшей подводной лодки, в то время как британец сосредоточился исключительно на опытах с торпедным оружием.
Помимо этого торпеды Александровского изготавливались им за свой счет кустарно в слесарной мастерской, тогда как на Уайтхеда работал его собственный большой механический завод в Фиуме (ныне порт Риека в Хорватии), щедро финансируемый австрийским флотом. Неудивительно, что, имея такую фору, британский инженер за несколько лет вырвался вперед в вопросах скорости нового оружия.
Роберт Уайтхед и его торпеда.
Большинство адмиралов по этой причине высказались за покупку британского проекта. Однако глава Морского министерства Николай Краббе решительно поддержал русского изобретателя. «Господа, — обратился он к подчиненным, — я всегда старался поддерживать русский труд и русские изобретения, а вы? За какую-нибудь трубку, придуманную иностранцем, готовы дать сотни тысяч… Обратите внимание, что Александровский не имеет в своем распоряжении никаких механических предприятий, устройте механическую мастерскую для изготовления торпеды, и я уверен, что Александровский построит торпедо не хуже Уайтхеда».
В итоге Ивану Александровскому удалось быстро увеличить скорость своих торпед в два раза, почти достигнув показателей Уайтхеда. Как писал сам русский изобретатель, за отставание в скорости «никого нельзя упрекнуть, ибо это есть следствие скудных механических средств, имеющихся у нас в России». Главной проблемой в борьбе за скорость стало качество металлов — нужные по прочности и гибкости стали, с успехом примененные англичанином, тогда были большим дефицитом в нашей стране.
К несчастью сторонник русской торпеды адмирал Краббе осень 1875 года тяжело заболел и покинул пост главы российского флота. И в октябре того же года Морское министерство приняло решение не ждать завершения опытов с «торпедо» Александровского, а купить образцы этого оружия у британца Уайтхеда. Против этого решения решительно выступил вице-адмирал Андрей Александрович Попов, создатель первых русских броненосцев. Он с гневом заявил коллегам-адмиралам: «Накануне самостоятельного решения этого вопроса Александровским даже оскорбительно для русского самолюбия обращаться к Уайтхеду».
Однако большинство адмиралов накануне большой войны с Турцией решили не рисковать и, не дожидаясь конца опытов Александровского, купить для флота сотню торпед Уайтхеда. Понимая, что война с турецким флотом не за горами, Иван Александровский подчинился требованиям флотского начальства и даже вошел в комиссию, которая занималась приёмкой британских торпед. «Когда я увидел мину Уайтхеда, — позднее вспоминал русский изобретатель, — то оказалось, что ее устройство основано на тех же принципах, как и мое торпедо, с той лишь разницей, что механизм его мины отличается весьма тщательной отделкой, что и не удивительно, так как он имеет для этого специальный громадный завод, тогда как моя самодвижущаяся мина была сделана без всяких механических средств у простого слесаря на Казанской улице…»
«Руководствуясь высочайшим повелением о сокращении расходов»
В то время торпедное оружие по сложности и стоимости изготовления соответствовало крылатым ракетам XXI века — менее чем за десятилетие Россия выплатила Уайтхеду почти полтора миллиона рублей серебром. Но именно наличие конкурента в лице Александровского позволило русскому правительству почти в два раза снизить первоначальную цену торпед Уайтхеда.
Иван Александровский сразу же внес несколько усовершенствований в конструкцию носовой части британской торпеды, усилив ее поражающую мощь. Показательно, что это русское изобретение почти сразу стало известно Уайтхеду, и он тут же применил его в своих торпедах.
«Самодвижущиеся мины» Уайтхеда были использованы черноморскими моряками России уже в январе 1878 года. Два русских катера «Чесма» и «Синоп» потопили турецкий пароход, впервые в мире произведя успешный боевой пуск торпед.
Судьба же русского изобретателя-энтузиаста Ивана Александровского сложилась поистине трагически. После окончания русско-турецкой войны 1877–78 годов бюджет Российской империи испытывал серьезный дефицит, одновременно русский флот начал дорогостоящее строительство броненосных кораблей на Черном и Балтийском морях. Адмиралы были увлечены новыми, казавшимися непотопляемыми цельнометаллическими броненосцами, эксперименты с подводными лодками казались им ненужной тратой сил и средств.
Напрасно Иван Александровский убеждал Морское министерство, что его субмарина с новыми торпедами «без малейшего для себя риска, незамеченной потопит любой броненосец». Его идеи почти на четверть века опередили свое время — господство подводных лодок моряки всего мира окончательно осознают лишь к началу Первой мировой войны.
Пока же Александровскому пришлось испытать всю горечь неудач. Весной 1881 года террористы убили Александра II, который лично знал изобретателя и симпатизировал его идеям. Новый император был далек от увлечений постаревшего фотографа и летом 1881 года он без колебаний удовлетворил прошение Морского министерства о прекращении всех опытов над лодками и торпедами Александровского в целях экономии бюджетных средств, или как тогда звучал язык бюрократических документов — «руководствуясь высочайшим повелением о возможном сокращении расходов».
Изобретателя уволили из штатов военно-морского флота, затраты на создание подводного оружия оказались невозмещенными. За годы упорной работы над подлодкой и торпедами некогда модное фотоателье Александровского пришло в упадок, опыты и эксперименты съели все финансовые накопления. Последние годы жизни изобретателя прошли в бедности и попытках доказать перспективу подводного флота.
Иван Федорович Александровский умер 13 сентября 1894 года. Ровно через 6 лет Морское министерство, обеспокоенное успешными опытами по созданию подлодок в Европе, вновь организовало комиссию по разработке субмарин. И еще через 2 года в Петербурге на Балтийском заводе построили подлодку «Дельфин», первую подводную лодку, официально зачисленную в списки боевых кораблей Российского флота. В ее конструкции русские инженеры использовали многие наработки, сделанные ранее Иваном Александровским.
Алексей Волынец
Торпеда топит эсминец
Недавно турецкие войска проводили военные учения, и в их рамках торпедировали эсминец, засняв процесс на видео.
Эсминец «Зафер», конечно, был списан, а вот торпеда была необычной. DM2A4 — это первая торпеда, использующая оптоволоконный кабель, который позволяет управлять ей даже после запуска. Вместе с продвинутым набором сенсором и системой наведения повышенной точности такая торпеда может обмануть большинство обычных противоторпедных контрмер.
Интересно, что торпедированный эсминец был спущен на воду еще в 1973 году, и изначально назывался «Томас Харт», состоя на службе в ВМФ США.
Запуск торпеды начинается на 1:16 минуте ролика.