Анекдот от Ипсилона
Подходит кабан к плоти
- Что делаешь?
- Сталкера ем
- А почему он коричневый и жидкий?
- А я его второй раз ем
Спасибо, помоюсь в другой раз
Соседи нарисовали в ванной дерьмом (не в прямом к счастью смысле) через сливное отверстие. Зато красиво, мать его
Зеркало Зоны
Пестун лежал на земле. Жёлтый туман, стелившийся по бетону, казалось, разъедал фильтры противогаза запахом жжёной резины. Гравий впивался в колени, АКМ дёргался в руках. Тра-та-та. Земля у леса взметнулась фонтанчиками пыли. Преследователи не ушли, остановились на безопасном расстоянии. Вхолостую стрелять смысла нет, патронов осталось мало.
Пестун и Корней почти вышли к кордону, места знакомые, исхоженные. Вот это подвело, расслабились, начали барыш с хабара в уме подсчитывать. В Зоне так нельзя, уважать надо Зону-кормилицу, булки держать крепко сжатыми даже в схроне. До схрона и правда всего километр остался по знакомой местности и тут появились они — «гиены». Опасного в них ничего не было, старые комбезы, дешёвая амуниция, из оружия ножи армейские. Они никогда не нападали, просто шли за выбранной жертвой и ждали, когда она сама самоубьется, чтобы забрать всё ценное. Хотя ходили слухи, что они нападали на спящих одиночек, убивая ударом в глаз. Пестун смотрел, как десять человек топчется у края леса. Выбирала эта банда обычно одиночек и новичков, почему вдруг увязались за ним с Корнеем непонятно. Но не вовремя, не будешь при такой толпе тайный схрон вскрывать.
— Не бояться, суки. Давай решать, что делать? Патронов мало осталось. — сказал Корней, заряжая свой ИЛ86. — Ты же знаешь, всё на Кордон нести нельзя, засветим. Надо половину скинуть. Запасы кончились, мне ногу обработать надо, а то скоро «кровостоп» перестанет действовать и сюда на запах крови, что похуже «гиен» подтянется.
— Значит, валим их? Это бля, как в тире будет, стрельба по мишеням.
Пестун поморщился, беспредельничать он не любил. Ангела он из себя не строил, бывало и в спину стрелял и новичков брал «открывашками» и «консервами». Но чтоб просто расстрелять десяток безоружных, такое прям против души. Заныла голова. «Они сами виноваты, могли уйти по-хорошему.»
— На старт, внимание, пошёл — прошептал Пестун, подскочил с земли и бросился к лесу, поднимая автомат.
Пули полетели веером, скашивая замерших противников. Тела мягко дёргало, и они валились на землю. Корней приковылял, когда всё было кончено. «Гиены» лежали на земле, некоторые подёргивались, скребли землю руками и ногами. Может, и живые останутся, главное, чтобы за ними не смогли идти.
— Смотри-ка, а это почти не коцаный. — показал Корней на «гиену», который пытался уползти в сторону леса.
— Фиг с ним, один он за нами не пойдёт.
— Любопытно, рожу его посмотреть. Слухи ходят, что «гиены» и не люди, а мутанты новые, уж больно трусливые и тупые.
— Трусливые и тупые это как раз про людей.
Про «гиен» и правда ходило много слухов. Появились они около года назад, сначала никто не обращал внимания на придурков, которые бродили толпой по Зоне, без оружия. Потом самые отбитые стали устраивать на них сафари и отстреливать. Затея оказалась скучной, под пулями «гиены» замирали и тихо гибли, хабара у них не было. А на следующий день новая группа «гиен» уже бродила рядом со свалкой в поисках очередной жертвы. На них все плюнули, ну, ходят за смертниками и новичками так пусть, сами они никакого вреда не приносят. До этого Пестун их сам не встречал, он года три ходил с группой Саввы, к хорошо вооружённым группам ветеранов гиены не подходили. Когда Корней предложил ему совместную ходку на пару суток, Пестун согласился, порадовавшись, что его выбрал в напарники опытный и знающий Зону сталкер. Корней был одиночка, но на последней ходке повредил ногу и решил позвать на подстраховку Пестуна, с которым частенько пересекался у костров нейтралов. Про Корнея говорили, что «любопытство сгубило кошку», что если и погибнет он в Зоне, только из-за желания сунуть свой нос, куда не стоило. Но именно это качество и помогало ему собирать отличный хабар.
Любопытство у Корнея было качеством профессиональным. Бывший учёный Корнеев трудился на правительство и изучал артефакты, но в какой-то момент его второе качество непомерная жадность победило. Корней не был типичным очкариком, увлекался охотой и имел разряд по стрельбе и стоило ему узнать, за какие суммы уходит на лево изученное им, так он сбежал в Зону вольным сталкером. Вот и сейчас, его любопытство заставило догнать «гиену» и стянуть с него фильтр и балаклаву. Лицо у «гиены» было белое, аж до синевы, почти бесцветные ресницы и брови, выцветшие голубые глаза смотрели в ужасе.
— Ба, да я его знаю. Чмо это белобрысое. — сказал Корней — Беляк! Ты ли это? Я думал, ты сдох давно трусло поганое, а ты к гиенам прибился.
Паренёк лишь испуганно таращился на Корнея и трясся мелкой дрожью.
— Похоже он от страха забыл, как разговаривать. — сказал Пестун.
— Знаешь, отойдём, у меня мысль возникла.
Они оставили Беляка сидеть на земле и отошли к сложенным на бетонке вещам.
— Давай его отпустим и проследим, где у «гиен» схрон. Они же хабар не сдают, а за год даже такие лохи хоть что-то собрать должны были. Я этого бздуна знаю, сейчас на базу сразу рванёт к своим. Помню, я его на свалке отправил автобус проверить, так эта мразь туда полезла и с концами пропала. Я дурак переживал, что его там аномалия убила, а он, похоже, просто отсиделся, а потом сбежал.
— А наши вещи куда, да и твою ногу надо обработать.
— Ну, привяжем его сейчас к дереву, если дождётся, то и нам и ему повезло. А нет, так нет. Сколько таких шастает, нового поймаем.
Вернулись они вечером, Пестун ожидал увидеть пустую верёвку и ошмётки окровавленного комбеза. Но им всем действительно повезло. Беляк всё также тряся, когда его развязали и вяло заковылял прочь, как только отпустили.
— Странный он какой-то. — сказал Пестун.
— Гиены все странные, вон как под автоматом ложились, даже бежать не пытались, может наркотики какие жрут, я бы не удивился. — сказал Корней.
Беляк медленно, но, верно, двигался в сторону Свалки. На идущих за ним сталкеров, «гиена» не обращал никакого внимания. Пестун подумал, что стоило его как-то пометить, а то затеряется среди других новичков и неудачников, которые так любили эти места. Радовало, что идти совсем недалеко, пусть и в обратную от Кордона сторону. На блокпосте плату за вход с Беляка не взяли, бандиты головы не повернули, когда он медленно брёл мимо. А вот Корнея и Пестуна тормознули.
— Ну. — сказал один и протянул руку, другой придерживая автомат.
— А чего с того не взяли?
— Не учи нас, он местный, за таких Вольные платят.
Пестун подумал, что «гиенам» и правда проще всего затеряться на Свалке, народ тут пёстрый, кто только не обитает: Долговцы, Бандиты, Диггеры, Свобода, Нейтралы, даже группа Наёмников затесалась.
Заплатить пришлось, Беляка они нагнали у Кладбища Брошенной Техники. Он прошёл мимо шлагбаума и отправился к автобусу, мимо ржавых вездеходов и пожарных машин. До взрыва АЭС тут была охраняемая стоянка, с будкой сторожа и вышкой. Сохранилось кое-где бетонное покрытие, почти заросшее жухлой травой и лишайником. Автобус же хоть оброс колючкой, но выглядел совсем новым, словно только с рейса поставили. Беляк забрался в автобус и пропал из вида.
— Так, история-то повторяется. — буркнул Корней. — Я и в прошлый раз его тут потерял. Думал аномалия в автобусе и не полез за ним.
— Она там есть, сам же видишь автобус, как выглядит. Лезем?
Корней сплюнул и полез внутрь. В салоне оказалось пусто, внутри автобус совсем сгнил, дерматин на сиденьях полопался, выпуская наружу желтый поролон, пол проржавел и хрустел при каждом шаге, посередине салона в полу зияла дыра.
Под автобусом оказалась смотровая яма и там стоял Беляк. Корней посмотрел на Пестуна, и тот спрыгнул вниз и огрел парня по голове, прислонив осевшее тело к стене. Корней пошарил по дну и нашёл полузасыпанный бетонной крошкой квадратный люк, прикрытый листом ржавого железа. Вниз уходили металлические скобы, на дне по стенам пробегали голубые отсветы.
— Аномалия? Вляпаемся. — сказал Корней. — Беляка давай вперёд.
— Своих предупредит. Кто знает, как они себя в собственной норе поведут.
— Да, мы поди почти всех перестреляли. Давай гранату туда, световую. Пока очухаются.
Граната полетела вниз. Пестун прикрыл глаза рукой, а потом сразу начал спускаться. Не стоило давать времени врагам прийти в себя.
— Зря гранату потратили. — буркнул Корней, с трудом спустившись по скобам.
Внизу оказался коридор, выглядящий как аппендикс канализации. Синий отсвет давала «электра». Тут же у стены лежала кучка болтов и гаек. Кто-то специально приготовил их, чтобы обезвреживать аномалию. Корней матюгнулся, бежать с больной ногой не хотелось, но кто знает, как быстро перезаряжается аномалия, задерживаться на опасном участке не стоило.
— На старт, внимание, марш. — сказал Пестун и бросил гайку в «электру». Они побежали.
Коридор кончился через десяток шагов, они выбежали в небольшое помещение с низким потолком, освещённое тусклыми мигающими люминесцентными лампами. Внутри было тихо, зал был завален всяким барахлом: комбезы, оружие, консервы, артефакты. Впрочем, всё самое дешёвое, такое обычно собирают новички и неудачники.
— О! Ёо! Пещера Алладина. Ну мы попали! Сколько они сюда за год натаскали.
Пестун рассматривать валяющееся под ногами барахло не стал, его внимание привлёк металлический отсвет в дальнем конце помещения. Между стенами висела, переливаясь бензиновыми разводами, серебристая плёнка. Около неизвестной аномалии валялась канистра, на боку которой краской написали «III уровень очистки». Недалеко у стены стояли металлические баки, соединёнными трубками и змеевиками, датчиками давления. Конструкция показалась знакомой.
— Да они тут самогон гнали. — хмыкнул Корней.
— Может, топливо очищали, ты в химии разбираешься?
— Да пофиг что, но то, что было в канистре здорово трансформировалось под влиянием Зоны. Интересная аномалия.
Тут в углу, где были свалены вещи, загремело. Пестун метнулся туда и выволок спрятавшегося за хламом «гиену». Корней подошёл, прихрамывая и сдёрнул с лица балаклаву.
— Что за? Как ты вперёд нас смог? — удивился Корней, смотря на Беляка в руках Пестуна.
— Корней, слушай я тут случайно. — сказал Беляк срывающимся голосом.
— Ага, случайно, к своим побежал за помощью.
Пестун отпустил парня, но взгляд его привлекла сжатая рука «гиены», по ней вились серебристые нити.
— Осторожно, у него артефакт. — сказал Пестун, отступая в сторону и направляя дуло автомата на Беляка.
— Хм, интересный эффект, не знаю такого. — в Корнее проснулся учёный, сметая мишуру напускного просторечия. — Цвет позволяет предположить, что артефакт как-то связан с той серебристой плёнкой.
— Я всё расскажу, только не убивайте.
— Ты пока рассказываешь, положи эту штуку на пол. Без резких движений.
Беляк наклонился и выпустил из руки металлический кругляш. В котором Пестун узнал крышку от канистры.
— Так-так угадал. Составной артефакт. Ну так как он работает?
— Не знаю. Ну берешь его в руки, и из плёнки выходят твои клоны. Только они тупые и не разговаривают. Приказы не слушают. Я, когда прятался от тебя, нашёл это место. Поднял эту штуку, из плёнки вышли такие же как я и ушли. А потом вернулись с консервами и хабаром, свалили все здесь. Потом опять ушли. Я остался, страшно было выходить в Зону, а тут еда, вода, выбросы не страшны. Думал, может они принесут что-то ценное, то, что можно продать за большие деньги, тогда сдам и уйду из Зоны. Но только фигню приносили. Если они не возвращались, то я снова брал крышку в руки, и появлялись новые. Правда, всё медленнее. Первые сразу появились, а теперь сутки приходится ждать.
— Хм, интересно. Что ж пришло время эксперимента. Давай Пестун подними эту штуку.
— Иди ты. Я к тебе в подопытные не нанимался.
Пестун потёр виски, ему не нужны были копии, которые табуном станут бродить по Зоне. Кто знает, что они натворят, если он не сможет их контролировать.
Корней подошёл и поднял крышку. Пленка всколыхнулась и оттуда вышло двое. Один в костюме ССП-99 стандартного оранжевого цвета, он замер напротив плёнки и стал внимательно её осматривать. Второй одетый в «СЕВА» отправился изучать сваленные на бетонном полу вещи, складывая особо ценное в рюкзак.
— Так, настройка артефакта индивидуальна. — задумчиво проговорил Корней. — Создаёт что-то вроде узко специализированных дублей.
Дубль Корнея в оранжевом взял с пола предмет и кинул в серебристую плёнку, она заискрилась. Дубль поднял новый предмет, это заметил дубль в «СЕВА» и подбежав бросился на дубля в оранжевом. Они покатились по полу, избивая друг друга.
— Хм, обидно. Для моего обогащения и охраны эти два дубля непригодны. — сказал Корней и выстрелил в оранжевого.
Второй дубль поднялся и бросился на Корнея. Пришлось застрелить и его. Тела, полежав на каменном полу, растеклись серебристой плёнкой.
— Странно, в Зоне они так не делают. Тут надо длительное изучение. Очень перспективный объект. Надо приборы, пробы взять. Главное — можно дублировать аномалию, найти вещество, которое может после трёх степеней очистки давать такой эффект в Зоне. Я всё же думаю это был спирт или самогон. До взрыва тут скорее всего располагался подпольный цех.
Корнея, похоже, переклинило, и он забыл, зачем пришёл в схрон «гиен». Пестун оставаться и изучать бесполезную серебристую хрень не собирался. Добыть такой хлам он мог и сам, для этого ему не нужны клоны Беляка. Проверять, что там смоделирует Зона из его внутреннего мира, он не собирался. И так ясно, Беляк — жадный трус, вот и ходят его копии толпой в поисках халявного хабара, Корней же так и не может решить кто он, учёный или сталкер, его сущности передрались. Надо отсюда уходить. Зона-искусительница выставила им зеркало, посмотритесь в него, товарищи сталкеры, узрите свою внутреннюю суть.
— Лови! — крикнул Корней и резко метнул Пестуну что-то. Сработали рефлексы, и рука сама дёрнулась, хватая предмет.
Пестун разжал ладонь, на ладони лежала крышечка. Тут же руку обожгло холодом, и тонкие серебристые нити ушли в кожу. Пестун отодрал крышку от руки и бросил на пол, но было уже поздно, серебристая гладь экрана зашевелилась и оттуда вышли семеро. Сильный приступ головной боли оглушил, казалось, череп, вот-вот взорвётся, в ушах зазвенело.
— Что за хрень? — удивился Корней.
В центре зала в ряд по росту стояло семеро мальчишек, от одиннадцати до пятнадцати лет. В плавках и купальных шапочках.
— Твои ученики что ль, Пестун? Я вроде слышал, что ты тренером был.
Пестун смотрел на худенькие по-юношески нескладные тела мальчишек. Он помнил их, Зона берегла его от «слабости», выматывала, мучила, давая шанс забыть, но он не забыл. Горячая волна, тягуче приятно прокатилась по телу, как давно он не чувствовал этого. Пестун сделал шаг к мальчишкам. Те задёргались в беззвучном крике. Потом они начали захлёбываться, было видно, как невидимая вода заливается им в открытые рты. Они задрали головы к потолку, а потом рухнули на пол, разливаясь серебристой жидкостью.
— Жесть! Утонули? Так стой! Читал же, вожатый-потрошитель, заслуженный мучитель. — начал говорить Корней и осёкся, увидев направленное на него дуло автомата. Больше он ничего сказать не успел.
— Я никому не скажу! Честно! Я и не знаю ничего, я тут как раньше жить буду! — затрясся в припадке страха Беляк.
Пестун выбрался наружу. Прежде чем вылезти из смотровой ямы, вытащил гранату и бросил в люк. Хороший бы вышел схрон, но перед глазами всё ещё стояли мальчишки. Да, он утопил их, это было испытание, для него, для них. Трагическая случайность породившая его «слабость». Вначале он был осторожен, может быть, его и не поймали бы, но жертв становилось больше, и круг вокруг тренера по плаванью Емельяна Трешко начал сужаться. Он бежал туда, где его не достанет ни правосудие, ни его «слабость». А может, стоит вернуться, за пять лет про него успели забыть. Снова устроиться на работу, но вести себя осторожнее, не делать промахов.
Пестун стоял и смотрел в люк, из которого повалил дым, заставивший слезиться глаза. Как же давно он стал сталкером Пестуном и отказался от настоящего имени. Около пяти лет назад новичок сдал свой первый хабар и сидел в баре со стаканом разведённого спирта, в голове шумело. Спирт выгнал из тела боль, заставив течь её по щекам. К нему подсел кто-то и поставил на стол бутылку водки и консервы. Сейчас понятно, новичка прощупывали, выясняли чего, стоит: лох или толк будет. Весь разговор в памяти не сохранился, но окончание его Пестун запомнил.
— А ты там кем был?
Вопрос был наглый, чужих за такое сразу били по роже, но этого новичок тогда не знал.
— Тренер. — спирт развязал язык, и Пестун тогда ещё Емельян Анатольевич сказал правду, свою последнюю правду в Зоне.
— Чего тренировал-то?
— Туризму, в походы водил. — вспомнив о конспирации, наврал Емельян. Не хотелось, чтобы кто-нибудь вспомнил о маньяке, топившем мальчиков, о котором писали в газетах пару месяцев назад. Да и пожалел он, что вообще ответил, просто душу давно царапало желание выговориться.
— Тренер, знаешь, как раньше тренера называли? Пестун! — заржал собеседник.
Название, сказанное с ехидством, показалось почему-то обидным, и Емельян врезал в рожу наглецу. Дальше была драка, но дело было сделано, на свет Зоны появился Пестун. Проверку на слабо он прошёл, и старожилы оставили его в покое, дав шанс пройти очищение страхом, жадностью, собственной тьмой. Три уровня очистки.
Теперь он стоит здесь и чувствует, как Зона дышит ему в затылок, голову заломило и тут же острая боль прошла сквозь ребра. На комбез хлынула кровь, ноги перестали держать, и Пестун осел на дно смотровой ямы. Над ним склонился бледный, трясущийся от страха Беляк. Нет, не Беляк, его клон, о котором Пестун успел забыть. «Отражение» теперь существовало без прототипа и, похоже, стало гораздо храбрее, а может, им теперь управляла Зона.
Пестун лежал на земле и чувствовал, как жизнь толчками уходит вместе с кровью. Зона-матушка она такая, каждому залезет внутрь, вскроет душу, как консерву. Каждому даст шанс, а потом наградит или покарает по-своему. Он проверку не прошёл, Зеркало Зоны показала, что его «слабость» оказалась сильнее, стала его неотъемлемой сутью.
Пестун увидел, как Беляк распадается на семь частей, худые мальчики больше не кричали, они смотрели широко раскрытыми глазами на умирающего тренера. Суд Зоны состоялся, приговор приведён в исполнение, а мир стал чуть чище.
Анекдот от Ипсилона
Заходит монолитовец в зал монолита, а в руках у него огромная куча дерьма плоти
- Благодарю тебя великий монолит что открыл ты мне глаза и не позволил наступить в это дерьмо!
Западня
Снорк
Что же такое Зона? Существует множество трактовок и объяснений, но, боюсь, никто ничего не может сказать наверняка. Но одно можно сказать точно: Зона - это мир. Другой мир. Не тот, к которому мы так привыкли, но по своей сути сходный с ним.
Да. В Зоне бывают страшные кровожадные твари. Но разве человек не такой? Да. В Зоне умирает много людей. Но разве в нашем мире по-другому? Аномалии, которые уничтожают всё живое не так страшны, как самая страшная аномалия, пожирающая всё и вся. Она ещё именует себя человеком.
Было темно. Очень темно. На небе не было видно ни луны, ни звёзд. Но в Зоне это было нормально. Ночью снорк выходил на охоту. Именно эту часть суток он любил больше всего. Ночью у него было преимущество перед его врагом - человеком. Люди, как и снорк, видят ночью очень плохо. Но у снорка было невероятное обоняние и острый слух. Фонарики и приборы ночного виденья не восполняли это преимущество.
Люди, как правило, ночью передвигались группами, наивно полагая, что это их спасёт. Снорк, вопреки всеобщему убеждению, был разумным существом, поэтому он прекрасно знал, что в группе новичков (а ночью, как он убедился, редко ходит кто-нибудь другой) легко посеять панику. А паника, как известно, обрекает всю группу на верную гибель.
Конечно, когда-то снорк тоже был человеком. Но вспоминать это ему не хотелось. Быть полноценным зверем и не придумывать глупые оправдания было лучше, чем лгать себе и остальным, как это делали люди, совершая порой поступки даже хуже, чем он.
Снорку не хотелось быть грязным, полуразлагающимся существом. Он ещё смутно помнил себя в приглядном виде. Его лицо с тех пор превратилось в безобразие. Волдыри и язвы, раны и гной, облезлая кожа. Однако, то, что было у снорка снаружи, у человека зачастую таилось внутри. Благо, что старых противогазов по всей Зоне было навалом, и лицо было удобно спрятать под резиновой маской. К тому же, в рваном противогазе с ошмётками шланга снорк для людей выглядел более устрашающе, что давало немаловажное психологическое преимущество.
Снорки, ещё тогда, когда Зона только родилась на свет, пытались хоть как-то взаимодействовать с людьми. Несмотря на частичную способность говорить, они всё же пытались передать смысл обращения жестами и даже пробовали писать пальцами на песке слова. Но человек не то существо, которое позволит кому-то жить с собой на равных. Снорку было обидно, что когда-то он был таким. Люди не стали ни в чём разбираться и просто начали снорков убивать.
Да, возможно они не поняли намерений мутантов. Хотя, сам снорк считал, что они и не хотели их понять. Людям была противна сама мысль, что это безобразие когда-то было таким же человеком, как и они сами. Легче было назвать снорков зверьми, тем самым оправдывая свою жестокость по отношению к ним. Люди хотели, люди получили. Снорки стали зверьми.
К скоплениям сталкеров мутант подбирался очень редко. Но ностальгия по былым временам всё же закрадывалась ему в душу. Хотя уже и перестал понимать слова, он испытывал приятный трепет при их произношении. Он разрывался между ненавистью к людям и привязанностью к ним. Хотел почувствовать себя в компании, потому что снорки в компании не собирались никогда.
На Дикой Территории нечасто по ночам засиживались сталкеры, но это порой случалось, когда вещей много, а в темноте идти к бару не хотелось. Как правило, люди обосновывались прямиком на старых железнодорожных путях. Хотя место было открытым, вокруг расположилось полчище аномалий. Снорку пришлось долго плутать, чтобы найти дорогу через "электры" и "трамплины" незаметно для людей. Но уже вскоре он подобрался на расстояние прыжка до вагона, у которого и заседали сталкеры. Что-что, а прыгать снорки умели далеко и высоко.
С крыши вагона было удобно наблюдать за людьми. Четверо сталкеров грелись у костра и о чём-то оживлённо беседовали. Снорк с интересом за ними наблюдал. Тут были и двое часовых, выставленных для обнаружения врагов, будь то человек или мутант.
Удобно устроившись на вагоне, одинокий снорк стал вслушиваться в человеческие слова, понимал из которых он лишь малую часть. Сняв с лица противогаз, порождение Зоны прижалось порванной щекой к вагону. Приятный холод заставил на миг забыть обо всём на свете. Учёные заблуждались в том, что снорки не чувствуют боли. Холод вагона или режущая боль сталкерского ножа - всё это отчётливо ощущалось. Только к боли мутанты давно привыкли и полностью её игнорировали.
А сейчас снорк лежал, прижавшись к крыше вагона, наслаждаясь минутами спокойствия и слушая речь сталкеров.
- Глаза слипаются. Поспать бы.
- Ну так и спи.
- Ага. Чтобы кто-нибудь меня съел?
- Да кто тебя съест? Куроша с Потапычем стоят на стрёме. Сюда никто не проберётся.
- Уговорил. Но только вздремну. А лучше после музыки.
Слово "музыка" ещё не позабылось бывшему человеку. В голове его быстро щёлкнул выключатель, и он приподнял голову, чтобы посмотреть на происходящее внизу.
А внизу один из сталкеров уже держал в руке гитару. Странно, что кто-то ещё носит её с собой. Особенно на Дикой Территории. Хотя, возможно сталкеры просто подобрали её у трупа какого-нибудь безнадёжного романтика. Однако причина появления тут гитары снорка волновала меньше всего. Он просто хотел услышать звуки своего прошлого.
Музыка, донёсшаяся до ушей снорка, была ему смутно знакома. Но, как он не мучился, вспомнить так и не смог. Он и без этого сейчас был счастлив. Слышать звуки музыки - большая редкость для снорков. Многие боялись подходить к сталкерам, а нападали тогда, когда те передвигались. Многих убивали при попытке подойти поближе. А многие настолько одичали, что уже не могли узнать ни человека, ни его слов, ни его творений.
Снорк обо всём забыл. В этот момент подул ветер, и противогаз упал с вагона. Сталкеры ничего не услышали, но теперь приходилось ждать их мирного сна. Искать новый противогаз было просто лень. Она осталась у него с прошлой жизни.
Наконец, музыка замолчала. Сталкеры улеглись на свои рюкзаки и попытались погрузиться в чуткий неглубокий сон, но храп, доходивший до ушей снорка, говорил об обратном.
Медленно спустившись на землю, он стал вынюхивать упавший противогаз. Хотя у сталкеров тоже были противогазы, ничто не сравнится по запаху со старым, рваным и грязным, но всё-таки родным, своим и знакомым.
Наконец, он увидел его. Старый противогаз мирно лежал в полуметре от спящего сталкера с гитарой. Аккуратно и беззвучно снорк подкрался к человеку и тонкими облезлыми пальцами подцепил своё сокровище.
Не устояв перед соблазном, он всё-таки протянул руку к лежащей гитаре. Старое ощущение от прикосновения к струнам вызвало у мутанта замешательство. Не став ждать, пока его заметят, он ретировался на вагон. Свесив ноги со старыми рваными армейскими ботинками, он взял гитару удобнее.
- Положите гитару на место, ребята, - послышался сонный голос сталкера, когда снорк нечаянно задел пальцем струну. - Расстроите же.
Но снорк его слов не понял. Да и понял бы, не отдал. Медленно переставляя пальцы по струнам, он пытался припомнить хоть какую-нибудь комбинацию. И аккорды постепенно стали всплывать в памяти. Чтобы не забыть мельтешившие в голове аккорды, снорк начал проигрывать их сначала в голове, а потом и на гитаре.
Это было неслыханное дело, чтобы снорк осмелился воспользоваться человеческими бытовыми предметами при самом человеке, но снорк в этот момент не думал ни о чём. Он был поистине счастлив. Знакомая музыка нежно ласкала облезлые уши и проникла сквозь звериную душу. И получалось у снорка на удивление лучше, нежели у хозяина гитары. Может, он когда-то был гитаристом? Наверное, он и сам не помнил этого. Он вообще ничего не помнил с прошлой жизни, которую оставил вне Зоны.
- Бобр, - послышался сонный голос. - Мне через час дежурить. Дай поспать. Я, конечно, понимаю, что ты хочешь попрактиковаться в мастерстве, но это лучше сделать утром в баре.
- А? Я только что спал, блин. Это не я играю.
Снорк увидел, что сталкеры внизу зашевелились. Но сейчас ему было всё равно. Он снова на миг стал своим злейшим врагом. На глаза его навернулись слёзы. В душе сделалось неспокойно. Ведь он - снорк - играл на гитаре. Никто из снорков этого не делал, а он - играл...
Сталкеры минуту глядели по сторонам, но потом, видимо отойдя ото сна, догадались посмотреть вверх. Направив луч света на снорка, компания затаила дыхание и наблюдала за феноменом Зоны. Для них это было необычно. Аномалии, не подчиняющиеся законам физики и химии, мутанты, не подчиняющиеся законам биологии и анатомии, ландшафты, порой не подчиняющиеся законам геологии - всё это обычная рутина. Но тут - чудо. А снорк не обращал внимания и полностью отдался музыке.
Звуки струн наполняли снорка целиком. В этот момент он испытывал трепет и удовольствие. Его не смутил тот факт, что его разглядывают люди. Пусть! Во время его охоты разглядывать будет некогда.
Даже целое скопление сталкеров ничем не могло его удивить, а он - снорк - один удивил целое скопление сталкеров. В некоторой степени это была большая победа, чем победа в поединке с каким-нибудь человеком или кровососом. Вибрация струн на пальцах была куда более радостной и приятной, нежели привкус крови на губах голодного охотника.
- Это снорк? - удивлённо спросил хозяин гитары (кто-то называл его Бобром).
- Не знаю. Эй, ты! Ты кто такой?
Этот вопрос был элементарен, и его понял даже этот зверь, но ответить на него было невероятно сложно. Рычать на этих сталкеров, которые даже оружия против него не подняли, было бы подло. Пытаясь шевелить гнилым языком, снорк произнёс слово, больше напоминающее мычание:
- Зн... нрк...
- Что?
- Снр... к...
- Что он сказал?
- Неважно. Раз сказал - значит человек. Может он немой?
Пытаясь выговорить то, чем он назывался, снорк прикладывал неимоверные усилия. А ведь когда-то давно он мог беспрепятственно разговаривать, наверное, выговаривая даже скороговорки. Но сейчас даже такое простое слово не получалось. Но даже мысль о том, что глупо называться своему врагу, не могла остановить существо.
- Снрк... сн... рк...
Я зык его еле ворочался. Из уст его вылетали нечленораздельные звуки, но снорк старался. Больше для самого себя, нежели для кого-то ещё. Каждый раз он снова повторял слово "снорк" и каждый раз всё больше себя ненавидел.
- Снрк... Снрк! Сн... рк...
- Спайк? - предположил Бобр. - Сук? Сноп?
Ненависть к себе всё росла, а снорк так и не мог выговорить слово. Самое главное, что он больше всего ненавидел себя за желание снова стать человеком.
- Дай гитару, Снак.
- Снрк... Сн... рк...
- Эй! Отдай гитару! Снег... или как там тебя!
- Ага... Снрк... Сн... рк... Угу...
Снорк машинально опустил гитару, интуитивно догадавшись о желании сталкера. Гнев к себе струился по жилам. Ведь он снорк! Просто снорк! Грязный! Вонючий! Гниющий! Жалкий! Просто ничтожество!
- Слазь к нам! - великодушно пригласил Бобр, получив гитару на родину.
- С... Н... О...
- Давай-давай!
Порождение Зоны! Вот он кто! Мысли об этом никогда раньше не забредали в его никчёмную голову. Кто человек? А кто он? Он - жалкое подобие человека. Рваньё! Он считает людей худшими существами на земле. А он кто? Всегда ли он убивает ради утоления голода? Нет. Он такой же как и человек. Только более проворный, жестокий и хладнокровный.
- Сн... о-а... р... к...
- Что?
- Снорк... Снорк. Снорк!
Сорвавшись с места, мутант соскочил на землю. Но сталкеры, вместо того, чтобы открыть огонь, в растерянности рассыпались по сторонам. Лишь хозяин гитары споткнулся о шпалу и упал. Одним прыжком снорк оказался возле него. Человек попытался дотянуться до автомата, но снорк это сделал первым. Не. Он не стал убивать сталкера. Он протянул ему оружие. Сталкер неуверенно прижал автомат к себе и стал медленно подниматься. Мутант издал тихий рык и направил ствол автомата себе в лоб.
- Ч... Что ты хочешь? - дрожащим голосом спросил сталкер.
- Уей.
- Что?
- Уей. Бовр. Уей. Слыишь, Бовр? УБЕЙ!
Последнее слово прозвучало в страшном рыке, и сталкер, скорее от испуга, нежели специально, нажал на спуск.
Этот феномен Зоны был уникальный, не единственный. Но снорки, осознавшие себя в полной мере, предпочитали не оставаться в живых, потому что не могли выносить самих себя. Вот так вот даже ужасный снорк смог остановиться, пусть и таким способом, потому что он, наконец понял кто он есть и что он творит. Неужели мы не можем это сделать?
Аномалия "Кислотный пузырь"
Локация: Болото