АК в кавычках потому что от него после перестройки только малая часть корпуса. А ещё фраза "винтовка марксмана" по ушам режет. Не знаю почему надо было винтовку перевести, а стрелка нет. Ну и пофиг, в остальном интересно. В прошлый раз когда я репостил видео с этого канала мне кто-то сказал, что автор этого канала есть на пикабу, но я всё ещё не знаю, где. Увы.
Видео начинается с рассказа о истории таких винтовок, на 7й минуте начинает говорить про калаш, а на 12й стрелять.
3 июля 1963 года была принята на вооружение снайперская винтовка Драгунова (СВД)
Конструктор-оружейник Евгений Фёдорович Драгунов (Тула, 1971 г.)
Прекрасно понимая, что меня легко упрекнуть в необъективности, всё же рискну высказать мнение, что это принятие на вооружение СВД не менее значимо и для отечественной стрелковой отрасли, и для мировой оружейной истории, чем принятие на вооружение автомата Калашникова.
Автор - Михаил Драгунов. Материал опубликован в журнале «КАЛАШНИКОВ»
С созданием АК появился мировой эталон надёжности стрелкового оружия. С появлением СВД впервые в мировой оружейной технике была решена задача создания самозарядной винтовки под заданные (и достаточно высокие) требования по кучности стрельбы.
К середине 50-х годов прошлого столетия система стрелкового вооружения Советской Армии включала:
— автомат Калашникова (в варианте с фрезерованной ствольной коробкой, который зарубежные эксперты именуют «АК-47 третьей модификации»);
— карабин Симонова (СКС);
— ручной пулемёт Дегтярёва (РПД);
— ротный пулемёт обр. 1946 г. (РП-46).
Три последних образца по своим тактико-техническим характеристикам, конструктивным решениям, уровню надёжности и технологии находились на уровне конца 1930-х — начала 1940-х годов.
Систему стрелкового вооружения дополняла снайперская винтовка обр. 1891/30 гг. с оптическим прицелом ПУ.
Армейским руководством было принято решение о создании новой системы стрелкового вооружения, унифицированной на уровне взводного звена, которая включала бы и самозарядную снайперскую винтовку. Собственно говоря, это была уже третья попытка вооружить советскую пехоту самозарядной снайперской винтовкой. Первая была предпринята перед началом войны — её воплощением стал снайперский вариант винтовки Токарева СВТ-40. Отобранные по кучности винтовки комплектовались оптическим прицелом ПУ. В целом уровень кучности СВТ был не слишком высоким: в январском номере журнала Visier за 2006 г. были опубликованы результаты сравнительного тестирования двух самозарядных винтовок времён Второй мировой войны — нашей СВТ-40 и немецкой К-43 («их ответ» на СВТ). Средний поперечник рассеивания у СВТ составил 26,4 см (серия из 10 выстрелов); лучший (патронами ручного снаряжения) — 10,5 см. К тому же СВТ страдала существенным для снайперской винтовки недостатком — смещением первого выстрела в серии относительно основной группы на 10–15 см.
После войны свою конструкцию снайперской винтовки, базировавшуюся на технических решениях карабина СКС, представил С. Г. Симонов (точнее, схема эта была впервые реализована на опытном образце его винтовки, участвовавшей в конкурсных испытаниях с винтовкой Токарева обр. 1938 г.). Уровень кучности не удовлетворил армию, и в качестве временной меры было решено оставить в качестве снайперской винтовку обр. 1891/30 гг.
И вот — третья (для советских оружейников) попытка. Из участвовавших в объявленном конкурсе наилучшие шансы, как казалось поначалу, были у Александра Семёновича Константинова. Яркий представитель ковровской школы, основанной Фёдоровым и Дегтярёвым, с богатым опытом разработки боевого автоматического оружия. В то время он находился в расцвете своих творческих сил — в начале конкурса ему было 45 лет. Для 64-летнего Сергея Гавриловича Симонова, самого титулованного из участников, дважды лауреата Государственной (Сталинской) премии, лучшие годы были уже позади, но зато — громадный опыт.
38-летний ижевец Евгений Фёдорович Драгунов был самым молодым и наименее опытным из участников конкурса. На его счету к тому времени было несколько разработанных и поставленных на производство моделей спортивного оружия (факт, на тот период времени абсолютно ничего не значивший в глазах конкурентов). Плюс полнейшее отсутствие опыта конструирования автоматического оружия. Однако, как оказалось впоследствии, именно работа со спортивным оружием плюс опыт стрелка-спортсмена дали ему решающее преимущество перед его именитыми конкурентами.
Самая главная и самая сложная задача, которая стояла перед участниками конкурса, — обеспечить требования по кучности (и притом достаточно жёсткие!) в образце серийного производства. О том, что они были жёсткими, говорит такой факт: только одна «трёхлинейка» из двадцати подходила под эти требования. А тут в них должны были вписываться все (!) производимые винтовки.
7,62-мм снайперская винтовка ССВ-58 конструкции Е.Ф. Драгунова, опытный образец 1958 г.
Ясно, что для этого в саму конструкцию винтовки надо было заложить нечто, что способствовало бы достижению высокой кучности. Одного только ужесточения требований к качеству ствола было явно недостаточно. И это, безусловно, понимали все участники конкурса. Свои взгляды на то, что именно надо заложить в конструкцию винтовки, были, конечно, у каждого из трёх.
Судя по внешнему виду образцов Симонова и первых вариантов винтовки Константинова, оба конструктора видели решение в так называемой «прямой» схеме: компоновке, при которой точка упора приклада в плечо находится на продолжении оси канала ствола.
Принципиально иного мнения придерживался Драгунов, в активе которого был опыт работы над спортивным оружием. В ходе её он сформировал свою философию проектирования и наработал ряд конструкторских решений, которые смог адаптировать к самозарядному боевому оружию. К 1958 г. — началу работы над самозарядной снайперской винтовкой в его активе было уже около десятка поставленных на производство моделей спортивного целевого оружия.
7,62-мм снайперская винтовка ССВ-58 конструкции Е.Ф. Драгунова, опытный образец начала 1960-х гг.
Одним из конструктивных решений, отработанных на спортивных винтовках, была схема запирания канала ствола на три боевых выступа, расположенных в головной части затвора. К этой схеме Драгунов пришёл не сразу. На винтовке С-49 — затвор винтовки образца 1891/30 гг., без каких-либо переделок. ЦВ-50 — тот же затвор «трёхлинейки» с незначительной доработкой (облегчён курок, по-видимому, чтобы уменьшить время срабатывания ударного механизма). И только на серии целевых винтовок, разработанной в 1955 г. («Стрела» (малокалиберная винтовка) и «Зенит» (7,62-мм винтовка)) появляется затвор с тремя боевыми выступами. Только к концу XX столетия эта схема запирания стала классической для высокоточного оружия (винтовка Купера AW, винтовки Sako 75, SHR 970 и другие).
СВД образца 1959 г., представленная на госиспытания
Следующим конструктивным элементом, апробированным на спортивном оружии, была «свободная подвеска» ствола. Это значит, что закреплённый в ствольной коробке ствол на всей остальной длине не касается ложи, и поэтому характер его колебаний не зависит ни от степени его нагрева, ни от условий опирания оружия. Подобная схема достаточно просто реализуется в однозарядном и магазинном (неавтоматическом) оружии. Но для реализации её в самозарядной винтовке понадобилось почти пять лет работы.
«Классическое» оформление бокового газового двигателя, в стиле АК, не обеспечивало термическую стабильность этого узла. По мере нагрева ствола при стрельбе происходило смещение средней точки попадания. В СВД конструкция газового двигателя с коротким ходом газового поршня с толкателем исключает этот фактор. Газовый поршень через толкатель постоянно поджат пружиной толкателя к торцу газовой камеры.
7,62-мм снайперская винтовка Драгунова (СВД) обр. 1963 г. с оптическим прицелом ПСО-1
Но если это решение относится к числу традиционных (так устроен двигатель автоматики и на винтовке Токарева, и на карабине Симонова), то конструкция цевья была абсолютно новаторской. Подвижность цевья, состоящего из двух симметричных половинок, поджатых сзади пружиной, исключает появление термических напряжений, и благодаря этому не происходит смещения средней точки попадания при нагреве ствола.
И, наконец, достижение требуемого уровня кучности стрельбы было бы немыслимо без отработки технологии производства высокоточных стволов. В решении этой проблемы — громадная заслуга Ивана Андреевича Самойлова (1908–1969), технолога-ствольщика, отработавшего параметры и технологию стволов спортивных винтовок конструкции Драгунова и использовавшего обретённый при этом опыт для отработки технологии ствола СВД. Сам великолепный стрелок, мастер спорта по стрельбе из пистолета (одно время даже был кандидатом в сборную команду СССР), он отличался высочайшей требовательностью к себе и не признавал компромиссов в вопросах качества ствола. Как рассказывал Евгений Федорович, мечтой Самойлова было превзойти знаменитого американского ствольщика конца XIX — начала XX столетия Гарри Попа.
Винтовка СВД. Промежуточный вариант комплектации — пластмассовое цевье, деревянный приклад
Из конкурентов первым «сошёл с дистанции» Сергей Гаврилович Симонов. В конце 1950-х он по уровню технических решений оставался конструктором 30-х годов. По свидетельству тех, кто работал с ним в то время, он делал снайперские винтовки одну за другой, не проводя тщательных испытаний стрельбой, просто заполняя ими сейф на участке спецсборки.
Александру Семёновичу Константинову пришлось пойти на существенную перекомпоновку своей винтовки. Александр Андреевич Малимон, непосредственный участник разработки и испытаний, так рассказал об этом в своей книге «Отечественные автоматы (записки испытателя-оружейника)»: «Две снайперские винтовки, подошедшие к финишному решающему рубежу с практически одинаковым состоянием по конструктивной отработке, начальник полигона (генерал-майор И. И. Бульба), питавший особую страсть пострелять из данного типа оружия ещё по прежнему полигону (Щуровскому), решил сам проверить в работе.
7,62-мм укороченная снайперская винтовка сад со складывающимся прикладом конструкции Е.Ф. Драгунова, опытный образец конца 1980-х гг.
Первый образец — винтовка Драгунова по удобству стрельбы прошёл у него без замечаний. Неплохие были и результаты стрельбы на мишенях. После отстрела винтовки Константинова генерал сразу отдал её испытателю и, приложив руку ладонью к правой щеке, резко произнёс: „Не пойдёт!“.
Особенностью винтовки конструкции А. С. Константинова был спрямлённый приклад, являвшийся продолжением штампованной из листовой стали ствольной коробки. Стреляющий из этой винтовки чувствовал щекой движение частей и их удары в конце отката, что и вызывало болевые ощущения у стрелка. Это хорошо почувствовал и генерал...».
Константинову пришлось начать, по сути дела, с нуля. Новый вариант его винтовки на заключительных испытаниях показал результаты хуже, чем до переделки. И при рассмотрении результатов испытаний члены комиссии пришли к выводу, что «при дальнейшей доработке винтовка Константинова по своим характеристикам может только сравняться с образцом Драгунова. Получение же существенного превосходства маловероятно». 3 июня 1963 г. постановлением Совета Министров СССР винтовка была принята на вооружение Советской Армии под названием «Снайперская винтовка Драгунова (СВД)».
СВД с пластмассовыми деталями ложи
В чём же причина победы неизвестного до того в оружейном мире конструктора? Успех автора СВД был, по сути дела, подготовлен всей его предшествующей жизнью.
В 1934 г. он поступил на только что открывшееся дневное отделение Ижевского механико-металлургического (ныне индустриального) техникума. И тогда же, 14-летним подростком, увлёкся охотой и стрелковым спортом. Стрелковый спорт в 1930-е годы имел практически исключительно военно-прикладную направленность. Развивался он в рамках «Осоавиахима» (предшественника современного РОСТО/ДОСААФ); чрезвычайно популярным у молодежи того времени было движение «Стреляй по-ворошиловски!»; выполнившие нормативы получали значок «Ворошиловского стрелка». Поэтому к моменту призыва в армию Евгений Драгунов в совершенстве знал матчасть винтовки обр. 1891/30 гг. и умел отлично стрелять.
Учёба в техникуме дала ему как практическую подготовку в технологии механической обработки, так и основательные теоретические познания. Спецкурсы вели молодые инженеры, выпускники ведущих ВУЗов страны. Среди них — Владимир Николаевич Новиков, крупный специалист в теории резания, впоследствии главный технолог, директор Ижевского машиностроительного завода, а в годы войны — зам. наркома вооружения; Аркадий Андрианович Юркин, который вёл в техникуме курсы теоретической механики и сопромата. При организации Ижевского механического института он стал основателем кафедры «Проектирование механизмов» (так изначально называлась кафедра «Стрелковое оружие»).
Все шесть лет армейской службы (с осени 1939 по декабрь 1945 г.) красноармеец Драгунов прослужил оружейным мастером, что, по его собственному признанию, дало неоценимый опыт эксплуатации стрелкового оружия.
Стрелковым спортом он серьёзно занимался до 1958 г.; участвовал в первенствах Удмуртской республики, в составе сборной республики выступал на региональных соревнованиях. Стрелял на уровне 1 разряда, до мастера спорта немного не дотягивал (ступеньки «кандидат в мастера спорта» в то время не было). Умение стрелять на высоком уровне дало ему возможность самому оценивать удобство оружия для стрелка. Он мог определить причину отрыва: то ли это собственная небрежность, то ли причина в винтовке. Думаю, что стрелковый спорт воспитал в нём ещё одно качество: способность сражаться «до последнего», не падать духом и не сдаваться в самых трудных ситуациях.
Один из его товарищей по сборной команде республики как-то рассказал мне: «1953 год, первенство Поволжья в Ульяновске. Упражнение — армейская винтовка, 300 м. На стрельбище сильнейший ветер, мишени срывает. А Фёдорыч (так его звали друзья и коллеги, в том числе и младшие) — стоит, как вкопанный, словно кряж. И победил на «стойке». В этом — весь он.
Евгений Фёдорович Драгунов на тренировке в стрелковом клубе
Евгений Федорович умел работать в команде. Хорошо знавший его Александр Абрамович Лови, полковник, преподаватель цикла огневой подготовки Высших офицерских курсов «Выстрел», отмечал: «Успеху работ, помимо талантливости конструктора, во многом способствовала деловая, очень дружественная обстановка, которую создал и поддерживал в своём коллективе Евгений Фёдорович. Он отличался доброжелательностью, открытостью, поощрял споры и обсуждения своих решений, быстро находил контакты с оппонентами, умел слушать, говорить с людьми. С неизменной улыбкой, сигаретой в руке и добродушием сильного крупного мужчины, он делился своими мыслями и задумками не только с товарищами по работе, но и со своими конкурентами».
У него была прекрасная команда: Юрий Константинович Александров, выпускник Ленинградского военмеха 1959 г. — светловолосый, немногословный, с лёгким налётом столичного (ленинградского) шика. Прямо со студенческой скамьи он попал в самое, что называется, пекло. Напряжённая работа, частые и длительные командировки на испытания... После одного из испытаний, где ССВ-58 «завалилась» в комбинированном условии, он, обернув в брезент винтовку, «в обнимку» с ней приехал в Ижевск прямо с застрявшей в промежуточном положении подвижной системой. После того как были тщательно проанализированы следы от повышенного трения на контактных поверхностях и внесены изменения в конструкцию, винтовка стала успешно проходить испытания (кстати, ситуация, немыслимая для нынешнего времени, сейчас только на получение всяческих разрешений ушло бы недели две, если не месяц). Его вклад в создание СВД был отмечен орденом Трудового Красного Знамени — он получил его в 30 лет.
Юрий Константинович Александров. Вклад Юрия Александрова в создание СВД был отмечен орденом Трудового Красного Знамени — он получил его в 30 лет
Анфиса Павловна Светличная, техник-конструктор, работавшая в отделе с самого момента реорганизации БНК (Бюро новых конструкций) в отдел 58 (отдел главного конструктора). Она вела всё чертежное хозяйство по ССВ-58, великолепно умела превращать наброски Драгунова в чертежи, выполненные по всем канонам ГОСТов. О том, насколько высоко ценил её вклад в создание СВД Евгений Фёдорович, красноречиво говорит тот факт, что в авторском свидетельстве на СВД есть и её фамилия.
Виктор Гаврилович Леонтьев, слесарь-сборщик опытного цеха, собиравший все опытные образцы СВД. Воспитанник системы «Трудовых резервов» (был мобилизован туда перед самой войной), получил подготовку на слесаря-инструментальщика. А это — высший класс работы, своего рода рабочая аристократия. Его мастерство вызвало уважение даже у Алексея Ивановича Нарышкина, механика Константинова, который работал ещё с Дегтярёвым и поначалу слегка высокомерно посматривал на молодого коллегу (Виктору Гавриловичу было тогда немного за 30).
Иван Самойлов — технолог-ствольщик, отработавший параметры и технологию стволов спортивных винтовок конструкции Драгунова и использовавший обретённый при этом опыт для отработки технологии ствола СВД. В обеспечении требуемой кучности стрельбы винтовки огромная заслуга Ивана Андреевича
Конечно, это далеко не все, кто вложил свой труд и талант в создание СВД. Ведь после принятия на вооружение была ещё долгая и трудная работа по доведению конструкции до уровня серийного изделия. А это — работа технологов и производственников. К сведению тех «знатоков» из интернета, которые считают процесс доводки признаком недоработанности конструкции: этот путь проходит ЛЮБОЕ изделие. И за каждым великим образцом стрелкового оружия стоит завод. За АК и СВД стоял завод № 74, Ижевский машиностроительный.
Но, кроме профессиональных и личных качеств конструктора СВД, успех был определён и внешними факторами. Драгунов оказался In right time in right place — в нужное время и в нужном месте, как говорят американцы.
Предприятиями в те времена руководили не «эффективные менеджеры», а люди, прошедшие на производстве все ступеньки, с самого низа. Таким был тогдашний директор Ижевского машиностроительного завода Иван Федорович Белобородов. «Созидатель» — так назвал книгу о нём А. И. Зайцев, один из тех, кто работал рядом. И этот эпитет как нельзя точно характеризует руководителей того поколения, «красных директоров». Они умели сконцентрировать усилия на достижения конечного результата; им было незнакомо словечко «пиар»: болтовня в СМИ, маскирующая отсутствие реальных достижений.
Армия в те времена знала, какое оружие необходимо. В Главном артиллерийском управлении служили военные инженеры высокого класса. Достаточно назвать хотя бы Владимира Сергеевича Дейкина, инженера-полковника. Это действительно был ИНЖЕНЕР, человек, умевший оценить уровень и качество инженерного решения. Его сын, Александр, рассказывал, что когда военно-инженерные звания стали писать наоборот — не «инженер-полковник», а «полковник-инженер», то Владимир Сергеевич это не принял. Он считал себя в первую очередь инженером, а уж потом — полковником. Из надёжного источника мне известно, что это Дейкин посоветовал Михаилу Тимофеевичу не распылять силы на два проекта (а поначалу Калашников взялся и за снайперскую винтовку), а полностью сконцентрироваться на пулемёте. Итог — два образца мирового уровня, что, безусловно, свидетельствует о прекрасной инженерной интуиции Дейкина. На самом заводе ход работы курировали военпреды Степан Яковлевич Сухицкий и Александр Андреевич Малимон, многоопытные и высокоэрудированные военные инженеры.
Всего в активе Евгения Фёдоровича Драгунова около 40 образцов стрелкового оружия, доведённых до уровня серийного производства. Сюда входит и то, что было разработано непосредственно им и при его участии, и то, что было разработано на базе его конструкций. Диапазон — от пистолета-пулемёта до произвольной винтовки. И всё же, по справедливому мнению немецкого оружейного журналиста Ральфа Вильгельма: «...с именем Евгения Федоровича Драгунова всегда будет связана его снайперская винтовка, которая увековечила его имя в зале славы выдающихся оружейных конструкторов, рядом с такими именами как Кольт, Браунинг и Калашников».
По конструкторскому почерку его можно назвать классиком: его основным принципом было — новизна не может быть самоцелью, она присутствует только там, где необходима, где традиционные схемы не решают поставленной задачи.
В одном из своих немногочисленных интервью в ответ на вопрос, что он хотел бы пожелать молодым конструкторам, Евгений Фёдорович ответил: «Никогда не отчаиваться и не опускать руки при неудаче и не приходить в преждевременный восторг от успеха». Этого принципа он придерживался всю свою творческую жизнь.
В 1986 году на курсах «Выстрел» научный редактор «Калашникова» Юрий Пономарёв, служивший тогда в отделе истытаний стрелкового оружяи и средств ближнего боя полигона «Ржевка», впервые встретился с Евгением Фёдоровичем Драгуновым.
Начав службу на Ржевском полигоне в конце 70-х годов ХХ века, Юрий Пономарёв ушёл в запас уже в XXI веке полковником с должности начальника отдела испытаний стрелкового оружия и средств ближнего боя. На фото члены комиссии во время проведения войсковых испытаний бронежилета 6Б2 (январь-февраль 1980 г.). Будущий научный редактор журнала «Калашников» крайний справа
Автор - научный редактор журнала «КАЛАШНИКОВ» Юрий Пономарёв
С Евгением Фёдоровичем я познакомился в подмосковном Солнечногорске в 1986 году, где Управлением стрелкового вооружения ГРАУ было назначено совещание по вопросу оснащения снайперской винтовки СВД новым оптическим прицелом.
Так уж случилось, что нас поселили в одном номере местной гостиницы, а совещание было отложено на два дня. Предстояло томительное ожидание, но не тут-то было. Евгений Фёдорович оказался общительным человеком и великолепным рассказчиком.
С каким сожалением вспоминаешь теперь о том, что под рукой не оказалось хотя бы простенького диктофона, ведь за скупыми строками заводских и полигонных отчётов по испытаниям практически не видно труда Конструктора, его замыслов, чисто человеческих проблем...
Встреча Е. Ф. Драгунова с преподавателями цикла огневой подготовки курсов «Выстрел». Слева от создателя СВД начальник цикла полковник Егоров
Евгений Фёдорович Драгунов был тонким знатоком материальной части, великолепно знал достоинства и недостатки любого образца стрелкового оружия. Я с удивлением узнал, что автором спортивных винтовок принёсших всемирную славу и нашему стрелковому спорту: ЦВ-50, МЦВ-50, «Зенит», «Стрела» и «Тайга» был Драгунов. Не случайно в Ижевске за ним закрепилось признание конструктора оружия точного боя, что позволило Евгению Фёдоровичу стать руководителем группы по проектированию автоматической (по терминологии того времени) снайперской винтовки.
О том, насколько была трудна эта задача, говорит тот факт, что на протяжении 33 лет на вооружении армии стояла 7,62-мм магазинная снайперская винтовка обр. 1891/30 гг. с оптическими прицелами ПЕ и ПУ. Многократные попытки заменить её более скорострельными винтовками (АВС-34, СВТ-38, СВС-45, СВКБ-2 и СКС) не увенчались успехом.
В конкурс по созданию перспективной модели включились Е. Ф. Драгунов, А. С. Константинов и С. Г. Симонов К началу 1960 года были изготовлены опытные образцы винтовок СВ-58, 2Б-В10 и СВС и проведены их заводские испытания, результаты которых были признаны удовлетворительными.
К концу апреля 1960 года были закончены государственные испытания снайперских винтовок. Ни одна из представленных на испытания винтовок не удовлетворила требованиям ТТЗ в полном объёме. Более того, из-за низкой надёжности работы автоматики доработка винтовки Симонова была признана нецелесообразной. До финишной прямой оставалось немногим более двух лет каторжной работы двух конструкторов. На этом этапе у Евгения Фёдоровича в полной мере раскрылся талант общения с людьми. Драгунов и Константинов стали друзьями. Невероятно, но факт, друзья — конкуренты.
Опытная снайперская винтовка Симонова. Из-за низкой надёжности работы автоматики доработка винтовки была признана нецелесообразной
В общих чертах их винтовки сходны: двигатель автоматики боковой газоотводный с регулятором, схема работы автоматики с коротким ходом поршня, запирание — на три боевых упора при повороте затвора, но компоновка образцов различна.
Константинов, стремясь уменьшить угол вылета пули из канала ствола, применил спрямлённый приклад, что потребовало достаточно высокой базы механического прицела (складывающегося для освобождения поля зрения оптики). Для уменьшения габаритов винтовки возвратная пружина была расположена в прикладе. Несмотря на прекрасную кучность стрельбы, которую показала винтовка Константинова, именно эти две особенности и не позволили реализовать пожелания войск: возможность одновременного пользования оптическим и механическим прицелами и исключение истечения пороховых газов на уровне глаза стрелка затрудняющее прицеливание.
Опытная снайперская винтовка Константинова, принимавшая участие в конкурсе
Дружеские отношения и помощь Константинова позволили Драгунову в кратчайший срок устранить, по крайней мере, два недостатка винтовки: ненадёжную подачу патрона из магазина и инерционный накол ударником капсюля-воспламенителя досылаемого в патронник патрона.
Опытная снайперская винтовка Драгунова
В 1963 году 7,62-мм снайперская винтовка Драгунова (СВД) заменила последний неавтоматический образец стрелкового оружия Советской Армии — 7,62-мм снайперскую винтовку обр. 1891/30 гг. и на долгие годы стала единственным «некалашниковским» образцом стрелкового оружия в ротных оружейных комнатах.
Создание СВД стало пиком конструкторской деятельности Евгения Фёдоровича, опередившего наших вероятных противников на четверть века (специализированное самозарядное снайперское оружие западной разработки появилось только в середине 80-х годов).
Дальнейший творческий путь Драгунова связан с внедрением винтовки в серийное производство. При этом необходимо было решить массу проблем по обеспечению стабильно высокого качества, снижению трудоёмкости изделия, удешевлению производства.
Ещё при жизни Евгения Фёдоровича воздушно-десантные войска потребовали приспособить СВД к условиям десантирования. Винтовка не удовлетворяла десантников в основном по габаритам. В итоге «родилась» СВДС с укороченным стволом, коротким пламегасителем повышенной эффективности и складывающимся прикладом. Но к этому времени Конструктора с нами уже не было...
Российская крупнокалиберная винтовка «Астарта» МЦ-572 стреляет точнее многих снайперских винтовок нормального калибра
12,7-мм снайперская винтовка «Астарта» МЦ-572
«Астарта» МЦ-572 представляет собой высокоточную полуавтоматическую винтовку под патрон 12,7×108, разработанную в тульском ЦКИБ СОО, входящим в холдинг «Высокоточные комплексы».
Автор – главный редактор журнала «КАЛАШНИКОВ» Михаил Дегтярёв
Винтовки калибра 12,7 мм и выше принято называть антиматериальными, поскольку, благодаря большой мощности, они способны обеспечить поражение различной вражеской техники на дальностях, где винтовки нормального калибра не могут причинить гарантировано непоправимый вред материально-техническим средствам противника из-за недостаточной кинетической энергии пули.
Обычно такое оружие (тем более – самозарядные варианты) не демонстрирует выдающиеся результаты в плане кучности стрельбы, поскольку типичные для него цели имеют значительные габариты. Однако, взявшись за проект «Астарта», тульские оружейники поставили перед собой задачу создать уникальный образец, превосходящий по эффективности существующие крупнокалиберные винтовки.
«Астарта» МЦ-572представляет собой инициативную разработку ЦКИБ СОО и в настоящее время существует в виде демонстрационного образца, который полностью подтвердил заявленные на старте работ характеристики.
Автоматика винтовки работает за счёт отвода пороховых газов через боковое отверстие в канале ствола. Газовый двигатель отключаемый. Затвор поворотный, с шестью упорами. Питание патронами осуществляется из коробчатого магазина вместимостью 5 патронов.
Для винтовки разработаны три варианта стволов длиной 760, 840 и 1000 мм, а также штатный прибор малошумной срельбы.
Для винтовки «Астарта» МЦ-572 разработан штатный прибор малошумной стрельбы с интегрированным ДТК
На выставке «Армия 2023» винтовка «Астарта» МЦ-572в комплексе с отечественным интеллектуальным оптическим прицелом «Дедал» DHF 4-28×56 Harrier продемонстрировала кучность стрельбы с поперечником всего 15 мм (пять выстрелов, дистанция 100 м).
Приклад винтовки «Астарта» МЦ-572 складывается направо
Для стрельбы использовались снайперские патроны СПЦ-12,7 калибра 12,7×108, разработанные, как и винтовка, в ЦКИБ СОО.
DVL-10 М1 Диверсант — компактная снайперская винтовка, разработанная российской компанией LOBAEV Arms для специальных подразделений. Винтовка предназначена для скрытных операций и точной стрельбы на коротких и средних дистанциях.
✅ Особенности:
Калибр: .40 Lobaev Whisper / .338 Federal / .308 Win Магазин: Съёмный, на 5 или 10 патронов Длина ствола: 500 мм Общая длина: 1180 мм Максимальная эффективная дальность: 600 м (для .40 LW) , 800 м (для .338 Federal) Вес: 5,8 кг Механизм: Продольно-скользящий затвор
🔍 Интересные факты:
Точность: Высокая точность стрельбы, идеально подходящая для диверсионных задач на средних дистанциях.
Бесшумность: Интегрированный глушитель позволяет выполнять задачи с минимальным уровнем шума.
Сменные стволы: Винтовка поддерживает замену стволов, что позволяет адаптироваться к различным задачам и условиям.
Обзор 12,7-мм бесшумного снайперского комплекса ВКС «Выхлоп»
Стрельба из 12,7-мм винтовки ВКС «Выхлоп». Интересно, что в винтовка была поставлена в некоторые спецподразделения оружие поставлялось без оптического прицелаФото Михаила Дегтярёва
На столь смелое утверждение меня подтолкнуло общение со снайперами пяти подразделений, принадлежащих к трём различным силовым ведомствам, в одном из которых по итогам первичного стрелкового теста даже не нашлось желающего закрепить за собой это оружие.
Как же так? Как так получилось, что крупнокалиберное и бесшумное чудо-оружие оказалось не нужно тем, кто в нём, по идее, должен остро нуждаться?
В разговоре с одним из снайперов ЦСН ФСБ РФ, более 10 лет назад принимавшим непосредственное участие в разработке тактико-технического задания на винтовку, он признался — «мы по-другому представляли себе конечный результат...».
При стрельбе из баллистического ствола патрон СЦ-130 ПТ2 даёт поперечник 0,9 см по семи выстрелам на дистанции 100 м. Но, к сожалению, боевая винтовка не может реализовать столь высокий потенциал патрона
В этой фразе всё — и отсутствие конкурентной среды при разработке новых моделей спецоружия, и порочная практика открытия «заведомо успешных» опытно-конструкторских работ на основании непродуманных хотелок или по инициативе конструкторов, которым всего-то и надо, что потешить самолюбие, проверив забродившие в голове идеи за государственный счёт.
Обратите внимание на заклеенный чёрным скотчем паз на левой стороне затворной коробки «Выхлопа»
Я понимаю, что читателю уже может показаться, что я настроен чересчур негативно к ВКС, но это совершенно не так. Да, мой взгляд на эту штуку субъективен, но давайте вспомним, что интересующаяся публика знает о ВКС из СМИ? На память приходит ура-патриотический ролик по какому-то из федеральных каналов, формат которого можно обозначить как «Дайте пострелять, а мы снимем, как это круто», и теоретическая банальщина в одном из журналов, созданная по мотивам рекламно-информационных листков. Так что если моя статья положит начало серьёзному обсуждению «Выхлопа» с участием сведущих людей, я буду только рад.
Пока же «Выхлоп», будучи не секретным и широко представляемым на выставках образцом, в подтверждение его сомнительной ценности не стал бестселлером на рынке спецоружия, и фотография Стивена Сигала с винтовкой в руках на недавней выставке в Жуковском вряд изменит сложившийся расклад.
На дворе ХХI век - брезент, натуральная кожа, точёные кобурные застёжки, шариковая ручка для разметки кроя. Перед нами точно комплектный подсумок от современной снайперской винтовки? Фото Михаила Дегтярёва
Ну да ладно, пора, наверное, оправдаться за перенос материала о «Выхлопе», заявленного на обложке прошлого номера «КАЛАШНИКОВА». В нём я писал, что прежде трижды выезжал на стрельбы из данной винтовки и накануне сдачи основного блока журнала в печать, когда обложка была уже напечатана, мне довелось ещё раз пострелять из винтовки, получив довольно странные результаты.
Дело в том, что стреляя из «Выхлопа» патронами СЦ-130 ПТ 2, я получил 5 слабых наколов капсюля на 15 выстрелов, что само по себе странно. Причём если три патрона сработали со второго раза, то оставшиеся три — только с третьего. Но самое интересное — это не осечки, а любопытная закономерность, выявленная при «добивании» не сработавших патронов.
Нормально сработавший патрон в сравнении с двумя несработавшими (слабые наколы) и нестреляным (внизу). У несработавших патронов капсюль посажен слишком глубоко. Или имеется проблема с базированием патрона в патроннике. Фото Михаила Дегтярёва
Слева патрон с едва заметным наколом капсюля. Фото Михаила Дегтярёва
Пять осечённых патронов я отложил в сторону и решил снаряжать их по одному, с прямой подачей в патронник при отсоединённом магазине. В этот раз мы стреляли с оптическим прицелом, кучность получалась в пределах 5–7 см (поперечник по четырём попаданиям на дистанции 100 м). Прежде я стрелял из двух разных винтовок исключительно со штатной механикой примерно с таким же успехом.
Так вот, первый осечённый патрон отметился на мишени примерно в 10 см от крайней пробоины имеющейся группы, что было явно за пределом мой возможной ошибки. Добавил ещё один — там же... А что если вернуться к подаче патрона из магазина? Попробовал — попадания вернулись в первую группу. Чудеса, однако...
Однажды нам пришлось столкнуться с тугой экстракцией стреляной гильзы патрона СЦ-130 ВПС – из-за своеобразного устройства блокировки рукоятки заряжания на устранение задержки втроём мы потратили минут пять. Фото Михаила Дегтярёва
Позвал на помощь квалифицированного снайпера, взяли патроны из новой коробки, постреляли с магазином и без — результат повторился.
Разобраться в намечающейся закономерности я и вознамерился, отложив окончательную подготовку публикации и, заодно, доработав уже написанную часть. Вот только в августе устроить стрельбы не удалось и на сентябрь перспективы туманные. Так что уж не обессудьте, уважаемые читатели, отложил я публикацию напрасно и теперь вот реабилитируюсь.
Зачем кнопка защёлки магазина вывернута наизнанку своими острыми рёбрами наружу, мне неведомо… Фото Михаила Дегтярёва
Алгоритм работы флажка предохранителя (на фотографии справа) являет собой образец нелогичности. При нанесении цветовой маркировки положений предохранителя в оружейном мире принято, что элемент управления (в данном случае флажок) либо однозначно указывает на марку соответствующего цвета («красный» – предохранитель выключен, «белый» – предохранитель включён, выстрел невозможен), либо перекрывает не актуальную в данном положении марку (видишь «красное» – огонь, «белое» – на предохранителе). Такое впечатление, что разработчик этого узла всю жизнь избегал общения с нормальным оружием, а теперь изобретает велосипед на квадратных колёсах. Фото Михаила Дегтярёва
Возвратимся к результатам стрельб из «Выхлопа» на кучность.
Паспорт винтовки обещает нам R100=3,5 см на дистанции 100 м для патронов повышенной точности СЦ-130 ПТ и СЦ-130 ПТ 2 (ПТ — повышенная точность). Для патрона СЦ-130 ВПС (ВПС — высокая пробивная способность) параметр R100 ухудшается вдвое — до 7 см.
Пуля патрона СЦ-130 ПТ имеет классическую трёхкомпонентную конструкцию (биметаллическая оболочка, свинцовая рубашка, стальной сердечник), пуля патрона СЦ-130 ПТ 2 монолитная, выточенная из бронзы, а пуля патрона СЦ-130 ВПС четырёхкомпонентная с оголённым твёрдосплавным бронебойным сердечником в передней части и, расположенным за ним вторым сердечником из вольфрама, который, надо полагать, понадобился для получения оптимальной массы и развесовки пули.
Подъёмный целик «Выхлопа». Столь нетоварный вид у узла - из коробки, а не в результате экстплуатации
О судьбе видимо некогда существовавшего патрона СЦ-130 ПТ 1 (в номенклатуре стоящего между ПТ и ПТ 2) мне ничего неизвестно, но даже наличие в комплексе ВКС сразу двух патронов «повышенной точности» мне кажется нелогичным, поскольку их траектории (как и пули ВПС) не согласованы, то есть при стрельбе разными типами патронов СТП гуляет далеко за пределами паспортного кругового отклонения СТП от контрольной точки (КТ) в 3 см на 100 м — на этой дистанции группы ПТ, ПТ 2 и ВПС отрываются друг от друга на 15–25 см!
Мишени двух стрелков на дистанции 100 м (D=15 см). Красным цветом обозначены попадания пуль патрона СЦ-130 ПТ2, синим – СЦ-130 ПТ, зелёным – СЦ-130 ВПС. Обратите внимание на рассогласование траекторий, смещение СТП у разных стрелков и неважную кучность пуль ВПС. Четвёртый выстрел в некоторых группах мы не производили ввиду его бессмысленности
Эксперимент со стрельбой на средние дальности патроном СЦ-130 ПТ 2 с механикой, «нарезанной» на заводе исключительно под пулю ПТ и пристрелянной в «ноль» на 100 м, вообще дал парадоксальный результат — даже при установке «500 м» пули попадали под мишенный щит, установленный на дистанции 300 м. Кстати, и комплектный «Дедал» имеет обычную сетку, без корректировочных сеток для каждого патрона.
Да и как их рассчитать? Выдержка из руководства по эксплуатации: «... Во время стрельбы из винтовки при температуре окружающей среды от 0 до 50 °C патроны СЦ-130 ВПС держать в „тёплом кармане“ с целью сохранения скорости полёта пули, а следовательно параметра кучности...». Эта фраза не что иное, как признание разработчика боеприпаса в неспособности сконструировать и изготовить спецпатрон, обеспечивающий прогнозируемое изменение траектории, компенсируемое вводом поправок.. К тому же, патрон ВПС обладает какой-то «резиновой» бронепробиваемостью, поскольку в руководстве чёрным по белому написано, что дальность пробития средств индивидуальной бронезащиты 4–6 класса патронами ВПС составляет 200 м. Может быть, разработчикам оружия стоило бы определиться, о каком классе защиты идёт речь — о четвёртом или шестом? Ведь разница между такими СИБ весьма существенная...
При досылании патрона в патронник он заклинился в промежуточном положении. Отведение затвора назад для его выброса привело к тому, что затёртый патрон остался внутри и был заклинен очередным патроном из магазина. Таких случаев у нас на стрельбах было два. Возможно, проблема объясняется очень коротким трактом подачи, чувствительным к колебаниями магазина, который, в свою очередь, обладая достаточно большой массой в снаряженном состоянии, висит на защёлке, базируясь в приёмнике исключительно по его вертикальным стенкам. И магазин, и приёмник изготовлены из полиамида, размеры которого могут колебаться при изменениях температуры и влажности. Фото Михаила Дегтярёва
Надеюсь, что по прочтении этой части статьи большинству читателей понемногу становится понятно скептическое отношение снайперов спецподразделений к оружию, характеристики которого бесконечно далеки от понятия «высокоточное».
Причём речь здесь идёт именно об оружии, так как в моём распоряжении имеется мишень с семью попаданиями из баллистического ствола пуль патрона СЦ-130 ПТ 2 (бронза) — поперечник менее 1 см на дистанции 100 м.
Монтажу оптического прицела на нештатный низкий кронштейн препятствует диоптрический целик. Попытка снять его не увенчалась успехом, поскольку при сборке оружия его, судя по всему, поставили на место «лёгким ударом» тяжёлого предмета, преодолев сопротивление выступа ствольной коробки чрезмерно большого размера. Фото Михаила Дегтярёва
Как я уже отмечал выше, при стрельбе патронами ПТ и ПТ 2 мы получали устойчивые результаты по кучности с поперечником 5–7 см на 100 м по четырём выстрелам. При этом очень часто (в общей сложности из двух винтовок за несколько выездов нами было произведено более 60 выстрелов) и у разных стрелков при попытке добавить в группу пятый выстрел он отрывался сантиметров на пять, у всех в разные стороны.
Если исходить из сложившихся представлений о снайперской стрельбе, то патрон СЦ-130 ВПС на нашем тесте вообще «не полетел», хотя и показал поперечник (15–20 см), близкий к паспортному R100, равному 7 см (диаметр 14 см). Правда, в четырёх зачётных группах мы неизменно отменяли четвёртый выстрел, понимая, что результат уже получается неважным, и следующий выстрел картину не скрасит.
В общем, я думаю, что если бы «Выхлоп» перед принятием на вооружение специальных силовых структур испытывался бы по армейским методикам, у него не было бы ни малейшего шанса пройти даже предварительный этап испытаний. Но это оружие специальное, и, видимо, соответствующими ведомствами оценивается по каким-то особым, неведомым мне критериям.
В переднем положении затворная рама блокируется задним рычагом рукоятки взведения, который своим коротким плечом входит в зацепление с вырезом ствольной коробки. Фото Михаила Дегтярёва
Передний рычаг рукоятки предназначен для страгивания рамы, но при нажатии на него при нормальном хвате при перезаряжании оружия рычаг давит на рукоятку и зажимает задний рычаг, который одновременно необходимо давить вперёд. Оценка в целом такого решения – неудобно. Фото Михаила Дегтярёва
С эргономической точки зрения «Выхлоп» и у меня, и у привлечённых к стрельбам действующих сотрудников оставил довольно странное впечатление.
Так, например, при стрельбе патроном СЦ-130 ВПС с механическим прицелом целик при каждом выстреле нежно «прикладывает» стрелка, предотвращая травму надбровья только благодаря подпружиненному механизму складывания. Забавно, но при попытке выстрелить из оружия с отделённым глушителем целик гарантированно складывается по инерции.
Регулировку положения затыльника приклада с помощью отвёртки ни при каких обстоятельствах нельзя признать приемлемым решением для боевого и, тем более, снайперского оружия. Фото Михаила Дегтярёва
При стрельбе с оптикой стрелка с относительно длинной шеей задний срез прицела также оказывается недопустимо близко от глаза стреляющего, не позволяя выбрать оптимальное расстояние от окуляра до зрачка при удобном, не напряжённом положении головы. И это при крайнем переднем положении штатного кронштейна... Для оружия, претендующего на роль снайперского, такой «косяк» недопустим.
Расстояние от затыльника приклада до спускового крючка (как и характер спуска, кстати) оказалось вполне приемлемо для нормального управления оружием в лёгкой одежде. В боевой экипировке (бронежилет, разгрузка) стрельба не производилась. С самим же затыльником случился ожидаемый казус.
Когда я устроился на стрелковом коврике для стрельбы лёжа с сошки патронами ПТ и ПТ 2, я обратил внимание на то, что в срединном положении радиусный затыльник упирается в плечо аккурат своим нижним пером, но уже будучи знаком с очень мягкой отдачей этих патронов, сразу забыл об этом неудобстве. Вспомнить о «радиусе» мне помог первый же выстрел патроном с пулей ВПС, буквально воткнувший приклад мне в плечо.
Гениальная рекомендация! Осталось только приложить подробную инструкцию, описывающую порядок действий стрелка на «минусах» в боевой обстановке при использовании патрона СЦ-130 ВПС… Фото Михаила Дегтярёва
Для патронов ПТ и ПТ 2 производитель гарантирует V10 ср.=290—295 м/с. Для патрона с пулей ВПС паспорт оружия указывает нам величину V10 ср. уже с пометкой «не более» — 315 м/с.
Так вот, поняв необходимость регулировки затыльника, я был вынужден... искать отвёртку с прямым шлицем. Да-да, в винтовке, называемой снайперской, затыльник невозможно отрегулировать без применения инструмента! И что прикажете делать стрелку при смене стрелковой позиции? Каждый раз заморачиваться с отвинчиванием-завинчиванием винта отвёрткой? Разве можно проектировать оружие в таком отрыве от реальной жизни?
Сверху вниз. Патроны СЦ-130 ПТ, СЦ-130 ПТ2 и СЦ-130 ВПС. Их устройство понятно из приведённых схем. Замечу лишь, что патроны 12,7х55 сконструированы на базе укороченной до 55 мм гильзы патрона .338 Lapua Magnum и его ближайшим родственником является американский патрон .510 Whisper, также использующий подрезанную до 48 мм гильзу .338 LM
В конце-то концов, зачем мудрить с хитрыми конструкциями из области спортивной пулевой стрельбы, когда можно обойтись нерегулируемым затыльником простой формы — благо, габарит оружия по высоте значителен и позволяет регулировать прикладку перемещением в плече по вертикали.
Что ещё? Маркировка предохранителя нелогична, кнопка защёлки магазина маловата и вывернута наизнанку двумя острыми рёбрами, режущими палец. Фиксация тяжёлого (с патронами) магазина в приёмнике на одном зацепе кажется хлипковатой — он гуляет даже при приложении незначительного усилия.
«... Сошка обеспечивает устойчивое положение винтовки при стрельбе из положения лёжа с сошки...» — это опять выдержка из руководства по эксплуатации. Регулируемая по высоте и убирающаяся в походном положении в цевье сошка действительно спроектирована изящно, но устойчивое положение она обеспечивает далеко не лучшим образом, поскольку винтовка тяжелая и её масса растянута в высоту. Поэтому оружие как бы немножко играет, давя сверху на миниатюрный шарнир основной стойки сошки. Было бы здорово иметь похожую интегрированную конструкцию сошки с верхним шарниром, под которым винтовка висит, самоцентруясь в некотором смысле.
Наверху слева патроны СЦ-130 ВПС, справа – СЦ-130 ПТ2, внизу – СЦ-130 ПТ. Обратите внимание на странный внешний вид патронов в верхнем ряду – хранятся они в оружейной комнате вместе с самыми разными другими боеприпасами, без проблем сохраняющими свой товарный вид в имеющихся условиях. Фото Михаила Дегтярёва
Малопонятным мне показалось отсутствие какой-либо фиксации глушителя в боевом положении. Ведь малейшее ослабление резьбового соединения непременно скажется на меткости и кучности стрельбы.
Забавный случай произошёл с шомполом одной из винтовок, резьбу рукоятки-футляра которого мы в попытке отвинтить коллективными усилиями затянули далеко за пределы здравого смысла. О левой (зачем!?) резьбе я прочитал в руководстве уже к следующим стрельбам...
Виды сверху и снизу на затворную раму с затвором, находящимся в переднем и заднем положении. Фото Михаила Дегтярёва
Ещё вспоминается проблема с тугой экстракцией гильзы после выстрела патроном СЦ-130 ВПС — возились минут пять, поскольку привычно для нормального боевого оружия, «каблуком», проблема в принципе не решается из-за своеобразного устройства рукоятки затвора, которая оснащена в передней части рычагом для страгивания затворной рамы (по-моему — мёртвому припарка) и клавишей в задней части, блокирующей затворную раму в переднем положении. Из-за этого стрелок, вообще-то говоря, при каждом перезаряжании вынужден решать парадоксальную для мозга с эргономической точки зрения задачу — для того чтобы переместить некий элемент управления (рукоятка затвора) в нужном направлении, мы должны потянуть его «на себя», одновременно, на старте движения, нажав на этом же элементе кнопку «от себя».
Подпружиненные гнетки, выступающие из передних торцов двух боевых упоров, видимо призваны обеспечить единообразие зеркального зазора. В запертом положении они отжимают затвор назад, обеспечивая плотное прилегание поверхностей боевых упоров друг к другу. Скорее всего, необходимость наличия такого механизма обусловлена недостаточной стабильностью базирования патрона в патроннике упором переднего торца гильзы. Фото Михаила Дегтярёва
Поверьте — на деле это так же коряво, как на словах. Проблему мы решили многократными дёрганьями и попытками ударить по рукоятке при одновременном удержании фиксатора рукоятки в нажатом положении, но доверия к оружию у участников процесса не прибавилось. Особенно с учётом предыдущих осечек и пары задержек с подклиниванием патронов при досылании.
Для отделения затвора от затворной рамы, её вкладыш поворачивается на поперечной оси. Фото Михаила Дегтярёва
Два раза я попался на тугое досылание патрона ПТ 2. Убедившись в непроходимости тракта, я, разумеется, отводил затворную раму назад, наивно рассчитывая, что патрон уже прихвачен затвором и будет выброшен из ствольной коробки перед досыланием очередного патрона.
Вид сверху на УСМ винтовки «Выхлоп» (курок спущен). Фото Михаила Дегтярёва
Но не тут-то было — оба раза патрон оставался внутри и намертво подклинивался очередным патроном, после чего приходилось отсоединять магазин и выковыривать застрявший боеприпас. В причинах прихвата мы не разбирались, но, необходимо отметить, что усугублению ситуации в этих случаях способствовала компоновка «буллпап», не позволяющая в положении лёжа визуально оценить состояние оружия, просто наклонив его влево — окно ствольной коробки расположено прямо под головой стрелка и заглянуть под неё (голову) сложновато.
Затворная рама с отделённым затвором. Поворотный затвор оснащён четырьмя боевыми упорами. Фото Михаила Дегтярёва
А в общем, винтовка интересная, стреляет тихо, выглядит брутально (если не обращать внимание на качество изготовления). Схема «буллпап» применёна по делу и вполне решает проблему габарита оружия по длине при наличии большого глушителя, корпус которого, кстати, изготовлен из стеклопластиковой трубы РПГ («Аглень» или РПО — я не уточнял), армированной изнутри листовой нержавеющей сталью.
Частичная разборка 12-7-мм винтовки ВКС «Выхлоп». Фото Михаила Дегтярёва
Что же до практической надобности такого чуда в арсенале спецслужб, так это, в общем-то, их дело. Хотя будем откровенны, хотелось бы в каждом оригинальном образце оружия отечественных конструкторов видеть изделие, способное оставить след как в оружейной мировой истории, так и в хрониках не всегда публичных операций наших спецслужб.
Крупнокалиберная винтовка ZMT SR-50M проходит испытания в польской армии
Оружие, премьера которого состоялась на Международной выставке оборонной промышленности MSPO-2022 в качестве прототипа, прошло заводские испытания и в настоящее время проходит войсковые испытания в различных подразделениях польской армии.
ZMT SR-50M — это крупнокалиберная (антиматериальная) винтовка под патрон .50 BMG (12,7×99 мм NATO). Винтовка была разработана на предприятии Zakłady Mechaniczne Tarnów (ZMT), входящем в состав Polskiej Grupy Zbrojeniowej (PGZ).
Оружие создавалось с учётом нужд спецназа и десантников. Учитывая их потребности, была создана модульная винтовка со сменными стволами длиной 559 и 736 мм.
Винтовка имеет приклад, складывающийся на правую сторону ложи. Оружие легко разбирается на две части, что позволяет переносить и десантировать винтовку в соответствующих контейнерах.
Польская курпнокалиберная винтовка ZMT SR-50M (12,7×99 мм)
В будущем винтовка может быть адаптирована под другие калибры, такие как: .416 Barrett, .408 CheyTac или советский 12,7×108 мм.
Для транспортировки и десантирования ZMT SR-50M может быть разобрана на две части
Конструкция оснащена направляющими «пикаттини» и стандартными отверстиями M-LOK, что позволяет устанавливать любые прицельные приспособления и другие аксессуары (сошки, ружейные ремни и т. п.).
Ствол с резьбой М24 допускает установку дульных устройств, предназначенных для крупнокалиберных винтовок.
