Пересматривая в очередной раз, зацепилась взглядом за маникюр Новосельцева. Это что, мода такая была? Тогда он модник, каких поискать. Или неухоженность его показана? Просто вроде и пилочкой обработаны, но и кажется, что грязь под ногтями. Может, конечно, просто цвет так передаётся через экран. Кто-то в курсе?
«Служебный роман» – о чьем преображении на самом деле фильм?
Картина является адаптацией пьесы «Сослуживцы», которая не получила признания, но один из ее авторов, Эльдар Рязанов, верил в успех идеи и решил взять экранизацию в свои руки. Она была создана в 1977 году, а в 1978 стала лидером советского проката. Картина имела ошеломляющий успех – ее посмотрели более 58 млн человек. Феномен популярности во многом объясняется именем режиссера Эльдара Рязанова. Доверие к создателю картины укрепилось после «Иронии судьбы», под которую страна нарезала салаты почти сорок лет (что породило большое количество шуток и отсылок к этому факту нашим поколением). Благодаря роли Жени Лукашина в «Иронии», кстати, прославился и Андрей Мягков, который потом сыграл и главную роль недотепы- Новосельцева в «Служебном романе».
Сюжет, в котором замарашка становится красавицей, известен нам еще со времен народной сказки о Золушке. В советской действительности сказкам места нет – есть лишь трудолюбие, компетентность и ответственность по отношению к своей работе, которые неминуемо ведут к продвижению по карьерной лестнице. Без всяких там принцев. Принцы только мешают – в порыве откровенности Людмила Прокофьевна рассказывает Новосельцеву, что рыцарей на белых конях она уже давно не ждет и надеется лишь на себя. Калугина в начале фильма выглядит соответственно занимаемой должности – строго и по-деловому.
Что же заставляет ее вдруг преобразиться до неузнаваемости, надеть легкомысленное платье, накраситься, пройтись той самой легкой походкой, которой учила ее Верочка?
На первый взгляд противоречий нет, «Мымра» просто влюбилась Новосельцева и, подобно всякой влюбленной женщине, ходит окрыленная, цветущая, похорошевшая.
Но давайте всмотримся в личность Калугиной внимательнее. Начнем с внешнего вида. Как я уже сказала, Людмила Прокофьевна одета сообразно своему положению – строго и просто. Она – первый герой, которого описывают и показывают в кадре. Когда Калугина снимает пальто в своем кабинете, видно уместный строгий темно-коричневый костюм, светло-голубую блузку.
Этот образ она носит на работе большую часть фильма. Если посмотреть на современные сочетания цветов в одежде, подверженные общей тенденции близости к природе, то и вовсе увидим популярное сочетание древесного цвета с различными оттенками голубого. В разных описаниях встречала тезис, что Калугина не красится – но это не так, на ресницах есть едва заметная тушь. Брови, замечание которым делает Верочка, и вовсе подходят под стандарты современной красоты – в меру тонкие и натуральные.
Так или почти так выглядели все женщины на высоких постах в Советском Союзе, поскольку требования общества к тому времени были иными. В условиях дефицита вещей и поголовной «одинаковости» показушно выделяться для таких руководителей, пусть они и имели для этого возможности, считалось дурным тоном и могло стоить женщине места. Красиво наряжаться и выделяться из толпы могли, например, секретарши, что и подчеркивается в самом начале фильма Новосельцевым. Делать это было возможно без последствий именно благодаря неприметности своей должности. В остальном же соблюдалось правило – чем более ты на виду – тем ближе по внешнему виду должен быть к «народу». Строже всего это негласное правило действовало в сталинские времена – сам вождь годами появлялся в одной и той же одежде. А так называемых «стиляг», людей, одевавшихся ярко, броско, прикладывавших для этого значительные усилия, выгоняли из комсомола, университета, у них не было шансов выдвинуться по карьерной лестнице. В наши времена, конечно, общественные рамки не столь строги. Но все же, идя на повышение, человек, становясь, директором какого-то предприятия уже не может появляться в министерстве в абы какой рубашке, негласный дресс-код требует белую.
Что уж говорить, даже зарвавшихся в плане одежды звезд периодически публично осаживают - взять хотя бы вечеринку у Илеевой. Здесь тот случай, когда известность добавляет масла в огонь/накладывает ограничения на транслируемый образ жизни.
Здесь должен быть мем про извинительную водолазку
Калугина тоже не может позволить себе по должности одеться чересчур легкомысленно. В фильме упускается этот момент, на первый план выходит тот факт, что она не хочет, ей не до этого. А на фоне остальных руководителей она выделяется лишь прической. «Зализанные» назад волосы, пожалуй, единственное свидетельство небрежного отношения женщины к своему внешнему виду, укладка для руководителей все же не была чем-то нежелательным.
Теперь посмотрим на кабинет Калугиной. Стильные желтые витражи на окнах, белые шторы, кремовые стулья-кресла, которые и в современном интерьере смотрелись бы уместно. Кроме этого, в кабинете у Людмилы Прокофьевны поставили редчайший венгерский компьютер Videoton-340. Он стоил почти 440 тыс. рублей (для сравнения — «Жигули» можно было купить за 5 тыс. рублей). Сотрудник Центрального статистического управления ежедневно привозил компьютер на съемки, а вечером забирал. Его мельком можно видеть в различных сценах. Во всех смыслах статусная женщина. Так к чему было преображение?
А все дело в том, что внешней преображение Калугиной – это всего лишь свидетельство внутреннего преображения Новосельцева.
Персонажа намеренно создавали неказистым, неуклюжим, чтобы, глядя на него, зритель чувствовал неловкую жалость. Исполнитель главной роли был всем известен по недавно вышедшей «Иронии судьбы» - поэтому режиссеру стоило немалых усилий «подпортить» внешний облик обаятельного актера. С этой целью ему добавили усы-щетку и несуразные очки в толстой оправе, а также костюмы на размер меньше, чтобы «плечи» не сидели, а штанины казались короткими. Внешний неуклюжий вид персонажа призван подчеркнуть его неуклюжесть духовную. Новосельцева в начале фильма нельзя назвать ни хорошим, ни плохим человеком – он воспитывает двух детей, но воспитатель из него никакой – дети постоянно безобразничают. Ему хочется повышения, но даже для себя он не может четко сформулировать цель – «живу от получки до получки, от зарплаты до зарплаты». В начале фильма он ищет, у кого бы занять денег, но не обращается ни к кому с конкретной просьбой, а говорит «в воздух», надеясь, что придет как-то само. Повышение ему нужно, чтобы жить свободнее, словно чтобы расстегнуть свой тесный маленький пиджак. Друзья будут советовать ему для решения проблемы попросить повышения – но на каком основании? Он даже, как выяснится позже, отчет не способен нормально написать. И вот, более успешный его друг Самохвалов советует приударить за Калугиной, чтобы получить должность. Обратите внимание, Новосельцева при этом коробит вовсе не этическая сторона вопроса - воспользоваться чувствами женщины ради карьерного роста, нет, он беспокоится, что не сможет сыграть роль убедительно влюбленного в «эту Мымру».
Все, потому что он не видит в ней живого человека, женщину, у которой тоже могут быть чувства. А такое отсутствие уважения к ней объясняется отсутствием уважения к себе. Поэтому он начинает свои нелепые ухаживания против воли, напивается и под влиянием алкоголя наконец-то позволяет себе высказать все, что думает о Калугиной. Потом пытается извиниться – и опять-таки, не потому что сожалеет об оскорблении, а потому что «надо». Он сам осознает неискренность своих извинений, когда говорит: «Мы вас все очень любим! Где-то глубоко в душе… очень глубоко».
А вот после этого момента происходит перелом. Калугина, задетая за живое, плачет, а Новосельцев, став свидетелем и причиной обрушения каменной стены начальницы, внезапно видит перед собой живого человека. Более того, в этот момент он начинает обретать фигуру, как человек. Это выражается в искренней попытке проявить сочувствие и извиниться, поскольку Новосельцев начинает осознавать свою роль в страданиях Людмилы Прокофьевны. Он почти молча выслушивает начальницу, а выйдя из кабинета тихо отвечает сослуживцам: «Она не старуха».
С этого момента, разглядев в начальнице личность, а не функцию главы статистического учреждения, он начинает становиться личностью сам.
Начинает Анатолий Ефремович не совсем верно - руководствуясь жалостью к ней, остается допоздна, смутно чувствуя желание подставить плечо в одинокую минуту. Но как раз «плечо» из него сомнительное – чтобы показать это, далее идет сцена уровня «да кем он себя возомнил?» в кабинете Калугиной. Новосельцев садится в кресло руководителя, разыгрывает сценку назначения себя начальником отдела. Так кстати появившаяся Калугина ставит его на место, пытаясь при этом нивелировать утреннюю сцену и вернуть стену между собой и подчиненным на место.
То, что происходит дальше, выглядит, как хамство – на самом деле Новосельцев видит этот ход, но не принимает его, резкой репликой он напоминает, что видел ее настоящую. А дальше запускается цепная реакция шагов Калугиной и Новосельцева. В процессе мы видим отказ от нелепой жалкой роли в пользу самоуважения– он просит своего друга больше не ходатайствовать о новой должности перед начальством, ставя чувства к Калугиной выше этого. Будучи стесненным в деньгах, он покупает цветы начальнице. Наконец, возмущенный поступком бывшего друга (ситуация с письмами Оли к Самохвалову), стремится ничем не быть обязанным такому недостойному, по его мнению, человеку, а также дает ему пощечину, рискуя вызвать немилость начальства, связями с которым еще недавно дорожил.
Мы смотрим фильм глазами героя, его закадровый голос в начале этому способствует, поэтому на протяжении всей картины мы увлекаемся внешними изменениями Калугиной, забывая о том, что главная тому причина – Новосельцев. Недоумение многих зрителей по вопросу «что Калугина нашла в этом усатом очкарике?» понятно, но стремление объяснить это одной лишь неустроенностью личной жизни и страхом главной героини остаться одной – неверно. Людмила Прокофьевна – сильная самодостаточная женщина, имевшая решимость порвать с мужчиной сразу же, едва заподозрив его в неуважении к себе. Финал это доказывает - но Новосельцев тоже изменился: осознавая вину перед любимой женщиной и желая доказать искренность своих намерений, он жертвует карьерой и пишет заявление об уходе.
Сама Калугина, меняется, конечно, тоже – но при этом самый красивый ее образ мы видим не в момент преображения, когда она легкомысленно заходит в учреждение с мечтательным влюбленным взглядом, а ближе к концу, когда она берет себя в руки, возвращаясь к своей роли начальницы, но уже в новом облике внешне. Сравните.
Преображение тоже большей частью нужно было для Новосельцева –ей хотелось быть красивой из-за ответной влюбленности. Поэтому она дрожащими руками снимает серьги и кольца в кабинете, едва услышав из уст Самохвалова историю ее покорения ради карьерного роста.
Эту историю оттеняет разворачивающая параллельно любовная линия Юрия Самохвалова и Ольги Рыжовой. Эти отношения похожи тем, что тоже имеют подоплеку социального неравенства между участниками. И казалось бы, гораздо логичнее ситуация, когда женщина стоит на социальной лестнице ниже мужчины, а не наоборот. Тем не менее, у Новосельцева с Калугиной все получается, а вот у Оли Рыжовой….
Причина – в ее неспособности понимать социальное неравенство и отказ видеть собственную навязчивость. Новосельцев ни на минуту не забывает, что перед ним – начальство и всячески подчеркивает это, тогда как Оля, пытаясь набить себе цену, ругает салат, который приготовила жена Самохвалова и уверяет, что делает это лучше, постоянно пытается возвысить себя в его глазах неуместными комплиментами себе же, а после достает Юрия Григорьевича любовными письмами собственного сочинения. Сначала он вежливо отказывается от встреч, давая возможность ей сохранить лицо, затем пытается грубо осадить, заявляя, что скоро будет вынужден входить в свой кабинет через окно, чтобы избежать встреч с ней. В итоге отчаявшись, он решается на некрасивый шаг, вызвав после общественное порицание. Оля, наконец, прозрев от стыда собирает остатки достоинства и прекращает преследовать Самохвалова.
Служебный роман – история, полностью отвечающая своему названию, она именно о романах, которые разворачиваются на службе. В данном случае фоном служит сухое статистическое учреждение и люди в нем воспринимаются столь же безлико, как цифры в отчетах. Это история о преображении, но не суровой начальницы в нимфу, а нелепого и жалкого Новосельцева в человека, способного измениться через сочувствие к другому и, приобретя самоуважение, заслужить ответную любовь.
Дорогие пикабушники!
Изучая информацию о фильме, наткнулась на любопытные факты от Газеты.ру. После выхода "Служебного романа" в киностудию стали присылать письма с благодарностями от женщин, которых экранизация подтолкнула к переменам в жизни: смене внешнего облика и стиля на работе. К сожалению, из статьи непонятно, насколько массовым было это явление. Я опросила доступных мне современников премьеры фильма, ответы получила довольно интересные: например, охотились за лекалами платья "как у Калугиной". Но для исследования массового культурного феномена маловато. А влияние на эпоху интересует. Буду рада, если подскажете источники или, может быть вы, как современник, смогли увидеть влияние картины на общество того времени.
Продолжаю делиться своим тайным хобби - разбирать фильмы с точки зрения визуала.
Больше разборов и забавных глупых фактов о кино в телеге:
Уникальная для русскоязычного читателя находка. По-японски сдержанная, но проницательная история, в которой все очень японское, но хорошо знакомо русскому человеку. Если вам интересны подробности из жизни в Японии, если вы любите читать про внутреннюю кухню полиции - эта книга для вас. Главное проигнорировать надпись "лучший детектив" и подойти к книге с правильными ожиданиями. "Полупризнание" - это не детектив, а строгий производственный роман, показывающий работу правоохранительной и судебной системы Японии. Детективная линия присутствует, но в самом скромном виде: с самого начала известен убийца и мотив преступления - преступник же приходит с повинной в полицию! Очевидно, что при таких обстоятельствах расследование убийства не главное.
Событие, вокруг которого вертится вся структура романа: инспектор полиции является с повинной и признается, что убил свою жену. Выясняется, что она была тяжело больна и умоляла мужа прекратить ее мучения. Однако, преступление Кадзи совершил 3 дня назад. Что он делал 2 дня после убийства и до прихода в отделение? Поиск ответа на этот вопрос и станет связующим звеном между разными людьми и ведомствами, которые займутся данным расследованием. На протяжении 6 глав повествование идет от лица 6 людей: следователя, прокурора, журналиста, адвоката, судьи и тюремного надзирателя. Каждая глава - это очередная попытка одного из героев докопаться до истины в странном и таинственном деле полицейского Кадзи. Каждая глава - это отдельный процессуальный роман в романе, где детально, в разрезе показан микромир учреждения или госслужбы.
Первая станция - департамент полиции. Уважаемый всеми сотрудник, инспектор учебного отдела становится убийцей собственной жены! Позор, скандал, запятнанная репутация всей полиции, проблемы для более 2000 служащих - что с этим делать? Конечно, дело нужно замять. Отшлифовать. Отредактировать до приемлемой для прессы версии. И здесь мы видим, как работает машина префектурной полиции Японии. Она перемалывает все, что угрожает ее самосохранению. Неугодных людей, неугодные подробности, неугодные дела. Хидео Ёкоямо откровенно и твердо показывает, как администрация полностью контролирует все процессы внутри полиции. Какие инструменты запугивания использует администрация, какие рычаги дергает вышестоящее начальство, чтобы спасти собственную шкуру. Надавить, намекнуть, вынудить сказать на допросе нужные слова, которые потом передадут в прессу и зафиксируют как официальный вердикт.
Далее дело передают в прокуратуру на досмотр и проверку. Разумеется, факт подмены показаний рано или поздно вскрывается, и мы становимся свидетелями открытой конфронтации полиции и прокуратуры. Прокурор Сасэ пример настоящего служителя закона: он непреклонен, инициативен, честен. Внутри разгорается волна злости и возмущения на темные дела, творящиеся за стенами полицейского департамента. Этот человек даже отмечает, что хочет безупречно выполнять свою работу прокурора, потому что служит на деньги налогоплательщиков. В то время как его коллега пойман за расточительство бюджетных денег и махинации со штрафами. В "Полупризнание" автор показывает положение полиции в Японии на начало 2000-х годов, а примерно в это же время, в середине 90-х в России происходит тоже самое. Параллель с книгой Саши Сулим " Безлюдное место. Как ловят маньяков в России приходит на ум практически сразу. Японская правоохранительная система как воплощение сибирского городка Ангарска. Кто бы мог подумать. В журналистском расследовании Саша Сулим прекрасно раскрывает то, как следователи находили и сажали в тюрьму преступников ВОПРЕКИ инерции и противодействию правоохранительной системы. Какие препятствия стояли на пути поимки маньяка, по случайности оказавшегося работником полиции. А слова японского прокурора Сасэ эхом отдаются в устах простого провинциального следователя Артема: "Отработал зарплату, которую мне платили налогоплательщики". И хотя роман Ёкояма до мозга костей японский, русской душе он понятен как никогда.
Каждый участник этой запутанной головоломки преследует свои цели. Журналисты как пираньи снуют вокруг свежатинки, желая оттяпать кусок сенсационной новости. Адвокат, хотя и выступает на стороне защиты, пытается под конец жизни, к 50 годам сделать то, чем он сможет потом гордиться. Судья, отец которого болен старческим маразмом, пытается понять поступок Кадзи, убившего жену с прогрессирующим Альцгеймером. Поразительно то, как за обложкой "полудектива", за дотошной детальностью твердого процедурала автор умудрился рассказать 6 жизненных историй, поднять тяжелые социальные проблемы. Убийство по просьбе потерпевшего - ст. 202 УК Японии. Кадзи стало жалко свою жену, умолявшую убить ее, пока она не забыла имя погибшего сына. Болезнь Альцгеймера с каждым днем разрушала ее личность, стирала ее воспоминания. С глубокой печалью на сердце вспоминаю письмо Терри Пратчетта об эвтаназии. "Теперь же я живу с надеждой, надеждой обмануть болезнь и не дать ей окончательно разрушить мой мозг. Я хочу сам совершить прыжок в бездну прежде, чем меня столкнут с края, и утащить за собой свою злую Судьбу". К 2001 году в Японии только начали появляться услуги по заботе за тяжелобольными людьми. Мог ли Кадзи дать жене шанс закончить свои дни в заботе и уходе? Или же его поступок это акт чистого милосердия и огромной жалости к страданиям любимого человека? Тяжелая тема, до сих пор не имеющая однозначного ответа.
Помимо вопроса о тяжести убийства из сострадания и темы эвтаназии, в книге поднимаются и темы бессмысленно прожитой жизни, цена карьерного роста, важность семейных отношений и ценностей, подчеркиваются проблемы исправительной системы Японских тюрем, вопросы власти и подчинения, и многое другое. Концовка действительно трогает и заставляет задуматься.
Но у подобной структуры повествования - расследование дела 6 разными участниками - есть и существенный минус. Каждый герой ведет собственное независимое, хоть и не изолированное расследование происшествия. Это приводит к постоянным повторам уже известных фактов, размусоливанию одного и того же предположения, высказанного (!) 6 раз. С точки зрения реалистичности вроде все логично: все герои работают с общими материалами дела, каждому нужно перечитать, перебрать известные факты, снова воспроизвести события преступления от и до, чтобы прийти к какому-то выводу. Но на тексте это выглядит лишним, и к середине книги повторение огромных кусков текста, дословные вставки тех же подробностей, что мы уже читали и 2, и 3 главы назад, стало УЖАСНО раздражать. И следователь, и полицейский, и адвокат, даже финальный надзиратель тюрьмы, ВСЕ ОНИ начинали с того, что повторяли друг за другом одни и те же фразы из досье. Боже, одна только фраза "он бродил по окрестностям в поисках места, чтобы умереть" (Кадзи хотел совершить самоубийство после смерти жены, но не решился) и "Человеку суждено жить под небом лишь полвека" (Кадзи оставил в доме записку с этими словами) повторились раз 20! При всех достоинствах книги, читать это было местами скучно, нудно и однообразно, хотелось пролистывать и пропускать эти куски. Будьте к этому готовы!
"Полупризнание" необычный, по всем параметрам японский роман, который НЕ НУЖНО воспринимать как детектив. Это в большей степени производственный роман о работе полиции, судов, тюрьмы и прочих структур в Японии. Это также и социальная драма о сложных судьбах простых людей, рассказ об их проблемах, семейных неурядицах. Это психологичная проза, поднимающая острые вопросы смерти, эвтаназии, исправления преступников в тюрьме, темы власти, служебного долга. Это отдающаяся болью в сердце история о страшной болезни Альцгеймер, о потери ребенка, об уходе за тяжелобольными стариками. И, конечно, больше всего меня впечатлила близость проблем японского общества русскому человеку, общечеловечность пороков. Рекомендую к прочтению, даже несмотря на серьезные недоработки в плане написания текста.