200 с чем то лет назад Пикабу не существовало. Поэтому то и забанили флотского офицера Акимова за его пост. Но сила пикабу же в том, что пикабушников много.

Предлагаю устроить небольшой поэтический конкурс, продолжающий дело флотского офицера Акимова 200 летней давности. Муз в руки и пишем эпиграммы, посвященные Исаакиевскому собору)

Но сначала - невероятно короткая историческая справка:

В 1735 году Исаакиевская церковь бывшая на том месте нехило пострадала от удара молнии и осадки грунта. Намёк поняли и разобрали от греха. Через 27 лет Екатерина II одобрила идею воссоздать Исаакиевский собор. Строительство поручается архитектору А. Ринальди.

Ожидание:

Ринальди построил шикарное мраморное основание, но тут произошла замена Екатерины II на Павла I и стало не до строительства. Павел I вызвал нового архитектора В. Бренна и дал установку:

"Сроки просраны, дедлайн горит, сделать нужно было ещё вчера, а то будем как Зенит-арена"

Получив начальное ускорение Бренна решил подсократить высоту собора и выкинул на мороз четыре башенки. А главное, могучий и пафосный мраморный низ был завершен на скорую руку кирпичным верхом.  (Тут должен был быть мэм "И так сойдёт", но было бы неудобно сравнивать)

Реальность:

А мрамор, подготовленный для облицовки верха в лучших традициях сдали на постройку дачи Павла. Народ у нас остёр на язык, поэтому отреагировал незамедлительно:

Се памятник двух царств,

Обоим столь приличный

На мраморном низу

Воздвигнут верх кирпичный

Автору - флотскому офицеру Акимову - отрезали острый язык и отправили на курорты сибири.

Но благодарные Акимову петербуржцы подхватили

Сей храм покажет нам,

Кто лаской, кто бичом,

Он начат мрамором,

Окончен кирпичом.

Позднее, при императоре Александре I, Огюст Монферран предложил современный нам проект собора и позорные кирпичные стены начали разбирать для его реализации.

Но петербуржцев было не унять:

Сей храм трёх царств изображение:

Гранит, кирпич и разрушение.

Возведение собора растянулось почти на 40 лет, так что у наших со­седей, финнов, даже появилась поговорка: «Строится так же долго, как Исаакиевский собор». Затем было много всякого. Советская власть делала его антирелигиозным музеем. Затем просто музеем. А теперь он безвозмездно передан РПЦ. Событий много, а эпиграмм мало)

Я сделаль:

Вновь памятник тот храм

Ведь вновь сменилась эра

В том царстве правил ум

А в этом царстве - вера

(В храме был подвешен маятник Фуко - физический прибор, демонстрирующий суточное вращение земли. В настоящее время демонтирован)

Или так:

Храм - летопись эпох, как это ни паршиво:

Гранит, кирпич, музей и жажда до наживы.

Милости просим ваши варианты в комментарии)

(По стихотворению В.В.Маяковского "Что такое хорошо и что такое плохо?")

Крошка сын

к отцу пришёл,

и спросила кроха:

— В Бога верить

х о р о ш о

или это

п л о х о? —

У меня

секретов нет, —

слушайте, детишки, —

папы этого

ответ

помещаю

в книжке.

— Если вера

крыши рвёт

чокнутым пройдохам, —

каждый знает —

это вот

для рассудка

плохо.

Помолившись,

попросил

Мира

в целом свете.

Это —

очень хорошо

и большим,

и детям.

Если

брюхо у попа

не пролазит

в двери,

то

в его

блаженство я

ни чуть-чуть не верю.

Если

батюшка

седой

мил и добродушен,

с ним поделишься

бедой —

сразу

станет лучше.

Тетенька

за РПЦ

тащит в суд мальчишку,

я такую

не хочу

даже

вставить в книжку.

В спас медовый медом

дед

угощает деток,

дай Бог

еще долгих лет

дедушке

за это!

Этот

давится слюной

в споре

с атеистом,

вывод

просится такой —

сам, поди,

нечистый.

Этот верует,

но вслух

не кричит

об этом.

Знай же,

для такого двух

мне не жаль

куплетов.

Если в прорубь

ты зимой

лез не ради фото,

то тебя

в пример другим

приводить

охота.

Если

храмов в городах,

как

грибов под осень,

а строительство

больниц

под большим

вопросом,

то придет

тебе на ум

от такой

картины —

здесь не вера

правит бал —

алчные

кретины.

Помни

это

каждый сын.

Знай

любой ребёнок:

то, что ты –

христианин,

никакой

не подвиг.

Если к людям

добр ты

и отзывчив

к просьбам,

от твоей

от доброты

Богу

больше пользы.

Мальчик

радостный пошёл,

и решила кроха:

«Буду

верить х о р о ш о,

и не буду —

п л о х о».

Не каждый здесь поймет
О чем хочу сказать -
Мы верим тем, кто лжет,
Кто хочет подчинять.

Кресты поверх земли
Все чаще в золотом,
А может быть - в крови
Под старым алтарем.

Карманы у святых,
Лишь тянут нас к земле...
За тридцать золотых -
Купаемся в дерьме.

Одни идут во мрак,
Другие - за крестом...
От шороха бумаг
Мы все покрылись льдом.

Смываются грехи
За громкий звон монет.
Мы все плывем в любви -
В любви, которой нет.

Пророк с одной рукой
Дает нам силы жить.
Довольные собой,
Хотим себя убить.

И снова - к алтарю
С сияющим лицом -
"Я золота хочу!
Неси его в мой дом!
А вы должны ползти!"
Но хочется летать...
Не вам, пустые рты,
Нам крылья обрывать!

И мы летим на край,
Взмахнув кривым крылом.
Надеемся на рай
В войне бобра с ослом...

Он обречен на них,
А может быть - на нас -
Тот мир, в котором жить
Все время и сейчас.

Мы тратим свою кровь,
Запястья окропив,
И плачем вновь и вновь,
Ни разу не любив.

Сто тысяч подождут,
Кто их освободит,
На деле - старый кнут
На новый заменив.

Спалив себя дотла -
Желаем быть огнем,
А после - жить с нуля,
Давиться каждым днем.

Дары святых небес
Упали с облаков.
Господь ты, или бес?
Мы спросим у оков.

Один прибитый гвоздь
К стене, внизу креста,
Его перевернет -
Такие вот дела...

Ответов на вопрос
Никто не сможет дать -
Неверно вбитый гвоздь -
ТАК КАК ЕГО ВБИВАТЬ???

Они идут под звон колоколов,
Подаренных тамбовскою братвою.
Они поют. Ещё не слышно слов.
Так псы цепные тёмной ночью воют.

Иваны, вдруг познавшие родство,
Несут хоругви на железных пиках
И дикое, тупое естество
Начертано на их славянских ликах.

Когда своей трёхпалою рукой
Борис крестился, мы ещё шутили:
«Какой он милый, пьяненький какой» -
И дом ему Ипатьевский простили.

Когда Лужков в обители пловцов
Решил пятишеломный храм отгрохать,
«Ведь помнят, помнят дедов и отцов» -
Мы продолжали умилённо охать.

Когда с экрана робок и картав,
Учил нас вере Ванька Охлобыстин,
Не спорили мы с пеною у рта
Ни об одной из нам понятных истин.

А жизнь летит, как песенка Алсу
Всё, вроде, так, как мы с тобой хотели:
Шинкует на Поклонной колбасу
Змеиную – Георгий Церетели.

Но почему сомнение в лице?
А вера и надежды льдинкой тают?
Не потому, что РАО РПЦ
На божий свет тарифы повышает?

Чубайс зажёг на пасху фонари
Кулич ашанский катится в корзинах
И по Рублёвке в храм летят шныри
С мигалками на чёрных лимузинах.

Они, забыв про божий фейс-контроль,
На исповеди лгут, как жёнам дома,
Для них «Христос восересе» - как пароль,
Которым можно обмануть Харона.

Эдем в Барвихе, ангелы «в размер»
И с Павлом Пётр в погонах на воротах,
И дерево познанья, крупномер,
Цветёт в саду для сына-идиота.

Крестясь от кошелька до кобуры,
Безмозглый лоб соединяя с пузом,
Они поют про лучшие миры
Свой вечный гимн Советского Союза.

Они стоят на службе в полный рост,
Их главный даже, говорят, крестился,
И ясно всем, что «номер первый» пост
Из мавзолея в храм переместился.

Они стоят как клоны «самого»,
Герои недокраденной России
И жадно ловят каждый вздох его,
Собой провозглашённого мессии.

«Просфорку дай, кагорчика налей!
Неплохо помолились так, конкретно»
Лимоновские дети мне милей,
Чем крёстный ход под путинским портретом.

Они – готовы. Лишь приказа ждут,
В глазах ни мысли нет, ни сожаленья.
Прислушайся, они уже идут
К тебе идут. Без веры и сомненья.