ЛЕГЕНДА 1-Й УДАРНОЙ. ВСЕОБЩИЙ ЛЮБИМЕЦ. Звали бойца Федор Чистяков.

На каждом фронте, в каждой армии были живые легенды – люди, которых знали все. Был такой всеобщий любимец и в 1-й Ударной армии, которая в 1942 году вела бои по окружению Демянской группировки противника. Звали бойца Федор Чистяков, и был он не плакатным, а своим, родным героем: и воюет отменно – не пулеметчик, а прямо мастер огня; и подвиги совершает необыкновенные, и на всякие воинские хитрости неистощим, и за словом в карман не лезет, и все умеет, и не унывает никогда. В общем, чистый Василий Теркин – «На войне лихой солдат, на работе – хоть куда...»:

А начинал свою военную биографию Федор Чистяков поваром в 5-м лыжном батальоне 1-й Ударной.

Армейский повар – профессия, казалось бы, мало героическая, но очень уважаемая на войне – без еды много не навоюешь! И повара, перемешивая солдатскую кашу в котлах и подкладывая дрова в топки кухонь, делали все от них зависящее, чтобы накормить фронтовой люд. А сколько раз, побросав черпаки и ножи, экипажи кухонь огнем и штыком отбивали атаки прорвавшихся немцев! Мало кто знает, что открыл счет «золотому» героизму в первые дни войны батальонный повар, сержант Иван Павлович Середа. Подвиг его был редкостным, даже с оттенком юмора: с топором в руках он захватил немецкий танк и пленил его экипаж. Как шутили красноармейцы, повар Иван Середа стал Героем Советского Союза, не отходя от кухни, действуя простым топором. Случилось это в июле 1941 года на Северо-Западном фронте, при обороне Даугавпилса.

Вот таким же поваром – находчивым, предприимчивым, не теряющимся в самых безвыходных ситуациях, был Федор Чистяков. Бойцы вспоминали, что когда не было возможности приготовить приличный обед, Федор мог под бомбежкой напечь на саперной лопатке блинов и накормить уйму народа.

Не растерялся он и февральским днем 1942-го, когда над новгородской деревней Язвы, только что отбитой его родным 5-м лыжным батальоном, закружил разведывательный самолет. Вскоре появились «юнкерсы». Бойцы и жители прижались к стенам домов, глядя на ревущие бомбардировщики. К комбату Славнову, уже готовому дать команду рассредоточиться и залечь в снег, вдруг подбежал красноармеец:

– Товарищ комбат! Сигнал, сигнал надо им дать! – он показал на трофейную ракетницу.

– Пали, – понял комбат его замысел.

Одна за другой взвились ракеты, принятые немцами за обозначения своих войск. «Юнкерсы» закружились над деревней, а боец уже пускал сигнальные ракеты в сторону немецкого гарнизона. Эскадрилья развернулась и высыпала бомбовый груз на свои части.

– Кто этот парень? – поинтересовался Славнов у комиссара.

– Федор Чистяков, повар хозчасти.

Сметливого и расторопного повара командир батальона Славнов взял к себе ординарцем. И ни разу не пожалел: Федор оказался не только отличным связным, а еще и классным пулеметчиком. Он фанатично любил оружие и знал в нем толк – до войны работал слесарем на оружейном заводе в Сестрорецке. В свободное время Чистяков вместе с техником-лейтенантом Овсянниковым ремонтировал батальонное оружие. Дело пошло настолько успешно – «у нас да не пойдет!» - что, покончив с ремонтом стрелкового оружия, они сумели даже превратить в дот основательно покореженный танк Т-26.

В конце мая 1942 года лыжные батальоны, принимавшие участие в сражении под Москвой и затем в районе Старой Руссы, объединились в 44-ю стрелковую бригаду. 5-й лыжный батальон был преобразован во 2-й стрелковый. Он расположился в центре фронта бригады, занимая старорусские деревни Харино, Фларёво, Астрилово, Тур-гора, Дорожкино, Ушенец, Овчинниково. Маленькие гарнизоны в этих деревнях должны были стоять насмерть: в случае прорыва на этом участке враг мог выйти на Холмский тракт, в тыл 1-й Ударной армии. И все знали: этот прорыв обязательно будет.

В полночь 6 июня 1942 года гитлеровцы двинулись на прорыв на участке Славнова. Замысел был очевиден: уничтожить гарнизоны, затем, развивая успех, расчленить оборону, разбить бригаду на части, выйти на Холмское шоссе в тыл войскам 1-й ударной армии, облегчив тем самым положение своей окруженной демянской группировки. Под ударом оказались гарнизоны в Харино, Фларёво и Астрилово.

– Прёт навалом! – кричали по связи командиры гарнизонов. – Убитых вокруг тьма. А «гермáн» все подбрасывает!

Гарнизоны отбивали атаки примерно полутора тысяч фашистов. Находившийся на КП ординарец комбата Чистяков нервно прислушивался к рокоту боя: он очень беспокоился за Астриловский гарнизон. Там на 37 бойцов наседают с двух сторон около 700 гитлеровцев, а в роте – единственный батальонный «максим», собранный самолично им, Чистяковым, из найденных частей.

– Товарищ комбат! Разрешите мне туда! – взмолился Федор, указывая в сторону Астрилово. – Там станкач, расчет неопытный, случись задержка, ребята могут растеряться, а этой машине нельзя молчать.

Получив разрешение и закинув за спину самозарядную винтовку и вещевой мешок с боеприпасами, Чистяков тут же скрылся в дыму разрывов. Он подоспел вовремя: астриловцы явно не успевали отбивать атаки фашистов с разных направлений. На месте Чистяков обнаружил: расчет вышел из строя, в пулемете неисправность. А фашисты подбирались с трех сторон, и до полного окружения гарнизона оставались минуты. Федор не растерялся. Его действия в бою всегда отличались хладнокровием, четкостью. Изловчившись, он вытолкнул куском гнутой проволоки расплющенную гильзу. «Максим» в его руках ожил, и Федор открыл огонь. Пустые ленты ему набивали раненые бойцы. Пулемет разогревался, вода в кожухе закипала, ее выливали и заливали холодную. Вести огонь через амбразуры было уже невозможно: они были забиты землей, развороченной снарядами. Тогда Чистяков выставил пулемет на крышу дзота. Теперь он видел все вокруг и бил без прицела, глядя на врага поверх щита пулемета.

Подступы к Астрилову были завалены трупами, но гитлеровцы снова и снова бежали в атаку. Накрыть их было нечем. Боеприпасы к минометам давно кончились, и минометчики оборонялись вместе с пехотинцами. Батарея вражеских зениток открыла беглую стрельбу, нащупывая станковый пулемет. Федор затащил «максим» в укрытие, заменил раскаленный ствол, залил в кожух холодную воду и вновь открыл огонь. Казалось, он заговоренный, и пули минуют его. Но это только казалось: он уже был ранен в руку, каска пробита в нескольких местах осколками снарядов. Тем временем враг бросил на поредевший гарнизон, отсеченный от батальона, как ветка от дерева, новые силы. Теперь все обрушилось на дзот Чистякова. Пулемет замолчал: набивать ленты было некогда и уже некому. Федор взялся за автомат, потом бросал гранаты, а потом пошел в ход и пистолет. Натиск врага снова удалось отбить. Железо не выдерживало боя, ломалось, плавилось, требовало замены, отдыха. А горстка защитников Астриловского гарнизона стояла непоколебимо. В самый критический момент кто-то из бойцов подполз к Чистякову и бросил ему ленту:

– Держи! Последняя! Патронов нет!

Эта последняя лента оказалась в тот миг решающей. Шесть часов двадцатилетний ленинградский парень Федор Чистяков отбивал вражеские атаки… Враг не прошел. В живых от всего гарнизона осталось всего 8 человек. Горстка бойцов Астриловского гарнизона так измотала гитлеровцев, что те выдохлись.

За этот бой младший сержант пулеметчик Федор Чистяков был награжден орденом Ленина.

Вскоре Федору было присвоено звание младшего лейтенанта и поручено командование пулеметным взводом.

Совершив марш, 2-й стрелковый батальон занял рубеж вдоль реки Редья. У села Поддорье взвод Чистякова прикрывал одно из самых главных направлений – шоссейную дорогу, ведущую в тыл частей бригады. Основная позиция взвода была засекречена и огня не вела. Здесь был построен мощный дзот – крепость из толстых бревен с амбразурами для кругового обстрела. Дзот был замаскирован ветками, обнесен земляным валом, подступы к нему заминированы управляемыми фугасами. Его прозвали «Дом Чистякова». Кроме «максима», у запасливого Чистякова были противотанковые ружья, гранаты, зажигательные бутылки КС. Приблизиться к дзоту было непросто даже танку. А еще там было паровое отопление!

Но бойцы Чистякова не отсиживались в этом уютном жилище. Если один «максим» внимательно смотрел через амбразуру и молчал, то другие кочевали по заранее подготовленным позициям, трудились, загоняя в топи фашистских десантников. И не только пехоту. Вражеские самолеты опасались низко летать над позициями. Но одного такого разведчика Федор сумел-таки подбить. Чистяков вообще был неистощимым выдумщиком по части разнообразных приемов боя и ежедневно придумывал что-то новое. А когда по другую сторону шоссе «поселился» в дзоте не менее отважный офицер – Шура Окунева, гитлеровцам вообще не стало житья. Шура мастерски владела оружием, и огонь ее кочующих пулеметов не раз сметал все живое на тракте, по которому шло снабжение немецких войск.

В один из октябрьских дней 1942 года в батальон приехал Михаил Светлов, специально – познакомиться с Федором Чистяковым и пулеметчицей Шурой Окуневой. Увидеть легендарного автора «Каховки» и «Гренады» в затерявшемся среди болот и лесов батальоне, на равных говорить и шутить с ним – такое было похоже на сказку. За столом все освоились, разговорились. Светлов стал расспрашивать Федора Чистякова о фронтовом житье-бытье, о детстве. Тот от волнения с трудом подбирал каждое слово

– Что ж ты такой застенчивый? – спросил Светлов, пряча улыбку. – Я только и слышу вокруг: Чистяков, Чистяков, отчаянный человек, а тут штатского испугался, хотя, конечно, и со шпалами в петлицах.

– Да не вас я испугался, – неожиданно бухнул Федор, – а вашего языка. Говорят, с вами надо держать ухо востро, иначе засмеете.

– А все же мне очень интересно – неужели тебе неведом страх?

– Еще как ведом, – осмелел Чистяков. – Бывает, так сожмет внутри, вроде морозный ком под ложечкой. Но стоит его пересилить, превозмочь, он и рассосется.

– Рассосется, говоришь? Хорошо сказано, – беззвучно засмеялся Светлов, – Рассосется, значит. Это уже опыт... Нелегко, видно, дался?

– Точно, – подтвердил Федор. – Я с малых лет в себе выдержку вырабатывал. Тут главное – не теряться, не унывать, держать в себе веселый дух. Веселого, мне кажется, пуля жалеет, а может, и побаивается...

Все видели, что Михаилу Аркадьевичу по душе пришелся обстоятельный парень.

Какой хороший получился вечер! Светлов чувствовал себя уютно, по-домашнему. Комбата Славнова уговорили спеть под гитару, и хотя петь он любил, страшно извинялся за охрипший от сидения в болотах голос. Но Светлов успокоил: «Ну, мы тоже не Лемешевы, давай все вместе, и виноватых нет». Пели далеко за полночь, шутили, смеялись. Все были счастливы хоть на один вечер забыть о войне и невзгодах. Через две недели, развернув армейскую газету «На разгром врага», весь батальон читал новое стихотворение Михаила Светлова «Песня о дружбе».

Федор Чистяков был тяжело ранен в первых числах ноября 1942 года. Один из бойцов его взвода решил повторить подвиг Чистякова: сбить из своего пулемета немецкий самолет-корректировщик. Пулемет, из которого стрелял боец, держали засекреченным на случай отражения внезапной атаки врага. С первых же выстрелов недисциплинированный пулеметчик демаскировал себя и вызвал ответный огонь. Подбежавший Федор успел оттолкнуть товарища и спас его, а сам был прошит вражеской очередью.

Не рискуя везти раненого за двадцать километров по ухабам до медсанроты, Славнов вызвал в батальон хирурга, а сам побежал к Федору. Тот внешне был спокоен, даже шутил, как всегда.

Прибывшие через 8 часов врачи ничего сделать не смогли. В ночь на 3 ноября Федор скончался на операционном столе в деревне Самбатово.

Смерть Федора Чистякова как большую утрату восприняли все в батальоне и бригаде. «Не уберегли…», – комбат Славнов был так подавлен случившимся, что не смог сказать прощального слова на могиле дорогого ему человека: спазмы перехватили горло.

Похоронили Федю на окраине Самбатова (теперь это Поддорский район Новгородской области). Выбрали холмик у речушки, сделали металлическую оградку, поставили самодельный памятник с его фотографией. После войны, когда прах погибших переносили в братскую могилу, памятник убрали.

Федор Чистяков был навечно зачислен сначала в списки батальона, потом – полка. Его имя первым называлось в строю...

Далекий мир за гранью облаков

Становится все менее огромным.

Мой пулеметчик

Федя Чистяков,

Мой мальчик дорогой,

Тебя я помню, помню.

Забыть я не могу и не хочу,

С тобой брожу по северным болотам...

И вижу снова я, как по врагу

Мальчишка русский водит пулеметом.

(М. Светлов)

Чистяков Федор Федорович 1922 – 2 ноября 1942

Его имя носит улица новгородского с. Поддорье

Герой произведений М.А. Светлова. Уроженец г. Сестрорецка

Будем очень рады ссылке на наш проект:) http://ant53.ru/article/72/

http://ant53.ru/article/72/