yur6094

Любовь Алексеевна Кулакова  – 3-кратная чемпионка СССР по лыжным гонкам, чемпионка СССР по мотокроссу, чемпионка СССР по горнолыжному спорту, заслуженный мастер спорта СССР. «Снежная королева», как все ее называли.Партизанка Великой Отечественной войны, погибла в боях за советскую Родину.

Люба Кулакова родилась 9 июня 1920 года в Москве. Она была шестым ребенком в семье рабочего-маляра Сокольнического вагоноремонтного завода Алексея Никитича Кулакова и его жены  Евдо­кии Трифоновны (1888-1951).

Семья жила на 1-й Гольяновской улице в двух маленьких комнатках одноэтажного деревянного дома бедно, но дружно. Люба пошла в школу лишь в 8 лет.

В 1927 году оказался смертельно болен отец, Алексей Никитич.Мама Любы, Евдокия Трифоновна, в 40 лет осталась вдовой с  детьми.

Однажды зимой, будучи еще младшей школьницей, Люба вытащила из-подо льда незнакомого ей мальчика лет семи. Ребята, как всегда, катались с крутой горки на санках, санки съезжали на замерзший пруд. Но было одно место на пруду со слабым льдом: старались не кататься там, да новичок не знал этого. Он разогнался изо всех сил, и его санки помчались по льду. Вдруг – треск, и он вместе с санками (даже крикнуть не успел) провалился под лед. Его, мокрого, оглушенного и испуганного, Люба вытащила из прору­би. А сама легла на лед и еще пыталась выудить шапку и санки паренька. Затем отогнала ребят от проруби и пошла домой сушиться.

Любку знала вся улица, на которой она жила, и вся Гольяновка, и Большая почтовая, куда она водила драться гольяновских мальчишек. Огороды и сады Ухтомки хорошо помнят оголтелую компанию под предводительством светловолосой и отчаянной девчонки.

Люба, сколько себя помнила, всегда каталась на лыжах. У нее было потрясающее чувство равновесия, она могла свободно ехать даже на одной лыже!

В четырнадцать лет — 25 марта 1935 года — Люба Кулакова заняла первое место в районных соревнованиях по лыжам среди школьников.

В 1936 году Люба впервые участвовала в чемпионате СССР по лыжам среди девушек на дистанции 5 километров. И... проиграла.И на следующих соревнованиях в Свердловске в марте 1937 года тренер отдала ей свои лыжи фирмы «Лямпинен». И Кулакова стала чемпионкой страны, показав абсолютно лучшее время не только среди девушек, но и среди женщин-мастеров спорта.

Подоб­ного еще не случалось на чемпионатах СССР. В это не все поверили, некоторые из судей решили, что произошла ошибка. Был устроен перезабег (это единственный случай в истории лыжного спорта: почти сразу после состоявшегося соревнования, не дав никакого времени на отдых, заставить лыжницу пробежать эту дистанцию еще раз!). Люба пошла вто­рой раз и показала такое же блестящее время (каков потенциал у 16-летней спортсменки!). Так сенсационно Люба стала в первый раз чемпионкой СССР среди девушек.

В 1938 году Кулакова становится чемпионкой СССР на 5-километровой дистанции среди женщин.

Кроме лыжных гонок метала гранату, преодолевала полосу препятствий ГТО.

В 1939 году Люба пришла второй, участвуя в 10-километровых массовых велогонках.

Она имела водительские права и отлично ездила на мотоцикле. В самом начале 1940 года на соревнованиях по мотокроссу в г.Горьком она победила на дистанции 5 км.

Горнолыжным видом спорта Люба специально не занималась. Но в ее характере было ошеломлять и удивлять. 2 апреля 1941 года Люба стала победительницей в соревнованиях по слалому и скоростному спуску с гор.

Специалистам было ясно, что эту блестящую спортс­менку ждет большое спортивное будущее.

С 1937 года Люба Кулакова – самая сильная и разносторонняя лыжница страны. «Снежная королева», как все ее называли.

Но всё перечеркнула война. Люба ушла на фронт.

Ушла действующей чемпионкой страны.

На фронт она просилась с первых дней войны, подавала заявление за заявлением. В военкомате ей неизменно отвечали отказом: «Вы лучшая лыжница страны. И мы обязаны вас беречь». Мужчины-спортсмены, когда-либо добившиеся чемпионского звания, на фронт не призывались, у них была «бронь». Это был «золотой фонд страны», который нужно было сохранить. Однако многие из них добились отправки на фронт.

Из женщин-чемпионов страны этого добилась только Люба Кулакова. Это была девочка, которая никого и никогда не бросала в беде – ни провалившегося под лед незнакомого ей мальчишку, ни смертельно больного отца, ни родную страну, на которую напали враги. «Не бойся за меня. Я же сильная», – говорила она своей маме в последние минуты перед отправкой на фронт. Это был человек, для которого существовало только одно слово – «Победа».

Люба Кулакова перед отправкой на фронт.

Всю зиму 1941–42 гг. Люба работала инструктором лыжного спорта – занималась лыжной подготовкой молодых бойцов в Отдельной мотострелковой бригаде особого назначения (ОМСБОН) под Москвой. В короткий срок сумела обучить большую группу бойцов. Во время ночных тренировок с выполнением условных боевых задач Люба совершала с ними марш-броски на 30-40 километров, при этом задавая такой темп, что ребята порой валились с ног. А она подбадривала: «Тяжело в учении, легко в бою».

Её наградили медалью «За оборону Москвы». Но Люба по-прежнему рвалась на передовую, где можно было самой участвовать в боях.

В январе 1942 года ее просьбу удовлетворили и зачислили в партизанский разведывательный отряд «Сатурн», направляемый в тыл врага для выполнения особых заданий командования, – фактически это был разведывательно-диверсионный спецназ. В задачи отряда «Сатурн» входила разведка Смоленска с его пригородами, где располагались военные объекты, штабы и службы немецких армий «Центр». В состав отряда «Сатурн» входило 27 человек: двадцать шесть отлично подготовленных бойцов-мужчин и только одна девушка – Люба Кулакова.

Несколько суток партизаны добирались до линии фронта. Шли ночами, днем отсыпались в селениях.

Переход партизанскими отрядами линии фронта зимой 1941–42 годов осуществлялся на лыжах. Снег и грязь, и сотни километров пути. А за плечами у каждого бойца по 50 кг снаряжения: оружие, запас патронов, медикаменты, продукты, взрывчатка, батареи для раций...

Зима 1941–42 годов оказалась на редкость снежной. В лесу снежный покров достигал метровой толщины. Протаптывали лыжню поочередно, путь был настолько изнурителен, что идущие впереди менялись через каждые сто метров. Из-за тяжелой поклажи лыжи проваливались в снег на полметра. Последний лыжник тащил за собой елку: по заметенной лыжне труднее определить количество прошедших людей.

Партизанский отряд разместился в шалаше посреди леса: на поляне расчистили от снега большую яму, диаметром метров пять. Из длинных жердей и еловых веток над ямой соорудили высокий шатер, но верхнюю часть оставили открытой, чтобы выходил дым от костра, который должен был гореть все время: в феврале и марте 1942 года стояли сильнейшие морозы.

На Любу была возложена основная задача получения разведданных. Для этого ей, неоднократной чемпионке СССР по лыжам, приходилось ночами прокладывать лыжню к Смоленску, петляя по лесам и полям, обходя деревни, переполненные гитлеровцами. За ночь она проходила более 100 км!

В Смоленске Любе Кулаковой помогала разведчица из соседнего партизанского отряда Лида Младова, до войны – местная учительница, впоследствии казненная гестаповцами.

Добытые Любой Кулаковой сведения сразу же обрабатывал командир отряда Анисим Воропаев, а радист их шифровал и направлял в Москву радиограммы. Бесценная информация, добытая Любой Кулаковой, позволила предотвратить десятки диверсий, спасти сотни человеческих жизней, уберечь от разрушения важные промышленные и военные объекты.

Она выполнила немало заданий в смоленских лесах. И всегда показывала бесстрашие, смелость и стойкость.

23 апреля 1942 года, после успешно выполненного задания по уничтожению немецких полицаев, разведгруппа, в которой была Люба, попала в танковую засаду. Против двенадцати разведчиков фашисты направили три танка, пятьдесят автоматчиков и отряд конницы. Подпустив партизан на близкое расстояние, гитлеровцы обрушили на них шквальный огонь. Начался неравный бой. Под внезапным пушечно-пулеметным огнем около деревни Линьки погибли пятеро партизан.Среди них была Люба.

Ныне их останки покоятся в братской могиле в селе Каспля Смоленской области.

Так в 21 год оборвалась жизнь замечательной девушки, прославленной лыжницы, смелой разведчицы.

Воинский подвиг Любы Кулаковой посмертно отмечен орденом Отечественной войны II степени. И также посмертно, в 1942 году, она удостоена высшего спортивного звания – заслуженный мастер спорта. За все годы, прошедшие с момента учреждения этого звания в 1934 году, звание заслуженного мастера спорта СССР было присвоено более чем трем тысячам (!) спортсменов. И только одна спортсменка, москвичка Любовь Кулакова, удостоена этого высокого звания посмертно…

http://moypolk.ru/soldiers/kulakova-lyubov-alekseevna

Роберт Александрович Клейн, капитан, разведчик партизанского отряда имени Чапаева. Родился 9 марта 1913 года в с. Кривцовке Камышинского района Волгоградской области. Немец. В 1931 году в г. Марксе окончил автомеханический техникум. В 1932 году по комсомольской путевке ушел в Красную Армию. После двухлетней службы на Дальнем Востоке был командирован на учебу в Ульяновскую бронетанковую школу имени В.И. Ленина, которую окончил в 1937 году. Великую Отечественную войну встретил на Юго-Западном фронте в звании старшего лейтенанта, в должности командира танковой роты.

12 сентября 1941 года под г. Остер был тяжело ранен и в бессознательном состоянии остался на поле боя. Местными жителями был подобран и укрыт от гитлеровцев.

Весной же в селе, где он прятался, остановился немецкий механик Крейс, ехавший к месту нового назначения заведующим армейским гаражом в городе Переяславе Киевской области. Убив завгара и завладев его документами, Клейн прибыл к месту его службы и успешно устроился на его место. Из русских рабочих гаража Клейн сколотил подпольную группу. Однажды подпольщики подожгли гараж и, угнав 12 лучших машин, уехали к партизанам.

Начались партизанские будни.

Боевые партизанские операции Клейна поражают своей отвагой и какой-то невероятной виртуозностью: истребление оккупантов и их прислужников, уничтожение или захват военного имущества противника, нарушение стратегических планов врага, добывание ценнейшей оперативной информации о намерениях противника. Очень многие из них Клейну удавалось проводить с минимальными потерями, а иногда и без единого выстрела.

Вот как вспоминает об этом один из его однополчан Дважды Герой Советского Союза Владимир Лавриненков: «В нашем соединении была организована группа, которая действовала в тылу врага под видом гитлеровцев, командовал ею Роберт Клейн. Почти ежедневно пригонял он с задания несколько грузовиков и легковых автомобилей, иногда груженых богатыми трофеями. Техника передавалась войскам, продовольствие шло партизанам, а немецкая форма расхватывалась желающими пополнить группу Клейна».

Однажды в партизанскую засаду попала штабная колонна. В числе пленных оказался полковник генштаба, а среди трофеев – Вальтер с дарственной надписью от Гейнца Гудериана.

Используя эти артефакты, Клейн «инспектировал» гитлеровские военные гарнизоны, жандармские и полицейские управления, проверял их вооружение, вещевое и продовольственное обеспечение, а также оставлял взрывные устройства в местах скопления офицеров и солдат противника – в ресторанах, кинотеатрах, столовых, клубах.

В сентябре 1943 года штаб партизанского движения Украины Клейн поставил бригаде задачу задержать отход 4-й танковой армии противника, не допустить занятия ею заранее подготовленного рубежа обороны на правом берегу Днепра и тем самым облегчить войскам Воронежского фронта форсирование реки.

Выполнить задание взялся Клейн. В напарники он взял Александра Тканко. Этот профессиональный диверсант был ещё осенью 1942 года сброшен в составе парашютного десанта в  Волчанском районе Харьковской области с заданием разрушить вражеский аэродром, находившийся близ сел Великий Бурлук и Белый Колодезь. Тогда десантниками на аэродроме было уничтожено 14 бомбардировщиков и два истребителя, а все девять десантников во главе с Тканко присоединились к партизанам.

И вот теперь Клейн переоделся в форму того самого полковника, а Тканко нарядили шофёром-фельдфебелем.

Александр Тканко.

И вот роскошный Опель-Адмирал остановился возле немецкой переправы через Днепр у села Григоровка. Клейн вышел из машины, вызвал к себе начальника переправы и, отрекомендовавшись уполномоченным фюрера, приказал:

- За Днепр ни одной машины не пропускать! Армия должна удержать плацдарм на левом берегу реки и ждать подходящие с запада резервы. Отсюда по плану фюрера начнется новое наступление...

Начальник переправы начал выполнять приказ «полковника». Отступающие части возвращались обратно и занимали оборону на указанном Клейном рубеже. Командиры немецких частей были недовольны таким решением. Начальник переправы потребовал от Клейна документы и письменное подтверждение приказа. Наступила критическая минута. Тканко уже полез под брезент за ручными гранатами: в случае провала он должен был бросить гранаты, ворваться на переправу, подальше от берега, и подорвать машину. Но тишину вдруг прорезал яростный крик Клейна:

- Именем фюрера! - «Herr Oberst» выхватил Вальтер табличкой с монограммой Гудериана и в упор застрелил начальника переправы.

Выстрел положил конец сомнениям немецких офицеров. Они окончательно убедились, что перед ними человек, облеченный неограниченной властью. Приказ «представителя фюрера» стал выполняться с еще большим усердием.

Шесть часов распоряжался Клейн вражеской переправой. Перерезав провод, ведущий к заложенным под переправу зарядам взрывчатки, он уехал. По сигналу маленькой походной рации, скрытой в камышах вблизи места событий, наша авиация успешно разбомбила скопление вражеской техники на правом берегу у переправы. Скученные у реки части понесли потери и были рассеяны, а подразделениям 57-й гвардейской танковой бригады 3-й гвардейской танковой армии удалось форсировать Днепр по неповреждённой немецкой переправе и захватили Букринский плацдарм.

О подвигах и боевых операциях, проведенных Робертом Клейном, написано достаточно много, о нем повествуют в своих книгах К. Кайсенов «Из когтей смерти», Г. Алексеенко «Шли на битву партизаны», П. Вершигора «Рейд на Сан и Вислу», А. Эвентов «Люди легенд», В. Лавриненков «Возвращение в небо» и многие другие.

За героизм и беззаветное служение Отечеству Роберт Александрович Клейн был награжден Золотой Звездой Героя Советского Союза и орденом Ленина, а так же орденами Богдана Хмельницкого 3-й степени, Отечественной войны 1-й степени, многочисленными медалями. Через 20 лет после окончания войны польские правительство отметило его высшими государственными наградами за воинские заслуги: золотыми крестами «Виртути Милитари» и Грюнвальда.

После войны Роберт Александрович проживал в Орле, всю жизнь он оставался верным своим профессиональным пристрастиям и любви к технике. Работал начальником Орловского автотранспортного управления и за трудовую доблесть был награжден Орденом Трудового Красного знамени. Умер Роберт Александрович в 1990 году.

И сегодня его жизнь, боевая биография, трудовая деятельность являются одной лучших страниц нашей истории и предметом гордости многих поколений его земляков.

http://krasnoarmejsk.org/Kleyn-Robert-Aleksandrovich/geroj-s...

http://www.konkurs.senat.org/article/B_Sopelnyak.html

http://www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=96

Родился 8 января 1924 года в деревне Покровка ныне Емельяновского района Красноярского края в крестьянской семье. Русский. Окончил 7 классов. Когда началась война уехал в город Красноярск, работал шишельником (готовил снаряды под взрывчатку) на военном заводе в литейном цехе.

В августе 1942 года был призван в Красной Армии Сухобузинским райвоенкматом Красноярского края. Был зачислен курсантом Киевского военного училища связи, которое было эвакуировано в город Красноярск. Прошел ускоренный курс обучения за полгода, после чего попал в Чкаловскую (ныне Оренбургскую) область теперь уже на сержантские курсы. Осенью 1943 года были направлены на фронт.

В боях Великой Отечественной войны с октября 1943 года. Воевал телефонистом взвода связи 1-го стрелкового батальона 1253-го стрелкового полка 379-й стрелковой дивизии (2-й Прибалтийский фронт). Дивизия занимала оборону северо-западнее города Невель (Псковская область), а январе 1944 года участвовала в разгроме невельской группировки противника.

31 января 1944 года северо-западнее города Невель Псковской области при штурме высоты и занятии деревни Нестрково красноармеец Литвиненко, работая линейным телефонистом, под огнём противника устранил 35 порывов на линии связи.

Из интервью с Николаем Евгеньевичем :

- Бывало так, что за день и полчаса времени нет. Немец бьет, линия не работает — там пробило, там пробило. Без связи никак! За эту связь я и был награжден первым орденом Славы III степени. Мне приходилось работать и на коммутаторе, соединять подразделения, роты, морзянку знал. Там все было, и бои были, и фрицев бил.

— Потом нас с Калининского фронта перебросили на 2-й Прибалтийский фронт. Как раз я участвовал в боях за Ригу, вот там я ранение получил, там я немца-то и приговорил. Немцы обычно стреляли наших в живот и смеялись: "Он живой, но он уже мертвец".

Вот, во время боя я заскочил в помещение, а там на каком-то постаменте здоровенный немец-офицер сидел. У него в руках пистолет был, и он сразу же направил его мне в живот. Промахнулся, пуля попала мне не в живот, а в ногу и прострелила навылет.

На нем был пояс с красивым флотским кортиком, а я был с армейским карабином. Офицер не успел увернуться, я ему лодыжки прикладом перебил, и он на меня — брык. Я схватил этот кортик и как ударил от подбородка, так вместе с кителем все располоснул, как у нас говорят, "до хозяйства". Вот так я первого фрица врукопашную и "окрестил".

В боях 14-20 сентября 1944 года в бою у хутора Тяки (Эргльский край, Латвия) красноармеец Литвиненко под огнем сильным огнем противника устранил 59 порывов линии, обеспечив бесперебойную связь.

Приказом по войскам 42-й армии от 16 декабря 1944 года (№849/н) красноармеец Литвиненко Николай Евгеньевич награждён орденом Славы 2-й степени .

Этот орден остался не врученным. В это время, с ноября 1944 года, дивизия был в тылу на расформировании и обращена на доукомплектование 245-й стрелковой дивизии. Связист Литвиненко продолжил службу в составе 3-го стрелкового батальона 904-го стрелкового полка 245-й стрелковой дивизии.

В январе 1945 года, после окончательного формирования, дивизия была включена в состав 1-й Украинского фронта и переброшена в Польшу. Здесь участвовала в Сандомирско-Силезской операции, освобождала города Краков и Катовицы, форсировала реку Одер. В боях в ходе наступления и за удержание плацдарма красноармеец Литвиненко вновь отличился.

В ходе всего наступления под сильным артиллерийским и пулеметным огнем противника обеспечивал бесперебойную связь командиру батальона. Всего им было исправлено 56 порывов линии связи.

7 февраля 1945 года в районе города Пенцих (Германия) в сложных условиях боя, когда линия связи проходила вплотную к позициям врага скрытно пробрался к месту порыва, восстановил связь, затем огнем из автомата истребил около десяти гитлеровцев.

Приказом по частям 245-й стрелковой дивизии от 11 февраля 1945 года (№19/н) красноармеец Литвиненко Николай Евгеньевич награждён орденом Славы 3-й степени (повторно, в нарушение статуса ордена, хотя в наградном листе уже была отметка о награждении орденом Славы 3-й степени).

5 марта 1945 года во время наступательных боев у деревни Розенгрунд на оппельнском направлении (Германия) младший сержант Литвиненко 25 раз восстанавливал под огнём повреждённую линию связи. При отражении очередной контратаки находился в боевых порядках стрелковых подразделение, из личного оружия уничтожил четырёх солдат и офицера противника.

Приказом по войскам 59-й армии от 29 марта 1945 года (№036/н) младший сержант Литвиненко Николай Евгеньевич награждён орденом Славы 2-й степени.

— А самый главный, I степени, "тот, что к сердцу ближе", за что?

— А это уже в Германии Одер форсировали. Я, когда поплыл, напарнику наказал катушку держать, притормаживать, чтобы не путалась. Ой, в валенках и фуфайке. Еле-еле до берега доплыл, и у меня судорогой стянуло ногу. Тут ребята с берега подскочили, схватили меня и вытянули. А кабель был у меня вокруг талии привязан, чтобы не выпустить из рук. Вот за это и наградили. Ужас, конечно! В ледяной воде…

В самом конце войны был ранен, прокладывая линию связи, подорвался на мине. День Победы встретил в медсанбате. В 1947 году был демобилизован. Вернулся на родину.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 июня 1968 года приказ о награждении орденом Славы 3-й степени 11 февраля 1945 года был отменен и Литвиненко Николай Евгеньевич награждён орденом Славы 1-й степени. Стал полным кавалером ордена Славы.

Так и жил в своем доме. Сам. Один. Дети-внуки повыросли, разъехались... Доил коровёнку, держал кур, огород опять же нужен...

Ездил на квадроцикле... рассказывал молодёжи о том, как надо Родину любить.

С внуком.

Умер 9 сентября 2016 года.

https://ria.ru/interview/20150430/1061816146.html

http://www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=4546

http://www.krasrab.com/archive/2011/05/12/01/view_article

Сергей Иванович Колыбин (1912—1983) — лётчик-штурмовик, лейтенант, командир звена 74-го штурмового авиационного полка. Совершил 24 августа 1941 года наземный таран, уничтожив немецкую механизированную колонну.

Родился в селе Сорока Олонецкой губернии (ныне город Беломорск Республики Карелия) в рабочей семье. Отец работал слесарем на лесопильном заводе.

Окончил семилетнюю школу, затем — Петрозаводский железнодорожный техникум. Работал на Мурманской железной дороге.

В 1934 году призван в Красную Армию, в 1936 году окончил лётную школу.

Начало Великой Отечественной войны встретил лейтенантом, командиром звена 74-го штурмового авиационного полка (входил в состав 10-й смешанной авиационной дивизии).

К августу 1941 года на счету лейтенанта С. И. Колыбина — 18 боевых вылетов, 2 сбитых самолёта противника.

...Это случилось 24 августа 1941 года.

Лейтенант Колыбин внимательно смотрел на исчёрканную вдоль и поперёк разноцветными карандашами карту. Командир дивизии генерал- майор Шевченко провёл пальцем вдоль голубой извилистой линии:

- Это Днепр. А вот местечко Окуниново. По мосту через реку фашисты переправляют технику. Сапёрам и морякам Днепровской флотилии взорвать его не удалось. А надо - это приказ штаба Юго-Западного фронта...

Взлетели в 17.15. Высоту набирать не стали, пошли бреющим - так точнее можно было выйти на цель, да и от зениток врага укрыться.

«ИЛ» напарника Олейника летел рядом, буквально крыло к крылу с колыбинской машиной.

Сергей взглянул на карту. До цели оставалось километров пять - шесть. Знаками он показал Василию, чтобы тот несколько отстал и взял чуть повыше. А вот и Карпиловская Гута. Сверху её дома казались игрушечными кубиками. Потом показался плавный изгиб Днепра.

«Сейчас будет Окуниново,— подумал Колыбин.— Где- то здесь должен быть мост».

И тут же он увидел мост, ползущие по нему похожие на больших жуков тупорылые немецкие машины, танки, самоходки, мощные тягачи с длинноствольными пушками.

Махнув крылом ведомому: «Внимание!», Колыбин стал выводить самолёт на цель.

И вдруг заговорили вражеские зенитки. «ИЛ» словно вздрогнул от сильного удара, яркая вспышка ослепила Колыбина. Кабина наполнилась едким ды­мом, запахом горелого масла, жжёной резины.

- Угодили в мотор, мгновенная догадка пронеслась в голове Сергея.

Он рванул назад фонарь кабины, перекрыл кран подачи горючего, чтобы самолёт не взорвался, и автоматически стал отстёгивать ремни сиденья - прыгать! «А задание... Оно должно быть выполнено...»

С трудом выровняв машину, Сергей направил её прямо в середину моста. Чуть не долетев до цели и сделав поправку на ветер, он нажал рычаг сброса бомб.

«Все, прыгать поздно, да и высоты нет,— успел подумать он. Теперь колонна...».

Объятая пламенем машина, словно смерч, пронеслась над головами обезумевших от ужаса фашистов и врезалась в колонну. Раздался страшный взрыв...

Уже на заходе солнца на полевой аэродром опустился весь изрешечённый «ИЛ-2» лейтенанта Олейника. Он, с трудом разлепив запёкшиеся губы, доложил:

- Задача выполнена. Мост взорван. Командир звена лейтенант Колыбин погиб, смертью героя, направив горящий самолёт в колонну техники.

ЖИЗНЬ - ЭТО БОРЬБА

Очнулся он от страшной боли, буквально разламывавшей все тело. Открыл глаза и увидел склонившихся над ним людей в матросской форме: «Свои!»

- Где я? - еле шевеля разбитыми губами, спросил Сергей.

- Молчи, браток, - ответил ему один из моряков. - В плену мы....

В плену! Эти слова, словно молнией, пронзили Колыбина. Он попытался вскочить, но, потеряв сознание, рухнул снова на землю.

...Случилось так, что в момент взрыва самолёта Сергея Колыбина выбросило из кабины на несколько десятков метров в густой кустарник. Здесь его и заметили пленные моряки Днепровско-Бугской флотилии. Воспользовавшись тем, что внимание фашистов было отвлечено пожаром и взрывами на шоссе, моряки подняли и укрыли в середине колонны искалеченного лётчика, только что на их глазах совершившего подвиг.

Так смерть обошла Колыбина во второй раз.

По концлагерю в Страхолесье слух о нем распространился быстро: лётчик разбомбил мост и на горящем самолёте врезался в колонну фашистских танков. Ему, несли, кто что мог - одежду, кусок хлеба, несколько ложек жидкой баланды. А потом пленных погнали дальше. Моряки несли Колыбина, положив на где-то раздобытую небольшую деревянную лестницу...

Резкий толчок вывел Сергея из полудремоты. Эшелон стоял. С лязгом отодвинулись двери вагона, раздались лающие команды фашистов:

- Шнель! Шнель!

Пленные выходили из вагонов. А Сергей не мог даже самостоятельно двинуться - правые нога и рука не слушались. За стеной раздались автомат­ные очереди. Колыбин понял: не выйдет из вагона - охрана пристрелит. Превозмогая боль, он подполз к дверям, и здесь силы оставили его. И вдруг Колыбин увидел внизу, на рельсах, Петра Галагуру, однополчанина, старого друга, пропавшего без вести в первые дни войны. В полку его считали погибшим.

- Петро...- прошептал Сергей.

Тот обернулся и замер, с трудом узнавая в этом исхудалом и почерневшем человеке Колыбина. Взяв Сергея на руки, он бережно опустил его на землю, потом подозвал товарищей и вместе с ними отнёс в барак. Так Колыбин оказался в Брестском пересыльном лагере.

С каждым днём ему становилось все хуже и хуже. На ноге начиналась гангрена. Нужна была срочная операция. Однажды он увидел склонившихся над собой незнакомого мужчину в очках и Петра Галагуру.

- Кто это? - спросил Колыбин.

- Не волнуйся, Серёга, все будет хорошо, - ответил Пётр.- Это доктор.

Да, это действительно был врач Степан Михайлович Жиглинский. Оказавшись в страшных условиях плена, он и здесь остался верен своему долгу. Колыбину была сделана операция, раны промыты и перевязаны, сломанная нога загипсована...

Затем был новый лагерь в Ченстохове. Здесь ему выдали полосатую одежду и отняли имя. Не стало больше Сергея Колыбина, а был просто заключённый № 15714.

Однажды в лагере стали отбирать группу пленных для работы. Колыбину удалось скрыть свои недуги и в числе двухсот других заключённых его перевезли в небольшой городок Регенсбург, что в Южной Баварии. Здесь, в окрестностях, находился один из заводов Мессершмитта. Но попасть туда Сергею сразу не удалось. Увидев его, немец-инженер заорал:

- Почему с палкой? В арбайтлагерь!

Колыбина направили в команду, обслуживавшую лагерь. Он разносил в больших железных баках баланду, которой никогда не хватало на всех. Как-то вечером к нему заглянул молодой парень. Посмотрел на него, а потом вдруг выпалил:

- Слушай, земляк, я к тебе по делу. За консультацией.

- Это ещё за какой - такой консультацией?

- Да мы же знаем, что ты лётчик. Вот и подскажи, как фрицам моторы из строя выводить?

В тот раз Сергей отмолчался, побоялся, что это провокация. Но постепенно он убедился, что Гриша Булгаков действительно член подпольной организации лагеря. И тогда Колыбин подсказал, как надо действовать.

- Ты знаешь, где на моторе свеча?

- Ну, знаю,— недоуменно ответил Григорий.

- Так вот, отверни её, а в отверстие опусти какую-нибудь железку. Ну, скажем, болтик небольшой или гайку. А потом свечу на место заверни. Такой мотор долго не протянет.

Подпольный партийный комитет устроил перевод Сергея разносчиком обеда в цехи. Задача была одна: узнать лучше устройство нового самолёта.

Гремя бидонами и мисками, он бродил по громадным цехам завода, внимательно присматриваясь к новеньким «мессершмиттам". Старался запомнить расположение приборов управления самолётом, порядок их включения. Созрела дерзкая мысль - бежать из лагеря на самолёте.

Подпольная организация решила совершить побег в канун 26-й годовщины Красной Армии. Лететь могли трое -Дмитрий Увдовенко, Леонид Горбатенко и Сергей Колыбин. Лётчики наметили маршрут полета - Регенсбург - район Львова и ждали, ждали подходящего момента. Кому-то из троих должно было повезти.

Как-то, приехав утром на работу, Увдовенко заметил готовый «МЕ-109». Он должен был вот-вот улететь на испытательный аэродром, но лётчиков ещё не было. Другого такого шанса могло и не представиться. Увдовенко показал глазами на самолёт стоявшему рядом Василию Ярышеву. Тот мгновенно все понял и кивнул головой в знак согласия. Ещё секунда –и они в кабине самолёта. Взлетели со второй попытки, но самолёт вдруг резко «клюнул» вниз, задел крылом землю и упал.

Со всех сторон к машине мчались ничего не понимающие фашисты. Открыв кабину, они увидели двух окровавленных людей в полосатой форме. Четыре дня их пытали, но ни одного слова вырвать не смогли. А потом расстреляли.

В лагере начались поиски лётчиков, организаторов побега. Однажды всех пленных построили на аппельплаце.

- Номер 15714!

Колыбин вздрогнул: это был его номер. Сделал шаг вперёд и тут же от удара дубинкой свалился на землю. Его схватили и потащили в комендатуру. Снова били и пытали. Один из гитлеровцев, наступив кованым сапогом на раненую ногу, кричал:

- Мы знаем, что ты лётчик. Кто готовил побег? Ты?

Боль была страшной, но на все вопросы он, сжав зубы, отвечал: «Нет!», «Не знаю!» Его бросили в карцер.

КОНЦЛАГЕРЬ ФЛОССЕНБУРГ

Не добившись от Колыбина признания, фашисты перевели его в концентрационный лагерь Флоссенбург. Пленные называли этот лагерь комбинатом смерти.

Здесь Сергея упрятали в бетонный влажный карцер. На какие сутки он потерял сознание, Сергей не помнит. Очнулся от холода на штабеле трупов во дворе. Очевидно, его приняли за мертвеца и выбросили из карцера. Было темно. Колыбин скатился со штабеля на припорошённую снегом землю и пополз в сторону бараков.

Сил хватило только на то, чтобы поцарапаться в дверь. Она открылась, пахнуло тёплым воздухом, и Сергей потерял сознание. Смерть снова, в который уже раз, обошла стороной Колыбина. Его подобрали врачи из лагерного ревира чехи Богдан Шмагель и Новак. Переодев в другую одежду, с другим лагерным номером, они поместили его в лазарет.

...Сергей медленно поправлялся. Здоровья и сил прибавляло ещё и то обстоятельство, что с каждым днём с востока все явственнее слышались далёкие раскаты артиллерийской канонады. А значит, рядом была и свобода.

Но однажды лагерь вдруг подняли по тревоге. Построили заключённых, вывели за ворота, погнали по дороге к старым заброшенным каменоломням. Сергей на костылях шёл в самом конце колонны. Пот заливал глаза, каждый шаг давался с трудом, особенно когда пошли по железнодорожному полотну. Здесь он окончательно выбился из сил и опустился на землю.

- Абшис! - скомандовал один из конвоиров, тот, кто, видимо, был старшим. Приказ этот никому из пленных переводить не требовалось: «Пристрели!»

Конвоир подхватил Колыбина с земли и отвёл его за густые кусты, разросшиеся по обе стороны дороги. Затем вскинул винтовку. Раздался выстрел...

ВОЗВРАЩЕНИЕ

И снова вагон поезда. Только на этот раз он мчится на восток, а колеса его радостно выстукивают на стыках рельсов одно слово: «Домой! Домой!». На дворе зима, в тамбуре вагона было холодно, но Сергей не замечал этого. Он курил одну самокрутку за другой и вспоминал...

Тогда, в апреле 45-го, конвоир-чех выстрелил в воздух. А потом махнул рукой в сторону канонады: иди, мол, туда. Добравшись до какого-то заброшенного пристанционного сарая, Сергей двое суток прятался в нем. А потом пришли свои...

В Москве Колыбин несколько дней ждал, пока придёт ответ на его запрос о месте жительства жены и дочки. Наконец адрес получен, и, хотя Сергея должны были положить в госпиталь, он выехал в Горький. Всю дорогу его била нервная дрожь. Неужели не дождалась?

Поздним зимним вечером он долго плутал на костылях по прихваченным морозом тротуарам города, пока не добрел до маленького, почти по крышу вросшего в землю домика. Задыхаясь от волнения, долго не мог поднять руку, чтобы постучать. Наконец справился с собой. Казалось, целую вечность никто не отвечал на стук. Наконец за дверью раздался такой знакомый, такой родной голос:

- Кто там?

- Зина, открой! Это я, Сергей!

- Какой ещё Сергей? - спросила Зина, а у самой сердце оборвалось. Сколько она писала во все инстанции, и отовсюду один ответ: «Погиб, выполняя задание». Не хотела она этому верить, не хотела, но ведь Вася Олейник своими глазами видел, как горящий самолёт врезался в колонну фашистов.

- Какой ещё Сергей? — повторила вопрос Зина.

- Колыбин. Твой муж.

- У меня нет мужа. Он погиб...

Колыбин похолодел. Ноги у него подогнулись, и он даже не сел, а буквально рухнул на обледенелое крыльцо.

«Вот и все»,- подумал в отчаянии Сергей.

И, тут за его спиной раздался скрип двери, он обернулся и в узкой полоске света увидел Зину. Белая, как мел, она не могла произнести ни слова и только тянула к Сергею дрожащие руки:

- Серёжа!..

В этой истории все имена, фамилии, события подлинны.

Полтора года пролежал лётчик Сергей Колыбин в госпитале. Зажили его раны. Но с авиацией пришлось расстаться навсегда. И тогда Сергей Иванович стал строителем. Сначала мастером, потом прорабом, инженером отдела капитального строительства «Мосхлебторга».

Жил и работал в Москве.

В 1965 году за совершённый подвиг он был награждён Орденом Ленина.

https://unknown-war.livejournal.com/23755.html

https://ru.wikipedia.org/wiki/Колыбин,_Сергей_Иванович