Ответ на пост «Запашный потребовал признать Пугачеву "врагом народа"»13
И снова в этой информационной гангрене пульсирует ОНО. Рыжее пятно на сетчатке. Голографический призрак из эры доисторического кассетного материализма. Аллаборисовна. Вечная. Нерушимая. Как пластиковый стаканчик в мировом океане.
И вот опять. Опять. Опять. Мотор! Камера! Поехали! Выползает на арену человек в блестящем камзоле, укротитель давно сдохших тигров, и тычет пальцем в пустоту, крича: «Враг! Вот он, враг!». А толпа вглядывается, ищет, щурится, пытаясь разглядеть в этом эфирном мареве хоть что-то, кроме собственных воспоминаний. Враг народа? Да какой, к черту, враг, если «народ» давно сменил прошивку, обновил операционку и смотрит в другие экраны? Это все равно что объявлять войну граммофонной пластинке. Патефону. Вавилонской башне из бобин с магнитной пленкой.
Это не политика. Это некрофилия. Коллективный спиритический сеанс, где медиумы в дорогих пиджаках вызывают дух ушедшей эпохи, чтобы снова и снова задать ему один и тот же идиотский вопрос: «Ты нас еще любишь?». А дух, давно обитающий в своем цифровом чистилище где-то под солнцем Земли Обетованной, пердит в ответ что-то неразборчивое, и это эхо разносится по всем каналам, как священное откровение.
А рядом с ней вечно крутится этот артефакт, этот мальчик-химера, заспиртованный в банке вечной молодости. Ее последняя и самая удачная шутка. Ее живая кукла. Ее Пигмалион наоборот, где Галатея сама вылепила себе говорящего кена и заставила его смешить публику. Это был не брак. Это был самый длинный, самый безумный и самый пошлый перформанс в истории. Эдипов фарс в декорациях кремлевского барокко, где она была одновременно и Иокастой, и Сфинксом, и главным зрителем в первом ряду, аплодирующим собственному безумию. Спектакль, который давно пора закрыть, сжечь декорации и разогнать труппу.
Но нет. Мы продолжаем смотреть. Мы, прикованные к этому зрелищу, как Прометей к скале, и время от времени прилетает новый орел-журналист, чтобы выклевать нам остатки мозга новостью о Ней. Сколько можно? Вырвать шнур из розетки. Разбить экран. Объявить ее не врагом, а просто ошибкой 404. Страница не найдена. Персонаж удален. Забыть, как забывают дурной сон, как стирают неудачную фотографию.
Отнять все замки, все дворцы, все эти материальные воплощения ее эго, и пусть они стоят пустыми, как памятники великой пустоте. Пусть ее имя станет табу. Непроизносимым сочетанием звуков. И когда очередной укротитель выйдет на манеж и укажет в пустоту, все увидят там только пустоту. И в этой оглушительной, благословенной тишине мы, может быть, наконец-то услышим что-то новое.
А пока… Пока я чувствую, как по венам бежит этот медийный амфетамин, ускоряя пульс, и в зрачках пляшет неон разбитых телестудий, и единственный выход — это выблевать из себя весь этот синтаксический коллапс, весь этот поток протухших образов. Стереть кэш. Форматировать диск национальной памяти.
Просто. Тишина.




