Массовые истерии в истории. Часть 1
Массовые истерии в истории. Часть 1.
ВНИМАНИЕ! В данном материале некоторые религиозные практики и традиции рассматриваются с точки зрения психологии. Автор не ставит своей задачей оскорбить кого—либо из читателей, не высказывается о правильности, или неправильности этих практик и традиций. В отношении их им затронута лишь психологическая составляющая, а не духовная.
Человек — существо социальное, живёт в обществе и благодаря обществу, сам вкладывается в него по мере испорч сил. Можно быть трижды заслуженным интровертом всея Руси, можно указывать на разных хиккикомори и на отшельников—Робинзонов, но стратегия выживания нашего вида на планете Земля состоит в разделении труда — один растит пшеницу, другой защищает от врагов, третий пишет стихи и ещё тысячи нюансов обеспечиваются «специально обученными» людьми. Все друг от друга зависят, даже если никогда друг друга не увидят. Соответственно, существует у человека и раздел психики, напрямую связанный с его жизнью в обществе. Эмоциональное восприятие этого самого общества, себя в нём и всего того, что с родным обществом происходит. Конечно, человечество не обладает коллективным разумом, как какие—нибудь зерги…
..Потому что вы — примитивные существа! (за мнение Разума Улья автор ответственности не несёт). Из открытых источников
… но коллективными эмоциями обладать вполне может и часто обладает. Неудивительно, что как это может случиться с индивидом, эмоции могут взять верх над рациональностью и в том случае, когда это эмоции большого коллектива. Случаи такие, с одной стороны, могут быть симптомом, выдающим неочевидные процессы, происходящие в обществе — накопившееся в нём напряжение, неудовлетворённость, ожидание перемен, или, наоборот — страх перед ними… Одновременно такие случаи порой заметно сказываются на истории, заставляют людей совершать импульсивные, нерациональные поступки. И даже спадая, оставляют свой след в мировоззрении людей. Речь, конечно же, о массовых истериях.
Что это такое и с чем массовые истерии едят? Обратимся к определению из «Философской энциклопедии»:
«Массовый психоз — это психическая эпидемия, в основе которой лежат подражаемость и внушаемость. Массовый психоз поражает коллектив или группу людей, в результате чего человек теряет нормальную способность к суждению и нормальный способ суждения, что делает человека одержимым чем-либо. Крайней формой проявления массового психоза является массовая истерия.»
Из открытых источников.
Обычно в статьях о массовых истериях можно найти только перечисление некоторых из них — наиболее экзотических и странных, по большей части. Например — о танцевальной чуме (о которой и у нас пойдёт речь), о пресловутой охоте на ведьм, или об эпидемии «болезни» из телесериала. Но при этом у читателя такой статьи может сложиться впечатление, что это всё
может происходить «где—то там», не с ним. И вообще есть большое искушение, прочитав простое перечисление примечательных массовых истерий, подумать: «Какие же глупые и внушаемые эти люди!» И преисполниться чувством собственного достоинства — ведь сам читатель этому явлению не может быть подвержен, нет!
Если держаться этой позиции, мы никогда не поймём феномена массовой истерии, не поймём людей, вовлечённых в этот процесс и, в конечном итоге, меньше будем понимать, как работает человеческое общество.
В этой статье я хочу не только рассказать про некоторые массовые истерии, в том числе и широко известные, но и порассуждать об их причинах. И, может быть, о последствиях, а также роли в истории, если получится. К этому же я хочу призвать и читателей — не все из нас имеют дипломы психологов (я вот, например, не имею), но порассуждать о том — что откуда берётся считаю полезным. Или хотя бы интересным.
Прежде чем говорить о том, как возникает массовая истерия, обрисую её картину. Кто—то сказал, что массовая истерия — это как зомби-апокалипсис, только без зомби… При массовой истерии группу людей охватывает некая общая идея, которую они начинают воспринимать некритически, берут её на веру, так как обращена эта идея скорее к чувствам, чем к разуму. Причём эмоции людей могут быть полярно разными — как тревожными, когда они видят угрозу там, где в реальности ее не существует, так и радостными, когда всех охватывает ожидание некоего радостного события. Главный и обязательный признак массовой истерии — притупленность критического мышления её участников — люди перестают отдавать себе отчёт в том, во что они верят, чего ждут, как такое может быть и что они, в связи с этим делают. Охватившая их идея является для них истинной, потому что… Наверное, потому что они очень хотят, или очень бояться, чтобы так было. Иногда случаи массовой истерии сопровождаются массовыми галлюцинациями, в других случаях возможно возникновение одинаковых болезненных симптомов у участников — в случаях, когда истерия связана со страхом болезней. Охваченная массовой истерией толпа может проявлять агрессию, или совершать странные поступки. Особенность массовой истерии в том, что она заразна и может быстро охватывать большие группы людей. Как правило, чтобы стать участником массовой истерии нужно иметь что—то общее с другими её участниками, отожествлять себя с ними, иметь те же проблемы, или радости. А ещё, мне кажется, массовая истерия в некоторой степени может давать психологическое убежище, чувство общности, когда в толпе ты гораздо сильнее, чем один. Пусть даже это и не совсем ты…
Битломаны на концерте. Из открытых источников
Итак, начну я со Средневековья. Или всё—таки с Античности? Безусловно, тогда тоже бывали массовые истерии — особенно в конце этой самой Античности — во время кризисов цивилизации, когда одни общественные формации рушились, давая дорогу другим, империи разваливались, а на их месте возникали новые «варварские» государства, народы мигрировали и смешивались, старые боги терпели поражения от новых религий. Но у нас не так много прямых свидетельств именно об истериях того времени. Если у вас есть, буду рад почитать! Но косвенно можно восстановить кое—что. Накануне падения Римской империи происходило массовое увлечение мистицизмом. И простой народ, и знать охотно и часто бездумно начинали верить в некие скрытые, тайные знания, обладание которыми может даровать невероятные, сверхъестественные силы их носителю. Множились пророки и учителя новых, неортодоксальных учений — причём как в среде язычества, так и в среде христианства, зороастризма. Менялись художественные вкусы в искусстве — на смену реализму всё решительнее приходил символизм с его стремлением запечатлеть не вещь, но идею. Истерии безусловно могли происходить внутри многочисленных религиозных сект того времени. Аполлоний Эфесский и другие историки христианской церкви повествуют о массовых галлюцинациях, экстазах и глоссолалии* в среде монтанистов (также известны как «фригийские еретики»).
*Глоссолалия —«говорение на языках» — выкрикивание и бормотание бессмысленных звуков, напоминающих слова и фразы некоего неизвестного языка. Наблюдается у людей в состоянии транса, во время сна, при некоторых психических заболеваниях Сам «говорящий» часто верит, что действительно говорил на «небесном», или «древнем» языке, особенно если его поддерживают единомышленники.
Из открытых источников
Что же могло быть причиной массовых истерий среди монтанистов? Представляется вероятным, что дело было в их образе жизни — эта аскетическая неортодоксальная ветвь христианства требовала от своих последователей жить изолированными общинами, не общаясь с иноверцами. При этом монтанисты с напряжением ожидали скорого Конца Света. Собственно, уже этих двух составляющих, я думаю, достаточно, чтобы создать в обществе необходимое для массовых истерий состояние. Чувство инаковости, противопоставленности всему остальному миру, которому, к тому же, осталось недолго, порождало в коллективе монтанистов напряжённое ожидание, выискивание знаков и скрытых смыслов. Они хотели видений и экстазов, они их получали, находя в них подтверждение своей правоты.
Что интересно — традиции монтанистов не умерли вместе с исчезновением самой ереси — их специфика прослеживается у некоторых других религиозных течений уже других эпох. Некоторые францисканцы, шейкеры, ранние квакеры, ранние методисты, многие группы старообрядцев и хлыстов в России, современные пятидесятники и харизматы тоже положительно относились и относятся к проявлениям массовой истерии в своей среде. Это при том, что прямой связи по происхождению между собой эти течения не имеют. Общие у них всё те же черты — изолированность общин от «неверующих» и ожидание скорого Апокалипсиса.
Радение хлыстов. Из открытых источников
Вероятно, свою роль играет и ещё одна черта таких групп — чем аскетичнее и строже устав жизни их участников, тем больше у них предрасположенность к массовому психозу. Психическому напряжению, возникающему в результате подавленных желаний, необходим выход. А так как последователи этих течений обычно не имеют возможности сублимировать напряжение в творчестве — оно вырывается у них через припадки во время молений, видения, «говорение языками». Особенно яркий пример — русская секта скопцов, считавших половое влечение самым страшным человеческим грехом и боровшихся с ним вплоть до оскопления. Их тайные ночные радения практически не обходились без всех признаков массовых истерий. Важным моментом является то, что истерии в этой среде не осуждаются, а поддерживаются.
Радение скопцов. Из открытых источников
Признаки нерелигиозной массовой истерии можно найти и в восстании «Ника» 532—го года н.э. в Константинополе. Началось всё тогда в крайне «наэлектризованной» толпе спортивных фанатов. Конкретно — фанатов гонок на колесницах, заменивших собою во Втором Риме гладиаторские бои. Толпа спортивных фанатов сама по себе уже является благоприятной средой для массовой истерии, но в случае с восстанием «Ника» в эту среду упали искры политического недовольства. Недоверие народа своему правительству, ощущение существующего злого заговора верхов против своих интересов создавала необходимое для истерии напряжение. А спортивные соревнования стали тем слабым местом, где это напряжение прорвалось, заставив толпу бездумно крушить всё на своём пути. Доказательством того, что восстание начиналось именно как массовая истерия и лишь потом приобрело некоторые черты организованности и осознанности, считаю то, что погромщики долгое время не могли сформулировать — чего же они хотят от Императора, а лишь кричали «Ника!», тоесть — «Побеждай!». Этим криком обычно поддерживали команду колесничих, за которых болели. Для аналогии представьте себе погром под крики «Шайбу!», или «Нужен гол!». Лишь потом растерявшаяся сперва оппозиция смогла возглавить толпу, поставив во главе её своих вождей и через них озвучивая требования…
Болельщики на ипподроме. Из открытых источников
Итак, вернёмся всё—таки к Средним векам…
Для массовых истерий время было очень хорошее и, можно сказать, благодатное. Жители Европы в принципе чем дальше, тем больше ощущали себя, как в крепости. В крепости, осаждаемой врагами — мусульманами, язычниками и самим Дьяволом в конечном итоге. А ещё эту метафорическую крепость подтачивали изнутри тайные предатели — еретики, ведьмы и колдуны, агенты Моссада, Госдепа, Кремля…
Прогрессивная охота на ведьм. Из открытых источников
Примечательно поведение людей Средневековья во время вспышек чумы. Природу и механизмы распространения этой болезни очень долго не понимали, что только добавляло напряжения народным массам. С одной стороны церковь объявляла такое невиданное бедствие однозначным проявлением Божьего гнева за грехи людей и это послужило прологом к истериям самобичевателей, также известных, как флагелланты. Идея умерщвления грешной плоти через избивания себя кнутом уже существовала в монастырях и стала довольно популярной после того, как теолог Пётр Дамиани написал трактат с говорящим названием «Похвала бичам». Но по—настоящему звёздный час публичных БДСМ—шоу настал именно во времена Чёрной Смерти 14—го века. Монахам в монастырях требовалось получить разрешение настоятеля для использования на себе кнута, теперь же массы самого разношёрстного народа, охваченные пылом покаяния за грехи, били себя и друг друга на площадях и улицах, громко исповедуясь на всю округу. Шествия флагеллантов шли от города к городу, разбухая и ширясь за счёт примыкающих добровольцев, подобно рекам, вбирающим в себя ручейки. Современные исследователи истории чумы полагают, что во многие области и города эта болезнь попала как раз вместе с флагеллантами. Католическая церковь сперва отнеслась к этому народному движению благосклонно, но скоро поняла, что флагелланты неуправляемы и движение их приобретает пугающие масштабы. А потому в 1349—м году Папа Климент VI запретил любителей кнута без пряника. Но полностью флагелланты исчезли вместе с чумой. Они оставили след в живописи, литературе и музыке.
Флагелланты. Франсиско Гойа. Из открытых источников
Впрочем, из католического мира это явление не исчезло совсем. В последние пятьдесят лет на Филлипинах самобичеватели собирают большие процессии и имеют народную поддержку. Факторы, которые, на мой взгляд, могли возродить эту форму религиозной массовой истерии — напряжение в филиппинском обществе, существующее из—за крайней бедности, высокого уровня преступности, жёсткой борьбы с наркоторговцами, превращающейся периодически в уличные войны, а также тот фактор, что Филиппины окружены со всех сторон мусульманскими, индуистскими и буддийскими странами. Таким образом в этой стране вполне может возникать эффект «осаждённой крепости». Католические священники выступают резко против самобичевателей, но их движение не идёт на спад.
Филлипинские флагелланты. Из открытых источников.
Самобичеванием увлекались и русские хлысты — есть даже версия, что секта эта названа по этой практике. Хотя также популярна теория, что это сознательно искажённое «христы».
Флагеллантство имело и продолжает иметь свой вариант в мусульманском мире. Среди шиитов распространено массовое празднование Ашура — дня мученической смерти шейха Хусейна — внука пророка Мухаммеда, изрубленного в Кербельской битве. Считается, что правоверному шииту в этот день очень желательно показать свою готовность пострадать за веру. Кульминацией праздника является массовое самобичевание цепями, к концам которых часто прикрепляют лезвия. Как и в случае с европейскими флагеллантами, к охваченным самоистязанием то и дело выбегают охваченные эмоциями зрители из толпы, отбирают у кого—нибудь цепь и избивают себя. Действо получило в Европе неофициальное название Шахсей—Вахсей по возгласам участников: «Шах Хусей, вах Хусейн!»
Шахсей—вахсей. Далеко не самый жёсткий пример. Искать картинки с осторожностью — многие из них могут шокировать! Из открытых источников
Некоторые истерии бывали пугающими, как то и дело вспыхивающая тут и там охота на ведьм, вервольфов и прочих слуг Нечистого (впрочем, по—настоящему массовыми они стали на излёте Средневековья и в начале Нового Времени). Бывали относительно безобидными, как массовые поиски кладов, в существование которых вдруг начинали массово верить. А порой случались и забавные массовые истерии.
Так, например, в начале XIV—го века в одном из отдаленных монастырей в Северной Франции одна из монахинь неожиданно для всех начала… мяукать, как кошка. Неизвестно, потешались над ней сестры во Христе или нет, известно только, что в течение семи дней все остальные монахини ордена присоединились к зачинщице. Они мяукали, мурлыкали и даже специально отвели для этих занятий несколько часов после полудня. И вроде бы от этого занятия не было никакого вреда, но слух о нём распространился за монастырскую ограду. А так как кошки считались приспешницами Сатаны, местный епископ прибыл в мяукающий монастырь с отрядом собственных солдат и пригрозил выпороть монашек, если те не прекратят. Постепенно мяуканье стихло…
Мне представляется, что этот случай, возможно, и не является массовой истерией в полной мере, а просто скучающие монахини… маялись от безделья и спонтанно таким образом развлекали себя. А как вы думаете?
Мяу, грешник! Из открытых источников
До сих пор вызывает споры и домыслы так называемая танцевальная чума 1518 года. Она случилась в июле означенного года в городе Страсбурге, бывшем тогда частью Священной Римской Империи. Началось всё, когда женщина по фамилии Троффеа (нем. Troffea) вышла на улицу и начала танцевать. И не переставала танцевать неделю! В течение этого времени к ней присоединились ещё 34 человека, а к ним в течении месяца уже около 400 человек, по большей части женщин. Многие из них погибли от сердечных приступов, инсультов или истощения. Согласно одному из свидетельств, в отдельные периоды от «чумы» умирало до 15 человек в день. Событие также подтверждается различными историческими документами, включая записи врачей, местные хроники и документы городского совета.
Местные врачи тщетно пытались отыскать причины танцевального «флешмоба» и обтекаемо постановили, что болезнь вызвана «горячей кровью». Никто не мог решить, как лечить странную напасть. Удерживать танцующих силой было возможно, но они всё равно продолжали танцевать, стоило их отпустить, а будучи связанными, бились обо всё вокруг. И городские власти решили… разрешить им танцевать! В городе открыли два танцевальных зала, туда пригласили музыкантов, но ситуация не улучшилась. Тогда власти решили пойти от обратного и вовсе запретили любые увеселения в городе, в том числе азартные игры, проституцию, музыку и танцы. Спустя несколько недель танцевальный бум ослаб, пока танцующие, наконец, не вернули себе здравый рассудок и контроль над телами. Примечательно то, что эта вспышка танцевальной чумы не была единственной. Позже там и тут в Европе случались похожие эксцессы. Одним их них, предположительно, стал свидетелем нидерландский художник Питер Брейгель Старший в 1564—м во Фландрии.
Гравюра на основе картины Питера Брейгеля Старшего. Из открытых источников
По поводу причин танцевальной чумы и её современники, и современные теоретики выдвигали множество версий. Некоторые обращали внимание, что обстановка тех лет в регионах неудержимых плясок была очень напряжённая — войны, голод и эпидемии вполне привычных болезней сокращали население. И, возможно, такие танцы были выходом накопившегося напряжения. Но в таком случае возникает вопрос, почему танцевальная чума всё же была таким редким явлением и почему не наблюдается нигде в наше время? Другой современной теорией является предположение, что изначальной причиной истерии было отравление продуктами спорыньи — это род грибов, поражающий некоторые злаковые культуры. Спорынья содержит алкалоиды, которые по химической структуре близки к ЛСД. А кто—то из современников связывал с танцевальной чумой некие тайные культы, припоминая, что перед танцами их земли посещали некие странные путники с красными лентами на посохах.
Но закончим пока что со Средневековьем. Перенесёмся в наше время.
Эпидемия смеха в Танганьике чем—то напоминает случай с мяукающими монахинями. Правда, на этот раз заразительному странному поведению были подвержены дети с подростками и унять «психическую эпидемию» силой не удалось. 30—го января 1962 года три ученицы школы-интерната для девочек в деревне Кашаша, что в Республике Таганьика (теперь это Танзания) начали вдруг бесконтрольно смеяться и не могли остановиться. Вскоре смех, как заразная болезнь, перекинулся дальше и охватил 95 девочек из 159 учившихся в школе. Возраст смеявшихся был от 12—ти до 18—ти лет. Одни девочки смеялись по несколько часов, другие — до шестнадцати дней. Едва прекращали смеяться одни, их «вахту» принимали другие. В марте школу пришлось закрыть на несколько дней, потому что учиться в таких условиях стало невозможно. Эпидемия перекинулась на соседние деревни Ншамба и Рамашаша, и к апрелю приступы смеха были зафиксированы уже у 217—ти девочек. Эпидемия утихла сама собой через 18 месяцев, из-за нее временно закрыли 14 школ, всего бесконтрольному смеху были подвержены около 1000 человек. Кроме смеха сообщалось о сопутствующих симптомах: болях, обмороках, метеоризме, проблемах с дыханием, сыпи, приступах плача и криках. И, если честно, я не могу с уверенностью восстановить причины этой массовой истерии. Исследователи этого случая предполагают, что это мог быть спонтанный протест учениц против строгости учителей, тяжёлые условия проживания в общежитии и неудобные парты. Но всё же у меня остаётся много вопросов. А также невольно возникает ассоциация с девочками из Салема, чья массовая истерия со спонтанными криками, припадками, плясками инициировали локальную вспышку охоты на ведьм.
Из открытых источников
Июньский жук.
В том же 1962—м году на другом континенте случилась массовая истерия другого свойства. Загадочная эпидемия обрушилась на швей в одной из текстильных фабрик США. Симптомы включали онемение конечностей, тошноту, головокружение и рвоту. По фабрики поползли слухи, что причиной всему загадочное насекомое, укус которого провоцирует болезнь. 62 женщины заявили о том, что их покусал жук, по описанию похожий на хруща обыкновенного, или июньского жука. Некоторые из пострадавших были госпитализированы. Врачи из государственной системы здравоохранения исследовали больных и заключили, что виной эпидемии — массовая истерия. К тому же отмечалось, что ни июньские жуки опасны только для корней деревьев, а людей не кусают. Возможно, на фабрике действительно «орудует» загадочный жук и некоторые случаи болезни объяснялись его укусами, но остальные пострадавшие выдумали симптомы и сами же в них поверили. Впрочем, никаких свидетельств о том, что жук все-таки был найден, нет. Эту истерию принято считать классическим примером массового псевдозаболевания, когда множество людей начинает верить, что они находятся в опасности заразиться и болезненные симптомы действительно начинают возникать в их среде. Вот только вызваны они нервным напряжением. Замечу также, что июньские, как и майские жуки — не местные в Северной Америки и попали туда в какой—то момент вместе с эмигрантами. Так что, возможно, американцы действительно не обладают общеизвестным знанием, что людей эти жуки не кусают.
Июньский жук. Из открытых источников
Вирус клубники с сахаром.
Ещё один пример массовой истерии, связанной с мнимой болезнью — случай с «Клубникой с сахаром» (порт. «Morangos com Açúcar») — популярным в Португалии подростковым сериалом, который шёл в начале двухтысячных. В мае 2006 года вышла серия, в которой несколько персонажей «Клубники с сахаром» пострадали от ужасной болезни. Вскоре триста школьников из 14 школ дружно пожаловались на симптомы этой вымышленной болезни. По сюжету, героини сериала страдали неизлечимым вирусом, симптомы которого были жар, затрудненное дыхание и головокружение. Португальский национальный медицинский институт констатировал, что врачи имеют дело не с настоящим вирусом, а с массовой истерией. Несколько школ были временно закрыты и со временем истерия сошла на нет.
Постер телесериала «Клубника с сахаром». Из открытых источников
Вообще распространение средств массовой информации, безусловно, имеет свой вклад в распространении массовых истерий. Большие группы людей объединяются общими идеями, художественными образами и связанными с ними эмоциями. Разумеется, это не камень в огород средств массовой информации — они не причина, но один из элементов механизма распространения массовых истерий. Причина же их — в самих людях.
Более известным случаем такого типа является скандал с «Покемонами», имевший места на старте этой франшизы.
В первом сезоне аниме-сериала "Покемоны" была серия, которую никогда не показывали за пределами Японии из-за того, что она вызвала симптомы тошноты и эпилептические припадки у примерно 12 000 японских детей после ее просмотра в 1997 году. Серия "Dennō Senshi Porygon" сопровождалась яркими вспышками, которые, предположительно, и вызвали припадки у предрасположенных к эпилепсии детей. Другие специалисты считают, что это был случай массовой истерии. В любом случае у этого инцидента были далекоидущие последствия. Информация об этом событии, плюс новизна анимэ—сериалов в России и странах СНГ породила… отдельную массовую истерию, связанную с верой в то, что «Покемоны» и, более шире, анимэ—сериалы несут некую угрозу для душевного и физического здоровья детей. И вообще являются диверсией коварных японцев. Сейчас эта истерия сошла на нет, но автор этой статьи помнит разговоры обеспокоенных родителей своих одноклассников о том, как они скандалят со своими детьми, желающими смотреть анимэ. Как часто бывает при развитии массовой истерии, к одной идее примешивалась другая, идущая с ней в одной канве — многие говорили о «сатанинской» природе японских мультфильмов, грозящих зрителям ни много, ни мало одержимостью бесами.
Из открытых источников
А продолжу я в части 2, так как Пикабу ругается на размер статьи и всё сразу выложить не хочет
Про рыцарские страхи и упреки
Моя очередная конкурсная заметка)
Хотелось бы опровергнуть миф о рыцарях без страха и упрека. Беспроигрышное начало статьи – и опровержения мифов любят, и обычно никто не спрашивает, а есть ли вообще такое массовое заблуждение. Даже сейчас тема страха, она болезненная – «Че зассал, че не мужик?», а в древнем обществе тема стояла остро по одной простой причине, вопросы легко решались через насилие. Соответственно философия бесстрашия и клеймения позором трусов, она возникала у совершенно разных культур [1]. Причина в принципе понятна, до развития огнестрельного оружия, проигрывала в битве та сторона, что первая побежала, соответственно задачей социального давления было вытеснить реакцию отступления из дихотомии бей/беги [2]. Если мы посмотрим на лирические произведения «рыцарских поэтов», вроде Бертрана де Борна (XII век) мы увидим мотивы прославления доблести, презрения к смерти и конечно бесстрашия. Жирар де Вьенн (XII-XIII век) прославляет войну как высшее счастье мужчины Жан V де Бёй (XV век) в Le Jouvencel эмоционально подчеркивает, что в бою рыцарь испытывает лишь счастье, не боясь ничего. Песнь о Роланде (публикация в XI веке, написана в IX – X) рисует образ идеального рыцаря, который предпочитает принять бой в невыгодных условиях (тут же и сдохнуть), а не бежать. Рыцарская честь предполагала два справедливых исхода битвы – смерть или плен. Насколько это работало? Если обратиться к летописям из несколько иной культурной среды – это греческие хроники Анны Комниной, арабские работы Усамы Ибн Мункыза и других авторов, то храбрость западных рыцарей под сомнение не ставится. Несмотря на негативный настрой собственно арабских хронистов, они отмечают невероятную (граничащую с безрассудством по их понятиям) храбрость «франков».
Так что рыцари и правда без страха и упрека - расходимся? С восточной точки зрения, определенно да, но есть нюанс. Восточная средневековая военная парадигма отличается от западной и если в рамках первой ты герой, когда победил, избежав битвы, то во второй наоборот – истинная доблесть в том, чтобы навязать врагу сражение и решительно разбить. Поэтому копнем глубже – идея о безграничном мужестве рыцарей долгое время была популярна, пока свое военно-историческое «да вы ебанулись» не высказал Вербрюгген [3], к нему мы еще вернемся. Как можно оценить насколько бесстрашными были рыцари в целом? Например, по содержанию речей перед битвой, вдохновляющий спич главнокомандующего затрагивает те самые боли армии, с которыми они сталкиваются в реальности. Авторы исследования проанализировали темы в 360 боевых речах с XI по XIII век, и скомпоновали их по основным направлениям [4]:
В общем-то, картина наглядная, идеалы идеалами, но вопрос мужества и стойкости собственных воинов стоял перед главнокомандующими остро. Причем, в 50 речах главнокомандующие усиленно напирали на тему того, что бежать не надо, причем с двух позиций – в 34 выступлениях с точки зрения логики и прагматизма, в 12 объясняли стратегической необходимость, а в 4 сочетали оба подхода. Например, Фульхерий Шартрский передает слова короля Бодуэна накануне битвы крестоносцев при Яффе – «хотите бежать, прикиньте сначала расстояние до Франции». Ну и в целом тема того, что бежать все равно некуда полководцами активно педалировалась – либо кругом враги, либо родина далеко, либо перебьют по дороге.
Вернемся к Вербрюггену, он подверг критике изображение рыцарей, как воинов, которым неведом страх и привел множество примеров обратных случаев. Многочисленные случаи дезертирства в первом крестовом походе – знаменитый Петр Пустынник съебнул прямо с Антиохии на пару с Гийомом ле Шарпантье, их поймал лично Танкред по дороге. Но сподвижники Гийома просили пощадить, потому что «ну все мы люди, что такого?». Фульхерий Шартрский рассказывает как рыцарей колотило от страха при Дорилее в 1097 году, позднее он приводит пример, как воины изображали храбрость, но на самом деле боялись смерти. Летописцы сообщают, как при Арсуфе в третьем крестовом походе рыцари были напуганы настолько сильно, что хотели вернуться домой дабы все это побыстрее закончилось. Жуанвиль, попав в плен, рассказывает как все рыцари дрожали от страха, боясь что их казнят. Жан де Бомон в XIV веке писал, что с женщинами в таверне мы круче вареного яйца, но на поле битвы иногда хочется просто забиться в какой-нибудь подвал и не видеть вот это вот все.
Так что выходит – все не так и они были трусами? И такой взгляд будет неверным – слишком много мы имеем примеров безграничной храбрости и самопожертвования среди рыцарей, которые предпочитают смерть бегству. В первую очередь стоит пояснить важную разницу – бегство считалось постыдным, если оно совершается в разгар битвы, пока твои товарищи бьются. Если армии пиздец, знамена рухнули, все бегут, то можно присоединиться к общему движу. Если попробовать описать рыцарское поведение в целом, то картина примерно такая – как некий идеальный образ, воин не должен отступать и многие действительно так и делали. С другой стороны, эволюционный страх смерти победить могли не только лишь все и более того, скорее всего, мало кто мог это сделать, поэтому рыцари боялись и могли поддаться панике. Надо понимать, что на фоне противников, которые лояльнее относились к слабостям человека и не рассматривали смерть в бою как высшую добродетель, рыцари были страшным врагом. Концепция абсолютного мужества была отнюдь не лишена серьезных недостатков. Если ты король, то одновременно являешься и нравственным ориентиром, который должен вести себя по-рыцарски и опытные полководцы этим пользовались. Это очень хорошо проявилось в начале Столетней войны – англичане использовали стратегию шевоше на французской земле или попросту террора и грабежа. Естественно у французского рыцарства это вызывала нехилый баттхёрт, которые требовали от собственного монарха немедленно дать пизды врагу, а то, как бы честь страдает. Все бы ничего, но находясь в таком положении, французский король Филипп VI был уже существенно ограничен в маневре, чем дольше он не нападал на англичан, тем ниже падал его авторитет. Закончилось все катастрофой при Креси в 1346 году, где безрассудная храбрость рыцарей разбилась о хладнокровный профессионализм англичан. При этом самого Филиппа нельзя назвать трусом, под ним дважды убивали лошадь, а поле битвы он покинул только ночью (его оруженосец был убит). И это не единственный случай, есть примеры других битв, накануне которых дворяне убеждали не вступать в бой, ибо условия неудачны, их обвиняли в трусости, а потом находили погибшими в гуще врагов. Рыцарские идеалы также могли создать известные проблемы в битве – как собственно и случилось при Креси, где на приказ не наступать был положен основательный болт. Кроме того, если вы рыцарь-баннерет и руководите конруа (тактическое подразделение в 20-60 всадников), надо быть готовым, что пара воинов вопреки приказам съебнет ловить вражеского короля, ибо дали обет. Конечно, по окончании битвы можно попробовать лишить их титулов, да только что проку, когда оба ебантяя в атаке и полегли. Ну, а хуле – рыцарский обет. То же и с управлением войсками, с одной стороны, неподчинение прямому приказу сюзерена есть измена, и за такое можно и надела лишиться. Но осуществить такой маневр можно, только если у тебя достаточно авторитета, дабы тебя поддержали твои же вассалы. А авторитет у тебя будет, если ты ведешь себя по-рыцарски, круг замкнулся. Естественно очевидное противоречие между рыцарскими идеалами и собственно военными реалиями стоило корректировать, поэтому после тяжелых поражений в Столетней войне меняется рыцарское мировоззрение во Франции, если раньше отступающий лидер клеймился летописцами как чмо, то теперь они наоборот могут отметить стратегический талант полководца, не бросающегося очертя голову в бой [5]. Другим фактором сдерживания были религиозные догматы. Вообще, конечно, убивать нехорошо. С другой стороны, не всегда получается этого избегать. Поэтому церковь выработала определенные рекомендации и традицию покаяния по итогу битвы, которая ранжировала строгость поста в зависимости от количества убитых рыцарем и обстоятельств. Убивать можно было, но на справедливой войне. Точнее на справедливой войне можно было, но без алчности и ожесточения. Хотя конечно, и с соблюдением этих условий, убийство тоже могло считаться грехом в некоторых обстоятельствах [6]. Ну, думаю вы поняли – идем дальше… Да ладно, ну ничего же не понятно)))) Правильнее будет сказать, что чтобы разобраться в том, можно ли убивать в конкретном случае (и является ли война справедливой), надо спросить у церкви. Вот теперь, думаю, точно все ясно.
В целом, это просто несколько примеров того, что двигало рыцарями в средневековье, но это только лишь верхушка айсберга. Воины могли черпать силу, чувствуя себя крутыми в доспехах [8] или даже мстя за любовь, а то и просто напившись [9]. Но это уже совсем другая история (с)
Ссылка на конкурсную работу
https://m.vk.com/wall-162479647_131333?from=wall-162479647#c...
Примечания
1. Stephen Morillo. «Expecting Cowardice: Medieval Battle Tactics Reconsidered» Journal of Medieval Military History vol.4 (2006), (pp. 65-73)
2. Мировоззрение рыцарей не возникло из воздуха, а является продолжением античной традиции, для подробного ознакомления рекомендую Франко Кардини «Истоки средневекового рыцарства».
3. J.F. Verbruggen, «The Art of Warfare in Western Europe during the Middle Ages from the Eighth Century (Warfare in History)» // Edmundsbury Press (1998), p. 37-44
4. John R. E. Bliese, «When Knightly Courage May Fail: Battle Orations in Medieval Europe», The Historian, liii (1991), 489-504
5. Craig Taylor, «Military Courage and Fear in the Late Medieval French Chivalric Imagination», Cahiers de recherches médiévales et humanists. Journal of medieval and humanistic studies
6. Bernard J. Verkamp. «The Moral Treatment of Returning Warriors in Early Medieval and Modern Times» Scranton: University of Scranton Press, 2006
7. R.W. Jones, Bloodied Banners: Martial Display on the Medieval Battlefield (Woodbridge, 2010), p. 97-131
8. ALASTAI R J. MACDONALD «Courage, Fear and the Experience of the Later Medieval Scottish Soldier» The Scottish Historical Review, Volume XCII, 2: No. 235
9. Заглавная картинка приводится по https://www.artstation.com/jama