©Гектор Шульц
После поездки в Казань вместе с женой, когда поезд остался за спиной, как и пролетевшие выходные, мы медленно топали к метро, мысленно настраиваясь на трудовые будни. Остальные пассажиры поезда тоже плелись вперед. Кто-то как зомби, кто-то как усталый джигит, всю ночь скакавший на коняшке. Кто-то вдалеке пьяно орал и требовал у неизвестного нам Тараса чаю и водки. Бывает…
- Повезло, что наши попутчики нормальными оказались, - буркнула жена, когда звавший Тараса вдруг умолк и послышалась ругань.
- Повезло, - кивнул я и тут же унесся мыслями в прошлое. В «лучшую ночь в поезде».
*****
Был я в меру юн, в меру наивен, строен, аки лань, и предвкушал встречу с друзьями в Питере и последующий концерт финских металистов. Друзья укатили раньше, а меня не отпустила работа, поэтому пришлось ехать на следующий день. Ночным поездом.
Войдя в купе, я увидел три пары глаз, внимательно на меня смотрящих. Слева на нижней полке сидел усталый могучий дядька в полосатой майке. Справа от него худой черноглазый мужичок. Настолько худой и сухой, что я видел маленькие волокна маленьких злых бицепсов, которые злобно пульсировали, когда мужичок напрягал ручку. Слева сверху свесился задумчивый лысеющий мужик, лицом похожий на Доминика Торетто, потерявшего семью.
- Хорошего вечерочка. Будем знакомы. Гектор, - улыбнулся я, закидывая торбу с ликом Жоры Фишера на правую верхнюю полку. Мужики мрачно осмотрели меня и мой прикид. К таким взглядам я привык, ибо одевался, как подавляющее большинство неформалов моего городка. Косуха, джинсы, тяжелые ботинки, да майка с какой-нибудь богохульной бандой.
- Здорово, - кивнул мне усталый дядька. – Семен.
- Миша Сильный, - представился мужичок и злые бицепсы ощутимо напряглись.
- Марат, - кивнул лысеющий Доминик сверху и повернулся к мужичку. – А почему Сильный?
- Сильный потому что, - гордо ответил тот, надувая грудь так, что два острых соска, словно гвоздики, набухли под майкой. Марат кивнул и вернулся на свое место. Я же пожал плечами и ловко взобрался на полку, вытащил книжку про Волкодава и собрался с головой погрузиться в приключения хмурого венна. Этого сделать мне не дали.
- Ну, за знакомство, мужики, - воскликнул Миша Сильный и поставил на стол бутылку водки. Семен одобрительно крякнул и вытащил свою бутылку. Марат брезгливо на них посмотрел и покачал головой.
- Не пью, - ответил он и пояснил под удивленными взглядами. – На таблетках.
- Понятно, - кивнул Семен и посмотрел уже на меня. – А ты малой?
- А чего б нет. Сто грамм бахну, спать слаще буду, - улыбнулся я и, спрыгнув, взял предназначенный мне стакан.
- За знакомство, - снова воскликнул Миша Сильный и опустошил свой стакан. Его кадык мелко затрясся, словно рыбешка в пеликаньем зобу, а лицо налилось инфернально красным цветом.
Затем я снова забрался наверх и взял в руки книжку. Но от чтения меня постоянно отвлекал разговор Миши Сильного и Семена, к которым позже присоединился и Марат. Водка булькала, стаканы хрустально звенели, разговор становился все громче. Так я выяснил, что Семен ехал домой с вахты, Марат ехал к родне, а Миша Сильный наоборот ехал на вахту.
- На нефти работаешь? – с сомнением спросил Семен, оглядывая субтильную фигуру Миши Сильного.
- Так я ж сильный, - повторил в который раз Миша Сильный. – Однажды медведя прогнал. В исподнем одном.
- Брешешь, - лениво улыбнулся Семен. Лицо Миши Сильного покраснело еще сильнее, словно вся кровь тела резко прилила к голове.
- Да вот те крест! – побожился Миша. – Дрыну схватил и на медведя. Тот как ебнет бежать…
- Я сам бы ебнул бежать, если б на меня такое чудо в портках с палкой бросилось, - тихо бросил Марат. Семен, услышав его, улыбнулся.
- Ну, прогнать – это еще не сила, - хмыкнул он и напряг внушительный бицепс. – Вот это сила. Прут стальной гну…
- Сила? – задохнулся от злости Миша Сильный и, покопавшись в сумке, положил на столик пакет с тремя вареными яйцами. – Смотри. Неделю уже лежат. Спорим, что я съем и ничего не будет?
- Да ты сдохнешь сразу, - отмахнулся Семен, а предусмотрительный Марат покачал головой.
- Лучше не надо. Нам всю ночь еще ехать, - но задетый Миша Сильный уже чистил скорлупу, от волнения роняя половину очисток на пол. Я отложил книгу, когда снизу потянуло тухлятиной.
- Согласен. Даже я чую, как воняет, хоть мне панки все обоняние отбили, - кивнул я, поддержав Марата. Мишу Сильного это не остановило и он, дочистив яйцо, сунул его себе в рот, после чего активно заработал челюстями. За первым яйцом последовали и другие, запитые впоследствии водкой. Лицо Семена хищно задвигалось. Не иначе здоровяк собрался насладиться представлением. И оно случилось. Немного за полночь, когда водка была допита и мужики расслабленно полулежали на своих местах, готовясь ко сну.
В мирной тишине поезда вдруг послышался хруст грецкого ореха, который ломали сильной рукой. Семен, пространно улыбнувшись, посмотрел на постель Миши Сильного и громко заржал, а следом засмеялся и Марат. Правда смех застрял на полпути, когда купе окутал едкий смрад, выжигающий слизистую в носу и глазные яблоки.
- Ох, блядь, - прошептал позеленевший Марат, пытаясь удержать тошноту.
- Смерть, - кивнул Семен, поправляя очки на носу.
- Я – Миша Сильный, - прокряхтел снизу Миша Сильный и треск грецкого ореха повторился. Вздохнув, я повозился с окном и в купе влетел ледяной поток воздуха. Лицо Семена сразу порозовело и он, отдышавшись, благодарно мне кивнул. Но Мишу Сильного и это не остановило.
Два часа он «щелкал орешки» без перерыва, злобно чертыхаясь, каждый раз. Представляя, как сильно он сжимает свои злые ягодицы, меня тут же начинал душить смех, а вот моим попутчикам было не до смеха. Семен слишком уж красноречиво посматривал на Мишу Сильного и тому пришлось закутаться в одеяло. Треск орехов стал ощутимо тише, но судя по запаху, частично просачивающемуся через одеяло, белка в дупле Миши Сильного разошлась не на шутку, вознамерившись отыскать изумруд, как в сказке Пушкина. А то и все самоцветы мира.
Вернувшись в купе после туалета и честно выкуренной сигаретки в тамбуре, я увидел, что Миша Сильный сидит на своем месте, закутанный в одеяло, как калиф. Злые глаза с ненавистью смотрели на Семена, а злые губы злобно шевелились, изрыгая еле слышимые ругательства. Лицо Миши Сильного вспотело, и я невольно представил, какой Вьетнам творятся там, под одеялом. А потом понял злобу, направленную Мишей Сильным в адрес Семена, который по-хозяйски расселся на своем месте и сверлил в ответку Мишу Сильного.
- Одеяло скинуть хочет, - пояснил он на мой вопросительный взгляд. – Я запретил.
- И правильно, что запретил, - пробубнил с верхней полки Марат, закрывая лицо влажным платком. – Скинет, все тут поляжем. Говорили дураку, но нет… Сильный, блядь.
- Жарко же, мужики… - жалобно протянул Миша Сильный, но Семен был непреклонен.
- Ты сильный. Потерпишь, - отрезал он. И Миша Сильный вынуждено терпел, обливаясь едким потом, пока белка ломала очередной орех.
Правда одеяло пришлось отбросить в сторону, когда послышался возмущенный рев тысяч Балрогов, штурмующих гномье царство. И Семен, и Марат, и я сразу поняли, что даже Миша Сильный неспособен их сдержать и, вылетев кучкой в коридор, приготовились задержать дыхание.
Миша скинул одеяло и нас окутало теплой ядовитой волной, плеснувшей из купе. Хорошо хоть в купе гулял морозный сквозняк, и мы знали, что яд скоро исчезнет. Миша Сильный же, выскочил в коридор и скачками понесся к туалету. Он подергал ручку и бессильно взвыл, когда дверь не поддалась. Кто-то внутри боролся со своими демонами.
- Выходи! – прошипел Миша Сильный и огласил коридор поезда хрустом французской булки. Белка, видимо, устав грызть орешки, перешла на хлебобулочные изделия.
- Щелкунчик, ебит тово рот, - ругнулся Семен и первым зашел в купе. – Порядок, мужики. Жить можно.
Войдя в купе, Семен первым делом забаррикадировал дверь своей тушей и когда Миша Сильный вернулся, молча кивнул потрескивающему, как попкорн-машина, соседу по купе.
- Ночуешь тут, пока не перестанешь, - твердо сказал он и, развернувшись, закрыл дверь на щеколду.
- Сурово, - хмыкнул я сверху. Семен пожал плечами и, улегшись на свое место, тяжело вздохнул.
- Когда у человека говно не только в жопе, но и в голове, то все страдают, - буркнул он. А Марат сверху заметил.
- Так-то он и правда сильный. Столько терпеть.
- Плевать. Пусть в коридоре гуляет. Пулемет ебаный, - кивнул Семен. За дверью слышался хруст грецких орехов и невнятное шипение гулявшего по коридору Миши Сильного. Под утро проводница прогнала его в тамбур, потому что люди стали массово жаловаться на ядовитую вонь, от которой плавились легкие, и не пускала обратно до самого вокзала.
Ну а мы, выбравшись на перрон питерского вокзала и закурившие по сигаретке лишь лениво проводили взглядом убегающего враскоряку Мишу Сильного. И непонятно было, то ли снег хрустит под ногами, то ли белка-озорница снова принялась за орехи. «Лучшая ночь в поезде», что тут еще сказать.