Плен-5
Извините, получилось ооооочень длинно, но хотелось бы закончить самый ужас-ужас. Всё-таки тяжеловато…
Пятого мая с утра нас забрала исбушка (СБУ) и повезла к следователю. Следователя я ждала опять в тире, от которого у меня начался нервный тик… Мой адвокат не явился, поэтому разбор вещей, которые насобирали при «аресте», был только при двух следователях. Составляли опись, в которую вошло далеко не всё и из-за этого бОльшая часть наших документов потеряна. Отдали на руки медицинские документы. Вернулись на ИВС, где меня ждал «сюрприз» в виде соседки по камере. Познакомились, но много поговорить не получилось, т.к. нашу «террористическую группу» повезли в СИЗО. Вернее, сначала нас катали по врачам – флюшка, травматолог, меня ещё и к гинекологу возили.
«Приёмка» в СИЗО. Конвой исбушки передал какие-то наши документы начальнику смены, каждого «осмотрел» врач санчасти СИЗО, позадавал вопросы по здоровью. Обыскивать было нечего – мы были с пустыми руками, только «бодрячок» наш был с сумкой. И нас повели по камерам.
Моё первое «путешествие» по тюрьме прошло как в тумане. Помню, что оглядывалась по сторонам, кто-то мимо пробегал, показалось, что шли долго, множество поворотов. И вот открывается дверь, меня запускают. С нары поднимается женщина и начинает спрашивать сопровождающего – где скатка и всё остальное? Скатка – это матрац/тюфяк. Ответ не помню, но тётя начала орать и требовать ещё и хорошую скатку, без клопов. В итоге, принесли скатку, постельное не дали – сказали завтра выдадут. Утром, действительно, выдали. Даже тарелку с ложкой дали, а вот за кружкой ходили по женским камерам и выпрашивали. Вернее, сопровождающая выпрашивала. Заодно сфотографировали и сняли отпечатки пальцев.
Сотрудники ушли. Я стою как пень у дверей (в тюрьме они называются тормозами, полностью не открываются, максимум градусов на 50), т.к. наглухо не понимаю, что мне делать. Смотряга спрашивает статью и когда приняли (арестовали). Выходит другая женщина и говорит, что надо помыться и переодеться. Я бы и не против, так как уже неделю без такого удовольствия, но не чем и не во что переодеваться. В течение пяти минут мне насобирали немного одежды, выдали из своих запасов мыло, полотенце, простынь с наволочкой и одеяло. Это происходит в каждой камере – новичку помогают, делятся всем, что есть. И практически в каждой камере есть «стратегический запас» постельного белья, скаток, одеял, мыльно-рыльных и т.д. Это уже работа смотряги – старшего по камере. Нагрели воды в пластиковых вёдрах (горячей воды в камерах не предусмотрено, тем более, душа; впрочем, кипятильники, тем более, большие, и вёдра, вообще-то, под запретом) и я пошла мыться в… правильно, в туалет )))) Туалет (дючка) представляет собой отгороженную бетонной стенкой (скалой) часть камеры. Высота скалы может быть разной. Судя по всему, изначально было сантиметров 70, у нас была метра полтора. Площадь тоже везде разная. В этой камере, примерно, 1.5 на 2 метра. А в некоторых, опять примерно, 0.7 на 1 м. Двери нет. Вместо неё сидельцы вешают «парус» (кусок ткани) любым доступным способом. Сама дючка это не унитаз, а дырка в полу с эмалированным «вкладышем». По стене идёт труба, на ней кран, с помощью которого открываем-закрываем воду, которая течёт прямо в дырку. Вода включается на всё время пребывания в туалете, это как сигнал, что он занят, да и разные «нежданчики» и прочие звуки хоть как-то сглаживает )))) В общем, название «туалет» в привычном смысле мало подходит. Рядом с туалетом есть раковина, которую в тюрьме называют «светланкой» (потому, что это самое чистое место в камере). После помывки меня пытались накормить, но кусок в горло не лез. Попила чаю. Угостили парой сигарет.
В камере из пяти человек, четверо было сепартисты. Сепары, как нас называли в тюрьме - часть 1 статья 258-3 УК Украины. Старшая по камере сидела по уголовной статье, причём уже с приговором, но так как срок был небольшой, то она как-то договорилась отсиживать его в СИЗО. Она выходила каждый день на работу в прачечную. Это обязаловка, но свои «плюшки» имела и сидела вполне приемлемо.
Следующие дни помню плохо. Через пару дней вытягивали (вывозили) в исбушку. Долго просидела в тире, промёрзла до костей и когда меня привели к следователю меня уже трясло от холода. Стук зубов было не унять. На мордах следаков было изумление, но засуетились и выдали кружку горячего чая. Но было поздно – я заболела. Да и психологическое напряжение и давление дало свои плоды. В общем-то, это «нормально» для первых дней пребывания в тюрьме. Когда вернули в СИЗО, я просто спала сутками. Лекарств у меня не было, а про то, что можно было вызвать санчасть я не знала. Эти дни не помню. Единственное помню, что сепары в камере, пытаясь меня успокоить и подбодрить, сказали, что больше физически не тронут – из СИЗО может вызвать только следователь, а он не занимается подобными вещами. Битые были все и не важно, что женщины и женщины в возрасте. Меня это частично успокоило, но тревога не отпускала. К тому же, я не знала, что с мужем и где он. В камере был телефон, но мне его не давали как новенькой, тем более, сепару, да я и не знала в какой камере он сидит. Спасибо старшей, она за пару дней выяснила где моё чудо, но поговорить по телефону не дала, просто сказала, что с ним всё в порядке, осваивается. В 2014 сепарам в принципе запрещено было давать телефон. Уголовных наказывали, если выяснялось, что дали позвонить сепаратистам. К весне 2015 года пошло послабление в этом плане. Скорее всего, из-за того, что к тому времени в тюрьме сепаров было больше уголовников ))))
12 мая. Вывозят в исбушку. Опять тир. Там уже сидят две женщины. Познакомились – одна сидит с конца января, вторая с начала марта. Обеих привезли с ИВС, а в СИЗО они находятся в другой камере. Мы не успели особо пообщаться, зашёл «пятнистый» в маске и гавкнул – двое в коридор, а ты, показывая на меня, мешок на голову. И показывает на шкафчики. Сверху лежал полиэтиленовый мешок магазина Магнит. Так как он говорил через маску, то я решила, что ослышалась, поэтому осталась сидеть на скамейке. Через пару минут в тир зашли человек пять «пятнистых» в масках и один возмущённо заорал почему я без пакета. Быстро подошёл, схватил пакет и натянул мне на голову…
Вот и для меня начались ужасы избиения и пыток. Спрашивали чем занималась, с кем общалась, называли позывные, каналы Зелки. Вопросы шли вразнобой, я не всегда успевала реагировать из-за температуры и скрипящих от усталости остатков серого вещества. За каждое молчание получала в зубы или электрошокер. Продолжалось это долго. Перерыв был один, когда я потеряла сознание. Вернулась в реальность от ударов по лицу через пакет. Под конец один из «пятнистых» что-то брякнул про мой возраст – типа, всего 35 лет, а уже сознание теряешь. Тут меня пробил нервный смех и я сказала: «Спасибо, конечно, мальчики, за комплемент, но мне уже 47». Наступила тишина, потом они шёпотом переговаривались о чём-то. Дальше последовала команда снять пакет. Сняв пакет, я увидела, что они старательно вглядываются в моё лицо, пытаясь определить возраст. Мне стало ещё смешнее – пройдя такие испытания, будешь выглядеть в любом случае старше… В этом время приоткрылась дверь тира, заглянул конвойный и попросил: «может, хватит уже, десятый час, вообще-то». Думаю – нормально, привезли меня около половины первого, сейчас девять.
Поговорив со мной ещё с полчаса, пригрозив никому никогда об этом не рассказывать, а то хуже будет (давить они умеют), меня оставили в покое и конвой повёз меня на ИВС. В камере была одна из женщин, с которыми я познакомилась днём. Первая фраза, после закрытия дверей камеры, - «слава богу, живая!» Говорит, что они сидели в коридоре и понимали, что творится в тире. Они тоже через это прошли. Легли спать, а лежать-то, оказывается, я не могу – болит всё. Заснуть толком так и не удалось.
На утро было ещё хуже – всё тело гудело и стонало, мышцы периодически сводило судорогой. Про челюсти лучше промолчать – верхней не было от слова совсем, пара корешков не считается ))))
Днём повезли «домой», т.е. в СИЗО. Ехали на «воронке» (это типа машины Хлеб) и я с ужасом думала, как я буду из него выбираться. Приехали. Начала с трудом выползать, сотрудники, видать, поняли, что что-то не так и решили мне помочь, положив руки на поясницу, чтобы поддержать. От дикой боли я заорала. Руки сразу убрали и тихо спросили – били? Я молча кивнула… Не я первая, ни я последняя. Но ребята понятливые и сочувствующие, поэтому быстро меня оформили и отвели в камеру, где меня ждал очередной сюрприз в виде «переселения народов» - пока меня не было, была перетрубация камер и теперь в «моей» камере было не шесть человек, а одиннадцать, все чужие и очень шумные. С трудом добравшись до нары, я отключилась…
Следующее утро началось со знакомства с «переселенцами». Оказалось два сепара, остальные уголовники – убийцы и наркоманы. На тот момент мне было всё это абсолютно монопенисуально. Я пыталась хоть немного расслабить мышцы, от боли хотелось выть и лезть на стену.
15 мая, пятница. Опять вытягивают в исбушку. Опять тир. Меня трясло и я отчётливо понимала, что ещё один такой день я могу не выдержать. Но физически не трогали, зато долбали телефонными номерами с моего телефона. А он у меня был рабочим, только симку поменяла на Украине. Номеров же там было более 300, не считая украинских. И по каждому пришлось объяснять кто это и откуда. А я уже всех и не помнила, всё-таки пять лет прошло как бизнес продали. До сих пор не понимаю зачем им нужны были пояснения по российским номерам. При условии, что была прослушка, то было понятно, что в Россию я не звонила.
Получив очередное предупреждение никому ничего не рассказывать, меня отвезли в СИЗО.
Следующая неделя была как на иголках – я очень боялась, что вызовут ещё раз. Но на этом мои злоключения с представителями «роботов» и контрразведки закончились...