Ты должен сделать добро из зла, потому что его больше не из чего сделать
Просто уму непостижимо: такая роскошная баба, век бы с ней любился, а на самом деле - пустышка, обман, кукла неживая, а не женщина. Как, помнится, пуговицы на кофте у матери - янтарные такие, полупрозрачные, золотистые, так и хочется сунуть в рот и сосать в ожидании какой-то необычайной сладости, и он брал их в рот и сосал, и каждый раз страшно разочаровывался, и каждый раз забывал об этом разочаровании - даже не то чтобы забывал, а просто отказывался верить собственной памяти, стоило ему их снова увидеть.
Придумать можно всё, что угодно. На самом деле никогда не бывает так, как придумывают.
Я иногда спрашиваю себя: какого черта мы так крутимся? Чтобы заработать деньги? Но на кой черт нам деньги, если мы только и делаем, что крутимся?
- Молишься? - спрашиваю. - Молись, - говорю, - молись! Дальше в Зону, ближе к небу… - Что? - спрашивает он. - Молись! - кричу. - Сталкеров в рай без очереди пропускают!
Остин парень неплохой, смелость и трусость у него в нужной пропорции, но он, по-моему, уже отмеченный. Кириллу этого не объяснишь, но я-то вижу: вообразил человек о себе, будто Зону знает и понимает до конца, значит, скоро гробанется. И пожалуйста. Только без меня.
Вторая заповедь сталкера: либо справа, либо слева все должно быть чисто на сто шагов.
Когда в Зону выходишь, то уж одно из двух: либо плачь, либо шути, а я сроду не плакал.
Заперся я в кабинке, вытащил флягу, отвинтил крышечку и присосался к ней, как клоп. Сижу на лавочке, в коленках пусто, в голове пусто, в душе пусто, знай себе глотаю крепкое, как воду. Живой. Отпустила Зона. Отпустила, поганка. Подлая. Живой. Очкарикам этого не понять. Никому, кроме сталкера, этого не понять.
Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный!
Восставшим из могил пути домой закрыты, - произнес он вслух,- поэтому они печальны и сердиты...
Дальше в Зону - ближе к небу
- Да какой ты сейчас муж, - сказала Гута. - Пустой мешок ты сейчас, а не муж. Тебя сначала набить надо.
А про себя я так скажу: чего я у вас там, в Европе, не видел? Скуки вашей не видел? День вкалываешь, вечер телевизор смотришь, ночь пришла - к постылой бабе под одеяло, ублюдков плодить. Стачки ваши, демонстрации, политика раздолбанная… В гробу я вашу Европу видел, - говорю, - занюханную.
Думать - это значит извернуться, сфинтить, сблефовать, обвести вокруг пальца.
Ничего, ребята, в Зоне тоже дышать можно, если умеючи.
После Зоны человеку только одно и остается - за руку девочку подержать.
Ничего, держи хвост трубой… Уши торчком, хвост пистолетом. Взяла в мужья сталкера, теперь не жалуйся.
Он тоже брал свою долю с Зоны: брал натурой, разным хабаром, который применял в своей медицине, брал знаниями, изучая на покалеченных сталкерах неизвестные ранее болезни, уродства и повреждения человеческого организма, брал славой, славой первого на планете врача специалиста по нечеловеческим заболеваниям человека. Деньгами он впрочем тоже брал с охотой.
Самый героический поступок человечества это то, что оно выжило и намерено выжить дальше.
Ладно, - сказал он решительно. - Каждый за себя, один Бог за всех.
Кто идёт следом за Стервятником, тот всегда глотает дерьмо.
Здесь пахло дорогим табаком, парижскими духами, сверкающей натуральной кожей туго набитых бумажников, дорогими дамочками по пятьсот монет за ночь, массивными золотыми портсигарами - всей этой дешевкой, всей этой гнусной плесенью, которая наросла на Зоне, пила от Зоны, жрала, хапала, жирела от Зоны, и на все ей было наплевать, и в особенности ей было наплевать на то, что будет после, когда она нажрется, нахапает всласть, и все, что было в Зоне, окажется снаружи и осядет в мире.
С Зоной ведь так: с хабаром вернулся - чудо, живой вернулся - удача, патрульная пуля мимо - везенье, а все остальное - судьба.
Привет! Несколько кадров из фотосессий, тестовых и черновых кадров фильма. Интересно, сколько действительно людей ждёт фильм - я напомню, что снимаю любительское кино по книге "Пикник на обочине". Как бы меня не пытались отговорить или не критиковали - как видите, мелкими шажками продвигаюсь)
На данный момент пока что не получаются сцены на кладбище. То слишком темно, то не нравится как свет падает, но я работаю над этим. Дальше сцены с заводом и лабораторией.
В первую очередь мне интересно тех, кому НЕ нравятся пышно-плотные женщины (так как мне самому как раз такие и нравятся).
В двух словах напомню, тем, кто давно читал "Пикник на обочине" Стругацких: у сталкера Стервятника Барбриджа очень красивые и здоровые, даже можно сказать лучащиеся красотой и здоровьем дети (уже взрослые). Вот как описана дочка Стервятника на взгляд главного героя, Рэдрика Шухарта. Описано немного плотоядно, что неудивительно, так как Рэдрик, во-первых, достаточно простой парень, во-вторых, эту конкретно девушку Дину он неоднократно "познал".
Отрывок на русском языке:
На лужайке был расстелен огромный красный мат, а на мате восседала со стаканом в руке Дина Барбридж в почти невидимом купальном костюме; рядом валялась книжка в пестрой обложке, и тут же, в тени под кустом, стояло блестящее ведерко со льдом, из которого торчало узкое длинное горлышко бутылки.
– Здорово, Рыжий! – сказала Дина Барбридж, делая приветственное движение стаканом. – А где же папахен? Неужели опять засыпался?
Рэдрик подошел и, заведя руки с портфелем за спину, остановился, глядя на нее сверху вниз. Да, детей себе Стервятник у кого-то в Зоне выпросил на славу. Вся она была атласная, пышно-плотная, без единого изъяна, без единой лишней складки – полтораста фунтов двадцатилетней лакомой плоти, и еще изумрудные глаза, светящиеся изнутри, и еще большой влажный рот и ровные белые зубы, и еще вороные волосы, блестящие под солнцем, небрежно брошенные на одно плечо, и солнце так и ходило по ней, переливаясь с плеч на живот и на бедра, оставляя тени между почти голыми грудями. Он стоял над нею и откровенно разглядывал ее, а она смотрела на него снизу вверх, понимающе усмехаясь, а потом поднесла стакан к губам и сделала несколько глотков.
– Хочешь? – сказала она, облизывая губы, и подождав ровно столько, чтобы двусмысленность дошла до него, протянула ему стакан.
А вот как описание Дины Барбидж выглядит в книге на английском:
Redrick stood over her with the briefcase in his hands behind his back. Yes, Buzzard sure managed to wish himself up some marvelous children out there in the Zone. She was all silk and satin, firm and full, flawless, without a single unnecessary wrinkle – hundred-twenty pounds of sugar-candy flesh, and emerald eyes that had an inner glow, a large wet mouth and even white teeth, and raven hair, shining in the sun and carelessly tossed over one shoulder. The sun was caressing her, pouring from her shoulders to her belly and hips, leaving deep shadows between her almost naked breasts. He stood above her and looked her over openly, and she looked up at him, laughing understandingly, and then raised the glass to her lips and took several sips.
Переводчик — Антонина В. Буа (Antonina W. Bouis).
Она крутой переводчик! Она переводит таких непростых для адекватной адаптации к другим языковым моделям авторов как Булгаков, Окуджава, Довлатов. Да, один только "Альтист Данилов" Орлова чего стоит!
Вот другое издание и другой переводчик:
Redrick came up to her and, placing his briefcase behind his back, stopped, admiring her from above. Yes, the children Burbridge had wished up in the Zone were magnificent. She was silky, luscious, sensuously curvy, without a single flaw, a single extra ounce — a hundred and twenty pounds of twenty-year-old delectable flesh — and then there were the emerald eyes, which shone from within, and the full moist lips and the even white teeth and the jet-black hair that gleamed in the sun, carelessly thrown over one shoulder; the sunlight flowed over her body, drifting from her shoulders to her stomach and hips, throwing shadows between her almost-bare breasts. He was standing over her and openly checking her out while she looked up at him, smiling knowingly; then she brought her glass to her lips and took a few sips.
Переводчик — Олена Бормашенко (Olena Bormashenko).
Она родилась в СССР, уже лет тридцать живёт в Канаде, докторская степень Стэнфордского университета по математике. Переводит только Стругацких, явно делает это больше для души... но как бы... СССР... доктор математики... уж тут ни с цифрами, ни с языком не должно было возникнуть никаких проблем.
Думаю, что заметно, как сильно отличается перевод даже этого одного абзаца. Однако цифры остались такими же. Полтораста фунтов (150) и в одном и в другом случае переведены как сто двадцать фунтов (120).
У Стругацких Дина весит около 150 фунтов на взгляд Рэдрика. Он не взвешивает девушку, конечно, он оценивает приблизительно, на глаз. Однако, его оценка должна быть довольно точна, так как читатель знает о нём, что он: А) очень внимательный сталкер. Б) прекрасно умеет оценивать вес/форму/расстояния. В) конкретно эту женщину он... всесторонне изучал и осматривал.
Итак, 150 фунтов. Фунт это в имперской системе мер ровно 16 унций. А в метрической системе мер это неудобоваримые 0,45359237 кг. Получается, что 150 фунтов это примерно 68 кг. А в английской книге написано, что Дина весит 120 фунтов, это примерно 54 кг.
54 кг - 68 кг = 14 кг.
Понятно, что при очень низком или очень высоком росте один и тот же вес даёт разный индекс массы тела и разную картинку. До 144 см и после 188 см таблицы и вовсе не очень корректно отображают ситуацию. Какая-нибудь Элизобет Дибики, при весе в как раз полтораста фунтов выглядит примерно так:
Что объясняется довольно просто - оно очень высокая.
Тут не какие-то специально подобранные люди - обычные люди, актёры.
На самом деле, её рост всего 190 см, но с осанкой, каблуками и ступенькой это может выглядеть и так.
Женщины обычного, плюс-минус среднего роста при весе в 65-68 кг могут выглядеть как Бейонсе, или Кардашьян, Мэрайа Кэри... Или вот Кристина Хэндрикс, например...
Кристина Хэндрикс весит более 70 кг, и, конечно такие изящные формы это скорее исключение, чем правило, во многом это результат правильной подачи себя.
Но в независимости от того, как и кто выглядит... Стругацкие описали конкретную женщину. Даже если бы они накосячили с весом, то я считаю, что переводить нужно так как написано, а не как-то иначе. Придерживаюсь этой точки зрения даже когда речь идёт о какой-то откровенной "неправильности" с точки зрения редактора или переводчика. Так как очень часто прекрасно видно, что редактор или переводчик просто не врубаются в то, что хотел сказать автор и стараются улучшить. Но улучшить - это не написать автору с уточнением, точно ли не косяк, а "улучшить" это, сука, внести исправления на свой вкус, проявить свою пролетарскую сметку: приделать Венере Милоской руки или одеть Венеру Каллипигу в платье поскромнее...
В данном случае, я вообще не вижу никакой логической ошибки, так как там в этом же самом предложении тупо написано:
пышно-плотная
Пышно-плотная женщина скорее будет весить 65, чем 55, нет?
Можно было бы сказать, что я как-то по-своему воспринимаю эти слова про пышность и плотность. Ок. Может быть. Ведь я люблю пышечек, да и сам вешу больше 120 килограмм. Ок.
Но там же тупо указан вес - 150 фунтов. Как можно это "исправлять" это для меня загадка.
Я не сторонник исправлений, даже когда речь идёт об именах и названиях. Обычно мне приятнее читать про Джона Сильвера, а не Иоана Серебряного или Ивана Серебро. И приятнее читать про то как герои заехали в Диптаун, а не село Глубокое.
Так же как англоязычному читателю-эстету приятнее читать про то как Игорь Длинный приехал в Нижний Новгород, в формате: Igor Dlinnyj и Nizhnij Novgorod, а не Garry Long и Bottom Newcity.
Но тут мне хотя бы понятна логика... пусть она топорная, убогая, пусть это на самом деле и не логика никакая, но ход мысли мне понятен. Silver - это серебро, значит, если в тексте Silver, то и переводить его надо не как Сильвер, а как "Серебро". А логика перевода "150 фунтов", как "120 фунтов" мне просто непонятна.
Ок, переводчику больше нравятся худые женщины. Понятно.
Но писатель-то пишет про пышно-плотную женщину весом в 150 фунтов!
Ок, переводчик думает, что читателям больше нравятся женщины весом в 120 фунтов, чем в 150 фунтов. Понятно.
Но писатель-то пишет про пышно-плотную женщину весом в 150 фунтов!
Короче, как-то так. Напомню, что мне интересно мнение любого читателя. Но особенно тех, кому НЕ нравятся женщины весом в 150 фунтов и нравятся женщины весом в 120 фунтов. Считаете ли вы, что надо ли улучшать литературных героинь при переводе и/или редактуре?
А то, я сначала даже глазам своим не поверил, когда увидел, как пышно-плотную Диану схуднули на 14 кг. Это 20% если что... А 20% не так-то просто скинуть, как я знаю по себе.
— Ну, а как насчет того, что человек — это, в отличие от животных, существо, испытывающее не преодолимую потребность в знаниях? Я где-то об этом читал.
— Я тоже, — сказал Валентин, усмехаясь. — Но вся беда в том. что человек — массовый человек, я имею в виду, — слишком уж легко преодолевает свою потребность в знаниях. На самом деле человек, по-моему, вовсе не имеет потребности узнавать. У него есть потребность понять, а для этого знаний не надо. Гипотеза о боге, например, дает ни с чем несравнимую возможность все понять, ничего не узнавая... На этом, между прочим, построена вся политика. Дай человеку крайне упрощенную систему мира и толкуй всякое событие на базе этой упрощенной модели. Такой подход не требует знаний. Несколько заученных формул плюс так называемая интуиция, так называемая практическая сметка и так называемый здравый смысл.