А вот это было по-настоящему страшно. Резкой двойкой - правый в корпус (печень ойкнула), чугунный левый хук в челюсть - он вырубил меня. Боксёрскими намотками прикрутил руки распятием к батарее. Я очнулся, он стоял на расстоянии руки в тёртом резиновом фартуке, толстых перчатках с жестяной банкой и кистью в руках. Челюсть больно занемела, налилась свинцом, рот до краев в слюне и крови. Я сплюнул. Он улыбнулся. Мне показалось беззлобно, даже по-доброму. Надежда затеплилась. Пот тёк по его лбу, вискам, сухим морщинам рта, жилистой шее.
- Тебе лучше - нейтрально сказал он меж вопросом и утверждением.
Я поворочал языком, зубы на месте.
- У тебя интересное лицо - он принял позу оценивающего художника и покивал сам себе. Медленно с раздумчивыми паузами добавил - где же я тебя видел...
- Что дальше? - бесцветно спросил я, силясь вспомнить, что тут вообще произошло. Голова гудела, выкручивало виски, тяжело схлопывались веки.
- Интересное лицо...да-а - протянул он, приподнял кисть с бесцветной желеобразной жижей над банкой и плюхнул обратно. - Это заливное мы зовём "сопрано". Самые густые мужские басы с этим студнем великолепно выпевают партии сопрано. И ты споёшь. Давай так, - он говорил медленно, с растяжкой - я не-ежно мажу тебе лицо, а ты начнёшь с арии «Casta diva». Норма Беллини. Какая вещь!
Он томно прикрыл глаза и носом довольно точно проныл кусок из оперы.
- Сопрано! - манерно выдохнул он.- Чудо-крем, он ласково растворяет эпидермис, волокна мяса. Нет-нет! Не трогая сосудов, нервных окончаний. Медленно слезает старая кожа, уходит лишнее прошлое. Мы видим всю твою анатомию. А ты... - он вдохновенно подвесил паузу и элегантно филигранно запел: Casta Diva che inargenti queste sacre antiche piante...
Он подступил вплотную ко мне жадно шаря глазами по лицу и, продолжая петь, стал укрывать липкой жижей лоб. Я мотал головой пытаясь стряхнуть его, но лишь больше вводил в раж. Он макал и мазал, макал и мазал...
Всё стихло, свет погас. Я открыл глаза, наш Тяпа стоял на подушке и бешено нализывал лицо. Меня всё ещё колотило от кошмара сна, я блаженно застыл, боясь дышать, спугнуть пробуждение.
Какое счастье так проснуться, ребята!