Вот, что значит фраза "Дорог Нет"
Автодорога (точнее, её полное отсутствие) Демьяново - Киров
Кировская область!
Автодорога (точнее, её полное отсутствие) Демьяново - Киров
Кировская область!
Работаю программером в благотворительном фонде при ну очень серьезной структуре. Фонд у нас очень странный – похож скорее на отстойник для не шибко умных, но очень блатных. Устроиться на работу сюда можно только по личной рекомендации члена правления головной компании. Машин даже у рядовых сотрудников дешевле пары миллионов рублей в принципе нет, а начиная с минимального управленческого звена начинаются Бриони, ягуары и прочие Ролексы:) Про руководство можно даже не говорить – слухи о площадях их особняков и квартир будоражат умы простых граждан. Но собственно ненависти никто не вызывает - украсть у нас негде, и все эти понты просто часть состояния семей из которых наш персонал происходит. Сама история собственно, не об этом. Работает у нас один мужичок. Валерий Пертович. Ему 70 с легким хвостиком, но при этом все тяжелые командировки в самую глухомань – его. Валерий Петрович всегда поможет, подменит, научит, пропустит мимо ушей ехидные смешки и просто делает своё дело. Валерий Петрович прост и главное – он ВООБЩЕ не реагирует на понты окружающих. Тут нужно заметить одну деталь – есть множество людей, которые ведут себя точно так же, но практически все они имеют серьезные активы и просто не выпендриваются. А у остальных где-то внутри чаще всего сидит глубокая неприязнь к такого рода «выскочкам», коими укомплектован наш отдел. Есть конечно ещё люди « не от мира сего», но таким в нашу структуру дорога закрыта.
В общем, этот мужик вызывал у меня жгучий интерес. Было совершенно непонятно, откуда он вообще взялся. При этом интереса добавлял тот факт, что Валерий Петрович жил в самой натуральной коммуналке, причем не в центре города. И никогда не скрывал своей прошлой работы в НИИ и институтах. Совершенно непримечательная биография, точно такая же, как и у сотен тысяч других советских людей.
И только через несколько лет, когда мы с Валерием Петровичем подружились, он пригласил меня к себе в гости. Он действительно занимал комнату в убитой коммуналке. И быт его был крайне скромен. Единственное отличие от обычной комнаты советского пенсионера было в фотографиях. Нет, ФОТОГРАФИЯХ. Кроме тех, что висели в красивейших рамочках из карельской березы на стенах, Валерий Петрович показал мне фотоальбомы. И тогда я ПОНЯЛ.
В годы юности отец Валерия Петровича крепко дружил с будущим генсеком, когда тот ещё только начинал свой путь наверх. И это была самая простая и в то же время настоящая дружба. После взлета эти отношения прекратились. Но однажды в квартире раздался звонок и отца вызвали в Кремль. После дружеской беседы генсек предложил отцу различные должности «при себе», но тот очень любил свою простую работу и оставлять её не хотел. А ещё он очень любил своего единственного сына.
И он попросил. В результате этой просьбы Валерий Петрович, а тогда ещё просто первокурсник Валера получил то, о чем могли мечтать только дети членов Политбюро, да и то далеко не все.
На первом курсе Валера ездил в институт на СОБСТВЕННОЙ НОВОЙ СПОРТИВНОЙ ИНОМАРКЕ и жил в СОБСТВЕННОЙ трехкомнатной квартире в доме ЦК. Чтобы было более понятно, на дворе шел 1972 год. Приехать в институт на папиной волге было самым наикрутейшим понтом, который только можно было себе представить. А достать в личное пользование иномарку даже очень серьезному номенклатурщику было практически невозможно.
И в этот момент я понял это отношение к нашему персоналу и этот улыбающийся и безразличный взгляд. Ибо ни один сегодняшний олигарх ни за какие деньги не сможет купить то, что в свои 18 лет имел Валерий Петрович. А сейчас ему уже реально все равно.
За этим домом есть еще одна мусорка и там всегда есть место , но людям лень сделать несколько лишних десятков шагов((
Слезы соленым потоком текли по щекам девушки. Сжавшись в комочек, она руками зажимала рот и жмурилась от боли. От всхлипываний растрепанные волосы подрагивали в такт телу.
— Ну как так можно? Так не бывает! — периодически проносилось у нее в голове. — Я необходима людям! И я нужна ему! Ему! Этому вечно пьяному, немытому эгоисту и хаму! Я знаю! Я нужна! Ведь я же Совесть! Я должна быть! — напор рыданий увеличивался.
— Да никому ты ничего не должна! И уж тем более, не нужна! Глупая овечка! — говорила другая девушка, ровняя ногти пилочкой, — Все руки мне только покусала! Наивная. Будешь знать теперь, как со мной воевать! Безразличие — это тебе ни Жалость и не Понимание, сегодня я правлю балом! А еще раз полезешь, я тебе остатки зубов выбью!
Совесть взревела пуще прежнего.
— Не плачь! У тебя все получится! Я знаю! Ведь если у меня что-то с ним еще получается — значит, не все так плохо — успокаивая, гладила ее Жалость.
— Что? Да ты себя слышишь? Что ты несешь? Ты расстраиваешь его из-за разбитой бутылки водки или закрытого магазина и считаешь, что не все так плохо? Дура!!! — крикнула Совесть
Жалость прикусила губу и виновато опустила голову.
— Поверь, я представляю, что ты чувствуешь! — проговорило с дальнего угла Понимание, — может, получится с кем нибудь другим?
— Да кому я нужна, беззубая! — заголосила Совесть, — что я смогу?
— Ногти отращивай! — ехидно съязвила Безразличие.
— Нет! Я верю, у меня получится! Я смогу! Я добьюсь! Он исправится! Бросит пить! — не успокаивалась совесть.
— Каким же образом? — не отвлекаясь от ногтей, спросила Безразличие.
— Я...я... А я его закодирую! — выпалила Совесть.
— Ага, сейчас прям! — под шум разбитой посуды, выкрикнул из кухни Страх.
— Страх! Родной, да не переживай! Ничего они не сделают — молвило Безразличие.
— Ой, замолчите, а! Устроили тут битву титанов! Дайте поспать, в конце концов. То сделаем, это сделаем, сюда им надо пойти, туда! Выдумали еще кодирование какое-то! Только через мой труп! — переворачиваясь на скрипучем диване, проворчала Лень…
Сайрус