На пороге. Часть 3. Заключительная
Охранники мгновенно покинули комнату, и он продолжил.
- Перед тем, как мы начнем, хочу Вас предупредить: не вздумайте вставать со стула, там небольшой фугасный заряд, прикрепленный к датчику давления, при резком изменении массы он сработает. Вы скорее всего не умрете, но будет неприятно. И не надо руками под стулом шабушать, обычно это ничем хорошим не заканчивается.
«Обычно?!!!» - мысленно прокричал Лазарев, стараясь сохранить внешнее самообладание.
- Вернемся к нашему разговору, всего один вопрос: Вы верите в зомби-апокалипсис?
- А Вы нет?! – понимая, что ведет себя невежливо, ответил вопросом Дима. Но ему стало плевать на вежливость, как только узнал, что сидит на бомбе. – Тогда зачем все это? Рабочая группа из генералов, вице-премьер, еще миллион чиновников, а, главное, зачем здесь я?
- Во-первых, осторожность лишней никогда не бывает. Хоть это и почти невероятно, но вдруг Вы правы, а я ошибаюсь. Во-вторых, если я озвучу свои сомнения, то все эти лизоблюды сразу примут мою версию, как рабочую, а это приведет к потере осторожности, что, как мы выяснили, ни к чему. И, в-третьих, хочу, чтобы все думали, что я верю в зомби-апокалипсис.
- Я тоже за то, чтобы всего этого не было, - поддержал президента Дима. – Только у Михаила Юрьевича я узнал, что показания выживших подтвердил детектор лжи. Посудите сами: вряд ли пятнадцать человек вручную порубили целый поезд здоровых людей.
- Я всю свою жизнь проработал в контрразведке и могу Вам сказать, что полиграф помимо того, что его можно обмануть, показывает лишь то, что человек верит в то, что говорит. Но это не самое главное. В отличие от вымышленных ходячих мертвецов, я знаю о существовании множества препаратов, токсинов, чипов и даже НЛП техник, способных влиять на сознание и вызывать галлюцинации. Все развитые страны в той или иной степени работают над созданием назовем это «универсальным психическим оружием». А теперь представь, что такое вещество распылили в первом и последнем вагоне поезда. Отравившиеся видят зомби, сражаются с ними, убивают их и идут навстречу друг другу, пока эффект не прекращается, и в живых не остается полтора десятка человек. Может, эта отрава увеличивает силу и реакцию, но в основном действует на сознание, вызывая галлюцинации и агрессию. Против нас идет война, пока мы не знаем, кто и как осуществил эту атаку, но надежные люди уже работают над этим вопросом, а остальные пусть думают, что мы предотвращаем зомби-апокалипсис. Уверен, наши заокеанские коллеги уже в курсе этого. Пусть так и думают, пока мы изучаем примененное оружие и создаем свое.
- Вам бы самому фантастические романы писать, - заключил Дмитрий, когда его собеседник замолчал. – Даже не знаю, чья теория страшнее. От того, что кто-то может заставить обычных людей думать, что их окружают зомби, становится не по себе. Надеюсь, мы оба ошибаемся, и найдется менее страшное объяснение происходящему.
- Я тоже, - кивнул президент, - пока подтверждения моей теории тоже нет. В крови выживших ничего необычного не обнаружено. И тут, если мы всерьез рассматриваем возможность применения психического оружия, то приходим к страшному заключению – либо токсин так хорошо прячется или очень быстро выводится из организма, либо его попросту нет, и применена какая-то другая техника.
- Например гипноз, - предположил Лазарев, сам не заметив, как втянулся в разговор. Это напомнило ему, как однажды он писал книгу в соавторстве с другим писателем, как они встречались и часами обсуждали повороты сюжета и реакции персонажей.
- Назовем это так. Сейчас нам известно, что все выжившие за последние три года выезжали в Прибалтику. Не думаю, что сами прибалты владеют какой-то методикой, но кто-то мог действовать на их территории не только без их ведома, но и с их поддержкой. Всего на поезде было около пятидесяти человек, посещавших страны Балтии в последние три года. Это десятая часть всех пассажиров. Остальные просто не выжили. Теперь вопрос: если активация «зараженного» происходит не химическим веществом, тогда чем? Отключение может быть запрограммировано по времени, но включение должно быть к чему-то привязано. Звук, запах, кодовое слово? Представь, они выйдут в город, услышат, например, звон церковных колоколов, и активируется их режим истребителя зомби. Можно сравнить с внезапной смертью зараженного и латентным зомби-вирусом. Люди вокруг них находятся в опасности. А вот теперь скажи мне, что с ними делать? Стоит их отпустить, если один из них учится в одной школе с твоим сыном, другой работает в магазине, в который твоя жена ходит каждый день, а третий – бармен в твоем любимом заведении? Как автор, ты бы обязательно что-нибудь придумал, чтобы исключить потенциальную угрозу от героев, но в жизни приходится принимать решения, не имея достаточной информации. Рискнул бы ты освободить возможных носителей зомби-вируса? – Дима молчал и, чтобы подтолкнуть его, президент продолжил: - Ты выйдешь отсюда живым и здоровым, какой бы ответ не дал, если тебя это смущает. Просто хочу услышать твою точку зрения.
Только сейчас Лазарев понял почему оказался здесь и почему, скорее всего, попал в кабинет вице-премьера, участвовал в ВКСе. Руководство по выживанию во время зомби-апокалипсиса было здесь совсем ни при чем. Руководитель сраны хотел услышать мнение человека со стороны, не того, кто сразу с ним согласится, таких навалом, и не того, кто любое его решение воспримет в штыки, просто потому что всегда находится в оппозиции. Ему нужен был человек, который искренне хочет защитить людей. Пусть угрозы разные, но решение одно.
— Это ужасно, - прошептал Дмитрий, - выжить в мясорубке, чтобы потом быть казненным собственным государством, потому что представляешь потенциальную угрозу. Пусть каждый из нас занимается своим делом: я – буду писать книги, а Вы – принимайте судьбоносные решения. Выглядит, как будто я хочу отказаться от ответа. Не для того Вы заварили всю эту кашу, чтобы я мог соскочить на простое «я не знаю». Вы подумаете, что это глупо, но должен же человек чем-то руководствоваться в круговороте этой непростой жизни. Как минимум два правила волшебника «Чувства правят разумом» и «Благими намерениями вымощена дорога в ад» говорят, что отпускать выживших нельзя. У меня есть идея – ведь не обязательно их убивать. Лучше потерять пару-тройку лет из жизни, чем лишиться ее совсем. Думаю, у Вас достаточно ресурсов, чтобы держать в заточении пятнадцать человек в более-менее комфортных условиях. Пройдет время, может, ученые что-то нароют, и вариант с запугиванием и деньгами рабочий даже через пару лет. А если пройдет гораздо больше времени, то это уже проблемы другого президента, - он попытался рассмеяться, но вышло не очень.
- Признаюсь, не ожидал, - видимо президент нажал какую-то кнопку под столом, потому что охранники вернулись и заняли свои посты, - думал, Вы останетесь на позиции только черное или белое, а спорить и доказывать свою точку зрения, у меня нет ни времени, ни желания. Даже захотелось прочитать что-нибудь из Ваших работ. Есть книга, которой Вы гордитесь больше других? Посоветуете?
— Это прозвучит нескромно, но я горжусь всеми своими романами, какие-то из них находят больший отклик у аудитории, какие-то более успешны в коммерческом плане, но в каждом из них героям приходится принимать сложные решения. Ориентируйтесь на название, что больше понравится, то и прочитайте.
- Ответ истинного творца. Вы нравитесь мне все больше и больше. Однако, прошу меня простить, не располагаю большим количеством времени для продолжения нашей приятной беседы, - Дима не мог не отметить, как резко его увлеченный собеседник преобразился в образцового равнодушного политика.
- А это? – Лазарев указал на стул, когда собеседник встал, чтобы попрощаться с ним.
- Вы всерьез решили, что там что-то есть?
- А что нету? – уточнил писатель, медленно вставая. Его что только что разыграл главнокомандующий, руководитель самой большой по площади страны?
- Добро пожаловать в поистине элитарный клуб, - улыбнулся президент. – Десятки людей сидели на этом стуле, и никто из них не знает ответа на Ваш вопрос. Но это не важно, чем больше они думают о стуле, тем меньше о снайпере за окном, - он протянул руку, подмигнул и добавил, - люди глупы.
- Приятно, хоть и страшновато, было пообщаться, - начал паясничать Дима, ответив на рукопожатие. – Обращайтесь, если возникнут проблемы с инопланетянами или там вампирами…
Президент снова изменился до неузнаваемости, он крепко держал руку писателя, не давая тому отстраниться. Взгляд – жесткий, цепкий, пронзительный. Теперь Дмитрий видел перед собой человека не один десяток лет посвятившего контрразведке и благодарил Бога, что только сейчас увидел эту сторону собеседника, а не провел всю встречу под прицелом этих серых глаз, которые пугали больше, чем эфемерный снайпер где-то далеко за окном и фугас под самой задницей.
- Почему Вы упомянули инопланетян и вампиров? - продолжая держать руку Димы стальной хваткой, спросил президент.
- П-потому, - заикаясь начал Лазарев, чувствуя, как намокает от пота спина, - что это наравне с зомби самые яркие представители поп-культуры, которые могут доставить немало хлопот. Еще метеорит, но тут Вам нефтяники нужны, а не писатели.
- До встречи, Дмитрий Ильич, - он, наконец, отпустил руку гостя. На его лице даже появилась улыбка, но не беззаботная, дружелюбная или даже дежурная. Взгляд остался таким же, вкупе с ним улыбка выглядела угрожающе.
- До свиданья, - пробубнил Лазарев и пошел к двери, через которую попал в кабинет, чувствуя спиной этот взгляд.
Вопреки страхам Димы, ничего страшного на выходе не случилось. Никто не накинул ему мешок на голову и не воткнул в горло иглу шприца с неизвестным содержимым. У него даже поинтересовались не проголодался ли он, но аппетита после недолгого общения с контрразведчиком не было совсем. Ему хотелось поскорее убраться отсюда.
Писателя проводили к машине, это оказался представительский седан неизменно черного цвета, в которой его ждал только водитель. Лазарев сел на заднее сиденье и, как в такси, назвал свой адрес. В ответ водитель только хмыкнул и кивнул. По дороге Дима попросил включить радио, какую-нибудь новостную станцию.
В эфире обсуждалась катастрофа, случившаяся в Тверской области с сапсаном. Ведущие периодически подключали разных специалистов по телефону. Сначала представитель РЖД рассказывал о препятствии на путях и отказ системы экстренного торможения ввиду ошибочных действий машиниста. Потом какой-то высокопоставленный МЧСник рассказывал о том, как много техники и людей задействовано в устранении последствий, что много часов они уже работают на месте и не теряют надежду найти выживших, какие замечательные собаки привлечены для этого. За ним представитель какого-то завода опровергал версию РЖД, защищая машиниста и виня во всем плохо отлаженную систему автоматики, упирая на то, что поезд не остановился уже в Бологом и загромождения на путях тут ни при чем. После него выступал эксперт Минтранса, утверждавший, что пути в неприемлемом для эксплуатации состоянии. Депутат Госдумы выражал всем соболезнования, обещал во всем разобраться и ответственно заявлял, что это происки врагов России. После него пресс-секретарь следственного комитета рассказал, что у них нет оснований подозревать теракт и снова намекал на вину машиниста. Затем какой-то важный экономист рассказывал о махинациях в закупке этих поездов, мол оплатили дорогую комплектацию, а пришла с устаревшими системами. Поп-певцы обещали благотворительные концерты, блогеры объявляли о сборе средств. И все по кругу.
Дима сидел и думал, что за час услышал версии на любой вкус. Еще неделю инфосфера будет греметь на тему этой трагедии, выкатывая все более дикие предположения о случившемся. А спустя месяц все забудут о случившейся аварии и так и не узнают о не наступившем зомби-апокалипсисе, если он вообще предполагался. Самое неприятное для писателя было не то, что его использовали в большой игре втемную. Любой опыт, за исключением совсем уж маргинальных практик, полезен, а сегодня он его получил немало. Когда бы еще он смог пообщаться на «ты» с вице-премьером, не говоря уже о приватной и весьма откровенной беседе с президентом, сидя на заминированном стуле. Он узнал о существовании таких людей, как Гена – полезных и надежных, наверное, на таких и держится власть. Неприятно было от того, что его привлекли как консультанта, эксперта, в кино и книгах такие обычно попадают в самый эпицентр событий, а потом даже не сообщили, как все прошло. Утром, практически похитили из дома, привезли в одно место – поговорили, привезли в другое – поговорили, а теперь везут домой, как будто его результаты всех этих разговоров не касаются. О судьбе выживших в зомби-поезде он тоже никогда не узнает. Как будто его не пригласили в дом, а пустили только постоять на пороге.
Машина остановилась у подъезда. Дима попрощался с водителем, вышел, встал, глядя на свои окна, в которых горел свет. Так мерзко ему стало от того, что он сейчас зайдет домой, а пятнадцать человек скорее всего никогда не вернутся, в том числе благодаря и его усилиям. Может, он неправильно поступил, может, надо было настаивать на освобождении, может стоило рискнуть. Наивно полагать, что он смог бы переубедить президента, тем более теперь, когда увидел в нем контрразведчика – такой сто раз перестрахуется и хорошо, если не отправит «пиджаков» к родственникам выживших, с которыми те ездили в Прибалтику. Лазарев поежился, представив эту картину. Противнее всего было от того, что он не испугался, не подлизывался, не пытался сохранить свою жизнь, он действительно был согласен с президентом – отпускать их нельзя. Он стоял, глядя на металлическую дверь подъезда, и был отвратителен сам себе за то, что остался самим собой. Удивительное чувство, когда ты презираешь себя, за искреннее мнение, в правильности которого уверен.
- И что это у нас за новая мода, уходить из дома без телефона? Оставлять записки, мол у господина дела, еще и подчеркнул, типа, я вас люблю, но не беспокойте меня, так? – услышал он саркастические выкрики жены с кухни, как только вошел в квартиру. – А если бы что-то случилось, как я тебя должна искать? Тебе, кстати, из типографии звонили, там какие-то проблемы, но перезванивать уже поздно, теперь до понедельника.
- Светка, а где Мелкий? – спросил Лазарев, после того как заглянул во все комнаты и пришел на кухню.
Дима знал, что супругу бесит, когда он так ее называет, сильнее она реагирует только, когда он полностью игнорирует то, что она ему говорит, начиная разговор так, как будто ее предыдущего монолога не было. Это был дубль, который не мог не закончится скандалом, но у него было такое паршивое настроение, что решение лечить подобное подобным показалось ему идеальным. Плюс после скандалов у них всегда был замечательный секс. Иногда писателю казалось, что именно ссоры и их последствия – залог их крепкого брака. Продумав все на три шага вперед он спросил главное, чтобы понимать сколько у них времени, и не помешает ли им ребенок в самый ответственный момент.
- У родителей, сегодня же пятница, - ответила Света имея в виду своих родителей, и явно начала закипать. Она даже перестала готовить ужин, который ждал главу семьи, несмотря на претензии, которые застали его на пороге. Теперь об ужине можно только мечтать, но Дмитрий все равно улыбнулся – традиция отправлять сына на выходные к бабушкам и дедушкам позитивно сказывалась на его со Светой сексуальной жизни. – Ты что пьяный, - внимательно глядя на мужа, спросила она, давая ему последнюю возможность избежать скандала.
Писатель пошел ва-банк и снова не ответил на вопрос супруги. Вместо этого он прибавил звук на телевизоре, где как раз был репортаж с места крушения поезда. Лазарев покачал головой, оценив масштаб постановки. Основной упор в докладе журналиста и какого-то чиновника из администрации Тверской области – бедный влип на пустом месте, но только избранные знали, что все решилось в Москве, в паре километров от Ленинградского вокзала – что выживших нет и быть не могло, учитывая характер повреждения состава. Почему-то сразу стало ясно, что полтора десятка выживших если еще не мертвы, то скоро будут.
Дима открыл холодильник, взял почти полную бутылку рома, поискал лед и колу – не нашел, достал апельсин, разрезал его на шесть крупных долек, посыпал корицей из пакетика, налил себе пол стакана, махом выпил и отправил в рот одну дольку апельсина, не снимая кожуры. Он прикрыл глаза, чувствуя, ледяной ром обжигает все внутри, а посыпанный корицей апельсин как будто снимает случившийся спазм.
Все это время Светлана стояла рядом и смотрела на него, не говоря ни слова. Как бы ей не хотелось сейчас морально уничтожить его и закрепить эффект ударом сковородкой по голове, она терпела, понимая, что что-то не так. За двенадцать лет брака он не вел себя так странно никогда. Да он промолчать так долго не мог, если не спал или не писал. Он мог уйти в запой во время творческого кризиса, он мог вернуться пьяным с какой-то гулянки, он мог напиться с ней в конце концов, но он никогда не пил молча. Дима налил еще полстакана и сказал:
- Сегодня со мной такое произошло… но рассказать я тебе ничего не могу, иначе Мелкий останется сиротой, - он снова выпил и закусил апельсином. – И это не шутка.
- Надеюсь это было групповое изнасилование, - не удержалась от колкости Света.
- Вожможно, ижнасилование стало бы приятным опытом в шравнении с этим, - прожевывая апельсин сказал писатель. Выплюнув корку, он добавил: - Но меня действительно похитили – это чистая правда.
- А во время похищения ты не мог взять с собой телефон, когда брал ключи? - женщина взяла со стола его мобильник и трясла перед его лицом, пока Дмитрий наливал в стакан очередные сто грамм рома. – Я тебе раз тридцать звонила!
В этот момент телефон пиликнул, и Светлана не была бы самой собой, если бы не взглянула на сообщение, высветившееся на экране. Дима поднес стакан ко рту и замер, заметив, как изменилась в лице его жена. Она покраснела, потом позеленела, после чего стала бледной, как полотно. Глаза ее расширились, когда она перевела их на мужа. Она была толи в ужасе, толи в шоке, толи в ярости. Повернув экран телефона к нему она затараторила:
- Дима, что это? Откуда такие деньги? Ты видишь сколько нулей? За что? Что ты натворил?
На экране светилось сообщение от банка, его счет был пополнен на кругленькую сумму. Если пересчитать по курсу, то примерно получался миллион долларов. Дима хмыкнул – о нем все-таки не забыли. Он протянул стакан жене, сейчас ей тоже требовалось снять стресс. Она осилила где-то половину порции и благодарно приняла поднесенный мужем апельсин. Ему так хотелось сказать, что это плата за убийство пятнадцати человек, так хотелось поделиться всем, что с ним произошло с самым близким на свете человеком, но пряник он уже получил, а значит существовал и кнут. Лазарев допил оставшийся в стакане ром и заговорил в своей привычной манере:
- Просто во время группового изнасилования я очень старался, и мой труд был оценен по достоинству. Пойдем, покажу, чему научился.
Он потянул Свету за руку в сторону спальни, она только и успела выключить плиту. Об ужине речь сегодня не шла, сразу перешли к десерту.
Традиционно OnceOnesUponATime специально для Пикабу
Несмотря на годы отсутствия, я все еще буду благодарен за отзывы, замечания и конструктивную критику.
