Заманчивое предложение о работе
предложениями в соцсетях делать закладки уже никого не удивишь, но сегодня мне в личку прилетело что-то новенькое...
предложениями в соцсетях делать закладки уже никого не удивишь, но сегодня мне в личку прилетело что-то новенькое...
Известный мексиканский наркобарон, миллиардер и, по существующей сегодня информации, самый мощный наркоторговец в мире.
Начиная с 2009-го постоянно упоминается изданием Forbes как один из самых влиятельных людей в мире.
Все мы помним такого персонажа, как Пабло Эскобар. Этот человек из простого угонщика элитных автомобилей, всего за десять лет превратился в одного из самых богатых людей планеты, если не в самого богатого.
В этой статье я хотел бы рассказать вам о некогда самом разыскиваемом человеке на планете, его имя знает каждый коп в Южной, да и в Северной Америке, оно и понятно, ведь Хоакин Гусман Лоэра, очень долгое время обводил вокруг пальца специальные службы десятков стран и кто знает, если бы не его просчет, то может быть он был на свободе и сейчас.
За свой небольшой рост, всего 168 сантиметров, еще в молодости Хоакин Гусман Лоэра получил прозвище Эль Чапо - коротышка.
Кстати, в данное время этот наркобарон отбывает наказание в тюрьме. Его поймали в 2015-ом году, в городе Масаталан. Ясно дело поймали не мексиканцы, вернее не только они, тут им помогли их североамериканские коллеги.
Родителями Хоакина Гусмана были простые крестьяне. Школу он бросил в третьем классе, для того чтобы помогать своим родственникам выращивать опиумный мак и коноплю. И что интересно, несмотря на это этот человек сначала стал одним из помощников Мигеля Гальярдо, основателя наркокартеля Гваделахары, а потом основал свой картель, о котором знает весь мир. Даже по самым скромным подсчетам картель «Синалоа» перевез в США более 200 тонн кокаина.
История Хоакина Арчивальдо Гусмана Лоэра без преувеличения невероятная. Став одним из самых влиятельных людей Южной Америки, он бежал из Американской тюрьмы и даже сейчас будучи в заключении руководит отлаженной системой по поставке наркотиков в США и другие страны мира. Кстати, по побегу. В начале 2001 года, охранник самой непреступной тюрьмы Мексики вдруг обнаружил, что Гусман, который на то время отбывал срок за организацию преступной группы, исчез.
Хоакин Гусман Лоэра в тюрьме
Сыщики пришли к выводу, что наркобарона вывезли из тюрьмы в тележке с бельем. Но и не это самое интересное. Следствие пришло к выводу, что бежать ему помогли не только простые сотрудники тюрьмы и заключенные, но и сам начальник исправительного учреждения. Семьдесят один сотрудник тюрьмы был вовлечен в побег Гусмана. На самом деле, непонятно зачем Эль Чапо отбывавшему двадцатилетний срок вообще понадобилось забираться в тачанку с грязным бельем, ведь он мог спокойно выйти через главный вход, его бы все равно никто бы не остановил.
Деньги решают все
Гусман скупил буквально всех и вся. Даже находясь в тюрьме, он жил как барон. Сложно поверить, но он прямо в заключении, между прочим, в самой строгой тюрьме Мексики устраивал настоящие вечеринки с омарами, дорогим вином и множеством гостей. В тюрьме он жил припеваючи, по сути, ему и не надо было никуда убегать, он бы, наверное, так и сидел бы, если бы не США, власти которых начали процесс по передаче преступника их правосудию. Это и вынудило Эль Чапо на побег.
Эль Чапо в одном из лагерей картеля Синалоа
Надо понимать, что наркобароны достаточно вольготно себя чувствуют в Южной Америке, они покупают буквально всех, и поэтому могут делать что захотят. Все знают, кто они и чем занимаются, но сделать ничего не могут, особенно если говорить о местных властях. Что же касается конкретно Хоакина Лоэра, то секрет его успеха строится на нескольких столпах и это далеко не только коррупция. Эль Чапо весьма и весьма неплохой организатор, во многом именно благодаря этому он смог построить целую империю. В тюрьме о нем говорили, как о дотошном, принципиальном, агрессивном и жестком человеке. Именно Гусман стал первым массово использовать подземные тоннели, как путь доставки наркотиков в Соединенные штаты.
Туннели
Конечно, многим Эль Чапо обязан и своим приближенным. Первый туннель, к примеру, спроектировал архитектор Корона, который также строил для наркомафии подземные хранилища, в которых они могли прятать свои деньги, а также наркотики и оружие. Туннельные поставки значительно увеличили поставки наркотиков в США и как результат существенно улучшили дела наркокартелей и в частности наркокартеля Синалоа. Надо заметить, что многие из этих туннелей являют собой очень качественно сделанные инженерные сооружения, с рельсами, системой вентиляции, электроснабжением, системой безопасности и даже с системой дренажа.
Один из туннелей Эль Чапо
Forbes
Эль Чапо обладает несколькими миллиардами долларов и занимал 701 место в списке богатейших людей мира — не так уж плохо, учитывая семь миллиардов конкурентов. Появление Хоакина Лоэра в таком респектабельном списке бизнесменом, вызвало самый настоящий скандал. Один из участников потребовал исключить свое имя из рейтинга, а мексиканское правительство назвало оскорблением такое упоминание наркобарона. Но журнал «Time» резонно предположил, что в рейтинге учитывается только размер богатства, а не его происхождение. Таким образом логичен принцип, по которому Гусман попал в список миллиардеров. Да и не первым оказался Гусман среди своих «коллег» в рейтинге Forbes. До 1993 года там значилось имя колумбийского наркодельца Пабло Эскобара, пока он не погиб в перестрелке с полицией.
Защита
О скрытности Эль Чапо ходили легенды. Жил он где-то в лесу или в горах. Первое время его на постоянной основе охраняло около трехсот вооруженных до зубов бойцов. Что интересно, власти знали, где находится самый разыскиваемый человек на планете, но не предпринимали никаких попыток его достать, слишком велик был риск больших жертв, да и поймать его, скорее всего, не удалось бы.
Женат он был четыре раза. Последней его женой была юная победительница конкурса красоты, на то время ей было 18 лет, кстати, девушка была дочкой другого наркобарона. Женившись на ней, Хоакин стал время от времени выбираться в город, ужинать в ресторанах и ходить в кино. Примечательно, что перед тем как прийти в ресторан, Гусман отправлял в него своих людей, те вежливо забирали у всех посетителей мобильные телефоны, после чего появлялся Эль Чапо. Ну а когда он уходил, телефоны возвращались их владельцам. И еще, он оплачивал счета всех посетителей и говорят, что даже извинялся перед ними.
Система безопасности в картеле Синалоа была на очень высоком уровне, но не смотря на это Эль Чапо был пойман. Как я уже упоминал, произошло это в 2015 году. Наркополицейские понимая, что вычислить главаря будет очень сложно, решили «бить» по рядовым членам картеля. Так и получилось, двое пойманных полицией подчиненных Гузмана сдали его, что называется с потрохами. По сообщениям властей операция по задержанию преступника длилась три минуты.
Хоакин Лоэра был отправлен в тюрьму строго режима «Альтиплано», она находится недалеко от Мехико. При этом нельзя не заметить, что поимка самого разыскиваемого преступника на планете практически ничего не дала, наркокартель хорошо работает и без него.
Но не все считают Гусмана чудовищем. Так, в родной провинции Синалоа его воспринимают скорее, как Робин Гуда, который на заработанные деньги «приводит в порядок города и… кладбища».
А вот как проходила последняя операция по захвату Эль Чапо — настоящий мексиканский сериал нового поколения.
Годы непрекращающейся войны. Десятки тысяч сражающихся. Сотни тысяч погибших и раненых. Миллионы беженцев. Колонны джипов с пулемётами пылят по выжженной солнцем земле. Реки крови, зверства, массовые могилы, хаос и страх. Нет, это не Сирия, не Ливия и не Йемен. Это современная Мексика.
Мексиканцы никогда не отличались законопослушностью. Их национальный герой — смесь американского ковбоя и кавказского джигита. Суровый смуглый мачо в сомбреро и с роскошными усами пускает во врагов ураган свинца и исчезает в закате.
А при случае идёт в смертный бой за счастье народное против угнетателей всех мастей, попутно грабя правительственные караваны и ощетинившиеся стволами гасиенды почтенных сеньоров.
Ещё до появления испанских конкистадоров мексиканская земля была густо пропитана кровью. То сильнее, то слабее, она не прекращала здесь литься ни дня. В декабре 2006 года в Мексике начался новый виток насилия и хаоса, конца которому не видно даже сквозь самые розовые очки.
Благими намерениями
Наркокартели возникли в Мексике десятилетия назад. Их предки начинали с поставок алкоголя измученному сухим законом северному соседу в 20-е годы.
Нуарные времена лунного сияния в бутылках, джаза, «Томми-ганов», шляп и пальто в США сменились ритмами диско, причёсками «афро», потёртыми джинсами, скоростными катерами и пачками белого колумбийского порошка с меткой «999».
В 70-е и 80-е мексиканцы скромно пребывали в тени могущественных и процветающих колумбийских картелей, занимаясь транзитом за не самый большой процент. Но однажды из-за холмов с жизнерадостным рёвом вылетел наркоконтроль США и покарал Эскобара с прочими колумбийцами во имя добра и справедливости.
А также ради симпатий американских избирателей, обеспокоенных подозрительным поведением и неисчезающим белым налётом под носами большинства звёзд шоу‑бизнеса.
«Да это просто праздник какой-то!» — воскликнули мексиканцы. И взяли дело в свои руки.
К середине 2000-х мексиканские наркомафии стали господствовать в преступном мире к югу от реки Рио-Гранде. Сферы влияния они более или менее поделили, с властями и силовиками имели прочные взаимовыгодные отношения, мирное население практически не трогали и даже иногда гоняли мелкую шпану, чтобы не мешала серьёзным сеньорам и донам делать серьёзные дела.
Поток веществ на север устойчиво и уверенно рос не по дням, а по часам. Население печалилось от запредельной коррупции и сращивания властей с бандитами. Но мексиканцам к этому было не привыкать. Традиционные, так сказать, ценности. Многовековые.
Американские производители алкоголя стали бить тревогу: целевая аудитория скуривается и унюхивается! Вашингтон решил всё же заставить мексиканские власти и полицию оторваться от увлекательного процесса подсчёта наркобаронских долларов и сделать что-нибудь с этим безобразием.
А то ведь так можно и кровавым недемократическим режимом оказаться. Со всеми вытекающими.
Мексиканцы раздражённо отвечали чёртовым гринго: «ну ОК». И периодически устраивали для проформы ленивые пострелушки с каким-нибудь картелем.
Тем временем в Мексике на президентских выборах победил амбициозный Фелипе Кальдерон. Он жаждал громкой и быстрой славы, а также народной любви. Способов было два: бороться с бедностью и бороться с наркокартелями
Фелипе Кальдерон
Кальдерону показалось, что второе гораздо проще. Посылаешь войска, они стреляют и всех сажают в тюрьму. Массы ликуют, американцы радуются и шлют тонны инвестиций.
И вот 11 декабря 2006 года сеньор Фелипе направил федеральные войска в штат Мичоакан для разгрома наркокартелей. Намерения он имел самые благие, но вот эффект получился как от попадания кирпичом в гнездо шершней.
Ящик Пандоры
Спецоперации, аресты и убийства лидеров картелей дестабилизировали гигантскую преступную систему, намертво вросшую в тело мексиканского общества. Годами выстраивавшаяся система баланса интересов рухнула. Авторитетные доны потеряли контроль, а на их место пришли отчаянные и отмороженные лидеры, стремившиеся властвовать и завоёвывать, пока у соседей бардак.
Главных бед было две.
Первая: наркокартели к тому времени насчитывали десятки тысяч активных членов. И сотни тысяч — если не миллионы — имели от них профит: от нищих в трущобах до представителей социальной элиты.
Пока между наркобаронами сохранялась холодная война, это было вполне терпимо. Но когда обезглавленные, дестабилизированные и превратившиеся в конгломерат агрессивных фракций мафии начали неограниченные феодальные войны за земли, города, плантации и пути контрабанды наркотиков, это коснулось бесчисленного множества людей и целых штатов.
Лояльность той или иной группировке для миллионов мексиканцев стала важнее, чем национальная или религиозная принадлежность. За это убивают и умирают.
Во славу картелей, их лидеров и боевиков слагают стихи и песни, снимают фильмы. А мафиозные гербы и символы носят с не меньшей гордостью, чем гербы и символы могущественных герцогов или графов в Средневековье.
Сражения картелей идут в форме малой войны, часто городской, но вовлекают они сотни тысяч человек. И даже непричастному человеку достаточно неосторожного слова, чтобы исчезнуть навсегда, порой вместе с родными и близкими.
Вторая беда: качественный уровень боевиков картелей. Ещё до начала большой войны их лидеры стали привлекать профессионалов из силовых структур для создания собственных частных спецслужб и спецподразделений. Мексиканский бюджет с его вечной нехваткой денег и запредельной коррупцией платит защитникам государства смешные и грустные зарплаты. Зато наркобароны готовы засыпать полезных им профессионалов золотом. Итог очевиден.
Сердце тьмы
Всё началось с того, что лидеры картеля «Эль Гольфо», традиционно владевшего побережьем Мексиканского залива, стали привлекать к себе на службу лучших специалистов из полицейского и военного спецназа. Из них постепенно сформировалась одна из самых сильных, грозных и страшных частных спецслужб мира, известная как «Лос Сетас».
Их бойцы знали и умели всё, что умеет мексиканский спецназ, который для борьбы с картелями старательно обучали американские инструкторы. Но при этом не имели никаких юридических и моральных ограничений — кроме голой эффективности.
Вооружённые «Лос Сетас»
Вскоре «Лос Сетас» окрепли настолько, что объявили войну «Эль Гольфо» и превратились в новый картель.
Помимо высочайшего профессионализма, на голову превосходившего любую другую преступную организацию и большинство подразделений полиции и армии, они сделали ставку на запредельную жестокость.
От того, что «Лос Сетас» делают с пленными, стошнит большинство террористов Сирии и Ирака.
Их казни сравнимы разве что с методами тёмных эльфов из «Вархаммера» — только, к сожалению, совершенно реальны. Расчленение бензопилой заживо — это, так сказать, особая милость.
«Лос Сетас» тоже были большими любителями документалистики
Профи из «Лос Сетас» террором и ужасом прокатились по Мексике, как легион Повелителей Ночи.
La Resistance lives on!
В 2010 году оппоненты «Лос Сетас» поняли: против этой угрозы нужно объединяться.
Старинная и могущественная наркомафия «Синалоа» объединила свои усилия с едва удерживающей анклавы на побережье «Эль Гольфо» и недавно возникшим в юго-западном штате Мичоакан картелем с прекрасным названием «Тамплиеры».
История «Тамплиеров» типична, печальна и поучительна. Изначально они возникли как красивая в своём роде идея картеля с высокими моральными ценностями. Дескать, мы, конечно, толкаем кокс, траву, героин и метамфетамин — но зато помогаем бедным, боремся с уличной преступностью, следим за порядком... и главное — защищаем мирные города от ужаса «Лос Сетас», который уже пересёк границу штата.
Поначалу жители штата поддержали «Тамплиеров». Это было жуткой ошибкой. Лидеры картеля не смогли (а может и не захотели) поддерживать хотя бы подобие заявленных высоких этических стандартов.
Несостоявшиеся «Робин Гуды» оказались едва ли не самой отмороженной в Мексике бандой.
Они не практиковали устрашающие и изощрённые методы казней «Лос Сетас», зато их многочисленные боевики воспринимали жителей штата как законную добычу. Мичоакан захлестнуло самое безудержное насилие в стиле «Безумного Макса». Мирных жителей убивали, грабили, насиловали за малейшее неповиновение или просто потому, что захотелось.
В результате целые города штата восстали. Отчаявшись ждать помощи от насквозь коррумпированных полиции и армии, их жители вооружились, создали мощные отряды самообороны и стали истреблять ячейки «Тамплиеров».
Мстители из народа берут дело в свои руки
Пытающихся «навести порядок» (а точнее «загнать бунтарей в стойло») полицейских форменным образом выгоняли из городов вместе с их вертолётами и броневиками. В Мичоакане стало формироваться анархистское самоуправление, как в Диком Поле батьки Махно или у испанских анархистов времён гражданской войны.
Это не продлилось долго. Правительство испугалось анархистских коммун больше, чем любого наркокартеля. Лидеры движения попали в тюрьмы. Часть отрядов примирилась с полицией и получила полуофициальный статус. Часть продолжила борьбу, для которой потребовались деньги, — и они сами не заметили, как превратились в небольшие наркомафии.
Вкус власти привёл к тому, что всё чаще отряды самообороны применяли силу отнюдь не против боевиков «Тамплиеров», а деля власть, наркотики и деньги или угнетая своих же соседей.
Впрочем, «Тамплиеры» не выдержали внешней и внутренней войны и спустя несколько лет окончательно рухнули.
Традиции, инновации и победоносный гуманизм
Спустя более десятка лет после начала мексиканской нарковойны борьба продолжается и конца ей не видно. Но некоторые тенденции достаточно заметны.
Грозные «Лос Сетас» потеряли большую часть некогда обширных территорий и теперь владеют относительно небольшими участками земли на берегу Мексиканского залива. Ставка на террор не оправдала себя: после первых побед против них восстали и картели, и мирные жители, и власти с силовиками.
Война войной, деньги деньгами, но даже по мексиканским меркам жестокость «Лос Сетас» оказалась чрезмерной.
А их некогда непревзойдённые элитные отряды за годы бесконечных сражений потеряли большинство опытных операторов и командиров.
В свою очередь, другие наркомафии тоже завербовали множество профессионалов и создали свои спецслужбы и спецподразделения. Пропасть между возможностями «Лос Сетас» и их врагов сошла на нет.
Вся эта история очень напоминает Сирию и Ирак несколькими годами позже. И ситуацию с запрещёнными во всём цивилизованном мире любителями чёрных знамён и качественного видео: профессионалы погибли, а зверства не столько запугали, сколько разъярили ближних и дальних врагов. Конец немного предсказуем.
К тому же «Лос Сетас» теперь расколот на несколько враждующих фракций, что не повышает их шансы на реванш.
Теперь большую часть Мексики контролирует альянс: старый почтенный картель «Синалоа» и молодой амбициозный — «Новое поколение Халиско».
Террору «Лос Сетас» они противопоставили сочетание грамотного стратегического планирования и подчёркнутую умеренность в насилии. Которую, в отличие от самонадеянных «Тамплиеров», сумели реализовать. Чтобы избежать конкуренции, «Синалоа» сосредоточился на экспорте в США, а «Халиско» расширяет контрабанду наркотиков в Европу.
«Я кукарача, я кукарача…»
А война продолжается. Картели воюют друг с другом, внутри них идёт напряжённая борьба между фракциями.
Правительство не оставляет попыток разгромить группировки, те отвечают пулемётным огнём и взрывчаткой. Только в 2017 году и только по официальным данным на этой войне погибли более 23 000 человек.
Дамочки из наркокартелей прилежно ведут инстаграмы, где старательно позируют с разнообразным оружием
В последние годы в боевики и киллеры картелей идёт всё больше женщин — работы мало, денег нет. А в отчаянности и свирепости мексиканские сеньориты дадут фору многим записным мачо.
Растут горы трупов и пачек долларов в поместьях наркобаронов, миллионы судеб ломаются от употребления наркотиков. И всё это — под жизнерадостные мотивы «наркобаллад», прославляющих «свои» картели и высмеивающие вражеские.
Гимны устрашающей «Лос Сетас» вполне можно принять за детские песенки, шуточные баллады о легкомысленных сеньорах и их ветвисторогих мужьях или ритмичную танцевальную музыку для отключения мозга и включения гормонов.
Ничего удивительного, в этом вся Мексика.
Здесь кровавая ацтекская свирепость давно и неразрывно сплавилась с даже не испанской, а итальянской легкомысленностью.
Достаточно вспомнить текст знаменитой некогда «Кукарачи». В одном традиционном варианте текста бедолага-таракан не может больше бегать, потому что ему ноги к чертям оторвало. В другой версии — потому что он скурил всю траву, а больше-то и нет.
Кровавая резня бензопилой под зажигательный ритм «Кукарачи» — едва ли не самый точный образ происходящего в Мексике. И конца этому не видно.
Недавно в Мексике в стычке с военными были убиты 20 членов одного из наркокартелей. Причем перестрелку спровоцировали сами преступники, атаковав патруль силовиков. Подобные инциденты в Мексике давно не редкость: местная наркомафия не боится ни полицейских, ни армии, которым по численности и технической оснащенности не сильно уступает. А своей невероятной жестокостью наркосиндикаты прославились далеко за пределами родины, превратив Мексику в страну, где иностранные компании боятся вести бизнес.
Мафия в Мексике уже давно просочилась в правительственные структуры. В войнах на стороне наркокартелей принимают участие не только полицейские, но и офицеры армии. В стране процветает взяточничество и подкуп чиновников. Главные мафиози управляют картелями даже из тюрем.
Угроза для экономики
Наркомафия в Мексике — это гораздо больше, чем просто криминальная проблема. Ее деятельность затрагивает все сферы жизни государства. В частности, активность наркокартелей стала фактором, мешающим развитию экономики республики. Все дело в том, что районы, наиболее привлекательные для добычи нефти и газа, расположены в восточном штате Тамаулипас и находятся в руках преступных группировок. В итоге иностранные компании, в первую очередь американские, считают работу там слишком опасной.
Те же, кто все-таки решаются на этот шаг, стараются максимально обезопасить своих сотрудников. Например, рабочие Weatherford International на буровую площадку попадают в сопровождении мексиканской армии. Такие меры предосторожности стали приниматься после того, как неизвестные обстреляли отель, где проживали сотрудники фирмы.
Еще одна серьезная проблема для развития нефтегазовой отрасли заключается в воровстве сырья наркокартелями. В 2013 году из трубопроводов было незаконно откачано горючего на 750 миллионов долларов.
В последние годы преступные синдикаты стали осваивать и другие виды бизнеса. Сегодня они осуществляют нелегальный трафик мигрантов и проституток. А также торгуют контрафактом, программным обеспечением, оружием. Американские аналитики по борьбе с терроризмом с ужасом предсказывают, что в скором времени картели могут стать курьерами для международных террористических и радикальных экстремистских организаций.
На фото акулы набитые кокаином.
Наркокартель «Рыцари-тамплиеры» в последние несколько лет занялся нелегальной добычей полезных ископаемых и вырубкой лесов. Как сообщил федеральный комиссар по безопасности штата Мичоакан, их главный источник дохода — железная руда. По подсчетам мексиканских властей, в 2013 году наркокартели заработали на продаже железной руды миллиард долларов.
«Наркобанды превратились в настоящие мультинациональные корпорации, которые будут реагировать на давление со стороны рынка и делать всё то, что они должны, чтобы остаться в бизнесе», — констатирует директор консалтинговой фирмы Southern Pulse Самюэль Логан.
Сейчас между картелями развернулась нешуточная борьба не за товар и даже не за поставщиков, а за порты и населенные пункты, находящиеся у самой границы и вблизи крупных трасс. Наркобароны демонстрируют, что в этой войне готовы на все. Запугивание населения, правительственных сил и конкурентов превратилось для них в рутину. Для членов наркомафии стало привычным делом обезображивать тела своих жертв и выставлять их на всеобщее обозрение, например развешивая тела убитых на деревьях. Жертвами преступников часто становятся блогеры, осмелившиеся критиковать их в интернете. Так, члены картеля «Лос Сетас» (Los Zetas) однажды повесили на мосту изуродованные тела молодых мужчины и женщины. Как выяснила полиция, единственной виной этих несчастных были нелестные отзывы о наркомафии
О масштабе волны насилия, накрывшей страну, можно судить по признанию, сделанному во время судебного процесса в США мексиканцем Хесусом Чавесом Кастильо. Этот преступник сознался в убийстве 800 человек за девять месяцев. Он лишал людей жизни по приказу главаря банды, в которой состоял. По словам Кастильо, ежедневные убийства были необходимы бандитам для поддержания своего авторитета.
Особой жестокостью отличается основанный в 2011 году картель «Рыцари-тамплиеры». Эта организация, унаследовавшая название от средневекового рыцарского ордена, больше напоминает религиозный культ. Все решения в картеле принимает совет старейшин. А в качестве ритуала посвящения претенденту на членство в банде необходимо съесть человеческое сердце. В случае, если тамплиер не выполнит приказ, его казнят вместе с семьей, конфисковав все имущество.
Государства в государстве
Первые мексиканские наркоторговцы появились в 40-х годах. Фермеры из горных деревень штата Синалоа, который находится в 500 километрах от границы США, стали выращивать марихуану и переправлять ее в Соединенные Штаты. В 60-е годы к «травке» добавился колумбийский кокаин. Постепенно Мексика превращалась в своеобразный хаб по транспортировке наркотиков из Колумбии в Северную Америку.
В 70-90-е годы весь бизнес был в руках колумбийцев во главе со знаменитым Пабло Эскобаром. Но тут неожиданно на помощь мексиканцам пришли американские и колумбийские власти. Разгромив крупные картели в Колумбии и перекрыв канал поставок через Флориду, они, сами того не желая, расчистили дорогу мексиканским наркокартелям. Ослабленные колумбийцы больше не могли диктовать условия. За поставку наркотиков через Мексику им приходилось платить не только деньгами, но и товаром (от 35 до 50 процентов объема поставки). Всего за несколько лет в руках у мексиканских банд оказался полный контроль над всей цепочкой наркоторговли — от сырьевых плантаций до точек продажи на улицах США.
Сейчас в Мексике около 10 крупных картелей. Два из них называют отцами-основателями. Это «Синалоа картель» (Sinaloa Cartel) и «Гульф картель» (Gulf cartel), которые первыми взяли на себя поставку колумбийских наркотиков на мировой рынок. Позднее бывшие партнеры превратились в конкурентов, развязав ожесточенную войну в стране.
Борьба с наркокартелями осложняется тем, что на их сторону часто переходят сами стражи порядка. Мафиози с легкостью переманивают и пограничников, задавая всего один вопрос: Plata o plomo (серебро или свинец)? Те, кто отказывается сотрудничать с преступниками, обычно долго не живут.
С конца 90-х годов картели стали нанимать бывших солдат элитных частей армии. Объявления о наборе рекрутов открыто развешивались в городках. Вакансии картелей стали одной из причин массового дезертирства из мексиканской армии. С 2000 по 2006 годы на сторону бандитов перешло около 100 тысяч солдат и офицеров. Этих наемников называют сикарио (sicarios). Они собирают налоги, обеспечивают поставки наркотиков, а также уничтожают конкурентов.
Техническому оснащению наемников может позавидовать правительственная армия. В арсенале наркокартелей есть минометы, противотанковые ракеты, гранатометы и тяжелые пулеметы. Оружие мексиканцы закупают в США. Там оно стоит в три-четыре раза дешевле. Для штучной покупки обычно используют подставных людей, получающих по 50-100 долларов за свои услуги.
Подкупает мексиканская наркомафия и американских чиновников. Так, в июне 2011 года правительство США арестовало 127 таможенников и сотрудников пограничной службы, которые сотрудничали с мексиканскими наркокартелями. Как показало расследование, за одну пропущенную машину с кокаином таможенники в среднем получали миллион долларов.
Бандитская романтика
Постепенно Мексика превратилась в страну с процветающим наркобизнесом, который затронул практически все сферы жизни общества. Наркобароны спонсируют фильмы и сериалы, в которых мафиози представлены положительными героями. Бандитов воспевают в своих песнях известные в стране наркошансонье. Напевая «наркокорридос» — песни, посвященные мафии — подростки в Мексике видят путь к успеху в продаже наркотиков. Мечтая стать богаче, молодые люди вступают в банды едва достигнув 14 лет.
Простым мексиканцам кажется, что членам преступных группировок хорошо не только при жизни, но и после смерти. У мафиози принято провожать погибших товарищей с почестями и хоронить в мавзолеях. На постройку склепа картели денег не жалеют. Самые дешевые усыпальницы — для обычных бойцов — обходятся в 20-30 тысяч долларов. Склепы для верхушки клана стоят от 300 до 500 тысяч долларов.
Мексиканские власти в первой половине нулевых закрывали глаза на разрастание спрута наркобизнеса. С президентом Висенте Фоксом у мафиози существовало негласное соглашение: не вмешиваться в дела друг друга. Это привело к ослаблению центральной власти. Все изменилось в 2006 году, когда президентом стал Фелипе Кальдерон. Новый лидер страны объявил наркокартелям войну.
Дело Кальдерона продолжает и новый президент Мексики — Энрике Пенья Ньето. Борясь с преступностью в Мексике, власти страны арестовывают и уничтожают лидеров картелей. В результате мощные преступные организации разваливаются на маленькие вооруженные группировки. Одни считают, что это начало конца картелей, так как разногласие в их рядах — это верный путь к поражению. Однако большее число экспертов полагает, что пока принимаемые правительством меры не принесли желаемого эффекта. Маленькие вооруженные группировки сложнее вычислить. А им в свою очередь намного проще подкупить местных чиновников.
Золотой треугольник — горные территории на границе Таиланда, Мьянмы и Лаоса, где реки Меконг и Руак сливаются друг с другом. С 1950-х годов и до начала XXI века Золотой треугольник был мировым лидером по объему выращиваемого опийного мака и производству героина — теперь пальма первенства в этом почетном деле принадлежит Афганистану. Регион получил своё название из-за того, что сама область на карте по форме похожа на треугольник, а торговцы опиумом долгое время обменивали его не на деньги, а на золото. «Спутник и Погром» рассказывает, откуда взялся Золотой треугольник, что связывает ЦРУ с рынком опиатов и почему Таиланд и Лаос победили опиум, а Мьянма по-прежнему остается крупнейшим центром производства наркотика.
Китайцы, опиум.
Опийный мак на территории Золотого треугольника выращивают как минимум с середины XVIII века. Эту культуру завезли в Юго-Восточную Азию китайские переселенцы, для которых курение опиума к тому времени давно стало частью национальной культуры. Некоторые люди старшего поколения в Таиланде, Мьянме и Лаосе до сих пор считают опиум безвредным природным стимулятором. Населяющая горные районы КНР, Таиланда, Мьянмы и Лаоса этническая группа хмонгов традиционно занималась выращиванием опийного мака на продажу. В XIX веке основными покупателями были китайцы, но после установления французского колониального правления на полуострове Индокитай к местным опиатам стали во множестве приобщаться европейцы. В начале 1940-х из-за Второй мировой войны основные пути поставки опиума в Европу были блокированы, и французы, опасаясь потери своей опиумной монополии, поощряли хмонгов в желании расширить производство опиатов. После окончания Второй мировой войны Бирма (сейчас — Мьянма) обрела независимость от Британии, и вскоре внутренняя политическая нестабильность вкупе с ужасным экономическим положением страны привели к значительному росту числа плантаций опийного мака в штатах Шан и Качин. После завершения китайской гражданской войны в конце 1940-х на территорию Золотого треугольника массово бежали разбитые гоминьдановцы — «раз уж с политикой не вышло, то займёмся фермерством и фармацевтикой». В начале 1950-х в Китае и Иране запретили опиум, его производство там в результате усилий властей было фактически свернуто. На мировом рынке опиатов образовался вакуум, и этим не преминули воспользоваться дельцы из Золотого треугольника, которые принялись удовлетворять возросший спрос с утроенной силой.
Наркотики и ЦРУ.
Произошедшим в 1960-х опиумным бумом тайцы, лаосцы и мьянманцы обязаны не только запрету на опиаты в Китае и Иране, но и американской разведке. В 1972 году занимавшийся исследованиями Юго-Восточной Азии аспирант Йельского университета Альфред МакКой в соавторстве с Кетлин Рид и Леонардом Адамсом опубликовал книгу «Героиновая политика в Юго-Восточной Азии». Этот труд приобрел широкую известность благодаря провокационным утверждениям авторов — они писали, что ЦРУ было напрямую связано с производителями опиума из Золотого треугольника, распространяло опиаты в среде американских военных во время войны во Вьетнаме и даже активно способствовало поставкам героина в США. В ходе работы над книгой МакКой провел более 250 интервью с теми, кто жил и работал в Золотом треугольнике, в том числе с некоторыми сотрудниками ЦРУ и высокопоставленными вьетнамскими официальными лицами. Выводы ученого были признаны достоверными, протесты и попытки запретить выход книги со стороны ЦРУ в итоге провалились.
МакКой, среди прочего, утверждал, что спецслужбы использовали опиаты для поднятия боевого духа солдат во Вьетнаме: по свидетельствам американских военных медиков, к середине 1971 года от 10 до 15% рядовых армии США во Вьетнаме употребляли героин. Кроме того, ученый выяснил, что принадлежавшая ЦРУ авиакомпания «Air America» занималась перевозкой героина на территорию США, а прибыль от продаж получали либо сами ЦРУ-шники, либо высокопоставленные «друзья Америки» из Юго-Восточной Азии. МакКой делает такой вывод: «В большинстве случаев роль ЦРУ сводилась к различным формам пособничества, попустительства или намеренного игнорирования торговли опиумом, но не к прямому участию в перевозке наркотиков <…> ЦРУ не занималось героином, но предоставляло своим союзникам из числа наркоторговцев транспортные средства, оружие и политическую защиту. В общем, роль ЦРУ в торговле героином в Юго-Восточной Азии заключалась скорее в пособничестве, нежели в непосредственном участии».
Характерно, что четырьмя годами ранее, в 1968 году, с аналогичными обвинениями в адрес ЦРУ выступил журнал Rolling Stone. Журналисты писали о помощи спецслужб лаосским наркоторговцам из числа хмонгов в ходе спонсировавшейся США гражданской войны в Лаосе в 1961–1965 гг. Поддерживаемые американцами хмонги воевали против коммунистов из Патет Лао и остро нуждались в деньгах, главным источником которых для них традиционно была продажа опиума. В 1964 году Патет Лао захватили Долину Кувшинов, где находились аэродромы хмонгов, и хмонги остались фактически без средств транспортировки опиума — имевшиеся в их распоряжении самолеты не могли садиться в гористой местности. Единственным авиаперевозчиком в Северном Лаосе стала ЦРУ-шная «Air America». Многие говорили о том, что американцы занимаются доставкой опиума с плантаций в штаб-квартиру хмонгского генерала Ванг Пао. Эти сведения впоследствии подтвердил служивший в тот момент в Лаосе сотрудник ЦРУ Энтони Пошепни (он же Тони По). А Ванг Пао, к слову, сейчас является главой организации американских хмонгов — после поражения в гражданской войне он и другие высокопоставленные хмонги бежали в Европу и США в статусе политических беженцев.
Гражданская война в Мьянме и торговля опиумом.
Резкий подъем наркоиндустрии в Мьянме был обусловлен не только и не столько развлечениями американцев в соседних Лаосе и Вьетнаме, но внутриполитическими и, как следствие, экономическими проблемами, возникшими в стране после того, как она получила независимость от Британской Империи.
Гражданская война в Мьянме — самый длительный внутренний конфликт в истории и отличный пример того, что может случиться в бедной аграрной стране после исчезновения условного объединяющего фактора при отсутствии национального единства. Конфликт начался в 1948 году после ухода британцев и продолжается до сих пор. Основная причина — наличие множества этнических группировок, которые воюют между собой за влияние. По последней переписи населения, которую в раздираемой противоречиями Мьянме проводили аж в 1983 году, большинство жителей страны — этнические бирманцы, их доля составляет 69%. Среди наиболее крупных этнических меньшинств шанцы (9%), карены (7%), ракины (3,5%), чины (2,5%). У всех этих групп есть свои штаты, а также свои вооруженные группировки, которые борются друг с другом и с правительством за власть: Шанская государственная армия, Каренская национальная освободительная армия, Араканская освободительная армия, Чинский национальный фронт и другие.
Перед уходом из Мьянмы (тогда — Бирмы) британцы пытались усадить представителей этнических групп за стол переговоров, понимая неминуемость будущих противоречий на этнической почве — на тот момент никакого национального единства у жителей Бирмы не было (впрочем, его нет до сих пор). В 1947 году между бирманцами, шанцами, чинами и качинцами было подписано Панлунгское соглашение, согласно которому бирманское правительство предоставляло жителям приграничных штатов «полную автономию в вопросах внутреннего управления». Правительство страны тогда возглавлял Аун Сан, борец за независимость страны (его дочь Аун Сан Су Чжи — видная демократическая активистка, лидер Национальной лиги за демократию, партии, которая долгое время была оппозиционной, а в этом году выиграла парламентские выборы). Панлунгским соглашением все стороны были вроде бы довольны, однако вскоре Аун Сан был убит, и к власти в стране пришли военные, которые начали постепенно усиливать свое влияние в приграничных штатах. Этнические меньшинства в ответ начали борьбу за право участвовать в политической жизни страны или вообще за полную независимость.
Гражданская война прямо поспособствовала росту числа опиумных плантаций: во-первых, местные фермеры стали активно выращивать опиум, чтобы хоть как-то прокормить себя в условиях тотальной нищеты, во-вторых, в расширении наркоторговли были весьма заинтересованы повстанческие группы — продажа опиатов стала их основным источником дохода. Несмотря на то, что в 1962 году в Мьянме был введен официальный запрет на выращивание опийного мака, к концу 1960-х объемы производства опиатов выросли в 20 раз по сравнению с началом 1950-х.
«Опиумный король» Мьянмы и расцвет местной наркоиндустрии.
Отличный пример того, какую роль сыграли повстанцы в подъеме мьянманской опиумной индустрии — «король опиума», лидер нескольких военизированных шанских группировок Кхун Са.
Кхун Са родился в 1933 году в семье китайца и шанки, при рождении получил имя Чжан Шифу. Потом его мать повторно вышла замуж за шанского князя, и мальчик получил новое имя — Кхун Са, что в переводе означает «процветающий принц». В молодости Кхун Са прошел военную подготовку в среде гоминьдановцев, бежавших в Бирму после проигрыша в гражданской войне. Затем юноша организовал свой вооруженный отряд из нескольких сотен человек, а в 1963 году трансформировал его в Ка Кве Йе — местную партизанскую армию, лояльную бирманскому правительству и воевавшую с повстанческой Шанской государственной армией в обмен на деньги, одежду и оружие. Когда численность Ка Кве Йе достигла 800 человек, Кхун Са отказался от сотрудничества с правительством, взял под свой контроль значительную часть территорий штатов Шан и Ва и значительно расширил там производство опиума.
Тогда наркоиндустрия Золотого треугольника фактически не контролировалась никем — борьбу за власть над территорией вели отряды Кхун Са (со стороны шанцев), сотрудничавший с ЦРУ лаосский генерал Раттикон и остатки армии Гоминьдана. В 1967 году гоминьдановцы объявили эмбарго на опиум Кхун Са и заблокировали дороги. Кхун Са решил изменить существовавшие договоренности с героиновыми заводами и переправить опийный мак в Лаос. В итоге был собран многокилометровый караван, который направлялся в сторону заводов в Лаосе, однако по дороге он был арестован отрядами генерала Раттикона, который при пособничестве американской авиации переправил опийный урожай Кхун Са вглубь Лаоса. Одновременно к каравану подошли гоминьдановские войска, завязалось трехстороннее сражение при Бан Кхван (Лаос). Отряды Кхун Са были разбиты, а гоминьдановцы после этих событий, названных опиумной войной, заметно укрепили свое влияние в регионе.
В 1969 году Кхун Са был арестован бирманским правительством, однако уже в 1973 году его вынуждены были отпустить в обмен на двух русских докторов, захваченных в плен одним из заместителей Кхун Са. Вскоре он вернулся к наркоторговле и обосновался на севере Таиланда, близ деревни Бан Хин Таек. Кхун Са переименовал свой отряд в Объединенную шанскую армию и стал бороться против бирманских правительственных войск за независимость штата Шан.
В 1981 году тайские рейнджеры совместно с бирманскими пехотинцами попытались ликвидировать Кхун Са, но потерпели неудачу. Правда, в 1982 году рейнджерам все же удалось заставить Кхун Са покинуть Таиланд и переместить свою опиумную базу из Бан Хин Таек на территорию Бирмы. В 1985 году шанец объединил силы с Революционным советом Таи — подразделением Шанской объединенной революционной армии — и сформировал Армию Монг Таи, в результате чего под его контроль перешла вся территория бирманско-тайской границы от его базы в Хо Монге до Мае Сай. Это сделало его самым влиятельным наркоторговцем в Золотом треугольнике. По данным американского госнаркоконтроля, в период господства Кхун Са в штате Шан — с 1974 по 1994 год — доля героина на улицах Нью-Йорка, поступавшего из Золотого треугольника, выросла с 5 до 80%. Причем этот героин, по свидетельству наркоконтрольщиков, был самым качественным на рынке — чистым на 90%. Большая часть нью-йоркского героина проходила через руки людей Кхун Са.
В 1988 году в интервью австралийскому журналисту Стивену Райсу Кхун Са сделал невероятно провокационное предложение правительству Австралии: он предложил австралийцам выкупить весь свой бизнес за ренту в 50 миллионов австралийских долларов в год на протяжении следующих 8 лет. Австралийцы отказались, мотивировав это тем, что они не станут платить преступнику за то, чтобы он перестал нарушать закон. Может быть, зря — власти могли бы одним махом избавиться от большей части героина, поступавшего на австралийские и американские улицы. Позже Кхун Са предлагал аналогичную «сделку» американскому правительству, угрожая в случае отказа просто продать свой бизнес на международном наркорынке. В 1989 году суд Нью-Йорка обвинил мьянманца в попытке провезти в США одну тонну героина. После этого наркокороль в интервью канадской журналистке Патрисии Элиотт озвучил цену уничтожения всех опиумных плантаций — 210 миллионов долларов помощи от ООН, 265 миллионов иностранных инвестиций и еще 89,5 миллиона частных инвестиций в программу развития образования, здравоохранения и замены выращиваемых культур. Американцы отказали, назвав требования Кхун Са шантажом. Впрочем, притязания дерзкого опиумного принца не так абсурдны и бессмысленны, как может показаться — об этом чуть дальше.
По некоторым данным, в 1996 году Кхун Са добровольно сдался мьянманским властям, чтобы избежать ареста за контрабанду наркотиков в США. К тому моменту в Штатах за его поимку была назначена награда в 2 миллиона долларов. Кхун Са, однако, так и не экстрадировали — он прожил остаток жизни близ Янгона и умер в 2007 году. Кстати, в фильме «Американский гангстер» есть персонаж, чьим прототипом стал Кхун Са — его сыграл Рик Янг.
Мьянманская наркоиндустрия.
Мьянманские власти посчитали добровольный выход Кхун Са из дела в 1996 году успехом в борьбе с опиумом (правда, почему это преподносилось как достижение именно правительства — не очень понятно). Эффективно воспользоваться таким удачным моментом власти так и не смогли. Сегодня Мьянма занимает второе место в мире по объемам выращиваемого опийного мака, но от лидера — Афганистана — сильно отстает: в Мьянме в 2015 году было собрано около 647 тонн мака, а в Афганистане 3300. При этом плантации опиумного мака на лаосских и тайских территориях Золотого треугольника почти исчезли. Тайцы и лаосцы сейчас занимаются преимущественно перевозкой наркотиков, а их производство сосредоточено в мьянманских штатах Шан и Качин, мак выращивают примерно в 28% местных деревень. Главные покупатели мьянманских опиатов — представители китайских картелей. Надо заметить, что именно Шан и Качин сильнее всего страдают от гражданской войны, и у многих местных жителей просто нет другого выхода, кроме как работать в наркоиндустрии: иначе они не смогут прокормить свои семьи.
Мьянма — аграрная страна, абсолютное большинство деревенских жителей — обычные фермеры. Естественно, выращивать опийный мак им в разы выгоднее, чем другие культуры. Средняя цена за килограмм высушенного мака — 340 долларов, за килограмм риса — $0,48. Деревни, занятые выращиванием мака, по очевидным причинам зарабатывают больше, чем свободные от наркотиков поселения. Например, в 2014 году средний годовой доход домохозяйств в деревнях, связанных с производством наркотиков, равнялся 1782 долларам, а в «чистых» деревнях — 1470 долларам. При этом подушевой ВВП страны составлял 1203 доллара. Деньги от продажи опиума жизненно необходимы местным жителям. По их собственным словам, они тратят их в основном на продовольствие и медикаменты.
Основная часть дохода от продажи наркотиков оседает в карманах дилеров и контрабандистов — с момента сбора урожая до продажи окончательного продукта на улицах Нью-Йорка или Сиднея цена товара увеличивается примерно в 5000 раз. Мак у фермеров закупают представители местных наркокартелей, которые имеют связи либо с официальными лицами из числа военных, либо с повстанцами. Мак продают или в сыром, или в засушенном виде (засушенный мак дороже). Наркокартели перерабатывают сырье в опиум и героин, а затем отправляют готовые наркотики за границу. Вплоть до начала 1990-х годов наркотики, как правило, попадали на мировой рынок из Гонконга, куда по морю пересылались из Таиланда, но теперь основной наркотрафик проходит через расположенные на границе с Мьянмой южные регионы КНР. Помимо опиума и героина мьянманские наркодельцы занимаются также изготовлением метамфетамина, объемы производства которого резко увеличились в конце нулевых — с 1 миллиона таблеток в 2008-м до 23 миллионов в 2009 году.
Мьянманское правительство в 1999 году объявило очередной план по борьбе с производством опиатов и пообещало сделать страну свободной от наркотиков к 2014 году. Однако в 2012 году срок был отодвинут еще на 5 лет, так как план не работал. Стоит сказать, что первые годы его реализации были довольно эффективными — в период с 2000-го по 2006 год количество выращиваемого в Мьянме опиумного мака упало с 1090 тонн до 320. Но затем в связи с ростом спроса на опиаты в Азиатско-Тихоокеанском регионе произошел резкий скачок объемов — с 330 тонн в 2009 году до 580 в 2010-м. В 2013 году в стране был поставлен десятилетний рекорд по объемам выращенного мака — 870 тонн. В результате увеличения предложения на рынке цена на сырье упала, и в 2015 году был отмечен спад производства — было выращено всего 647 тонн мака.
Нужно сказать, что от развитой наркоиндустрии страдает в первую очередь сама Мьянма. Естественно, значительный процент производимых в стране наркотиков оказывается на местном рынке, а это способствует распространению наркозависимости среди населения. 1,5% взрослых жителей «наркотических» штатов Шан и Качин наркозависимы. В 2010 году из 53 миллионов мьянманцев 67 тысяч регулярно употребляли опиум и 66 тысяч — героин. Местные признаются, что в сельской местности наркотических лавочек примерно столько, сколько чайных магазинов в больших городах. В Качине шахтерам порой платят зарплату наркотиками, а у мьянманских фермеров есть обычай предлагать гостям метамфетамин в знак вежливости (кстати, по свидетельствам беженцев, такая же традиция есть в отдельных районах КНДР).
На данный момент реальная борьба с наркотиками ведется лишь на территории штата Качин, где производство опиатов в 2015 году упало на 54%. Однако в условиях продолжающегося внутреннего конфликта попытки властей урегулировать опиумную проблему все равно обречены на провал — значительную часть территорий «наркотических» Качина и Шана правительство просто не контролирует — там правят бал повстанческие группировки, которым, как уже было сказано, наркоиндустрия необходима для выживания.
Альтернативные методы борьбы с опиумом.
Помимо государства с опиумом в стране по мере сил борются общественные и религиозные организации и даже народные дружинники. Первые пытаются повысить осведомленность населения о вреде наркотиков, хотя реальный эффект от этого невелик. Вторые организовывают вооруженные нападения на плантации опийного мака. Например, в 2014 году в Качине появилась группировка Пат Джасан, ставящая своей целью избавление штата от наркотиков. В рядах партизан сейчас около 100 тысяч человек. Чтобы лучше понимать масштаб движения — все население Качина составляет около 1.5 миллиона жителей. Изначально группировка сформировалась на базе местной баптистской церкви, но сейчас в нее входят не только баптисты, но и просто неравнодушные к проблеме граждане.
Цель у Пат Джасан, безусловно, благородная, но боевики явно считают, что она оправдывает любые средства. Партизаны устраивают настоящие военизированные рейды в деревнях, носят камуфляж и всегда имеют при себе дубинки. У баптистских борцов с опиумом есть свои методы лечения наркотической зависимости. Они пытаются «спасать» больных избиениями и публичными унижениями. Врачи-наркологи при этом говорят о контрпродуктивности насильственных методов лечения наркомании, а мьянманские фермеры отказываются сдаваться бойцам Пат Джасан и настаивают, что откажутся от выращивания мака только после соответствующей санкции правительства (де-юре опиум в стране и так запрещен с 1962 года, но этот закон никто не соблюдает, и для уничтожения маковых полей фермеры требуют отдельный приказ).
Опыт Таиланда.
В Мьянме с проблемой наркотиков дела обстоят очень плохо. В соседних Таиланде и Лаосе, которые раньше тоже были важной частью Золотого треугольника, все куда лучше — мьянманцам следовало бы попробовать перенять опыт соседей.
Расцвет наркоиндустрии в Таиланде (равно как в Лаосе и Мьянме) пришелся на конец 1960-х, на эпоху запрета опиатов в Иране и Китае и «героиновой политики» ЦРУ. В 1970 году в стране были выращены рекордные 200 тонн опийного мака. При этом запрет на производство наркотиков в Таиланде ввели еще в 1959 году, и следующие десять лет стоявшие у власти тайские военные всеми правдами и неправдами пытались избавиться от опиума, издавая многочисленные запретительные акты и прибегая к насильственным методам. Первый шаг на пути к реальному избавлению от наркоиндустрии произошел в 1965–1966 годах, когда был проведен опрос местных фермеров, показавший, что они готовы отказаться от выращивания мака, если государство предложит им альтернативные способы заработка. В 1968 году правительство осознало неэффективность насильственных методов и стало проводить политику, направленную на развитие высокогорных поселений. Началось активное строительство соответствующей транспортной инфраструктуры, проводились программы замещения сельскохозяйственных культур, власти развивали образование и здравоохранение в удаленных районах. Чтобы фермеры могли перестроиться, законы о запрете опиатов фактически не применялись до 1983 года. Многие земледельцы на момент начала программы не имели даже гражданства, и правительство ввело акт о предоставлении ряда льгот тем, кто согласится принять тайское подданство. Все это способствовало включению сельских жителей в экономическую структуру страны и сокращению теневой экономики. План развития, осуществленный тайским правительством, оказался более чем успешным: в период с 1970 по 2010 год объемы наркопроизводства упали на 98%, и в 2012 году ООН признала Таиланд свободной от наркотиков страной. Теперь о темном наркотическом прошлом там напоминает разве что «Музей опиума» в тайской зоне Треугольника.
Опыт Лаоса.
В Лаосе война с наркотиками продолжается до сих пор, однако количество выращиваемого тут опийного мака в разы меньше, чем в Мьянме. В 1970-х индустрия была на пике, степень проблемы хорошо иллюстрирует случай с лаосским кронпринцем Сопсайсаной. В 1971 году он был отправлен послом Лаоса во Францию, но в парижском аэропорту его задержали с 55 килограммами чистого героина. Дело в итоге замяли под давлением американцев — как-никак, кронпринц был по совместительству командиром подконтрольной ЦРУ Лаосской хмонгской армии. Сопсайсана спустя 2 недели вернулся на родину. В 1980-х, однако, США всерьез занялись проблемой лаосских опиатов — все больше и больше героина и опиума из Золотого треугольника поступало на американский рынок. В 1987 году Лаос начал сотрудничество с Соединенными Штатами в области борьбы с производством и продажей наркотиков. Сотрудничество преимущественно заключалось в том, что американские специалисты разрабатывали для лаосцев соответствующие стратегии, например, программу замещения сельскохозяйственных культур, а также проводили различные семинары о способах решения проблемы наркотиков для лаосских чиновников. Лаосские чиновники проходили обучение в Австралии, Японии и Европе. В 1992 году таможенный департамент Вьетнама создал специальный антиконтрабандный отдел в Вьентьяне — в сердце местной наркоторговли. Поначалу отдел действовал весьма неумело и неэффективно, но в 1993 году произошел позитивный сдвиг — после того, как за развитие отдела взялись, опять же, американцы. С 1989 года объем производимого опиума последовательно снижался благодаря программам замещения сельскохозяйственных культур и точечной финансовой помощи США и ООН. В 1989 году плантации опийного мака занимали порядка 42 тысяч гектаров, к 1993 году эта цифра упала до 26 тысяч, а к 2007-му — до 1800. Правда, в последние годы наблюдается рост маковых плантаций — в 2015 году их примерная площадь составила 5700 гектаров. В свою очередь объем производимого мака снизился с 380 тонн в 1989 году до 180 тонн в 1993-м. В триумфальном для лаосской антинаркотической войны 2007 году было выращено всего около 7 тонн мака, однако в 2015 году, после увеличения плантаций — от 84 до 176 тонн. Конечно, до статуса страны, свободной от наркотиков, Лаосу далеко — тем более что помимо опиатов тут производят еще и большие объемы гашиша. Но значительные позитивные подвижки в этой области, в отличие от соседней Мьянмы, тут есть. По крайней мере, лаосцы действительно думают над проблемой и пытаются ее решить, а не издают множество бессмысленных дублирующих друг друга приказов о запрете опиума.
И в Таиланде, и в Лаосе справиться с проблемой наркотиков помогли не запреты и насильственные методы, а грамотная и последовательная стратегия. В Таиланде это удалось куда лучше, но там программа борьбы с наркотиками проходила на фоне стремительного развития экономики страны в целом: подушевой ВВП с начала 1970-х до середины 1980-х вырос с нескольких сотен до 2–2,5 тысяч долларов, а сейчас составляет чуть более 5 тысяч. Естественно, общее повышение уровня жизни способствовало выходу из тени в том числе и маковых фермеров. В Лаосе с экономикой все куда хуже, страна только встает на тот путь, который прошел Таиланд: в середине 1990-х подушевой ВВП был около 250 долларов, сейчас — 1800. В Мьянме все куда менее радужно — там нет заметного экономического роста, в стране идет непрекращающаяся гражданская война, а первые свободные выборы прошли там только этой весной, положив конец почти 50-летнему военному правлению. Новые лидеры, конечно, обещают разобраться с наркотиками, но сделать это будет весьма непросто.
В принципе, вывод из истории наркоиндустрии Золотого треугольника универсален — монетарный стимул всегда эффективнее, чем запретительный акт (или даже сто тысяч вооруженных баптистов в камуфляже). Подобную (да и вообще любую) проблему можно решить только деятельно — разрабатывать стратегии, вкладывать деньги, запускать новые программы развития.
https://sindzidaisya.livejournal.com/210293.html
http://russkievesti.ru/novosti/zarubezhe/zolotoj-treugolnik-...
Такую задачу поставил Little.Bit пикабушникам. И на его призыв откликнулись PILOTMISHA, MorGott и Lei Radna. Поэтому теперь вы знаете, как сделать игру, скрафтить косплей, написать историю и посадить самолет. А если еще не знаете, то смотрите и учитесь.