А вот и работа наметилась – в зал совершила набег нервная от голода молодежь, утверждающая, что дураков готовить среди них нет, и, дабы с голоду не засохнуть, рассматривается единственно возможный вариант: ужин должен «сам себя» приготовить. Столь очевидное решение никто оспорить не пытался, однако, лица с наименее громко урчащими от голода животами были не очень-то и согласны со способом его реализации – они продолжали настаивать на более комфортной и бюджетной доставке на дом. Официантка Алена рассадила честную компанию за вместительный столик, обратив особое внимание молодых людей на строчки меню с не пугающими ценами, так что галдеж довольно быстро сменился непринужденной обстановкой. Молодежь приняла окончательное решение: засохнуть дома от скуки – не вариант.

Один за другим столики разбирались как горячие пирожки. Обычно по вечерам столики занимают надолго, а не просто впопыхах перекусить да деру быстрее дать.

Вот и предпоследний столик, закрепленный за Аленой, минус – его заняла молодая девушка в модном эзотерическом прикиде, которая в ожидании своего заказа всем своим существом погрузилась в объемную книгу с красочной обложкой. Смотришь на девушку спереди – водит глазами по строчкам — вроде бы как книга читается. Сбоку глянешь – девушка настойчиво, как дятел, и беспрерывно, как батарейка энерджайзер, продолжает тыкать указательным пальцем в текст книги — вроде бы как книга пишется. «Вот это чудеса, вот это технологии!», — произнесла про себя Алена, не в силах оторваться. «Пилик!» — внезапно раздавшееся звуковое сопровождение в одно мгновение помогло развеять ореол магического наваждения.

– Вот зараза, у нее там телефон!.. В общем, все как всегда — ничего необычного!..

Мысленно щелкнув себя по носу, чтобы окончательно прийти в себя и вернуть себе бодрый рабочий настрой, ведь до окончания смены времени видимо-невидимо, Аленка обратила внимание на то, что остался последний свободный столик, неудобный для посиделок — проходной, и, понятное дело, занимать его никто не торопился. Задача состояла в том, чтобы умудриться кого-нибудь туда пристроить.

Покуда Алена слишком «глубоко копала» в поисках решения возложенной на нее задачи, за столик плюхнулся помятый мужчина с припухшим лицом и в растрепанном одеянии — уже совсем не молодой, но пьяный, а потому — знающий себе цену. Про таких говорят: где валялся, там и похмелялся. Открытая банка пива «Балтика 7», которую он гордо водрузил на стол, как ни старалась не смогла перебить разивший от него запах старости «по паспорту», а не в душе, и давнишней неумытости.

— Со своими напитками нельзя! — только и успела сказать Алена нарушителю заведенного правилами кафе порядка.

— Один момент! – и сговорчивый мужчина одним махом опрокинул пивную банку себе в рот и смял пустую банку в качестве доказательства. – Видите? Был напиток…и нет напитка…

— Сейчас мы это исправим! Что будете пить? – официантка с едва теплящейся надеждой в глазах положила меню на злополучный столик.

— Кажись, на сегодня мне хватит. Пить будет моя подруга. Вон она у барной стойки! – резво указал на нее пальцем, нисколько не задумавшись над тем, что на людей пальцем показывать неприлично.

Тем временем молодая, ухоженная, одетая «с иголочки» подруга престарелого бесшабашного выпивохи, околачивалась возле барной стойки, ожидая скорейшей выдачи заказанного кофе навынос.

Наконец, бармен выдал заказ. Кофеёк приготовился к дегустации. Отпила от него подружка маленький глоточек, недовольно наморщила носик, скривила мордочку и гневно округлив глаза от неожиданного вкуса выдала бармену его секретный состав: «Горечь какая!.. Пить невозможно!». Отзывчивый бармен посетовал словами: «Не может быть! Не может быть!» и не был таков, а позвал администратора.

Из-за всей этой затянувшейся возни с горечь-кофе мужчина со специфическим запахом проявил интерес и соизволил покинуть насиженное место. Алена шла за ним по пятам для подстраховки – если его подвыпившего куда и занесет, то только в пункт назначения: в объятия подружки.

Посмотрела Аленка сначала на одного, потом на второго, потом на обоих сразу. Что их может объединять?.. Алкоголь?.. В отличие от своего запашистого сопровождающего кофейная привереда не была «зайцем во хмелю».

Подошедший для разрешения произошедшей неприятности администратор не стал показательно отнекиваться и снимать ответственность с сотрудника за возможное нарушение технологии приготовления напитка, как, впрочем, и не стал настаивать на индивидуальном восприятии вкуса рецепторами конкретного дегустатора, а, будучи грамотным менеджером, попытался оправдать сложившуюся ситуацию прямсегодняшней сменой поставщика кофейных зёрен, никем из сотрудников до сих пор не опробованных.

— Быть кофе переделанным! — прозвучал дружелюбный вердикт администратора, обращающегося к бармену с подмигиванием. — В приготовлении новой порции используй зерна из старой поставки.

— Знаете, моя девушка похожа на собаку! – не удержался и рассыпался в громких похвалах мужчина, пованивая и поймав кураж.

Сказать, что девушка опешила, значит ничего не сказать.

Посмотрелась она внимательно ошарашенным взглядом в зеркало, что висело напротив, чтобы на всякий случай удостовериться в обратном. Убедившись, что не оборотень она вовсе, приготовилась парировать, скалясь на ненаглядного и глядя на покрасневших за него и едва сдерживающих смех кучковавшихся близ барной стойки сотрудников и навостривших уши посетителей кафе, но тот ее опередил:

— Я хотел сказать, у нее такой тонкий вкус и такой острый нюх, как у собаки…Сами видите, как в кофе разбирается.

Более никто сдерживаться не смог и все разом засмеялись, поочередно переглядываясь.

— Да и вообще у всех женщин нюх как у собак! – подытожил знаток женских органов чувств.

Некоторые из присутствующих женщин, по всей видимости, не согласились с его точкой зрения и, нарочито оглядывая наглеца с головы до ног и с ног до головы, дергая и принюхиваясь носом, сопя как собачки, воочию демонстрировали свой тонкий вкус и острый нюх: «У всех!.. Но иного рода – на собак!».

Толком ничего мужик так и не сообразил, однако пыл его удалось охладить: душевный порыв сменился на внезапный прорыв вселенской тоски в момент, когда он прочувствовал себя в «собаке страшной».

Пыткой вторая попытка с кофе не закончилась – кофе хорошими зернами не испортишь.  На радостях девушка решила, что и хорошим пивом мужика не испортишь, заказала бутылочное. Как только пивная бутылка попала в заботливые руки мужчины, к нему тут же вернулось душевное равновесие и все его надуманные печали как ветром сдуло. «Концерт» был окончен — парочка проследовала на выход. Аленка посмотрела им вслед, тут она вдруг поняла, что объединял эту парочку запах мужчины, больше ничего в нем не было…

Перебить «запах мужчины» в этот день никто не смог – ничего особо примечательного до конца рабочей смены не случилось.

Этот день Алена запомнила навсегда: она приобрела острый нюх на клиента.

И было самое что ни на есть время сказать себе заезженную фразу «А жизнь-то налаживается!», если бы не головная боль, не оставившая ни малейшего места в голове для позитивных разговорчиков и никак не желающая самоустраниться. Что делать, оставалось терпеть до аптеки, так как с собой была только вода, которой можно было бы запить таблетку от головной боли, но, которая, увы, как всегда, не по закону подлости, а, исключительно, по собственной непредусмотрительности, оказалась в сумочке лишней.

Проехав пару станций, я вспомнила еще один чудодейственный способ избавления от какой бы то ни было боли и назывался он так: «У мышки заболи, а у деточки пройди». Так в детстве мама мне зубы заговаривала. А я никогда на такое не соглашалась – уж больно мышек было мне жаль. И сейчас тоже жаль. То ли дело крысы-мутанты!

– Подземка, ты как? Без крыс обойдешься? Сейчас всех разом изведем! – воскрешала я в памяти обывателя городские легенды об аномально больших грызунах размерами со среднюю собаку, способных загрызть человека.

Значит так, приговариваю:

– У крысы заболи, а у меня пройди!

Повторила заговор против крыс итого три раза. Еду и жду.

Еще одна станция до пункта назначения минус. А головная боль в плюсе. А что же дальше то будет?.. Таким макаром проехала еще одну станцию… Снова не здорова!

Нашептала еще разочек. Ан нет – не помог наговор. Голова все так же раскалывается.

Значит, врут. Все это миф. Нет никаких гигантских крыс в метро. Может быть, хотя бы призраки есть?!..

Поезд тем временем плавно притормаживал, прибывая на очередную остановку. По системе оповещения была объявлена станция. Это событие вернуло меня в состояние «здесь и сейчас».

– Люди вот точно есть! – таким образом, переключив свое внимание с призраков на людей, я спасла плоды воображения от призрачных заклинаний.

В вагон вошли два молодых, не сильно одетых, человека. Микро-шорты и топ на обоих покрывали процентов двадцать тела каждой мужской единицы. Я не сужу по одежке, я сужу одежку. Так что обращать внимание до поры до времени было не на что. Откуда взялось такое предвзятое мнение? Вне всякого сомнения, его выразила моя головная боль. Молодчики небрежно плюхнулись на сидения, расставив ноги на ширине плеч – своих и соседа, аккурат напротив меня.

Поскольку смотреть было не на кого, я закрыла глаза и попыталась расслабиться и забыть о нытье головы.

Не тут-то было! Зато теперь всем есть что послушать.

В миг я вынырнула из дремы и приоткрыла глаза. Вот и настал момент, когда было на что посмотреть: один телефон на двоих – наушники не прилагались. Оба с поразительной симметрией воткнулись в телефон, а пассажиры вагона в его музыкальное сопровождение. Некоторые кидали гневные взгляды предполагая, что до человека дойдет то, что своим беспардонным поведением он мешает остальным, некоторые предпочли отсесть, выбрав место подальше и потише, но никто ничего не сказал в надежде, что скажет кто-то другой. За такое хамство и проявление неуважения к людям в общественном месте я была готова взорваться от злости, но тем не менее, всячески уговаривала себя не начинать, потому как, если бы что дельного и вышло в связи с моим самочувствием, так это только разве что пособачиться благим матом, отчего голова только еще сильнее разболится. А если быть честной, то до последнего пыталась себя убедить, что нарушители спокойствия удовлетворятся одним-единственным просмотром со звуком особо важного для них «произведения искусства», не терпящего отлагательств на потом.

На том я сомкнула глаза, чтобы не видеть всего этого безобразия. Поезд набрал скорость, чтобы резко затормозить – впереди прохождение сложного извилистого участка пути под неимоверно раздражающий слух аккомпанемент скрежета колес об рельсы. Ну вот, теперь, кажись, удастся и не слышать всего того безобразия. Так уж получилось, что два раздражителя лучше одного.

Маленько успокоившись, вспоминаю, между прочим, день вчерашний, а в нем и свою поездку в переполненном метро.

И так еду вчера…

Стремительно занесенная нахлынувшим пассажирским потоком в самый центр вагона и впритык вмятая коленкой к коленке расположившейся на сидячем месте бабульки с клюкой (как выяснилось минутой позднее, скандальной вредности), я нависла над ней, вцепившись руками в круг верхнего горизонтального поручня. Радовало только одно: следующая остановка – моя. Показательно громко убедившись в намерениях находящихся впереди меня пассажиров на выход, с тем чтобы недовольная пока еще не на словах, а только лицом бабка могла это услышать, я стояла смирно, стараясь лишний раз во время движения поезда не дергаться и не создавать суету, чтобы еще чего ненароком ноги бабке не отдавить. В свою очередь, бабка, наглая как танк, решила меня продавить – начала поспешно вставать, хотя вставать было некуда. Но я не стала нервничать по такому ерундовому поводу, как-никак человек пожилой, и, войдя в ее положение, произнесла с уважением:

– Не волнуйтесь вы так – успеете выйти. Я тоже на следующей выхожу, как и все пассажиры передо мной. Это из разряда обычного, что на пересадочных станциях почти половина вагона выходит.

Зря, однако, я старалась, слова «правильные» подбирая, универсальный ответ у бабушки был заготовлен заранее и годился для случая всякого:

– Ты чего как тумба встала, а?.. И ведь с места не сдвинешь!?..

Но в силу настырности старой закалки она попыталась – и толкнула меня костылем.

В ответ я промолчала, потому что тумбы не разговаривают. Сдачи ей дать тумба тоже не могла – нечем. Но еще бы чуть-чуть и, пожалуй, что и предмет мебели смог бы её языку научиться, да вот теперь некогда – «момент двери открываются» настал.

А вот так еду сегодня…

Мысль за мыслью из состояния бодрствования я переходила в состояние сонное.

Зигзаги на пути закончились, поезд снова шел на ускорение. Звук со столь «музыкального» смартфона усилил громкость и «заварил кашу», смешавшись со звуком разгона. Страстные обожатели и не думали закругляться: они начинили ее диким хохотом и ржачем.

– Вчера вот было плохое, а сегодня – день хороший… — под шумок настаивала на своем разумная мысль. Так в сравнении я познавала, как же хорошо ехать в свободном метро. И совершенно наплевать на эти досадные недоразумения напротив… Если бы неодолимый хохот не начал сопровождаться конским топотом и наделавшими шума комментариями.

Окончательно очнувшись ото сна, я оценила свое состояние – головная боль стала злее и отчаянно хваталась за голову. Злость оказалась заразной. Это чувство подзарядило меня на подвиги, придало смелости и сил. Изрядно оживившись, я начала вести себя легкомысленно и приветливо и как ни в чем не бывало перешла на другую сторону – села поближе к ответственному за происходящий на смартфоне спектакль.

Мне повезло. Незамеченной я не осталась – на долю секунды меня зацепило краем глаза молодого человека.

– Молодой человек, вы так увлечены музыкой, что совсем не замечаете, как девушка напротив вам глазки строит…

На секунду его взгляд оторвался от телефона, и он окинул взглядом место напротив.

– Ха, да там пустое место! – констатировал он очевидный факт. – А ты, стало быть, та еще врунья! – добавил он, не проявляя ни малейшего интереса.

– Мы могли бы поболтать…

Ответом мне было ноль внимания.

– Мне кажется, вам звук мешает…

Ответом мне было кило презрения.

– Жаль, что кто-то намеков не понимает…

Неукротимые любители музыки погримасничали, как обезьяны, поиграли друг с другом в гляделки, поугорали от смеха (жаль, что не лопнули) и в дополнение ко всему начали подтягивать мелодию голосом.

– Жаль, что кто-то намеков не понимает, – безжалостно передразнил меня владелец шумного устройства. – Лично мне звук не то, что не мешает, а я бы даже сказал, наоборот, всячески помогает. Я, честно говоря, рассчитывал, что ты примешь музыкальное сопровождение за красивый отказ. Так вот же – знай! Ты – не в моем вкусе…

– Я с выдумщицами не общаюсь! – добавил он, питая надежду, что я от него отвернусь.

– Говорят, о вкусах не спорят!?.. –  на этом спорном моменте я гордо приподнялась для того, чтобы беспрепятственно достать из кармана телефон и сохранить «свое достоинство» в руках.

– О чем только не спорят в наше непростое время? – сама спрашиваю, и сама отвечаю:

– Даже о вкусах спорят. Смотри! У меня самая лучшая музыка на свете! – тыкаю экраном своего «поющего» на полной громкости телефона под нос пренебрегающего мной соседа, устроив под одну из своих любимых музыкальных композиций «телесный расколбас».

– Нет, у меня лучше! – подыграл вступающий со мной в спор очередным музыкальным шедевром.

– Лучше лучшего не бывает! – сделала я его и показала ему язык.

Вернее, мне так только показалось. Никто отступать от своего мнения не собирался.

Так, незаметно для себя, и я стала одной из них – нарушителем общественного порядка. Осознав свое неприличное поведение и устыдившись его, я сделала вид, что смирилась и пересела назад на «свое» до сих пор никем не занятое место, и это несмотря на то, что пара-тройка остановок осталась позади. По всей видимости, за это время на лицезрение нашего концерта никто не вдохновился. В лице только одной лишь девушки, что сидела неподалеку, читался маломальский интерес – она подмигнула мне глазом, проявив этот знак в поддержку необходимости установления порядка.

Каждое следующее музыкальное произведение неуемных пассажиров с маниакальной сосредоточенностью продолжало резать уши на части.

– За что же ты так надо мной издеваешься?.. До того у вас музыка заводная, что ноги сами в пляс идут. И остановиться – никак! – вскочила я, не выдержав корявого и резкого музыкального фона, уселась перед ними на корточках и, с трудом выдерживая ритм, пустилась в присядку.

– Не стыдно помехой работать? – спросил, обратив внимание на ставшее менее комфортным свое собственное положение. – Знай свое место!

– Да я бы с радостью на свое место присела. Давай, шумы свои выключай!

– Да ладно, нам не жалко, танцуй себе на здоровье, танцуй сколько сможешь, – будто комплиментами осыпали добры молодцы мою выносливость.

Таинственная девушка заскучала: ей надоело быть наблюдателем издалека. Пластично приподнимаясь со своего места, она на мгновение задержала свой пространственный взгляд в одной точке, прислушиваясь к шуму и гаму, и подмигнув мне во второй раз, поспешила принять участие в нашем маленьком представлении.

– Вы только на нее посмотрите! – траектория движения ее указательного пальца немедленно пересеклась с моим слегка недоуменным взглядом.

– Она же не умеет танцевать!

Отнюдь не дерзкие реплики привлекли к себе внимание заядлых потребителей музыкального контента к вновь появившемуся персонажу, – к этому привели дерзновенно-самоуверенные действия незнакомки: она запросто схватила меня за волосы и как репку вытянула с корточек.

– Сейчас я вам покажу, как надо танцевать, – отодвинув меня в сторону и заняв мое место, девушка тем самым объявила свое выступление.

Никто и ахнуть не успел, как ее стройный и гибкий стан зашелся в плавных изгибах восточного танца и словно змея гипнотизировал факира.

– Выбери меня!  – чувствуя вибрации мелодии и очарованная нотами, она исполняла танец живота, соблазнительно покачивая бедрами.

– А есть ли в мире справедливость?.. Две девушки – и одного мужчину не поделят… А я чем хуже?.. – опомнился от раскатов и стонов музыки обделенный женским вниманием номер два, поняв, что за его внимание никто сражаться не собирается.

– Ты такой доступный!  Сам себя нам предлагаешь… С тобой не интересно! А вот он – дело другое… Он такой недоступный… За ним бегать интересно! – томно вздыхая, сказали мы с девчонкой в унисон.

– С тебя и одной за глаза хватит, – задетое самолюбие номера два заставило ткнуть локтем в бок номер один, – притом, что сам сказал, одна из них не в твоем вкусе!..

–  Для яблока раздора достаточно быть в их вкусе! – выпятив грудь колесом и взъерошив волосы, приглаженные воском с глянцевым блеском, не постыдился сказать вслух молодой человек с хорошим музыкальным вкусом и самомнением альфы.

– А вот и не поссоритесь, мальчики! – женский пол продолжал провокативно заигрывать с мужским.

Музыкальный надрыв сошел на нет или запас его иссяк. Собственно, мы добились того, чего хотели. Ура! Музыкальная пауза!

Мы перемигнулись с девушкой – самое время линять.

Вот только поздняк метаться: в вагон вошли сотрудники службы транспортной безопасности метрополитена (судя по всему, нашелся среди пассажиров сердобольный, кто-таки озаботился) и пригласили нас пройти в отделение охраны правопорядка для выяснения подробностей происходящего беспорядка.

Нажаловались мы с новообретенной приятельницей блюстителям порядка усердно на плохое поведение музыкальных фанатов. После просмотра записи с видеорегистратора, нас двоих более задерживать не стали. Этого доказательства было достаточно для подтверждения наших слов. Молодых же людей оставили для проведения дисциплинарной беседы.

– Вот ведь судьба – злодейка какая!.. Сейчас инспектор расскажет вам в мельчайших подробностях, как следует себя в общественных местах вести! Держитесь достойно! – поизмывались мы над ними напоследок, махая ручкой и не забывая одаривать их воздушными поцелуями.

– Не ссорьтесь, мальчики, вы для нас теперь оба недоступные!.. Мы уходим, а вы остаетесь…

Дверь осталась приоткрытой, мы ненадолго остановились и прислушались. Задержанные чтением вслух ознакомлялись с текстом служебной документации: «Правила пользования метрополитеном».