Почти 255 млн долларов собрала в мировом прокате картина "Мы" (2019). При этом в стане критиков и обычных зрителей лента наделала немало шума. Мнения красочно и звонко разделились. Попробуем разобраться, так ли хороша новая работа Джордана Пила?

Для начала оценим масштаб успеха с точки зрения попадания в жанр.

Откуда при просмотре фильма берется страх? Если убрать гримерные, монтажные и звуковые эффекты, то останется один фактор — зловещая неиссякаемость. Зритель тщетно пытается сам себе растолковать природу зла, его происхождение. Когда он понимает, откуда взялось зло, а особенно то, что природа его появления поддается логике — ему становится жутко. Источник зла — не шутка, он бьет ключом! Значит, перед глазами не вымысел, и герою (а по сути зрителю) угрожает опасность. Угрожает, пока он этот источник не уничтожит, или уничтожат за него.

Авторы фильма «Мы» придали своему источнику зла такую сложную, всеобъятную структуру, что пока у зрителя в голове сложился паззл, действие подошло к концу. Двойники жутковатые, их явлению миру при желании удастся найти объяснение, но убеждаться в правдивости и логике их существования пришлось долго. Когда наступила развязка — появились вопросы, теория пошатнулась. Предположим, есть такие подземные инкубаторы, в которых из клеток эмбриона выращивают клонов, точные людские копии. Предположим, что более 50 лет эти лаборатории и инкубаторы ничем себя не выдавали. Предположим даже, что организаторы этих людских хранилищ сбежали или были убиты. Но кто, например, сможет объяснить, почему двойники повторяли движения наземных обитателей? Это какая-то необъяснимая генетическая связь? Тогда почему двойники в определенный момент перестали повторять? Откуда у двойников та же самая одежда, почему у них ровно те же прически? Природу необъяснимого зла нужно объяснять, предвосхищая все возможные вопросы.

Небрежность, с которой Джордан Пил и другие создатели фильма «Мы» обошлись со зрителем, впечатление, безусловно, испортило. При этом оригинальность сценария, венцом которой стал перевёртыш главной героини, налицо.

Отдельно, в контексте работ Пила, как предыдущих, так и данной, хочется отметить наметки неприятной тенденции. Все персонажи с белой кожей в работах упомянутого режиссера вызывают резкую неприязнь. Словно творец всякий раз в своих картинах пытается прокричать зрителю о несовершенстве белой расы, и даже порой её высмеять. Быть может, что всё это болезненное воображение, и тем не менее, вряд ли художник с такой ответственностью при проработке героев не задумывается над тем, как он их позиционирует, какие реакции они могут вызвать. Джордан Пил сознательно идет на этот риск, и даже то, что ему не хочется осторожничать в этом вопросе — настораживает.

Еще один не самый выгодный нюанс — особая жестокость картины, в том числе детские убийства. В «Мы» убивают и дети, и взрослые, убивают и взрослых, и детей. Не смотря на все спокойствие современного мира к безжалостности, не взирая на обыденность, с которой нынешний зритель воспринимает жестокость и подобные картины, всякий раз приходится задавать себе вопрос — не сами ли мы на дрожжах такого киносырья воспитываем в себе ненависть и топим наш мир в кровавой бане?