- Всё это закрыто на ржавый замок, а ключ давно был выброшен.

- И что за замком?

- Фантом, наверное.

- От привидений средства тоже есть.

- Какие?

- Они боятся света, и самоликвидируются.

- И в чём секрет?

- Всё рассказать.

- Начистоту.

- Начистоту.

- А я бы выбрала то привидение, а не того, за кого я вышла замуж. А он пошёл к гадалке доверять судьбу.

- Так делают, чтобы оправдаться в собственных глазах, получить моральное право выйти из отношений. Так обычно поступают инфантилы, кто рос без отца, его воспитывала мать?

- Наверное, больше да.

- И что гадалка ему нагадала?

- Всё, чтобы можно было сказать - 'я не я, и лошадь не моя'.

- Они опытные, знают, что кому как 'гадать'. Так этот фантом отпустил тебя, ..нет?

- Он начал вроде бы невинную интригу -'не обернётся ли она, чтоб посмотреть, не обернулся ли я'? Но вылилось в ранение длиною в жизнь. "Пожелайте хорошего и мысленно отпустите", - хороший совет, но в нём чего-то не хватает. Правды. Так было только с ним. Он, вроде отпустил, но в самом деле нет, точнее, он отпускал через силу, как вампир, и дошло до того, что я провалилась в настоящий ад при расставании с ним, из-за него.

- Так что произошло?

- Я Богу обещала, что выйдя замуж, удержусь от измены.

- Но ты, ..вы..?

- Да. И это была, получается, измена и Богу, которому я по неосторожности дала то обещание. Если бы я понимала, во что это выльется. Был треугольник: я, он, и Бог. Понимаете? Обещание было не о муже. Но тогда я забыла всё, как страшный сон, а сейчас произошло плохое. Заболели близкие люди, тяжело. Одновременно с этим мой ухажёр мне сделал предложение руки и сердца.

- Первое действительно плохо. Но второе? Вот 'ужас' то - тебя позвали замуж!

- Навалилось так всё сразу... Зачем и почему так? Меня устраивала ситуация, какая была, но вот теперь я никак не справлюсь одна! Мне предлагают помощь, и мне придется сказать 'да', совсем как тогда! А я-то думала, что такое позади!

- Ты и в первый раз не хотела замуж?

- Считается, что лучшие браки не по любви и страсти. Насколько надо быть наивной, чтобы выбрать кобеля, который спит с замужними, даже если у вас двоих сносит крышу? Тот парень спал и с другими замужними женщинами. Люди должны совпадать, поддерживать друг друга, у них должны быть общие взгляды и цели, и т.д. Рациональное мышление. Спокойное партнерство. Забота дружба, долг, в конце концов. Вот только почему так тяжело?

- Вернёмся к событиям дней минувших. Как всё было с самого начала?

- На самом деле ... С тем парнем изначально мы расстались под силой внешних обстоятельств, но ведь душе не запретишь мечтать? Любовь зла. Я любила его одного. Мы были, как два магнита.

- И у него был шанс остановить тебя?

- Шанс есть даже, когда шансов нет. Он говорил обратное, что нет, но не хотел сжигать мосты.

- Кобель на сене.

- Я верила в любовь, а он ведь не банально сдался. Если бы! И из-за этого я и обещала Богу, что после того, как я выйду замуж, ...

- Что если, то?

- Вот именно!

- Слов нет...

- А муж был очень далеко, в командировке. Долгой.

- И вместо вечной любви обычный пошлый секс, ты изменила мужу, так?

- Гораздо хуже.

- Хуже?

- Ад существует. И бесы существуют, они на гоблинов похожи. Оттуда я ему писала, что именно я думаю о нём, и том, какой кошмар мы натворили, я ненавидела его, а он ответил мне, что прощает.

- Вы оба заварили эту кашу, и преступление совершали вы оба, но расплачивалась только ты. Он обесценил твои чувства, и попытался представить себя выше ситуации, показав, что он милостиво «прощает», и не «опускается до уровня», и слился - мол, он-то при чём? И ты не смогла его простить.

- Если бы только. Я была... беременна. От него. Я пошла в церковь и исповедовалась, и священник строго- настрого запретил мне говорить что-либо мужу, и тем более... ему. К тому же я уже уехала, и очень далеко.

-...

- ...

- Итак, ты обещала Богу запретный плод не есть. Потом увидела, что плод с того дерева хорош и приятен, и дала ему, и он ел, и ты ела. Ты поранилась, ему же было по фен-шую. При чем же здесь он? Он не фельдшер, раны врачевать твои, они твои, а не его. Мне было всегда интересно, где была Ева, пока Адам от Бога прятался в кустах? И почему Адам так глуп, что прятался в кустах?

- Мне тоже интересно. И какой же вывод?

- А ты можешь вспомнить что-то плохое, связанное с ним, что было задолго до того?

- С трудом. Нет, не могу .. Хотя, подождите... Один раз из-за него я попала в больницу.

- И как это произошло?

- Ну, так. Остановится он не мог, и не хотел, мне было больно, но мы же ограничены ресурсами организма, понимаете?

- ... Ты просила его остановиться?

- Конечно. По-сути, молила.

- А он?

- А он говорил, что не может.

- Вообще-то это называется насилие. И любой из них скажет, что сама хотела. Похоже на то, что именно этот же сценарий повторился и на духовном уровне. А там шутки плохи. А в больницу он к тебе приезжал?

- Да.

- Конечно, не дикий же он человек. Но в ад за тобой он уже не пошёл.

- Именно так. И должно это было расставить точки над 'и'. И расставило.

- У Вас были со-зависимые отношения "Охотник - жертва". Тебе это что, нравилось?

- Мы просто молодые были. Не думали ни о чём.

- Суммируем. Сначала он сделал "благородный" вид, что отпускает тебя, потом сделал всё, чтобы не отпустить, из самолюбия, как водится, воспользовался твоей романтической верой в любовь, как таковой, и, очевидно, чувствами к нему. Фактически, отомстил тебе за пострадавшее эго. ...Хищник не имеет совести, ему кажется нормальным ходом вещей, когда он выжил, а другие нет. А то, что его подлости не воспрепятствовали, он не виноват. Конечно, он страшно поранил тебя, и снизошёл, простив. Такие вещи не проходят бесследно, и ты никому не веришь?

- Не то, что никому.

- Но ты не веришь в любовь, не веришь в замужество, и хотела бы остаться одна, потому что в глубине души ты думаешь, что браки совершаются на небесах? И тот умерший ребенок что-то сломал в тебе раз и навсегда. Ты думаешь, что обманешь ожидания будущего мужа, если не отдашь ему душу, так?

- В яблочко.

- А ты не переживай. С чего ты вообще взяла, что мужчинам нужна душа? Тебя никто не заставлял давать невыполнимых обещаний ..., туда, наверх. Ты правильно воспринимаешь брак. А сказка о вечной любви...что ж, она красивая, но её нельзя воплотить в жизнь лишь силой твоего воображения, для неё, как минимум, нужны двое, а тому мужчине, очевидно, ни ты, ни она не была нужна.

- Так значит, одиночество вдвоём?

- Ну почему же сразу так? Строй отношения. По правилам дружбы, общежития, и даже любви. Любовь бывает разная. Ты не узнаешь человека, пока у него или тебя не будет выбора - бросить в беде товарища на поле боя, или в плену, или помочь.Тебе руки не подали, бросив в агонии, и ты поэтому боишься сама поступить подло, но ты не бойся. И тебе стоит понять, а что же было только с ним, особенного из хорошего?

- Ну и вопрос... Одно могу сказать - до всего мы знали друг о друге, что о каждом из нас больше не знал никто. Я почему-то думала, что та любовь бы не прошла...не будь она убита моим невыполнимым обещанием, его надменной трусостью в кустах и тем, что было дальше, и о чём я даже вспомнить не могу.

- Тебе нужно отпустить буквально смерть вашей любви, ведь ты её похоронила? Отпела? Дай ей покоиться с миром.

- С миром?

- Да, обиды надо отпускать.

- Обиды нет, как нет дороги назад. Только "города сегодня плавятся в любви Того, кто принес миру меч", как поет один рок музыкант.

- Что ты имеешь в виду?

- Что 'в небе летают ракеты, и мир начинает с нуля. Старая сказка о вечной любви', которой не было. Тени боятся света, но свет бывает разным. Залпы орудий тоже освещают мглу, и это меч, а не лукавый мир.

- Война всегда назревает во время так называемого мира. Фактически, страна переживает катарсис. Всё скрытое становится явным, и даже те, кто не хотел, делают выбор. Ты хочешь стряхнуть с себя тени прошлого?

- Да.

- Пережитое не характеризует нас, характеризует то, что мы из него вынесли. Люди меняются.

- А правительство и банки об этом знают, когда биометрию собирают? Измениться могут поступки, понимание отдельных вещей, а ДНК всё та же, как и душа.

- Вот и надо менять понимание и поступки.

- Правда. Мы все совершаем ошибки, вот только расплата за них не бывает простой никогда. Я не знаю, какой дорогой пойти.

- Дело не в дорогах, что мы выбираем, а в том, что внутри нас заставляет выбирать эти дороги...

- И что делать?

- Работу над ошибками: не ставь слишком высокие цели, и планку опусти пониже, и позволь сказать, что думаю - парень тебе нужен достаточно зрелый, и смелый, но не в охоте из кустов. А сейчас возьми и напиши всё прошлое на одной стороне листа. Запечатай и брось в океан.

- Почему на одной?

- Чтобы можно было вписать туда не прошлое, а будущее. Такое, которое строится с нуля. Когда оба абсолютно свободны от предыдущих ошибок, позволяете быть друг другу такими, какие вы есть, не пытаясь подогнать под какой-то шаблон. А любовь возможна лишь тогда, когда фокус внимания мы переводим с себя на другого человека, при этом не растворяясь в нём.

- Я, кажется, поняла, спасибо.

1. Роль как броня

В детстве мы учимся защищаться не щитом, а выражением лица. Ребёнок, на которого кричат, выбирает молчание. Ребёнок, которого не слушают, выбирает крик. Ребёнок, которого не видят, выбирает блеск. И эти защитные формы взрослеют вместе с ним, превращаясь в поведение. Так появляются «строгие начальники», «язвительные комментаторы», «вечно усталые спасатели». Они не злые. Они просто давно не снимали броню.

Проблема не в самих ролях — без них человек был бы незащищён. Проблема в том, что броня забывает, что под ней — живой человек. Когда роль становится привычкой, она больше не служит — она правит.

2. Как мы путаем роль с человеком

Встретив чужой гнев, мы отвечаем своим. Так два актёра начинают играть сцену друг против друга, не замечая живого «я» за кулисами. Мы общаемся не как человек с человеком, а как маски с масками. И чем больше боли — тем плотнее грим.

Вспомни, как выглядел человек, когда ты видел его смеющимся искренне. В этот момент маска спадает. Он становится живым, уязвимым, настоящим. И пусть потом снова надевает броню — теперь ты знаешь, что под ней есть жизнь.

3. Архетипический поворот

В старых традициях у маски всегда было двойное значение: она защищала и раскрывала. Клоун — наследник этой двойственности. Он надевает маску, чтобы показать чужие. Он преувеличивает роль, пока зритель не узнает себя и не засмеётся — не над другим, а над собственной зажатостью.

Вот почему смех так очищает: он возвращает нас к телу, к дыханию, к жизни. Через преувеличение клоун делает невидимое видимым. Он говорит языком, который обходит защиту.
И в этом его мягкая сила — сила, которая не ломает, а размыкает.

Когда ты видишь человека в ярости, попробуй представить, что перед тобой актёр, забывший, что спектакль закончился. Не нужно аплодировать, не нужно спасать. Достаточно внутренне произнести: «Я вижу твою роль, но вижу и тебя.» Иногда этого достаточно, чтобы другая сторона ощутила пространство для дыхания.

Попробуйте технику «клоунского зеркала»:
1. В следующем конфликте мысленно представьте, что на вас и собеседнике — театральные маски
2. Опишите про себя: какую роль играет каждый из вас?
3. Спросите себя: «Что эта маска пытается защитить?»

4. Как это связано с нами

Каждый раз, когда мы осуждаем чужую роль, наша собственная становится крепче. Гнев рождает гнев, защита — защиту. Но если кто-то один в сцене перестаёт играть, спектакль рушится, и на его месте появляется тишина. Тишина, в которой можно говорить по-настоящему.

Мы часто думаем, что понимание — это согласие. На самом деле понимание — это форма уважения. Уважение к тому, что человек мог стать другим, но не смог. Что его роль — не выбор из зла, а следствие страха. И когда ты видишь страх вместо злобы — ты больше не враг.

5. Когда роль готова отступить

Есть мгновения, когда броня трескается:
взгляд ребёнка, короткая улыбка, простое «я понимаю».
Роль не исчезает, но в этот момент человек получает шанс вспомнить себя.
А если рядом окажется кто-то, кто умеет видеть без осуждения — шанс становится реальностью.

Это и есть подлинная эмпатия: не жалость, не терпимость, а умение различать, где кончается роль и начинается живое.

Люди не злые. Они просто устали быть персонажами, которых от них ждут. Им не дают выйти из сценария, потому что публика привыкла к сюжету. Иногда достаточно одного зрителя, который способен смотреть без оценки, — и спектакль превращается в исповедь. Может быть, это и есть настоящее искусство общения: не ломать роли, а давать им раствориться. Не спасать, а смотреть — с интересом, но без страха.

Когда-нибудь ты встретишь взгляд, в котором не будет защиты. И если не испугаешься — поймёшь, что перед тобой не маска, не роль, не игрок. Перед тобой — человек. Такой же, как ты.

Почему это происходит? Всё просто: наш мозг любит готовые сценарии. Они экономят ресурсы. Сценарий гнева — эффективен: он включает тело, концентрирует внимание, делает тебя быстрым в словах и действиях. Для наших древних предков это могло значить разницу между жизнью и смертью.

Есть и социальный аспект. Гнев — инструмент языка власти. Он сигналит миру: «не трогай меня» или «я прав». Он экономит время: другим людям легче отреагировать и дать пространство. Но в современной жизни этот сигнал становится рутиной: мы используем гнев там, где можно было бы сказать «я боюсь, что...», «я устал от...», «я хочу по-другому». И вот тут маска перестаёт помогать: она начинает жить своей собственной жизнью, вытесняя живую ткань человека под ней.

Когда маска берет верх, мы перестаём слышать. Мы начинаем действовать автоматически — по сценарию совершенствования защиты, а не по чувствам. Это похоже на пластинку (помнит ещё кто-то, что такое винил?), которая заела; в ней повторяется один и тот же отрывок. Мы считаем, что это «мы», и удивляемся, когда близкие говорят: «это не похоже на тебя». Но это похоже на тебя именно тогда, когда маска говорит за тебя больше и чаще, чем ты сам.

В разных культурах и в разных историях маска гнева часто выполняет одну и ту же функцию — защиту группы, сложившегося порядка. Клоун умеет показывать это по-особому: через преувеличение и отражение. Он делает маску видимой. И когда маска видна, человек получает шанс снять её осознанно — потому что увидел, как она выглядит со стороны.

Важный нюанс — маска не всегда «плохая». Она часть стратегии выживания, и без неё многие бы не выдержали социальных нагрузок. Но когда она начинает работать автономно, это уже вопрос не защиты, а утраты контроля. Тогда отношения тонут в сценариях: диалоги превращаются в битву масок, а не во встречу двух людей. Любовь, дружба и работа страдают не от гнева как такого, а от его автоматического включения в тех ситуациях, где нужен не он, а тонкая человеческая реакция.

Как отличить «чистый» гнев от маски? Не ищи громких признаков — ищи диссонанс. Когда голос звучит, как чужой, когда жесты кажутся знакомыми, как будто из старого фильма, когда после спора остаётся не облегчение, а пустота — это знак. Когда твой ответ-реакция приходит быстрее, чем мысль, — это ещё один. Эти мелкие маячки подсказывают: сейчас ты — не столько человек, сколько выполняемая программа.

И что тогда делать? Достаточно первых шагов — наблюдения: замечать, как включается сценарий маски, позволить ей существовать без отождествления. Это не отказ от защиты. Это умение смотреть на механизм, а не быть им. Когда маска перестаёт управлять, человек возвращается — медленно, осторожно, но неизбежно. Он остаётся внутри своих чувств и начинает отвечать из собственного сознания, а не из сценария маски.

В самый тихий момент после ссоры может случиться простая вещь: ты снимаешь маску и видишь своё лицо — уставшее, растерянное, живое. Это не катастрофа. Это приглашение. Приглашение узнать себя заново. И в этом знании — начало маленькой свободы: ты ещё можешь злиться, но уже не обязан быть маской, которая диктует правила.

Пусть этот день начнётся с простого наблюдения: не каждая вспышка гнева — это «ты». Иногда это сигнал о границе, которую нужно озвучить иначе. А иногда — повод снять маску и спросить себя тихо: «А кто сейчас говорит?»