Само слово «фат» означает самодовольного человека, может даже понтореза. Маяковскому в момент написания стиха около 21 года. Молодой, бедный и голодный. И нет у него денег на новую одёжку, в которой можно пощеголять. А очень хочется. И он, преодолевая своё юношеское стеснение, понимает, что может себя украсить своим талантом. Как поэт, он набрал нужную консистенцию и готов к переходу в следующее состояние, готов к рождению себя миру.

А ведь каких-то 2 года назад он своих стихов стыдился. Представьте: 1912 год, Москва, Сретенский бульвар. 19 летний Маяковский читает Давиду Бурлюку, с которым познакомился в училище, свои первые стихи. Сам считает их «кусками», «плохими» и не пытается публиковать. Чтобы не смущаться, придумывает: «Это один мой знакомый написал».

Но Бурлюк вдруг останавливается, пристально смотрит на него и рявкает:

«Да это же вы сами написали! Да вы же гениальный поэт!»

Такой громкий эпитет его «обрадовал». И с этого вечера он «совершенно неожиданно стал поэтом».

На следующий день Бурлюк уже представляет его всем как «знаменитого поэта Маяковского». Владимир пытается возразить, но Давид не слушает:

«Теперь пишите. А то вы меня ставите в глупейшее положение».

Это был не просто комплимент — это был приказ. И Маяковский подчинился.

И вот, через 2 года после этой истории с Бурлюком Маяковский пишет «Кофту фату». Теперь он не стесняется своих стихов — он шьет из них одежду:

«Я сошью себе черные штаны из бархата голоса моего. Желтую кофту из трех аршин заката».

Почему именно желтая? Потому что еще в юности, когда денег на нормальную одежду не было, он придумал лайфхак:

«Взял у сестры кусок жёлтой ленты. Обвязался. Фурор. Очевидно — увеличу галстук, увеличится и фурор. Сделал галстуковую рубашку и рубашковый галстук».

Из этой желтой ленты, которая когда-то спасала от стыда за дешевые блузы, к 1914 году родился поэтический символ. Теперь желтая кофта — не просто тряпка, а «три аршина заката», по которым он профланирует по Невскому мира «шагом Дон-Жуана».

От «плохих кусков» к триумфальному шагу по миру — всего два года. И ключевой момент здесь не только талант, но и уверенность, которую в него вселил Бурлюк. Когда тебя называют гением, даже если ты сам в это не веришь, ты начинаешь писать так, будто ты — гений.

Маяковский не просто поверил в слова друга. Он взял эту веру и превратил в поэтическую броню. Желтая кофта стала его знаменем: если раньше он обвязывался лентой, чтобы скрыть бедность, то теперь шил одежду из самого заката, чтобы показать: он — не просто поэт, а явление природы.

История «Кофты фаты» для меня – это не про стихи. Это про то, как обычный парень с дешевой блузой и желтой лентой превратился в поэта, который смело заявлял о себе:

«Я — поэт! Этим и интересен!»

Бурлюк дал ему толчок. А Маяковский сделал остальное: поверил в себя, превратил стыд в гордость, а желтую ленту — в символ революции в поэзии. Ведь иногда, чтобы стать гением, нужно всего два года, один друг, который верит в тебя больше, чем ты сам, и кусок желтой ленты.

Другие поэтические открытия в ТГ: Культурный код