Толпа ревела от восторга, все хором пели, снимали сторис и кричали: «Вот она!» 💥

Этот трек стал неофициальным гимном фестиваля и точно войдёт в летнюю историю 2025 года!

Источник: Ташкентский

Это не сон. Это не галлюцинация. По словам певицы, всё казалось слишком реальным, слишком чётким, чтобы быть фантазией.

«Когда я проснулась, я увидела врача, которого не могла знать. Я сказала ему: "А ты что здесь делаешь?" Я видела его там, в другом мире. И он действительно был рядом всё это время».

«Я пообещала проститься… и вернуться»

На вопрос, чувствовала ли она, что уходит — она не даёт прямого ответа. Но упоминает, что ей было сказано: «С тобой хотят проститься». И она согласилась — проститься. Но с условием: вернуться.

«Я была уверена, что это один человек. Но, когда я вернулась — я поняла, что не встречу его здесь. И потерялась. Я не понимала, зачем вернулась. Почему не осталась?»

«Я ломанулась искать ответ… в алкоголе»

После выхода из комы она пыталась найти смысл. Бросалась в благотворительность, в работу, в заботу о других. И в бутылку тоже.

«Я не люблю алкоголь. Ни вкус, ни запах. Но пила. Чтобы не чувствовать. Чтобы стало весело. Иногда — просто чтобы не было пусто».

Она пробовала лечиться. Поехала даже в Кыргызстан, к шаманам. Была почти во всех реабилитационных центрах Москвы. «Могу перечислить все. Некоторые — это тюрьма. Без телефонов, без документов. Забирают всё. Не лечат — калечат», — говорит она с дрожью в голосе.

«Я была серым существом»

Были моменты, когда она не могла встать с кровати. Её команда уехала. Мама перестала приезжать — не выдержало здоровье. И тогда она осталась наедине с иконкой святого Пантелеймона.

«Я лепила её себе на грудь. И просила — не исцели. Просто сделай, как считаешь нужным. Я отдаю всё. Волю, силы. Всё. Просто реши, что дальше».

И вот однажды она проснулась — и поняла: бутылка вина рядом с кроватью ей больше не нужна.

«Это был не мой предмет. Это была чужая история. Я больше не в ней. И вот уже третий год у меня не возникает даже мысли выпить. Даже в самые тёмные моменты».

«Когда я пела — я предсказывала будущее»

Марина уверена: многие её песни оказались пророческими. Она писала их задолго до событий, но они сбывались до последнего слова.

«Я не просто описывала чувства. Я проживала их внутри — раньше, чем они случались. Это не мистика. Это как будто внутренняя реальность опережала события».

Одна из таких песен — «Я буду жить». Тогда она казалась лирикой. Сейчас — манифестом.

«Я просто говорю “спасибо” — и живу»

Сегодня она не строит из себя учителя, не призывает никого следовать её пути. Она делится — честно, хрупко, но спокойно.

«Я вижу чудеса каждый день. Я радуюсь любым мелочам. Я просто благодарна. Что могу говорить “спасибо”. Что могу обнять своих детей. Что я здесь».

Она говорит, что больше не боится. Что теперь знает — смерть не страшна. И что всё там гораздо проще, чем мы себе представляем.

«Чудо-юдо»

«Когда Дед Мороз вошёл в то место, где меня прятали… Он сказал: “Это ты моё чудо-юдо?” — и я запомнила. Потому что это была правда».

И правда — в том, что она осталась. Чтобы жить. Чтобы петь. Чтобы рассказывать.

этот текст расшифрован speech2text.ru