Долгое время на моём рабочем столе была иконка квестовой игры под названием «The office quest». Играл я в неё нечасто, и открывал только тогда, когда на компьютере пропадал интернет. Часто шутил про то, что эта иконка квеста про офис — метафора к моей работе в офисе. Я не могу удалить игру, пока её не прошёл, ровно также, как не могу уволиться из офиса без веских на то причин. И вот совсем недавно на моём компьютере снова отрубился интернет. Я прошёл последнюю главу игры и отправил её в корзину. Так уж случилось, что вместе с ней в «корзину» отправилась и моя работа в офисе, после того, как я решил, что с меня хватит.
Такой этап моей жизни, как эта скучная работа, не должен пропасть даром. Поэтому я решил начать делать небольшие зарисовки, касающиеся хоть сколько-нибудь интересных или значительных событий там. Про хронологию можете забыть, зарисовки придётся собирать по частям, словно пазл, если захотите составить полную картину происходящего. К тому же, это был не просто офис, а офис в организации, носящей такое гордое звание как «Министерство науки и высшего образования».
***
Двенадцать часов дня. Центр Москвы, Китай-город. Крыльцо красивого и старинного здания РНФ, где с каких-то пор поселилось и Министерство. Перед нами — человек средних лет, больше похожий на террориста. Огромная серая борода, вязаная шапка без помпона, расстегнутая чёрная куртка, под которую натянут свитер с высоким горлом, тёплые заляпанные в чём-то штаны на ногах и чёрные берцы. На предплечье у него висит жёлтый пакет, в руках он трясет какими-то бумагами, до которых нам нет никакого дела.
— Я хочу забрать ответ на моё письмо, — говорит он, вытаращив на нас глаза.
— Мы не отдаём письма на руки, — отвечает ему моя коллега — толстая девушка с короткими рыжими волосами, в обвисшей чёрной футболке, которая не скрывает её бесконечные шрамы на руках.
В отличие от террориста, она, как и я, одета не так тепло, а потому нам приходится жаться от холода, чтобы не замерзнуть. Не то что бы мы не хотим впускать его в здание. Нам абсолютно насрать и на министерство, и на него, и на то, что он соберется делать. Даже если в сумке у него всё-таки найдется тротил. Просто в том, что мы его впустим — нет никакого смысла. Охрана его не пропустит через турникет, и всё, чего он добьётся — вежливого посыла нахуй от нашей начальницы или тех же охранников.
— Вы не понимаете, — говорит мужчина, пытаясь перекричать звуки постоянных сирен, доносящихся с дороги и шум машин, — я прилетел из Красноярска. Мой самолет приземлился несколько часов назад. Я здесь только ради того, чтобы забрать ответ.
Отчаянный человек. Прилетел из Красноярска в Москву только ради того, чтобы двое неадекватных студентов, чудом оказавшихся на работе в министерстве, даже не пустили его на порог.
— У меня сын учится в университете, — говорит он, переводя взгляд с меня на девушку и обратно, — там творится настоящий беспредел. Преподаватели берут взятки, хорошего образования там получить просто невозможно. Я вам писал письмо и хочу забрать ответ министерства.
— С чего вы взяли, что вам вообще ответили? — спрашиваю я.
— Я звонил вам, вы сказали, что ответ есть, даже номер мне назвали.
— Ну так и что? — говорит девушка. — Ответы отсылаются по электронной почте или отправляются «Почтой России», на руки мы их выдавать не имеем права.
— У меня нет электронной почты, — в отчаянии говорит террорист, размахивая перед нами копией своего письма.
— Тогда ждите, — я развожу руками, — если ответ есть, то он придёт «Почтой России».
— Я же пришёл к вам сам. Прилетел… — здесь даже он начинает понимать, что от нас ему ждать нечего, — можете позвать ваше начальство?
Я перевожу взгляд на Нину и ухмыляюсь. Открыв дверь, мы, продрогшие насквозь, возвращаемся в свою коробку. Террорист, положив документы на стойку, остаётся ждать у поста охраны.
— Сука, конченный дебил, — ругаюсь я, плюхаясь за своё место и набирая номер телефона начальницы, — сейчас как прилетел, так и улетит.
— Какие же они забавные, — говорит Нина, — наивные и забавные. Верят, что их проблемы кто-то собирается решать. Не нравится университет — не поступай туда.
С максимальной вежливостью я по телефону объясняю начальнице суть проблемы. Так, мол, и так, на входе террорист, который рвёт и мечет. С громким звуком удара пластика о пластик, я бросаю трубку.
— Через пять минут будет шоу, — говорю я, — нужно будет пойти, посмотреть.
Через какое-то время мы с Ниной под косые взгляды гардеробщицы стояли за большой колонной, подслушивая разговор нашей начальницы и террориста через высокую стойку. Слышно было плохо, но суть мы уловили — вежливыми фразами она отправила мужчину домой, дожидаться своего письма. Ответа, в котором с 99-процентной вероятностью будет написано что-то про «вне нашей компетенции» и отправкой его в какие-нибудь другие органы.
Кто-то скажет, что это неправильно. Но эта работа отбивает всякое понятие человечности. Люди должны играть по нашим правилам или не играть вовсе. Нас не касались проблемы граждан, хоть мы и выслушивали их каждый день. Нашей задачей, как и задачей большинства работников министерства — было посылание нахуй, а именно — к другим организациям или другим людям, которые, в свою очередь, пнут их, словно мячик, к другим людям. И так до бесконечности, пока у людей не пропадёт всякое желание бегать за своими письмами или писать жалобы на университеты в Министерство науки и высшего, блять, образования.