Попасть в недопустимый вариант действительно сложно. Но мне это удавалось. Раз за разом.

К чему это я клоню. Пунктуация – она не враг нам. Она только одного и хочет, чтобы мы могли выразить свою мысль в точности, как задумали, а затем читатель правильно понял наш текст, без искажений.

☑️ Хочешь сделать текст быстрым и динамичным – используй минимум запятых, тире и двоеточий. Дроби точками.

☑️ Собрался швырнуть своего читателя в лиричное болото – закидывай его скобками, двое-, а лучше многоточиями.

Нет пунктуации – нет проблем?

Не согласна.

Если отменить все знаки препинания и правила их расстановки, то мы тут же погрузимся в хаос.

Поэтому пусть уж остаётся эта наша замечательная пунктуация со всеми своими тремя тысячами правил. Выучить их невозможно, но и без них не прожить.

___

Каюсь, утащила я заголовок к этому посту у одного чудесного автора. Если он ваш – дайте знать. Не верну.

В самом деле, к чему эта ваша «правильная» речь, если и так понятно? Тому, кто чувствует язык, аргументация не нужна: ясная, но неправильно построенная фраза вызывает непроизвольное отторжение. Исправишь её – избавишься от дискомфорта. Сейчас текст действует на нервы, а после редактирования начнёт радовать. Тому же, кто не воспринимает ошибочное как неприятное (а значит, и не распознаёт ошибку), важно рассказать о том, что это такое – чувство языка. Как оно работает и как помогает в жизни.

Прежде всего я сказал бы, что чувство языка – это не возвышенная выдумка поэтов, филологов и прочих непрактичных созданий, а всего лишь показатель владения языком. Русский (как и любой другой) язык – это сложная система, каждый элемент которой обладает объективными свойствами и чётко ограниченными способностями соединяться с другими элементами. Чем лучше носитель языка усвоил эти свойства и эти связи, чем полнее они запечатлелись в соответствующих областях головного мозга, тем развитее чувство языка. «Это режет слух», «это не по-русски» – так мозг сигнализирует о том, что в конкретном фрагменте текста нарушены те или иные законы языковой системы.

Возьмём, к примеру, фразу «обучаю тексту». Какие связи между элементами системы нарушены в этом случае? Сравнив разные речевые конструкции, в которые входит глагол «обучать», вскоре найдём ответ. «Обучать» сочетается с названиями видов деятельности: искусств («обучаю музыке»), профессий (обучаю программированию»), видов спорта («обучаю фехтованию»), практик («обучаю медитации»). И не сочетается с названиями предметов («обучаю скрипке», «обучаю сабле») и других сущностей («обучаю программному коду», «обучаю позе лотоса»), обращение к которым соответствующий вид деятельности предполагает. Поэтому сказать или написать «обучаю редактированию», «обучаю журналистике и «обучаю копирайтингу» можно, а «обучаю тексту», «обучаю рекламным материалам» и «обучаю авторским колонкам» – нельзя.

А теперь вернёмся к вопросу «Какой смысл писать «правильно», если «неправильное» тоже понятно?». Ответ очень прост. Обострённая или пониженная чувствительность к языку распространяется одновременно на все или большинство его аспектов. Автор, глухой к сочетаемости слов, столь же глух и к их значениям. «Неправильное, но ясное» однажды обязательно перейдёт в «неправильное и неясное». От «не по-русски» до «не пойми что» – рукой подать.

Равнодушие к «правильной» речи – это не особая доблесть практиков, а признак неразвитого чувства языка. А значит, и неумелости в обращении с ним.

– Обучить вас тексту?
– Нет, простите. Кажется, я ошибся дверью.

Если я эти правки принимаю и использую – продолжаем разговор (за принятые правки я в любом случае заплачу по рыночной стоимости).

Все ближайшие полтора месяца. Без выходных. По 3-5 часов в день просматривал десятки (!) работ со всех концов страны с предложениями правок. Почти все редакторы прямо или косвенно подтвердили хорошее качество текста: мало кто вносил больше одной-двух правок на абзац, 90% редакторов целые абзацы оставляли нетронутыми.

Однако. Даже если принимать во внимание только редакторов с опытом работы и/или профильным образованием, то картина следующая:

Коллективными усилиями они раздолбали почти каждую строчку в моих статьях. Каждому что-нибудь да не понравилось. Т.е., если бы я слушал всех редакторов с регалиями, мне пришлось бы свои тексты просто снести. Но есть проблема: то, что предлагал каждый из них, с вероятностью 100% не понравилось бы другим редакторам с регалиями.

Как-то в начале 80-х два моих товарища по детсадовской группе стояли рядом с металлической горкой и смотрели в небо:
— Вон то облако похоже на вертолёт.
— Нет, оно похоже на машину.
— Дурак.
Всю глубину этого диалога я осознал только с годами: до чего же наглядно дети в миниатюре иллюстрируют проблемы человечества!

Для решения о сотрудничестве мне хватило бы двух-трёх серьёзных правок, свидетельствующих о том, что человек умеет обращаться с языком и способен увидеть то, чего не видит мой замыленный глаз.

Через неделю редактор нашёлся. Но после 4-х статей она отказалась от меня сама (!), потому что я принимал слишком мало её правок. Прямая цитата: «Я как редактор хочу видеть результат и испытывать удовлетворение от своей работы, иначе работать неинтересно. С Вами я результат не вижу».

За полтора месяца я одобрил порядка 60 незначительных правок от разных людей (не считая упомянутого редактора), перевёл им около 20к. Была пара курьёзных случаев, когда неплохую правку предлагал человек, который ни по одному показателю даже близко на редактора не тянул. Например, школьница предложила заменить «незнакомого человека» на «незнакомца». Одно слово лучше, чем два, в контексте вполне подходило. Почему никто из сотен профессионалов этого не предложил?

Понимаю, что произвожу впечатление фрика с клинической формой перфекционизма. Но не это заставляет меня взвешивать каждое слово.

Статьи нужны в учебном процессе, а студенты часто по-разному понимают одно и то же русское(!) предложение. Этого не избежать, как бы ясно ты ни формулировал. Масштабы бедствия сильно недооценены – они гигантские. В бытовых разговорах недопонимание не так заметно, и глубину трагедии осознаёшь только если по роду деятельности вынужден растолковывать что-то сложное разным типам людей. Осознаёшь не сразу: нужна критическая масса кейсов, материал для сравнения.

Навык объяснять у меня поставлен профессионально: почти у каждого выпускника московского вуза до 30 есть личный знакомый, который может это подтвердить в той или иной степени.

И даже с этим навыком годы пришлось потратить на то, чтобы максимально коротко сформулировать материал этих 10 статей. А потом ещё долго отслеживать неочевидные для учащихся моменты.

Но если в случае со студентами не(до)понимание корректируется, то с более широкой аудиторией всё сложнее. Прочитают только один раз – и хорошо, если не по диагонали. Кроме того, студенты изначально воспринимают моё мнение как авторитетное, а комментаторы на разных площадках – нет.

Но вот чего я совершенно не ожидал – это что даже некоторые редакторы с опытом работы (!) неверно понимают отдельные моменты этих прошедших многолетнюю шлифовку текстов! Конечно, есть соблазн всё свалить на автора. Действительно, меня периодически обвиняют в безграмотности и косноязычии. Вот только после описанного эксперимента эти обвинения автоматически перенаправляются в адрес сотен русскоязычных редакторов, которые всё поняли верно.

Разумеется, мнение по поводу изучения языков есть у каждого. Разумеется, оно единственно верное. Поэтому борьба часто идёт даже не за то, чтобы статьи правильно поняли, а за то, чтобы поняли менее неправильно. Чтобы хоть чуть-чуть исправить ситуацию.

_______________P. S. 60 упомянутых правок большой разницы не сделали, но тексты всё же удалось довольно серьёзно отредактировать. Причём в каком-то смысле не благодаря, а вопреки сотням редакторов.

Сам пока не понимаю, что именно там произошло, но, читая эти сотни работ, я постоянно внутренне сопротивлялся предлагаемым правкам и время от времени генерировал текст явно более высокого уровня. Т.е. каким-то образом сам сделал то, чего ожидал от нанятого специалиста.

Каждый день удавалось самостоятельно вносить несколько незначительных правок (сокращение предложения на 1-3 слова без потери смыслов) и одну-две значительные: сокращение на 4 и более слов либо просто улучшение качества формулировки без сокращения.

Полутора месяцев абсолютно не жалко: очень необычный добылся опыт. Даже не верится, что буквально в январе этого года я в упор не видел, как ещё можно улучшить тексты. Как оказалось, найти подходящего тебе редактора – задача нетривиальная: как минимум нужно представлять, чего именно ты от него ждёшь…
_______________
Версия статей до эксперимента (2023) есть в этом блоге: на Пикабу не отредактируешь – тексты застывают через сутки после публикации. И удалить нельзя. Хабр позволяет, поэтому редактировал прямо там.