Волна копипасты из редитта
За 4 минуты в ленте 8 постов с скринами из редитта. Истории про медиков,. больницы и прочая хуета.
Вы там не прихуели, кармадрочеры?
За 4 минуты в ленте 8 постов с скринами из редитта. Истории про медиков,. больницы и прочая хуета.
Вы там не прихуели, кармадрочеры?
Скажу сразу, люди все равны, но вот с воспитанием и восприятием надо что то делать. Этот пост, наверное, для выговорится, ни к чему не призываю. Но у меня просто адски подгорает срака. Думал пройдет, ан нет, уже несколько дней пламя не утихает. Может совет дадите как поубавить пламя.
И так начнем-с.
Живу не далеко от миграционного центра. Уже весело, да? Но херня, смирился, привык. У нас ведь курс такой, ага ))) Соль не в том. Вот только относительно недавно иностранные специалисты начали селится в наших краях, в моем доме и конкретно в моем ссука подъезде.... Почему только недавно, непонятно, ну да это и не важно... И знаете что я скажу? Мне такое соседство как то не особо нравится... По началу вроде все хорошо было, вежливые, тихие. Ну так и ладно живите, хрен с вами. Но видимо освоились. Сущность свою начали проявлять сначала женщины. Она может стоять с коляской посреди дороги дворовй, разговаривать по телефону, смотреть на едущую на нее машину И НИ ШАГУ В СТОРОНУ! Ни в сторону, ни на площадку, ни на пешеходную дорожку НИ-КУ-ДА... А если ей сигналят, то она начинает орать, сыпать угрозами что позовет мужа/братьев/отца, проклятия какие то на своём языке, Потом еще долго орет что все вокруг нацисты их ущемляяют. Лично видел несколько раз, удивился. Но добила меня окончательно следующая ситуация:
Во дворе с парковкой как водится все очень плохо. НО! через дорогу в 20 метрах от дома есть двовльно большая парковка которая всегда пустует (все же хотят поближе к подъезду жоповозку поставить) Есть Стоянка платная так же в 20 метрах. Но жаба давит людей. Когда поздно приезжаю и все места заняты, еду через дорогу ставлю и все хорошо. А обычно ставлю всегда в одном и том же месте во дворе под окнами. Но тут один товаришь на киргизских номерах начал с регулярным постоянством повадился ставить своё корыто запирая сразу несколько машин. Сначала я с матами и в 42 манёвра выезжал.
Просыпаюсь утром, кофеёк поставил, стою у окна в хорошем настроении, гля, а этот мудак встал так что мне не выехать никак. Блять... нахер кофе, нахер завтрак, пошел пинать... Пинаю. Минут через 5 идет заспанный и недовольный. И диалог такой:
- Ты зачем так машину ставишь, не выехать же!
- И чё?
- В смысле "И Чё"? Не надо так ставить машину, ты людям мешаешь.
-А где ее ставить, мест не было?
-Парковка вон через дорогу, вот стоянка за забором, куда хочешь туда и ставь.
- А я сюда хочу, я тут живу.
- Я тоже тут живу, но мне не впадлу...
- Мне похуй, и вообще пошел нахуй, я тут живу это мой дом че хочу то и и делаю.
Вот тут я знатно охуел. Пока я был в растерянности от возмущения, он в машину и уехал. Ну думаю, хорошо, вечером поговорим за дом, за родину, за уважение к ближнему.
Вечером приехал, роюсь в багажнике, подходит пожилой сосед (рядом всегда паркуется).
Я, говорит, утром с балкона слышал, зря ты с ними так, лучше не спорь... Они тут диаспорой. У меня сын с ним пытался поговорить о парковке, поругались. Сначала ему все шины изрезали, а потом вечером морду разбили хорошенько так.
И вот тут очко мое реактивным соплом взорвалось. Это ж как блять так получается? Я родился на этой земле, я работаю как папа карло и плачу хуеву гору налогов. И при всем этом я не у себя дома. В случае моего возмущения меня окучат толпой и ничего им за это не будет, потому что диаспора отмажет? а если я приду со своими друзьями то нас пасадят за разжигание. Налогов они не платят никаких. Но всеми благами общества будь то как медицина, образование (конкретно у этого иностранного специалиста выводок из 5 детей), дороги пользуются бесплатно. Даже налоги на авто и штрафы они не платят блять... Какая от них польза государству, обществу? Объясните. И кто после всего это тут хозяин получается?
Может тут кто сидит из Диаспор, скажите, это все нормально?
Как быть то?
Автор - Букара.
Умер Горбачёв. И решили его поместить в мавзолей рядом с Лениным. Положили в саркофаг, задвинули внутрь...
Наутро приходит караул меняться, глядь - а гроб с Горбачёвым на Красной площади стоит.
Задвинули обратно.
На следующий день такая же история.
Что делать?
Отрядили к мавзолею бригаду экстрасенсов. Засели те в засаде у Мавзолея к вечеру. И ночью слышат - перепалка внутри. И голос такой картавый:
- Вы, батенька, к 2000 году каждой семье отдельную квартиру обещали, вот и пи**уйте отсюда, здесь вам не коммуналка!
"Ленин и Горбачев в мавзолее смотрелись бы, как этакие "альфа" и "омега" СССР. Начало и конец всего. С точки зрения современного искусства, таким образом мы бы сделали такое "импортозамещение" на века вперёд, что все "концептуальные художники" всего мира просто бы охуели.
Известно, что гинекологов на флоте реально не хватает. Хороший гинеколог на ракетном крейсере или на атомной подводной лодке – большая редкость.
То ли потому что они там никому на хрен не нужны, то ли это от качки – сказать сложно. Но факт остается фактом, гинекологов на флоте – днем с огнем, особенно акушеров. Тем не менее, лично я прослужил на Балтийском флоте целый месяц и сейчас расскажу как все получилось.
Как и во всяком приличном мединституте в 1–ом ЛМИ была кафедра Военной Медицины, где проходили боевые отравляющие вещества, разные яды и как правильно предохраняться от ядерного взрыва, внезапно произошедшего неподалеку. Более того, нам предлагалось подписать с кафедрой контракт, который обязывал тебя после окончания курса пройти практику на кораблях ВМФ по медицинской специальности с последующим присвоением высокого звания лейтенанта медицинской службы.
К пятому курсу, конечно же, все мы уже были видными докторами, определившимися кто чем будет заниматься когда вырастет. Хирурги уже вовсю умели правильно отличать левую ногу от печени, а терапевтов уже распирало от знания того, чем отличается аутоиммунный тиреоидит Хашимото от банального поноса вызванного поеданием шавермы на станции «Петроградская».
И вот, по окончании пятого курса я, влюбленный в хирургическую гинекологию и не понаслышке знавший откуда берутся дети, вместе с другими своими однокурсниками попадаю в старинный немецкий город Пилау, ныне — Балтийск, базу Балтийского флота. После присяги всех стали распихивать к месту прохождения дальнейшей службы – так я попал на сторожевой корабль «Задорный».
Это был неимоверной красоты серый стодвадцатиметровый морской пароход проекта 1135 «Буревестник» с пушками, торпедами, глубинными бомбами и недетской ракетной установкой системы «Метель». К моменту нашего знакомства он уже не раз пересек все океаны и сейчас, вернувшись из Атлантики, готовился к переходу морем в Североморск, так как был передан в распоряжение Северному флоту.
Меня представили дежурному офицеру как «это наш новый доктор» и показали мою каюту. Каюта была, конечно, 2х2, но были два позитивных момента – вентилятор и кофеварка.
Форму мне на тот момент пока не выдали – произошла какая то запутка с моими бумагами и в частности, с продовольственным аттестатом, который, как оказалось, является одним из главных документов на флоте, по которым всякому моряку полагается питание.
В джинсах, кроссовках и тельняшке я, новый корабельный доктор, сидел у себя в каюте, курил Camel и думал, как же все круто у меня складывается. …
Постучали в дверь. На пороге оказался паренек лет 19–ти в бескозырке и со старшинскими погонами.
— «Здражелаютааишь новый доктор» проговорил он заученной скороговоркой и критически оценил меня взглядом. Я протянул ему руку.
— Денис.
— «Второй статьи Степин», сказал он с таким заправским видом, что я тут же почувствовал себя такой салагой и сухопутной крысой, с которым старшине второй статьи здороваться за руку просто западло. Но руку пожал — Слава.
— Давно служишь?
— Давнобль –сказал он мастерски замаскировав суффикс «бля» в слове «давно».
— Приказано показать вам Медсанчасть а потом обедать.
Экскурсия по кораблю оказалась крайне увлекательной, если не считать удара переборкой по башке и постоянного спотыкания о комингсы. Слава Степин проникся ко мне некой смесью уважения «потому–что–я–доктор» и снисхождения «потому–что–он–дембель»
Медсанчасть была в идеальном порядке. Все блестело и сверкало. Пахло карболовкой, мытым полом и пенициллином. Лазарет был пуст и четыре койки аккуратно заправлены.
— Меня из медучилища призвали, сказал Слава. Вообще то я в медицинский собираюсь, так что кое – чего соображаю…
В маленькой операционной стоял блестящий стерилизатор времен Пирогова, биксы со стерильным бельем и набор инструментов для малых операций и чревосечения.
— До вас здесь был доктором старший лейтенант Барсуков – он в стерилизаторе свои носки кипятилбль.
А до Барсукова был лейтенант Джгубурия, он в этом стерилизаторе курицу варилбль. Она 200 градусным паром за пять минут вариласьбль … Сейчас я здесь инструментыбль стерилизуюбль. Нормально этобль?
Из лекарств в сейфе оказались промедол, аспирин, пенициллин и мазь Вишневского. Лечи – не хочу!
Степин был очень хозяйственным малым и у него все лежало на своем месте.
Под расписку мне была выдана 60 литровая бочка шила. То есть спирта медицинского. Слава Степин сказал, что в соответствии с приказом Нач. Меда бригады в шило нужно добавлять краситель, делающий его несъедобным, но, как заметил Слава: «Коллектив господ офицеров вас не поймет».
— Спирт будет расходоваться только на медицинские нужды, сказал я, как отрезал.
Слава Степин поправил бескозырку и выразительно промолчал.
Наступало время обеда.
Так как часть документов моих где то застряла, кормить меня в офицерской кают–кампании и вообще где–либо было не положено. Слава Степин это знал и мялся, обдумывая как бы мне это сообщить.
— Тааишьвоенврач, так получилось, что где то проебали ваш продаттестат. Но я договорился с пацанами – сегодня вас покормят, а потом надо будет чего то решать. Поговорите со старпомом – он нормальный дядька. К командиру с этим лучше не соваться – зверь.
Он привел меня в столовую, где на длинных скамьях сидели матросы и ели второе. На второе была перловая каша с мясом, источавшая такой божественный аромат, что я тут же вспомнил, что с самой учебки ничего не ел.
— Слава Степин подвел меня к столу, стоящему особняком и сказав «Приятного! » бесследно испарился. Это я потом узнал, что стервец Слава элитно питался прямо на камбузе, так как Кок Петя Николаев был его земляком и лепшим другом.
Стол, у которого меня оставили был мрачен. Пролитый суп, крошки, капли жира и перевернутая тарелка с кашей аппетит прямо таки не возбуждали. К тому же совершенно не было на чем сидеть.
— Кто дежурный? – негромко спросил я, обращаясь к проходившему мимо меня матросу с подносом и повязкой «Дежурный» на рукаве. Ноль эмоций. Мой голос утонул в звуке 160 ложек черпающих кашу из 160 тарелок.
— Дежурный кто? Я обратился ко второму проходящему матросу с повязкой. Ноль внимания.
Меня заметил проходящий мимо капитан – лейтенант.
— Врач новый что ли?
— Ага …
— Чего, сесть негде?
— Ну да … дали бы хоть тряпку – со стола вытереть а то в таком свинарнике есть не в кайф. Кричу «Кто дежурный? » Все ноль внимания…
–Не так надо ….
И тут он сметает рукой на пол все что было на столе – тарелки, вилки, металлические кружки.
— ТВОЮ МАТЬ, КТО ДЕЖУРНЫЙ БЛЯДЬ?
От его громоподобного голоса на долю секунды стук ложек прекратился и на горизонте моментально нарисовались те самые дежурные моряки в повязках.
— А ну быстро доктора накормить по высшему разряду!
— Есть накормить доктора!
Через три минуты я сидел за столом, накрытом белой (!) скатертью и уплетал вкуснейшую кашу, запивая ее божественным компотом из сухофруктов.
… после обеда я сидел в своей каюте, докуривая последнюю сигарету из пачки, когда меня вызвали к командиру.
Я постучался и вошел в каюту.
–Здрасьте, товарищ капитан корабля!
От волнения я тут же перепутал капитана с командиром и понял что полностью облажался.
Командиром СКР «Задорный» оказался худой как охотничья собака сорокалетний капраз (капитан первого ранга) с тончайшими усами а–ля Эркюль Пуаро и следами легкого алкогольного поражения печени на лице.
По тому, как он посмотрел на меня, я понял что так к нему не обращались давно.
— Проходите, садитесь… Денис Сергеевич, если не ошибаюсь? … Кофе?
— Да, пожалуйста …
Командир вытащил из шкафа бутылку коньяка «Васпуракан» и разлил по рюмкам.
— Ну, добро пожаловать на флот!
Мы пили кофе, курили и смотрели друг на друга. Возникла пауза.
— Скажите, Денис Сергеевич, а на гражданке вы каким доктором являетесь?
Пауза, возникшая ранее, превратилась в вечность. В ушах тихо и неприятно запищало.
— Гинекологом.
Командир кашлянул, выпустил вверх струю дыма и совершенно серьезно сказал:
— Вы знаете, Денис Сергеевич, на самом деле, гинеколог здесь — я. Хотите узнать, почему?
— Почему?
— А я здесь всем матки мехом внутрь выворачиваю…
По неясной причине, командир, оказавшийся эстетом, поклонником Эдит Пиаф, любителем коньяка и весьма начитанным мужиком, нашел во мне «приятного собеседника» и часто вызывал меня «попить кофе». Мы в общем, интересно проводили время – я травил ему медицинские байки, а он рассказывал, соответственно, морские.
Балтийск традиционно называется городом трех «Б»: Булыжников, Блядей и Бескозырок. Всего этого там в избытке. В первый же свободный вечер мы с однокурсником Женей Боровиковым, который попал служить на соседний пароход, вышли в город. Планировалось посещение злачного места под названием «Кафе Голубая устрица» — самого модного места во всем Балтийске. Денег на особый разгул не было, поэтому вскладчину был собран капитал на покупку водки «Зверь», пачки Кемела и упаковку Дирола. Также имелись сигареты «Полет» выдаваемые морякам и пол–литра спирта, списанного мной на медицинские нужды (протирка стерилизатора от куриного жира ). При помощи всех этих товаров нам необходимо было не только весело провести время, но и по возможности познакомиться с самыми красивыми женщинами Балтийска.
Время поджимало — на корабль надо было вернуться не позднее 4 утра чтобы попасть на поднятие флага ровно в 6–00.
Вместо женщин в первом кафе, которое мы посетили мы познакомились … с мужчинами. Это были два подводника, реальных морских волка, старших лейтенанта мед. службы, которые «только что вернулись из автономки у берегов Новой Зеландии»
Их моральное превосходство над нами было очевидно и велико как и пропасть разделяющая нас, да они этого и не скрывали. Черные кители с иголочки, отличительные знаки подводного флота, кремовые рубашки и погоны с красными медицинскими просветами и змеей – обо всем этом мы только мечтали …
Мы сидели под зонтиками на берегу моря, в дюнах, завидовали старшим лейтенантам, курили и смотрели на закат.
— Надо бы проставиться, ребята — прервал наши грезы один из подводников. Традиция есть такая на флоте… боевое крещение так сказать…
Делить бутылку «Зверя» с первыми встречными было до боли жалко, но морской закон есть морской закон, и начинать карьеру морского офицера с несоблюдения традиций было совершенно недопустимо. Быстро раздавив бутылку на четверых мы отправились в «Голубую Устрицу» а подводники пошли куда то по своим делам.
«Голубая устрица» оказалась обычной открытой дискотекой на берегу моря. Так как в Балтийске абсолютно все связано с военно–морским флотом, то на и на дискотеке соответственно преобладали военно–морские офицеры, жены военно–морских офицеров, девушки, стремящиеся стать женами военно–морских офицеров и жены военно–морских офицеров которые хотя бы на одну ночь желали оказаться девушками других военно–морских офицеров. Даже «бандиты» шумно подъехавшие на Опеле «Кадет» оказались военно–морскими офицерами.
Тут я заметил наших старых знакомых «подводников». Уже без формы, они сидели с двумя симпатичными девчонками и рассказывали как они, одолжив форму у госпитальных старлеев, развели двух лохов на бутылку водки. «Подводники» оказались такими же как мы студентами – медиками, приехавшими на практику неделей раньше. Обман был тут же выявлен и настала их очередь проставляться. Так как ребята они оказались неплохие, никто общем в обиде не остался.
Девушек удивительной красоты на дискотеке было неимоверное количество. В четыре утра я, Женя, командир БЧ5 с «Задорного» капитан–лейтенант Разумовский, который опознал нас на дискотеке, с тремя нетрезвыми, но невероятно длинноногими красавицами решили отправиться на экскурсию на наш доблестный пароход.
…я проснулся голым на полу в своей каюте от вибрации, головной боли и какого то странного гула. С трудом сфокусировав глаза на часах удалось определить время – 12–35, то есть о подъеме флага в 6–00 не могло быть и речи…
Каждый поворот головы сопровождался мощнейшим спазмом в желудке и непроходящим ощущением топорика в голове. Память возвращалась с трудом и частями. Рядом со мной в неестественной позе спал Женя Боровиков в носках, часах и в гандоне. На кровати обнявшись будто две нимфы, спали вчерашние обнаженные девушки из «Устрицы». «Надеюсь, до скандала дело не дошло» — подумал я, оглядев Женю и еще раз попытался вспомнить детали вчерашнего вечера.
Простынь, подушка, одеяло и девушки были густо заляпаны мазутом.
«Купались! » — мелькнула мысль. Тут меня здорово качнуло и я понял, что «Задорный» вышел море.
Ну да … Разумовский вчера что то говорил про учебный выход в море … елы палы …блиин…
Корабль на боевых учениях, а в каюте доктора, который должен сидеть в медсанчасти и ждать поступления «раненых», понимаешь, загорают две голых телки и студент Боровиков в гандоне. Надо было срочно что то предпринимать. Я натянул спортивные штаны, футболку, выполз из каюты и аки Джеймс Бонд начал пробираться в сторону амбулатории.
— Стоятьбль!
Я остановился и зачем то поднял руки вверх.
— Почему в трико, как целка, бль? Фамилия, бль!
Это был Замполит кавторанг Гуцалюк, дядька из Минска с усами как у «Песняров ».
— Врач –практикант Цепов.
— Ааа… Почему не по форме, бль?
— Не выдали.
— Развели бардак на Флоте, морские котики, бль!
Через 10 минут я уже был облачен в «рабочее платье» — именно так называется матросская роба, широченные синие штаны, пилотку и черные ботинки.
Посоветовавшись со Степиным в медсанчасти и пообещав ему комплект гражданской одежды для походов в самоволку было принято решение эвакуировать девиц и студента Боровикова в судовой лазарет. Проснувшимся к тому времени обезвоженным посетителям моей каюты была объяснена тактическая ситуация и вся серьезность положения. Дамы отчаянно хотели писать, а Женя Боровиков – пить, котлетку по киевски и спать.
Чтобы не вызывать подозрений, девиц и Женю по очереди на носилках, накрытых одеялом перенесли в лазарет, который тут же закрыли на карантин по сальмонеллезу.
Я сидел, пил воду и жевал аспирин в медсанчасти, когда стали поступать первые «раненые». «Учения ж блять! » — вспомнил я. Голова соображала с трудом …
Первым раненым оказался матрос – первогодок Мишин. Его, якобы, опалило пламенем.
Я сказал ему ласково: Мишин, пиздуй в лазарет и сиди там как мышь. Пикнешь – башку снесу! Понял?
— Есть сидеть как мышь, тааишьвоенврач!
Кстати, Мишин, а че у тебя руки постоянно согнуты в локте?
— Не разгибаются тааишьвоенврач!
— Офигел что ли? Тебе ж в госпиталь надо!
— Так они у меня с детства не разгибаются.
— А как же тебя на флот призвали то?
— Я им говорил, что у меня руки не разгибаются, а они сказали мы тебя на хороший пароход отправим …
—!!!
Контуженного Мишина определили в бокс, чтоб он не дай бог не растрепал никому о том что у нас в лазарете полным полно голых баб.
Дальше, к счастью, поступали только «легкораненые» а потом вообще пришел Мичман Терновой с подозрением на гонорею.
Узников лазарета тайно покормили макаронами по флотски, а проныра Слава Степин даже где то добыл девушкам мороженое.
После окончания учебного выхода в море, под покровом ночи девицы и студент Боровиков были эвакуированы с корабля, пока капитан –лейтенант Разумовский – дежурный по кораблю, строил вахтенного матроса, я их незаметно провел по трапу на берег. Женька хвастался, что ему перед уходом «на посошок» еще раз сделали минет, но я думаю – врет. Хотя я только сейчас понимаю, что от опаленного войной матроса Мишина можно было ожидать чего угодно…
С младшим офицерским составом мы очень быстро нашли общий язык. Ребята оказались хорошие и медицинский спирт таял на глазах. По вечерам мы собирались в кают компании пить «Чай». Там я научился пить коктейль «Летучий голландец»: Чистый спирт с яичным желтком на дне стакана. Очень пронзительно.
Самыми настоящими лейтенантами мед службы Балтийского Флота мы возвращались домой. «Задорный» стал за месяц очень родным, а печень, наоборот была, как неродная: все время болела, ныла и трусливо выкидывала белый флаг.
«Задорному» предстоял переход морем в Североморск а мне – субординатура по гинекологии на отделении доцента Яковлева.
Так закончилась моя военно–гинекологическая практика.
© Лъгендарный Матросъ Кошка
Я был совсем маленьким когда у нас в доме появился телефон - один из первых телефонов в нашем городе. Помните такие большие громоздкие ящики-аппараты?
Я был еще слишком мал ростом чтобы дотянуться до блестящей трубки, висевшей на стене, и всегда зачарованно смотрел как мои родители разговаривали по телефону.
Позже я догадался, что внутри этой удивительной трубки сидит человечек, которого зовут: Ахмэд. И не было на свете такой вещи, от которой Ахмэд бы не начинал орать в трубку угрозы мне, моим родным, друзьям и моей собаке.
Ахмэд бугуртил от всего - от телефонных звонков в три часа ночи до звонка Бориса Моисеева.
Мой первый опыт общения с этим джином в бутылке произошел когда я был один дома и ударил палец молотком. Плакать не имело смысла, потому что дома никого не было, чтобы меня пожалеть. Но боль была сильной. И тогда я приставил стул к телефонной трубке, висящей стене.
-Ахмед, ETO TI?
-Слушаю.
-Знаешь Ахмэд, я твой мама ибал.
И тогда я заплакал, потому что мама Ахмэда была жирной тупой сукой с буденновскими усами, которую никто не смог бы выебать, кроме папаши Ахмэда.
-Мама дома? -спросил Ахмэд.
-Нет никого, - пробормотал я.
-Патаму что я твой мама сичас ибу, щенок йобаный!
-Ахмэд, а правда,ч то тебя твой ишак ебал в жопу?.
-Есть лед в доме?
-Да.
-Даставай лёд, сука, я милицию вызвал к тибе, тибя сичас пиздить будут сука йёбаная. прикладывать к телу будешь.
-Да.
-Чито да, я твой сабаки выебу, пидор бля, если ещё раз пазвонишь!!!!
После этого случая я звонил Ахмэду по любому случаю.Я просил помочь сделать уроки и узнавал у него чем кормить хомячка.
Однажды, наша канарейка умерла. Я сразу позвонил Ахмэду и сообщил ему эту печальную новость. Он пытался узнать мой адрес, чтобы приехать и утешить меня прямо сейчас, в половине третьего ночи, но я сказал:
- Почему так должно быть, что красивая птичка, которая приносила столько радости нашей семье своим пением, должна была умереть и превратиться в маленький комок, покрытый перьями, лежащий на дне клетки?
- Сука, - сказала он тихо, - Всегда помни: я тебя вычислю и зарэжу.
И я как то сразу успокоился.
На следующий день я позвонил как ни в чем не бывало и спросил как пишется слово "чурка".
Когда мне исполнилось девять, мы переехали в другой город. Я скучал по старине Ахмэду и часто вспоминал о нём, но этот голос принадлежал старому громоздкому телефонному аппарату в моем прежнем доме и никак не ассоциировался с новеньким блестящим телефоном на столике в холле.
Подростком, я тоже не забывал о нём: я конечно пранковал помаленьку, но никто не доставлял мне так же, как Ахмэд.
Но только став взрослым, я смог оценить сколько бугурта я вызвал у этого чуркобеса.
Через несколько лет после окончания колледжа, я был проездом в своем родном городе. У меня было всего полчаса до пересадки на самолет.
Не думая, я подошел к телефону-автомату и набрал номер:
Удивительно, его голос, такой знакомый, ответил. И тогда я спросил:
- Не подскажете ли, как пишется слово "чурка"?
Сначала - длинная пауза. Затем последовал ответ, спокойный и мягкий, как всегда:
- Апять ты званишь, козы плевок? Я думал, тибя сабаки сажрали, сука блядь, сабака фотошопа!!!
Я засмеялся:
- Как же меня собаки сожрут, если ты их всех перетрахал?
- А мне интересно, как такие ублюдки живут ещё, уёбак ибучий, ибал я твой рот и весь твой корень ибал!
И тогда я рассказал ему, как часто вспоминал о нем все эти годы и спросил, можно ли нам будет повидаться, когда я приеду в город опять.
- Я твой рот ибал, сука, - ответил он, - Просто позвони и я тебя зарежу и выибу.
Через три месяца я опять был проездом в этом городе.
Мне ответил другой, незнакомый голос:
- Саид.
Я попросил позвать Ахмэда.
- Вы его друг? - спросил голос.
- Да, очень старый друг, - ответил я.
- Мне очень жаль, но Ахмэд умер несколько недель назад от собачьего триппера.
Прежде чем я успел повесить трубку, он сказал:
- Подождите минутку. Вас зовут Жека?
- Да
- Если так, то Ахмэд оставил записку для вас, на тот случай если вы позвоните... Разрешите мне прочитать ее вам? Так... в записке сказано:
"Напомни ему, что я его с того света достану и он на хую у меня будит пэть. Он поймет."
Я поблагодарил его и повесил трубку.